***
— Ну что, вам надо делать вид, что вы уже знали, как готовится индейка? — спросил Лиланд, глядя на нехарактерно молчаливого и как будто даже застенчивого Бекетта. Видимо, беспринципность этого повара распространялась не только на придумывание историй про ужасных призраков-смешивателей специй, но и на то, чтобы сымитировать ассистирование якобы умеющему готовить человеку. — Нет, мистер Паркер, в этом нет нужды, — слабо улыбнулся метеоролог с плохо развитыми кулинарными навыками. — Достаточно будет, если вы попросите меня делать какие-то простые вещи, а в процессе мы можем говорить про отель, вашу работу, День благодарения, Фэрплей… это должно выглядеть естественно. — Мне не сильно естественно, что у меня на кухне так многолюдно, — отметил Лиланд. — Но задачу я понял. — А мне что делать? — спросила Джанин, которая в этот день тоже отличалась немногословностью. Но к съёмкам она подготовилась, приодевшись в бархатное бордовое платье с белым воротником, мгновенно начав походить на миссис Клаус. — Вы… расскажете какие-нибудь истории, связанные с Днём благодарения в отеле, и о своих семейных традициях… если хотите. — А вы, Бекетт, будете говорить о своей семье? — спросила миссис Пауэлл. — Ну… я могу. Но не думаю, что это интересно. — Вы сильно много историй не планируйте, я со звуком только начало и конец сниму, — предупредил Дэнис. — Это же только часть сюжета, а не целое кулинарное шоу. Ты, Бек, диктофон оставь, если хочешь потом что-то в закадровый голос добавить. — Да, хорошо. Они с трудом разместились на небольшой кухне, и Лиланд сразу объявил: — Как видите, птица уже лежит на столе. Но не спешите отправлять к нам санинспектора, потому что перед приготовлением чрезвычайно важно, чтобы индейка стала комнатной температуры. Все закивали, соглашаясь, что это логично, и они так же думали. — Мясо тут слишком диетическое, нам надо что-то с этим сделать, никто не хочет жевать сухие низкокалорийные куски, — продолжил повар, и Бек тут же поднял руку. — Простите, а не логичнее и проще было бы взять более подходящее мясо? — Вы что, не уважаете традиции? — прищурился повар Паркер. — Это то, что люди едят в этот день вот уже четыреста лет, то, что объединило пилигримов и вампаноагов… — Ну, большинство историков сходятся во мнении, что вампаноаги принесли в дар вовсе не индеек, а уток и гусей, и там были ещё морепродукты, рыба, угри, жаркое всякое, овощи и много пива — как же мы забыли эту традицию и променяли это разнообразие на один вид дичи, тыквенный пирог, картошку и клюкву? — Мне что, выбросить индейку за окно и сварить мидии? Я могу, у меня есть пара пачек в морозилке. — Лиланд, Бекетт просто напоминает исторические факты, он наверняка не против традиций, — вмешалась Джанин. — Да! Именно! Вообще не против. Обеими руками за. Так что нам сделать с этой сухой безвкусной индейкой? Мы окунём её в жир? — Почти. У меня тут пара пачек сливочного масла комнатной температуры, сейчас разотрём его с солью и перцем. Кто желает этим заняться? — А есть что-нибудь более захватывающее? — спросил Бек. — Луковицу можно очистить. — Ну, масло так масло! Лук достался Джанин. Лиланд промакивал птицу, потом молча протянул ещё одну салфетку миссис Пауэлл, слёзы которой падали на стол и частично — на луковую шелуху. Бек со всё большим остервенением разминал лопаткой масло, потом бросил это занятие и спросил: — Джанин… вы в порядке? — Я? Да-а-а-а-а, — сказала она и вдруг разрыдалась в голос. Дэнис опустил камеру. Лиланд пошёл к шкафу. Бекетт… ничего делать не стал, так как приличествующие ситуации успокаивающие объятия казались слегка, самую малость, неуместными. — Бурбон с пряным мёдом все будут? — Паркер грохнул об стол начатую бутылку очень недорогого, если не сказать, дешёвого бурбона, и вторую — поменьше — с тягучей тёмной массой. — Идти в бар за нормальными стаканами или обойдёмся теми, что тут есть? — Обойдёмся, — сказал Бек и достал с полки четыре разномастных сосуда, один из которых был вообще старинным фужером для шампанского — но сейчас было не до избирательности. — Так, где-то тут апельсин был. — Лиланд выудил из ящика фрукт и быстро поджёг малую конфорку, поставив на неё ковш и вылив в него весь бурбон и треть бутылки мёда. — Пять минут — и готово будет, пропустим пару шагов, — подмигнул он. Бекетт принёс из зоны завтрака стул, на который усадили миссис Пауэлл, вскоре вручив ей стакан, обёрнутый бумажным полотенцем, чтобы избежать немедленных ожогов. — Ну, давай, выкладывай, — сказал Паркер, отважно отпивая напиток, как будто его рот был застрахован и защищён от высоких температур. — Просто… я вспомнила, как ещё совсем недавно мы всей семьёй готовились к Дню благодарения или Рождеству… — Джанин снова прерывисто вздохнула и сделала осторожный крошечный глоток. — Ну ладно, Джейк никогда особо в этом участия не принимал, но Али и Эм были со мной, и они даже до стола ещё не дотягивались, и я им ставила такие специальные табуреточки, на которые они забирались. И тут у меня мука, и Али в ней что-то рисует, а Эммет уже залез рукавом в начинку для тыквенного пирога и ест сырое тесто… А потом я отойду на пару минут, возвращаюсь — а на подтаявшем масле отпечатки маленьких пальцев, а они смотрят на меня хитро и говорят хором: «Мы его не трогали!», хотя я ещё ничего не спрашивала-а-а-а. А теперь... — Она снова разрыдалась, между всхлипами говоря: «Я в порядке» и делая попытки продолжать пить. — А ты-то чего? — спросил Дэнис у Бека. — Я вообще ничего, что ты придумываешь? Просто когда пьёшь, нагретые пары попадают в глаза! — Я никогда не праздную, — сказал Лиланд. — Просто задерживаюсь тут, пока все не уйдут, и сижу всю ночь в лобби у камина. Иногда постояльцы какие-нибудь оказываются, так мы с ними проведём пару часов, потом им надоедает, что я ничего не говорю, и они уходят. — А я — как повезёт, — внёс свою лепту оператор. — В этот раз мы тут будем — я не переживаю, неплохой вариант. — Мальчики! — заявила вдруг Джанин. — Лиланд! Дэнис!.. Б…Бекетт. Вы все должны завтра прийти к нам на ужин! — Я не пойду, — отмахнулся Паркер. — Я уже настроился тут быть. — Я с радостью! — воскликнул Бек, быстро делая пару глотков. — Я тоже не занят, — кивнул Дэнис. После этого все посидели в задумчивой тишине минут пять, потягивая горячую пряную сладость, а потом повар хлопнул в ладоши. — Продолжаем! Они быстро четвертовали луковицу и разрезали пополам головку чеснока, после чего Лиланд оттянул на индейке кожу и сказал: — Самый ответственный момент — надо запихнуть масло под кожу и распределить его там. Если научиться это делать, остальное будет проще простого. Бек, окажешь честь? — Я? Да… я смогу. — Шаг, который Бекетт сделал к несчастной птице, был не очень безбоязненным, но, тем не менее, он постарался следовать указаниям и проталкивать масло поверх индюшачьей спины и бёдер. При этом он побледнел тона на два. — Что, так себе ощущения? — поинтересовался Дэнис, который слегка пошатываясь, вернулся к камере. — Да нет, просто… она такая… неживая. — А-ха-ха! Мазать масло на живую индюшку, конечно, было бы приятнее! — расхохотался оператор, тут же заработав за это гневный взгляд. — Джасински! Что за дурацкие шутки? Из-за тебя миссис Пауэлл отзовёт приглашение! — Не отзову, — пообещала Джанин. — Спасибо, — Бек посмотрел на свои очень масляные руки. — А теперь что? — Остатки сверху мажь, — скомандовал Лиланд. — А вот это вот всё, — он пододвинул тарелку с луком, чесноком и травами, — внутрь засунь. — Я сделал основную работу, — похвастал Бекетт, когда Джанин связывала лапы главного блюда бечёвкой. — Вот ещё! — попробовал не согласиться Дэнис, но миссис Пауэлл кивнула. — Так и есть. После чего Бек показал оператору язык, а тот только закатил глаза. Или один глаз — второй был не виден из-за камеры. Вскоре индейку положили в высокий противень, торжественно окружив веточками розмарина и кусочками лимона, и отправили в духовку. По кухне, не заставив себя долго ждать, разнёсся слегка хвойный розмариновый аромат, смешивающийся с запахом подрумянивающейся индейки. Наверное, санинстпектору бы не понравилось, что неподалёку от плиты (которую не попытался выключить ни один призрак) оказалось уже четыре стула и столько же людей, трое из которых были неквалифицированы для поварских работ. Но они об этом не думали, а просто разговаривали и даже уже изредка смеялись, потягивая остатки бурбона. Всё было настолько безмятежно и уютно, что Бекетту даже начало казаться, что и дальше события будут развиваться в мирном русле.***
— Нет, ни за что, — заявил Бекетт, когда на следующий день Дэнис спустился в лобби, чтобы отправиться на праздничный ужин к Пауэллам. — Что ни за что? — в недоумении спросил оператор. — Твой внешний вид не выдерживает никакой критики. — Да что с ним не так? Я же зубы почистил и даже побрился! — Последнее, кстати, было ошибкой — тебе идёт трёхдневная щетина. — Негодяй ты, Мёрфи! Ты не мог сказать это десять минут назад? — Ты мог принять это за комплимент, а наши отношения должны оставаться сугубо профессиональными. — Ты серьёзно думаешь, что из-за одного твоего комплимента я потеряю голову и забуду даже то, что я не гей? — Такое случается сплошь и рядом. — Ничего более нелепого в жизни не слышал! Но даже если бы это и случилось, то точно не с тобой. Это должен быть человек десять из десяти. Как минимум. — А я по-твоему сколько?! — Э-э-э… семь. — Я знаю, в чём дело. У тебя что-то случилось со зрением за годы прижимания к глазу камеры и смотрения в экраны часами, так что твоему мнению нельзя доверять. Это же объясняет, почему ты так оделся. Сейчас же переодевайся. Дэнис посмотрел на свою красную футболку с Картманом и надписью «Protect Your Largest Organ», потёртые джинсы странной длины, позволяющей рассмотреть высовывающиеся из кроссовок зелёные носки с мопсами, и пожал плечами. — Это чистая футболка. — Она не подходит для приличного семейного ужина! Дэнис скрипнул зубами, но потопал по лестнице обратно в свой номер, ворча: — Я делаю это не ради тебя, а ради Джанин. Уже через пару минут он снова появился. На этот раз его футболка с Картманом была голубой и заявляла: «Handsome and not even remotely fat». — Даже не начинай сюда спускаться. — Бекетт скрестил на груди руки. — Это тоже не подходит. — Знаешь что, Мёрфи, стоя тут, положив мою изящную руку на перила, я чувствую себя старшеклассницей, отправляющейся на выпускной, и твоё отношение разбивает моё чувствительное девичье сердце. — Плевать. У меня всего два требования: чтобы футболка была ношена не дольше одного дня, и никакого Картмана! — Моя самооценка страдает. — Неужели? Ты меня семёркой обозвал, Джасински! — Даже у первого Fast and Furious такой высокой оценки не было, чем ты недоволен? — Не усугубляй своё положение, а то никуда не пойдёшь! — Ха-ха, не веди себя так, будто нас пригласили как пару, — рассмеялся Дэнис, но вдруг прервался и с подозрением посмотрел на коллегу. — Уж не надеешься ли ты?.. — Фу, да что сегодня с тобой такое? Раздевайся сейчас же! То есть, нет, не здесь… у себя там — и одевайся там же. Дэнис опёрся рукой о стену и томно проговорил: — Мёрфи, насколько сильно тебе нравятся выдры? — А-а-а! Это невыносимо! Я пошёл. Сам придёшь. Я притворюсь, что незнаком с тобой. — Он тут же выполнил свою угрозу и вышел из отеля, но там сразу остановился, потому что являться к Пауэллам в одиночку всё-таки не решался. Дэнис через три минуты тоже вышел, кажется, вообще не удивился обнаружив его за дверью, и даже примирительно сказал: — Всё, я в Кайла переоделся. — Ты весь магазин футболок тут скупил? — Нет, всего пять. — Он распахнул куртку демонстрируя Кайла с мрачным выражением лица заявляющего: «I will eliminate the middle class» — О боже, — вздохнул Бекетт. — Ты ещё и марксист. — Ты перепутал марксизм и коммунизм. — И как мне теперь с этим жить? — покачал головой Бек, направляясь вниз по улице. — Ты что это задумал? — крикнул ему вслед оператор. — Ты же не… не хочешь пешком пойти? — Тут меньше мили. — Снег же идёт! — Я достаточно знаю про осадки в виде снега, чтобы ответственно заявить, что это не убивает людей, если они пройдутся под ним десять минут. — Я так быстро не хожу! И мороз страшный! — Градусов десять-двенадцать, не драматизируй. — Не все могут голыми разгуливать по Северному Полюсу! — Спасибо за комплимент. Почти весь путь, который, действительно, занял целых пятнадцать минут из-за медлительности Дэниса, Бекетт слушал, но никак не реагировал на жалобы и угрозы. Тротуаров на большей части дороги не было, и оператор уверял, что их непременно собьёт грузовик, и тогда некому будет стереть «весь тот компрометирующий материал, который накопился за эти дни». Бек уверял, что понятия не имеет, о чём идёт речь. Уже на Бивер-лейн за его спиной раздалось страдальческое: — Тут ещё и в гору идти? — Мы почти на месте, успокойся уже. Подъём был, действительно, довольно пологий и вскоре привёл их к последнему отрезку пути, который проходил между типичных для этих мест берёз, среди белых стволов которых лишь изредка возникали ели. Улица, на которой жили Пауэллы, скорее всего, и называлась Silver Heels в какой-то тайной связи с этими деревьями, в темноте выглядящими серебристыми, но Бек предпочитал думать, что это в честь реальных каблуков из серебра, которые были у всех обитателей этого района. Последний дом, за которым виднелся только уходящий вниз по склону лес, прерываемый полем, и являлся резиденцией семьи Пауэлл. Он был довольно большой и состоял, казалось, в основном, из крыши, что было вполне объяснимо, так как, находясь на возвышении, он должен был отлично продуваться всеми ветрами. Все окна светились, а вдоль дороги стояли четыре машины. — Видишь, тут даже парковаться негде, — почему-то прошептал Бек, хотя они были одни на всей улице и даже по пути никого не встретили. — Я бы нашёл место, — уверил его пытающийся отдышаться Дэнис. — Как я выгляжу? — Уже на шесть с половиной. А я тебе говорил, что надо… — И зачем я только тебя о чём-то спрашиваю? — вздохнул Бекетт и, прижимая к груди пакет с вином, потянулся в звонку. Вином он успел закупиться накануне, по совету Лиланда отправившись в магазин, который, как почти всё в Фэрплей, назывался причудливо — Even in the End, что видимо, сразу намекало и на расположение этого заведения в конце улицы, и на перспективу не распрощаться с бокалом даже в конце жизненного пути. А его рекламный лозунг внушал ещё больший оптимизм и уверенность в завтрашнем дне, так как этот поставщик «высокогорного спиртного», что одновременно читалось, как духа высокогорья, заявлял, что занимается «установкой и обслуживанием похмелья». Выглядел магазин как сарай, обшитый неструганными досками, что заставило Бекетта настороженно нахмуриться, но когда он вошёл внутрь, его сердце от счастья забилось чаще, потому что в этой деревне менее чем с тысячью жителей, оказался ассортимент метрополии. Ещё в большем восторге он был от сервиса, так как ему предложили широкий выбор для дегустации. От долгих и вдумчивых проб пришлось с сожалением отказаться, так как ранним утром нужно было выходить в праздничный эфир, но пару горячо рекомендуемых вин он попробовал, в результате купив десять, из которых на ужин с ним прибыли два самых дорогих. Дверь открыла Джанин в зелёном платье с оборками, очень блестящими серьгами и бусами в три ряда. — Вы прекрасно выглядите! — сразу заявил Бекетт. — Я так и чувствую приближение Рождества! — У вас же нет туфлей с серебряными каблуками? — с порога уточнил Дэнис. — Что, простите? — Не обращайте внимания, он просто замёрз и не понимает, о чём говорит, — быстро заверил её Бек, протягивая пакет. — Это наш скромный вклад. — Ну, половина вчерашней индейки ещё осталась, — улыбнулась миссис Пауэлл. — Проходите скорее. Почти сразу за дверью они столкнулись с Эмметом, который делал вид, что что-то забыл в кармане куртки. Нужно было срочно решать, какая стратегия поведения тут будет уместна, но пока Бек на него пялился, Эммет уже сказал: — Добрый вечер, — очень нейтральным тоном, который скорее указывал на то, что знакомы они очень поверхностно — подумаешь, один раз за призраками вместе охотились, с кем не бывает. — Идёмте, познакомлю вас с остальными, — кивнула Джанин в сторону гостиной, где всеми лампочками сияла огромная люстра из оленьих рогов, свечи на столе и камин. Гостей, без вновь прибывших и трёх Пауэллов, насчитывалось всего шестеро, к тому же двое из них были детьми в том возрасте, где они уже умеют ходить и говорить, но им ещё не продают сигареты. — Слушайте все! — провозгласила миссис Пауэлл. — Я вам говорила, что будут ещё гости. Вот они. — тут она слегка замялась. — Это… — Бекетт Мёрфи, iON-Аврора, — решил помочь ей Бек. — А это мой ассистент Дэнис Джасински. — Или это ты мой ассистент? — приподнял бровь оператор. — Как угодно, — внезапно согласился самый главный метеоролог, с утра получивший множество положительных отзывов о своём репортаже с Антеро и почему-то ещё больше комплиментов своим ногам. — Рядом с Эмметом есть два свободных места, садитесь туда. — Подтолкнула их в сторону стола Джанин. Дэнис почему-то отдал право выбора места своему ассистенту, а сам довольствовался компанией очень пожилого мужчины в стёганом жилете, с которого и начали представлять присутствующих. — Это дедуля Пауэлл. — Можно просто дед. Или Хамфри. — милостиво позволил дедуля. — А это — бабуля Йост, — указала миссис Пауэлл на более взрослую версию себя. — А это па, Джейк. — Отец Эммета был одновременно и похож на него, и нет. И он точно выглядел как человек, которому крайне редко случается оказаться без головного убора, и сейчас его макушка и частично лицо выглядели слегка несчастными и не слегка — смущёнными. За ним представить осталось только старшую дочь Алисию и её мужа Гаррета. Бегающих вокруг стола детей отлавливать не стали, только уточнили, что одна из них девочка и Хоуп, а другой — мальчик, и посему — Джордж. — Такой маленький, а уже Джордж? — удивился Бекетт. Никто, кроме Эммета, на его комментарий не отреагировал. Джорджевый же дядя спросил: — Картошки? — наверное, надеясь, что это помешает Беку сказать что-то ещё. Видимо, Джанин пыталась ознакомить свою семью с базовой информацией о новых лицах на их празднике, потому что в какой-то момент она толкнула своего мужа локтем, он как будто очнулся и, откашлявшись, сказал: — А зимы у нас тут долгие. И холодные. Вот, как сейчас помню, как-то раз минус тридцать три было. — Ниже тоже было, — машинально исправил Бек. — В феврале фиксировали минус тридцать восемь… Что вовсе не означает, что вы не знаете свою погоду лучше! — быстро добавил он. — А летом иногда пойдёшь на пляж, и кажется, очень тепло, а задержишься до темноты — и прямо мороз начинает продирать, — поёжилась Алисия. — Ну да, на этой высоте, с вашей низкой облачностью и сухим воздухом, тут какие перепады — градусов двадцать ведь точно может быть? И ваш пляж при этом не декоративный? Вы там правда купаетесь? — поразился Бекетт, в отличие от Дэниса игнорируя еду на своей тарелке. — Да! — рассмеялась Али. — Приезжие в шоке. — Подтверждаю, — поднял руку Гарретт. — Они психи. Меня всего судорогой сразу свело. — Хм, я, наверное, смог бы. Надо будет проверить, — задумчиво сказал Бек. — О, после Антеро это вам будет просто! — заверила его Али. — Но у меня вопрос, — вмешался её муж. — Почему нельзя было делать это одетым? — Потому что так выше шанс, что люди запомнят, как я говорил о том, что глобальное потепление не значит мгновенного и равномерного потепления везде, оно скорее связано с изменением привычных паттернов климата и, следовательно, погоды, что приводит… — Я вот ровным счётом ничего не запомнил, — признался Гарретт. — Я всё время думал, насколько там холодно, и не заработаете ли вы простуду. — Не заработал. — А я пока смотрела на вас, всё прослушала, — сказала Али, после чего её брат фыркнул от смеха в бокал и вполголоса сказал: — В национальных новостях уже есть про это. И там в конце упоминают про потепление, но вряд ли кто-то до этого дочитывает или запоминает. — То есть вы все мне тут пытаетесь сказать, что я зря всё это делал? — максимально трагичным голосом спросил отважный, жертвующий собой ради будущего планеты, метеоролог. Лишь два голоса попытались его успокоить, что вовсе не зря! Оба голоса были женскими. Бекетт вопросительно посмотрел на Эммета, но тот только пожал плечами и сказал: — Что? Зато у тебя появилась целая коллекция Speedos за счёт студии. — После чего Али посмотрела на него с лёгким подозрением, но отвлеклась на Хоуп, которая подбежала и начала взволнованно рассказывать, что котята не желают с ними играть и спрятались под кровать. Её попытались отвлечь едой, но ребёнок морщился и от индейки, и от зелёной фасоли, в тыквенный пирог она на пробу ткнула пальцем, осталась довольна текстурой, но цвет её разочаровал. Устроила этого привередливого ребёнка только картофелина, с которой она и принялась расхаживать по комнате, время от времени останавливаясь рядом с людьми и проводя среди них непредсказуемые опросы. Вскоре она добралась и до Бекетта и спросила: — Какой твой любимый цвет? — Это сложный вопрос. Мне хочется ответить тёмно-синий, но это скучно и, скорее всего, неправда. — Ну и не говори. А у меня розовый, — с чувством немалого превосходства заявила эта дама, на которой, действительно, розового было довольно много, что дополнительно подтверждало правдивость её слов. — Прекрасный выбор, — одобрил Бек. — Знаю. А у тебя есть девушка? — Нет. — А почему? Ты никому не нравишься? — Что-о-о-о? Я нравлюсь буквально всем, к твоему сведению. Но мне самому нравятся не девушки. — Мальчики, что ли? — быстро вычислила Хоуп. — Ты очень догадлива. — Мне тоже. Не все. Крис нравится. И Нил. — Я не могу это комментировать, потому что не знаком с ними. Но надеюсь, ты сделала правильный выбор. Потому что, знаешь ли, не все мальчики достойны внимания. — Ну так что? — жуя картофелину и одновременно накручивая волосы на палец другой руки спросила эта любопытная особа. — Ты о чём? — Мальчик-то хоть есть? Кажется, застольная компания очень внимательно прислушивалась к их разговору. — Есть. Только давай называть его хотя бы бойфренд. — Давай. Как его зовут? — Э-э-э-э… — Бек изо всех старался ни на кого не смотреть. — Я не обсуждал с ним, можно ли такое рассказывать, так что… — Всё! Я так больше не могу! — воскликнула вдруг Джанин. — Это невыносимо! Почему это происходит так? Бекетт вздрогнул. Хоуп уронила остатки картофелины на ковёр. Эммет непонимающе уставился на свою мать. — Джанин, вы… — начал было Бек, но она ткнула в него пальцем и сквозь слёзы проговорила: — Помолчи! Просто не говори ничего. Я не знаю, что делать! — Хорошо. Я понял. Простите. — Он поднялся. — Спасибо за ужин. Мне жаль, что так получилось. — После чего вышел в прихожую, схватил куртку и выбежал на улицу. Внезапно воздух показался настолько холодным, что стало трудно дышать. Он проморгался, оглянулся на дом, шмыгнул носом и побежал вниз по Силвер-Хилз-Сёркл. Он не добежал ещё и до пересечения с Бивер-Лейн, как позади послышались шаги, и рядом с ним оказался Эммет, который на ходу бросил: — Не туда. Если, конечно, ты не хочешь сейчас в лес. Бек мотнул головой и повернул налево. — Обычно я отлично ориентируюсь на местности. — Я знаю. — Я всем нравлюсь! — Ну, ты точно нравишься мне… — И я никакая не семёрка! — Yasss Queen, — тут же согласился Эммет. Интонация у него пока хромала, но даже этой неидеальной попытки хватило, чтобы Бекетт перестал скрипеть зубами и пихнул его в плечо. — Чёртов Пауэлл! Ты великолепен! Ты! Великолепен! — Ага. — Я тебя люблю. — Мгм. — Превосходная реакция, спасибо! Ты хотя бы «вау» сказал! Можно даже без восклицательного знака. — Так я же не удивился. — Я настолько очевиден? — Типа того. — Не получилось сюрприза и фейерверков. Что ж. — А я? — Что? — Я — очевиден? — Вообще нет. — Бек почувствовал, что начало не хватать дыхания и слегка замедлился. — Я до сих пор не знаю, что происходит у тебя в голове. — Странно… — Почему? — Я думал, что должно быть и так понятно. — Ну, теперь понятно. Всё, стой. — Бек резко затормозил. — Ещё пять секунд, и у нас катастрофически обветрятся губы, и эффект будет уже не тот. — Он обхватил также тяжело дышащего Эммета за шею и притянул его ближе. — Значит, ты от меня без ума? — Ну да, — без колебаний согласился великолепный Пауэлл и получил за это короткий из-за невосстановленного дыхания поцелуй, после чего Бекетт широко улыбнулся, приподнял бровь и задал следующий вопрос: — Любишь меня? — Ага. — Ладно, это засчитывается за прочувствованное и многословное признание, и теперь мне срочно нужно сделать вот это. — В этот раз он практически сплющил лицо Эммета обеими руками и целовал, долго и крепко удерживая, будто ожидая сопротивления. Которого, конечно, не последовало. Эммет только сильнее прижимался к нему и можно было заметить, что он тоже улыбается, когда Бек отстранился, чтобы проверить его реакцию, прежде чем продолжить жизненно необходимое сейчас действие. Они так и стояли посреди дороги, пока их не осветили фары остановившегося буквально в шести футах автомобиля. Окно со стороны водителя опустилось, и оттуда высунулся кто-то в очень блестящих серьгах. — Сейчас же идите домой! — прокричал этот кто-то голосом Джанин. — Что это за беготня?! — Вы сказали, что не выносите меня! — на всякий случай прячась за Эммета, сказал Бек. — Не говорила я ничего такого! Я просто растерялась. И немного удивилась. Мне было невыносимо, что вечер подходит к концу, а этот остолоп так ничего и не сказал! Я два дня намекаю, что и так всё знаю, можно было хотя бы кивнуть, а, Эммет Уиллоуби Пауэлл?! Я тебе мать или кто?! — Да зачем? — попробовал оправдаться Эммет и получил тычок в спину. — Я думал, все и так поймут. — Думал он! — Джанин хлопнула себя ладонью по лбу. — Это надо же! Бекетт, и как ты его терпишь?! Ты хотя бы понимаешь, что человек ради тебя зад морозил и спал среди призраков?! — Там же нет призраков… — пробормотал Бек. — Нет же? — Всё, разворачивайтесь. Дэнис там думает, что Бекетт побежал на пляж нырять в ледяную воду, и он вне себя от беспокойства! Па, папс и нэнна в недоумении, Али… нет, с ней всё в порядке. — А с вами? — спросил Бекетт. — Да уж как-нибудь, — улыбнулась она. — Мне в Фейсбуке все друзья пишут, что видели меня в новостях. А я теперь буду всем говорить, что знаю этого парня с Антеро, и он бойфренд моего сына. — Может, не надо прямо всем? — осторожно попросил Эммет. — Поздно! Предупредил бы меня заранее, я бы не была в таком ажиотаже. А теперь всё — поздравлю всех с Днём благодарения и сразу проболтаюсь! И опубликую фотодоказательства, которые надеюсь получить уже сегодня! — Вы мне нравитесь, — сообщил ей Бек. — Ты мне тоже. Я поехала. Обсудите тут, что хотели, и жду вас дома через пять минут. — Джанин умчалась. — Спорим, они быстро придут к выводу, что я лучше Мелиссы? — спросил Бекетт. — Так ясно. Ты же десятка. — Одиннадцать. — Хм, так не бывает. — Со мной бывает. А вообще, я вне классификаций, оценок и рейтингов. Ты, кстати, тоже. И я тебя люблю. — Да, я помню. Идём? Он сжал совсем уже не холодную ладонь Бекетта в своей, и так они и пошли отчаянно смело по тёмной и безлюдной дороге к дому, в котором четырём поколениям людей предстояло узнать кое-что новое про Эммета Уиллоуби Пауэлла Великолепного.