Истории участников фестиваля

      Анон поправил покосившийся пакет и отступил к обрыву, сжимая в руках плакат с надписью «Ачётакова?», на котором виднелись следы тухлых помидоров. В темноте маячила масса фестовых, из которой слышалось неразборчивое, но угрожающее бормотание. Вперёд выступила Платье, наматывая на руку жёлтую ленту, которая раньше была кокетливо повязана у неё на шее.       — П-Платье? Я думал, ты милая!       Платье улыбнулась. Очень мило.       — Подойди поближе, — предложила она, — и узнаешь, насколько я милая.       Анон не хотел знать, что именно она может сделать с лентой. Он сделал шаг в сторону — и его внимание привлёк блик. Рядом с Платьем встал Игровой, за спиной которого плавали пять мечей, холодно поблёскивая в лунном свете.       — Мы все тут очень милые, — сказал он. — Может, пакет приподнимешь?       Анон вцепился в пакет одной рукой, твёрдо намеренный не снимать его ни при каких обстоятельствах. Тут в плакат прилетел и шмякнулся очередной тухлый помидор, медленно сползая вниз. Анон поискал взглядом и увидел Внезонника, готовящего очередной снаряд.       — А ты?! — вознегодовал он. — Ты же за свободу слова!       — По-твоему, свобода слова — это когда тебе никто не возражает? Ты свободен говорить что хочешь и свободен сталкиваться с последствиями, — пожал плечами Внезонник и задумчиво взвесил в руке тухлое яйцо.       — Орг! — в отчаянии возопил анон, поворачиваясь к неподвижной фигуре, что сидела на камне чуть в стороне. — Скажи им!       Орг поднял голову. Он был, конечно, под пакетом, но анон невольно поёжился: даже в маскировке понятно было, насколько холодно и недружелюбно Орг сейчас на него смотрит.       — Не приходи больше на фест, — сказал Орг.       — Что?! Вы притесняете меня всего лишь за мнение?!       — Да, — хором ответили Платье, Игровой и Внезонник. Орг ничего не сказал. Он очень выразительно молчал.       Анон посмотрел с обрыва, на озеро, откуда тянуло холодком. Мирные воды мерцали в темноте и невозможно было поверить, что есть хоть капля правды в легендах, которые шёпотом передавали друг другу фестовые, когда луна освещала милые сердцу пейзажи, делая их незнакомыми и пугающими.       Внизу что-то плеснуло. Анон вздрогнул. Рыба. Конечно, это рыба. Озеро — путь к спасению, а всё, что про него болтают, это лишь досужие слухи!       — Прощайте, глупцы! — крикнул анон, прижал плакат к груди и, захохотав, бросился в озеро.       Безмолвные воды сомкнулись над его головой. На мгновение мелькнуло щупальце, прорисовались очертания древнего водолазного шлема — или то была только иллюзия, созданная неверным призрачным светом луны?       Платье, Игровой и Внезонник склонились над озером, переглянулись.       — Думаю, на этом всё, — послышался как всегда спокойный голос Орга. — Можно расходиться.       — Фиялки, — пробурчал кто-то из толпы анонов, предусмотрительно не высовываясь. — Отделяйте автора от творчества!       — Думаю, мы только что это сделали, — пожала плечами Платье, повязывая ленту обратно на шею. — Автора нет. Творчество осталось.       Под одобрительное бормотание большинства анонов они пошли обратно: как раз кто-то разжёг костёр и завёл разговор про музыку.       Озеро взбулькнуло; на поверхность всплыли пакет и плакат «Ачётакова?», закачались на воде.