Карнавал Арлекина

Поняв, что Клочкова его в покое не оставит, Коля судорожно огляделся по сторонам, подмигнул бармену, сунул ему какую-то купюру и спрятался под барной стойкой. Поэтому его не заметили ни Вика, ни Воропаев с приятелем Сафроновым, обсуждавшие, среди прочего, состояние "Зималетто". Услышав, что Воропаев попрощался и ушел, Коля, не обращая внимания на Сафронова, вылез из-под стойки, вежливо кивнул бармену и, озираясь, вышел в коридор. Снова заметив там Воропаева и поразившись своему везению, он спрятался за фикусом и услышал, как тот звонит своему шофёру: – Ты уже внизу? Хорошо. Спускаюсь. Нет, сначала в офис. Когда Александр наконец удалился, Коля вышел из укрытия и задумчиво почесал затылок. – Вот уж свезло так свезло, подслушать такое. Что же теперь делать, надо Катьку предупредить… – пробормотал он. – Что случилось? – поинтересовалась Марина, оказавшаяся поблизости. Коля в предельно общих чертах обрисовал ситуацию. – Так речь об этом типе, который только что вышел? А я его знаю. Он из Росимущества. Мы в одном здании работаем. В высотке на Красных воротах. Только у него секретарша – настоящая мегера. Тоже Марина. Ни за что к нему не пропустит. Коля, конечно, мог сейчас просто вернуться на показ, найти Катю, Андрея и Романа и рассказать им про подслушанный разговор. Это было просто и естественно. И так он легко попал бы потом на праздничный ужин к Пушкаревым. А наутро помог бы им с уборкой. Но то ли желание выглядеть в глазах Марины и остальных супергероем, то ли стремление выудить из Воропаева ещё какую-то информацию побудило его спросить: – А пропуск в здание у тебя есть? Пустят нас, если на такси вместе рванем? – Ты что, хочешь поехать туда сейчас? – спросила Марина с непередаваемой смесью изумления и восхищения. – Да, так надо. Ты мне поможешь? – Николай решил выглядеть загадочным, решительным и брутальным. И они поехали. Катя, выслушав потом этот странный рассказ друга о его злоключениях, констатировала, что теперь он, как честный человек, просто обязан на Марине жениться. Признаться, Коля не знал, что делать дальше. К счастью, он уговорил Марину не дожидаться его и уехать домой. Таким образом, она проводила его на нужный этаж и уехала одна на том же такси. Зорькин же без труда нашел нужный кабинет и сам не знал, что делать дальше: попробовать поискать какой-то компромат? Поговорить с Воропаевым наедине, как показывают в боевиках? Постепенно Колю стал охватывать липкий ужас: куда он ввязался? Сейчас его уничтожат, натравят на него мафию… Заглянув в кабинет с непомерно длинным столом, от которого так и веяло скукой, Зорькин, к своему облегчению, обнаружил, что там никого нет. Но тут же услышал шаги и громкий голос и недолго думая залез в шкаф. И тут же ощущение скуки полностью ушло. Воропаев зашёл с лейкой – видимо, набирал воду – и, поливая цветы в кабинете, яростно кричал в телефон: – Где тебя носит? Почему не берешь? Чтоб завтра в восемь утра был у меня как штык. Есть интересное дело. В долгу не останусь. Да. Обижаешь, Ярослав. Ну все, сладких снов. Жду. Пока Зорькин раздумывал, что делать дальше, Воропаев подошёл к окну, потянулся, скинул пиджак и помотал головой. – Черт, как же я задолбался. Отец, знал бы ты, как мне все осто… Тут раздался какой-то щелчок, и послышалась тяжёлая музыка – Саша включил группу Korn. Из щели между дверями шкафа Зорькин видел, как Воропаев ритмично двигался в такт музыке и даже подпевал: "I am coming undone!"*, потом внезапно разулся, прыгнул на стол, ослабил галстук и начал лихо отплясывать. "Ну, Зорькин, ты попал по полной". Но это ещё было не все. Саша спрыгнул со стола, достал какую-то особую трубку и принялся ее раскуривать, насыпая что-то. Потом затянулся, замер и громко заорал: "Мы все увидим ещё небо в алмазах, клянусь!" На миг для него мир заиграл разными красками, и наступило обманчивое, фальшивое облегчение. И, расхохотавшись, снова оказался на столе и начал по нему вышагивать, чередуя слова песни с чем-то бессвязным и не вполне цензурным: Choke, choke again I thought my demons were my friends Getting me in the end They're out to get me* Демоны из песни словно одолевали Сашу, так что Коле было и жалко его, и жутко. Поняв, что Саша под кайфом, он испугался пропел про себя не Korn, а строку из русской народной песни: "Коля, Коля, Коля, Николай, сиди дома, не гуляй!" Он не дозвонился до Кати, сообразил написать СМС маме, что заночевал у однокурсника, и, видимо, под действием того же порошка, начал вырубаться. В ярком видении на фоне калейдоскопа спиной к нему плясала яркая брюнетка с фигурой Клочковой, почти как в фильме "Бриллиантовая рука". Потом она резко обернулась, сдернула черный парик – и Зорькин узнал Марину… Через полчаса Воропаев, поникший, с адской головной болью, сидел, ссутулившись, в кресле и пялился в одну точку. Краски померкли, вернулось чувство бессмысленности и опустошенности. Он мрачно, на автомате набрал номер и попросил шофера: – Забери меня домой как можно скорее. Только пиццу захвати, лучше парочку – я адски голоден. Когда шофер вскоре перезвонил, что внизу, Воропаев встал и на негнущихся ногах вышел из кабинета, заперев его на ключ. Так Зорькин заночевал в шкафу в кабинете Воропаева. Он, конечно, тоже страшно проголодался, а наутро стал свидетелем двух разговоров Воропаева с Ветровым, в также расплаты с ним за услуги. Потом, еле дождавшись, пока Воропаев покинет офис ("Марина, я на совещании!"), а секретарша отлучится в туалет, он сбежал домой, помылся, переоделся и помчался к Кате… Бодро залетев в конференц-зал и швырнув, чуть резче, чем было необходимо, портфель с "бомбой" на стол, Воропаев, свежий и подтянутый, медленно обвел присутствующих победным взглядом и слегка нахмурился. Во-первых, все ещё болела голова. Глянул в окно и невольно вспомнил: "Тьма накрыла ненавидимый прокуратором город". Хорошо, что назначил судьбоносную встречу на вечер, чуть полегчало, но все равно слышал этот неясный гул, а тоска не отступала. "Им овладело беспокойство, охота к перемене мест". Воспалённое сознание хваталось за классику, как за костыль, необходимый для выживания. Во-вторых, Саша остался не удовлетворен внешним видом и настроем собравшихся. Троица мошенников – Жданов, Пушкарёва, Малиновский – выглядела спокойной, слегка ироничной, собранной, словно готовой к бою. Сестрица Кира казалась равнодушной и отстраненной. Сестрица Кристина, напротив, была чрезмерно весела, впрочем, какой с нее спрос… – Ну что ж, начнем? – прочистил горло Воропаев и потянулся к заветному портфелю. – Начнем, пожалуй, – подхватил Жданов, тоже, видимо, не чуждый классической литературе. – Сгораем от нетерпения. Зачем ты собрал нас, Сашенька, в столь поздний час? – Сумрачное, пустынное здание. Надеюсь, секретарей нет? Негоже посвящать их в наши разборки, Андрюша. – Не беспокойся, не стали никого тревожить. Воду или кофе себе сами нальём, если что. Мы все внимание. Что там у тебя? И для Саши начались его "пятнадцать минут славы". Скорее, правда, вышло не более пяти. По залу гулко разносилось: "компания разорена", "залог", "Никамода", "бездарь", "неудачник", "коварная хищница". Наконец Андрей вклинился, воспользовавшись короткой паузой: – У тебя всё? Воропаев рыкнул, дёрнул головой и угрожающе пробасил: – Для начала, пожалуй, достаточно. – Тогда позволь мне. – Андрей протянул руку к своей папке и начал аккуратно выкладывать на стол документы: – Прошу. Генеральная доверенность на управление "Никамодой" на мое имя. Генеральная доверенность на Павла Олеговича Жданова – на всякий случай. Подробный и уже действующий антикризисный план на ближайшие месяцы, разработанный Екатериной Валерьевной Пушкаревой и мною. Вторая копия плана – у юристов, они изучают его с утра в моем кабинете. Позвать? Воропаев откинулся на стуле и театрально похлопал в ладоши. – Ну, браво, браво. Я смотрю, вы неплохо подготовились, не так ли? А ничего, что ты все это время дурил всех акционеров, собственных родителей, свою невесту? – Ничего хорошего. И я прошу у всех прощения. Родителям тоже все расскажу, естественно, после операции. – Да, быстро же ты развалил компанию родителей, ничего не скажешь. А я ведь предупреждал… – С компанией все будет нормально , – Жданов говорил серьезно, даже ожесточённо, сквозь зубы, – полюбопытствуй, вникни в антикризисный план. – Если план разрабатывала Пушкарёва, толк может быть. Только не разваливал бы компанию – и план не понадобился бы. – Ошибаешься, дружок. Компания уже начинала стагнировать, а без новых мер, прописанных в плане, ее бы ждало загнивание… – А ты, я смотрю, решил ускорить этот процесс! – Мальчики, не орите! – вмешалась Кристина. – объясните толком: компания потеряна? – Смотря для кого, сестрёнка, – язвительно протянул Воропаев. – Компания теперь собственность Екатерины Валерьевны Пушкаревой. – Ты доверенности видел? – заорал Андрей. – Ну, доверенность можно как дать, так и отозвать в любой удобный момент. Не так ли, Екатерина Валерьевна? Катя прокашлялась, заговорила холодно, твердо и уверенно: – Господа, все верно, все документы перед вами. Создание второй фирмы – вынужденный и в данном случае спасительный ход. Присваивать вашу компанию я никогда не собиралась, кроме того, благодаря успешному развитию "Никамоды" прибыль "Зималетто" приумножена. Да, за время правления наша команда допустила ряд ошибок, но вместе был найден выход. Все продумано и просчитано. Заключены новые контракты здесь, готовятся выгодные контракты в Чехии и Англии. Наконец, можно рассчитывать и на успех вчерашней коллекции… Александр невольно засмотрелся и заслушался, подперев лицо руками, потом опомнился, встряхнулся и ядовито перебил: – Вам бы, Екатерина Валерьевна, в парламенте выступать или в правительстве. – Я подумаю. С планом не желаете ознакомиться? – Непременно, и юристов наших пригласим обязательно. И запомните: Андрюша наш ни дня больше президентом не останется, я этого не потерплю, если вы не хотите, чтобы я немедленно, сию секунду позвонил Павлу Олеговичу, – Саша повернулся к Кире, которая так и сидела молча, мертвенно-неподвижно, и глядела на стол. – А ты, Кирочка, почему молчишь? Неужели тебе нечего сказать бывшему жениху? Кстати, как-то он очень вовремя с тобой расстался, ты не находишь? При словах "бывшему жениху" Кристина ахнула: она опоздала и не успела обсудить с сестрой последние новости. Кира медленно провела ладонью по лицу и обвела всех взглядом. Она вдруг почувствовала огромную усталость. Не хотелось ни орать, ни истерить. – А что тут говорить? Мне ты не доверял уже давно, впрочем, как и я тебе. А ей… – Кира выдержала паузу, сглотнула, – ей доверял. Настолько, что отдал ей все… Я только хочу сказать… Катя, будьте осторожны. Люди, конечно, меняются, особенно если их сильно ударит по башке, но вот насколько радикально… Андрей слишком привык использовать женщин: меня, вас, других – может, когда-нибудь и отвыкнет… Катя вздрогнула и побледнела. Андрей взглянул на нее, и сердце у него ухнуло: очевидно, слова Киры упали на благодатную почву, ибо схожие мысли приходили в голову и ей. Воропаев, уловив в словах Киры что-то важное, вскочил, засунул руки в карманы, ухмыльнулся, вразвалочку подошёл к стулу Кати и навис сзади: – И за какие такие заслуги, любезная Екатерина Валерьевна… Ведь теперь к вам только так можно обращаться, не так ли? Так вот, с чего вдруг наш Андрюша вам целую компанию отписал? И какие усилия предпринимает, чтобы вы его и всех нас, не дай бог, не кинули? Андрей побагровел, вскочил и мгновенно вцепился Воропаеву в шею. Он даже почувствовал, как накопившееся за последние дни напряжение наконец находит выход. Саша тоже ощутил странное облегчение: врезать в последнее время хотелось многим, но особенно Жданову. И они таки успели врезать друг другу, пока Малиновский с Кристиной их не растащили. Кира и Катя молча наблюдали, вытаращив глаза и закрыв рот, видимо, парализованные страхом. Наконец Катя побежала за аптечкой. Кира фыркнула и прикрыла глаза. В этот момент в дверь интеллигентно постучали, и на пороге появился слегка взъерошенный Зорькин, тоже с портфелем. Замер на пороге, одернул пиджак: – Разрешите? – А вы что здесь делаете, юноша, уверены, что не ошиблись дверью? – прохрипел раскрасневшийся Воропаев, тяжело дыша. – По-моему, ты забыл, с кем разговариваешь, – от волнения Зорькин, как обычно, начал хорохориться и даже перешёл на "ты". Воропаев расхохотался: – Я прекрасно помню, с кем я разговариваю. Я разговариваю с марионеткой. Катя появилась в дверях, оценила ситуацию и спокойно протянула Саше вату и перекись: – Александр Юрьевич, на вашем месте я бы послушала Николая и заодно обработала раны. Поменьше хамства и побольше внимания. А то мы так до ночи не разойдемся. Андрей Палыч, а это вам. Коля, проходи, мы тебя слушаем. Кира с некоторой иронией наблюдала за Катей, словно ждала, что та самостоятельно обработает Андрею раны, полученные в битве рыцаря за ее честь. Увидев, что ничего подобного Катя не планирует, а держится исключительно по-деловому, Кира подняла бровь и криво усмехнулась, но ничего не сказала. Андрей тоже был несколько разочарован и все пытался отгадать, что же у Кати на уме. – Помилуйте, эти проходимцы совсем оборзели. – Саш, ты мало получил? – А ты? – Предлагаешь второй раунд? – Дядьки, заткнитесь! – не выдержала Кристина. – Не, ну а что это за спектакль вы тут устроили с этим внезапным явлением Зорькина? Что за дешёвые театральные эффекты. – Кто бы говорил! – Дамы и господа, – наконец очнулся Малиновский, похоже, больше занятый своими мыслями и мечтами, – я предлагаю всем внимательно послушать финансового директора "Никамоды". – Благодарю. – Коля прошел к столу, достал из портфеля папку и крякнул. – Недавно к нам с Екатериной обратился наш бывший однокурсник Алик… Олег Бобров. – Ну и какое это имеет отношение, – затянул было Воропаев. – Не перебивайте, пожалуйста, – ехидно улыбнулась Катя, – и тогда, может быть, все получится. Саша аж задохнулся, но промолчал. Зорькин продолжил: – Так вот, наш приятель уже около года работает аудитором в Счётной палате. Некоторое время назад он случайно узнал от коллеги, что один из акционеров компании, Александр Воропаев, планировал тайно провести аудит компании "Зималетто", но потом передумал. – Сань, это правда? – тихо спросила Кира. – Ну и очень зря передумал, – проворчал тот вместо ответа, не глядя ни на кого и по-прежнему тяжело дыша. – Зная, что Катя работает в "Зималетто", Олег решил, что либо в компании проблемы, либо Александр специально копает под руководство. Вскоре, однако, фамилия Воропаева всплыла в его ведомстве в совершенно ином контексте. Катя удивленно взглянула на Колю: никогда прежде он не говорил в обществе настолько уверенно и ничуть не косноязычно. Неужели вчерашние приключения так повлияли на него? Воропаев тоже дернулся и глянул на Зорькина исподлобья. Тот продолжил: – Точнее, ваша фамилия, Александр Юрьевич, была упомянута лишь вскользь. Но вот отделение, где вы работаете, – да, и не раз. Дело в том, что руководитель управления Росимущества по Московской области Владимир Федоров нарушил закон - отдал государственные земли под индивидуальное строительство, причем под контролем чиновника находилась как минимум одна фирма, получившая подряд на строительство на этой земле. Олег решил предупредить вас через нас, что Счётная палата крепко взялась за это дело, нашла чиновников МЭРТ, замешанных в схеме, и грядет уголовное дело*. Саша как-то резко выдохся и обмяк, он чувствовал усталость и лёгкую тошноту. – Уголовное дело против моего начальства? Все это блеф и враньё. – Можете справиться по своим каналам. Наверняка у вас есть связи. – Справлюсь, не сомневайтесь. А вообще все это очень занятно, господин Зорькин, только я-то тут при чем? Я ни в каких коррупционных скандалах не замешан и… – Ну, раз вы ни при чём, и волноваться не о чем. Действительно, наверное, у вас просто случайно в ящике стола на всякий случай лежат крупные пачки денег. – Чтооо? Щенок, да откуда ты… Ты что, шпионил за мной?! – Воропаев набросился на Зорькина и схватил его за лацканы пиджака. Еле оттащили. – Кстати, – добавил Зорькин раздумчиво, – а жаль, что в кабинетах чиновников пока не ввели видеокамеры: много интересного узнали бы. А травку курить на рабочем месте вам тоже можно, да? Воропаев зыркал на него с яростью, а Малиновский восхищённо зааплодировал и цокнул языком: – Нет, не зря я всё-таки вас боялся, Николай, ох, не зря. Опасный вы человек, оказывается! Коля смутился и сел. Кристина участливо посмотрела на поникшего Сашу. – Сань, ты правда в этом не замешан? – Конечно, нет! Банально донельзя: эти мошенники оправдаться не могут, вот и пытаются нарыть на меня компромат. Дешёвые уловки! – Братишка, но тебе лечиться надо. – Да нам всем лечиться надо, сестричка. – Так я ж не против, но мы с Кирой уже начали, а ты ещё и близко нет. – Может, не будем такое обсуждать при посторонних? – Сашка, ты бываешь такой неприятный… Кира положила голову на стол. Потом растерянно подняла ее и простонала: – Да, мальчики, ну и натворили вы дел – оба… И что теперь делать? – Ну, мне – выводить компанию из кризиса. А Сашке хорошо бы уволиться с государственной службы и всё-таки на время уехать подальше, пока все не утрясется. – подал голос Андрей. – Очень, между прочим, правильная идея, – поддакнул Зорькин. – Тебя забыли спросить! – гаркнул Воропаев. – Мелкий понтер и шантажист! – А вы, судя по всему, крупный, да? – Ещё одно слово… – Тихо, тихо, тихо, – примирительно сказал Малиновский, – а я знаю, где Сашеньке хорошо бы схорониться. Да ещё родной компании помощь оказать. – Неужели? – Мы собираемся открыть отделение в Праге. Договор на мази. Нам нужен там свой представитель, только э… вменяемый, адекватный, не употребляющий… – Ой, за собой последите, жалкие неудачники, жулики, лицемеры, спиртные напитки распиваете в офисе только так, что я, не знаю… – Саша, у тебя, возможно, клиническая депрессия. И зависимость. И я знаю отличного русскоязычного психотерапевта в Праге. И ты к нему обратишься, – неожиданно жёстко сказала Кристина. – Да ладно, сестрёнка, какое лечиться? И вообще. В Прагу? – по инерции скривился Воропаев, хотя вообще он уже немного сдулся, наступила вялость и апатия. – Не мой масштаб. Мне бы Нью-Йорк. Или Лондон. – В Лондон, Сашенька, поеду я, – отрезал Андрей. – Ну а если компания тебя совсем не волнует, не считая дивидендов, то можно, конечно, и в Нью-Йорк… И давайте уже наконец пригласим сюда наших юристов. Кира встала. – Андрей, я завтра же полечу в Лондон – поддержать Марго и Павла. Ничего ни про тебя, ни про Сашку говорить им, конечно, не буду. Ты приезжай позже, когда сможешь… Один или не один… Да, и пока меня не будет, забери чемодан, пожалуйста. Или Федора пошли. – Хорошо. – Андрей посмотрел на нее виновато и благодарно. Кира, придя в себя, решила раздать всем по реплике: – Ром, передавай Жанне привет. Она замечательная, и, надеюсь, ты ее не обидишь. Саш, Прага – отличный выбор, поверь мне. Тебе там станет легче. Крис, поговорим потом. Катя, на два слова, если можно. Сдержанная вежливость Киры пугала. Они вышли в коридор. – Катя, я искренне надеюсь, что вы действительно не планируете присвоить себе компанию, хотя вся эта ситуация для меня как страшный сон, который сбылся. – Кира Юрьевна, вам придется поверить мне на слово. Ну, и Николаю, и юристам. С "Зималетто" все будет хорошо. – Надеюсь, с Андреем тоже. Если вы ему в этом поможете. – Что вы имеете в виду? – Катя, я умоляю вас, только не делайте вид, что не поняли. Андрей смотрит на вас так, как не смотрел на меня никогда, даже в самом начале. Уж можете мне поверить. Причина того, что я тут перед вами унижаюсь, сообщая столь интимные подробности, проста: я не хочу, чтобы вы скрылись отсюда в неизвестном направлении. Очевидно, компании вы нужны… И Андрею тоже. – последние слова дались Кире с особым трудом. – На самом деле люди действительно меняются. Если очень захотят. Так что шанс есть. – Кира Юрьевна, я виновата перед вами, вы, наверное, ненавидите меня? – Вы повторяете слова Андрея, – усмехнулась Кира. – Виноваты в чем – в своих чувствах к нему? Скорее это он мне что-то обещал, а не вы, верно? Ну а что вы врали, покрывая его, – так чем ещё занимаются верные помощницы? А на ненависть у меня больше нет сил, она сжигает изнутри. А я ещё достаточно молода и хороша собой, – вторая улыбка вышла у Киры почти милой. Катя настолько не узнавала Киру, что не нашлась, что ответить, лишь слегка кивнула. В этот момент в конференц-зал прошли юристы. Девушки вернулись, чтобы выслушать их вердикт. Катя села рядом с Андреем. Потом набралась храбрости и посмотрела ему в глаза. Ей так хотелось ему верить. Особенно после показа и сегодняшнего дня, проведенного вместе. Ей так хотелось убить червячок сомнения, что все это из-за компании. Но зависимость от "Никамоды" продлится ещё несколько месяцев, ничего не поделаешь. Тут либо пан, либо пропал. А он все смотрел на нее, пристально, внимательно, нежно. Днём он спросил: "Кать, чего ты хочешь? Может, ты и правда хочешь поехать в Лион, поработать с этим Жюльеном? Может, тебя тяготит необходимость работать здесь в этой ситуации? Конечно, я буду дико ревновать, и, конечно, мне будет адски тяжело без тебя, не в плане работы, но я пойму, я справлюсь. Правда. Ты решай сама, как тебе лучше провести эти месяцы". Катя невесомо улыбнулась ему уголками губ, незаметно пожала ему руку под столом и прошептала: "Я с тобой". И Андрей просиял в ответ.