Карнавал Арлекина

Заседали допоздна в разных составах: в конференц-зале вместе с юристами, одобрившими антикризисный план; потом, когда представители "Зималетто" и "Никамоды" попросили паузу, чтобы обсудить все между собой ещё раз, Воропаев сёстрами у в кабинете Киры, а остальная компания – в ждановском кабинете; потом снова все вместе в конференц-зале. Пока юристы совещались между собой, Андрей поинтересовался у друга: – Ромка, ну ты даёшь! Что это был за странный ход с вакансией в Праге для Сашки? Мы вроде бы немножко не так договаривались сегодня днем. – Палыч, все так, поверь мне. Ситуация у Воропаева – полный аллес капут. Сам посуди: он собирался уйти из министерства, забрать акции и открыть свой бизнес, но оказалось, что забирать, пардон, нечего: родная компания под залогом. С другой стороны, оставаться в министерстве он тоже не может: там, по всей вероятности, весь его отдел сейчас будут шерстить, и даже если он ни в чем таком не замешан, вполне может попасться под горячую руку, тем более что имя его всплывало каким-то боком. Но, если он просто так уволится и исчезнет, это может выглядеть как бегство и навлечь дополнительные подозрения. Совсем другое дело – возглавить филиал “Зималетто” за границей: и своевременно, и благородно. – Друг мой, – нахмурился Жданов, – по-моему, ты на радостях совсем позабыл, что это Во-ро-па-ев. Тот самый, который не то чтобы нам все это время помогал, а без конца брызгал ядом, вставлял палки в колеса, угрожал, шпионил и даже, как выяснилось, планировал тайный аудит компании! И вообще: ты что, забыл, в каком состоянии его вчера видел Николя? Насколько он вообще адекватен? Не навредит ли компании? Малиновский прокашлялся, не будучи уверен, говорить ли дальнейшее при Кате и Коле. Потом махнул рукой и решился: – Андрюха, да брось ты. Мы тут тоже, знаешь ли, иногда злоупотребляли, в том числе и на рабочем месте, но, я надеюсь, ни ты не алкаш, ни он не нарик. Да, Сашенька далеко не подарок, да, он жаждал власти и упивался снобизмом и хамством, но не будет же он самолично в угоду своим страстишкам разорять свою компанию и компанию своих сестер! – Только если страсти не возьмут над ним верх окончательно, – мрачно пробормотал Андрей. – Кать, а ты что думаешь? – Вы, конечно, лучше знаете Александр Юрьевича, – дипломатично начала Катя, – но мне кажется, что в последнее время он выглядит каким-то подавленным, и я не уверена, что он и сам в данный момент согласится как-то помогать “Зималетто”. Вместе с тем, если говорить честно, то, каким бы тяжелым человеком он ни был, его злость на нас вполне понятна… – Катя с опаской взглянула на Андрея, но он лишь вздохнул и угрюмо кивнул. Тогда она вопросительно повернулась к Коле, однако тот судорожно замахал руками: – Не-не-не, меня даже не спрашивайте. Помимо дежурного хамства и оскорблений, я этой ночью пережил такое… После ночки в воропаевском шкафу мне трудно быть объективным. Скорее бы домой, в теплую постельку… – Да уж, Зорькин, не всякий вас, как я, поймет, – горестно усмехнулась Катя и тут же осеклась, увидев окончательно помрачневшего Андрея: невольно получилось, что она и ему напомнила о своей ночевке в каморке… Господи, сколько раз им обоим еще придется обходить все эти рифы… Андрея охватило мучительное чувство стыда: уже раньше, во время обсуждения Воропаева, он вспомнил, как недавно прочел в Катином волшебном блокнотике “Надоело врать!” – и если честно, то и в словах Ромки, и в ее он видел здравое зерно: ведь он-то врал всем. А в довершение ко всему еще и случайное напоминание о ночи с Изотовой и забытой в каморке Кате его почти добило. Катя пыталась дать Андрею понять взглядом, что она не нарочно, но он уставился на столешницу. Тогда Катя в волнении забежала в каморку, а Жданов, немного поразмыслив, рванул за ней. Рома попытался разрядить обстановку: – Прекрасно понимаю вас, Николя: теплая постель, ванна, чашечка кофе… Признаться, я бы и сам охотно удрал отсюда. Но пока не время. Потерпите, нас ждет еще один раунд. А что касается пражского филиала, то можно подумать и о других вариантах… В это самое время Воропаев вёл схожий разговор с сёстрами, точнее, вели в основном они, а он то вяло, то ожесточенно подавал ответные реплики. Он сидел за Кириным столом, подперев лицо руками, а Кира с Кристиной – на диванчике. – Саш, по-моему, предложение Ромки очень своевременное и… – начала Кира. – Предложение? Сестрички, включите мозги: вы что, не понимаете, что это обыкновенный шантаж? Ну или стеб в духе Малиновского. Думаете, они предупредили меня о том, что под шефа копают, и предложили возглавить новый филиал по доброте душевной? Разумеется, это был просто способ меня нейтрализовать, чтобы я не информировал Ждановых-старших о положении дел в компании. Кира вздохнула. – Саш, скажи честно: ты что, действительно собирался все сообщить Павлу и Маргарите сейчас, накануне операции? – Едва ли, Кирюш, не такой уж я кровожадный, но надо же было припугнуть этих зарвавшихся аферистов… – Так кто из вас тогда начал шантаж? – Ой, сестренка, вот только не надо мне снова мораль читать. Жданов твой разлюбезный развалил компанию, задурил голову тебе, вёл себя отвратительно, в компании с хамелеоншей Пушкарёвой и этим клоуном Малиновским проворачивал какие-то махинации, и если теперь они и выйдут сухими из воды, то только потому, что они якобы нарыли что-то на меня. Хотя это ещё бабушка надвое сказала. – Сашенька, что значит надвое? Ты точно не замешан в том, в чем обвиняют твоего шефа? – вдруг вклинилась Кристина. – Крис, сестренка, высокого же ты обо мне мнения. Могу торжественно поклясться: про эти аферы ничего не знал, в них не участвовал. – А почему же ты тогда… – Почему мое имя всплыло? Ну, увы, я не Амура и не твои духовные гуру, чтобы это предсказать. Видимо, действительно придется временно уехать. Но не надейтесь: помогать этим жуликам с “Зималетто” я не стану. Хотя проконтролировать их, конечно, стоило бы… – Саш, я понимаю твою злобу, – снова заговорила Кира, – но не ты ли так ратовал за судьбу компании? Или ты согласен только на пост президента? – Успешно развивающейся компании – да. Но не разваленной Ждановым. – Но его антикризисный план работает… – ЕГО план? Ой, я тебя умоляю. Без Пушкаревой никакого плана не было бы близко. Но что от тебя ожидать, Кира – ты до сих пор упорно выгораживаешь бывшего жениха… А главное – ему все как с гуся вода. В итоге все при нем: и компания, и царевна-лягушка… – Так, дядька, – Кристина звучала резче обычного, – во-первых, кончай наезжать на сестер, козленочком станешь. Во-вторых, хоть мы тут все и злы на Андрюшу, но это не Кира и не я, а юристы сказали, что план совместный и что он очень хороший! Даже я вышла из астрала в этот момент и все услышала. Верно я говорю, Кирюш? Кира слегка улыбнулась: – Абсолютно верно. И остается надеяться, что Жданов, Малиновский, Зорькин и… Пушкарева в течение ближайших месяцев по этому плану выведут компанию из кризиса. – Как трогательно, прямо три мушкетера и миледи в придачу, – процедил Воропаев. – Интересно только, кто при этом будет у руля. Наверное, миледи это и решит – или сама и встанет, она же тут теперь хозяйка… – Сань, ты знаешь, я как бы тоже, мягко говоря, не в восторге от всей этой ситуации, но, в конце концов, Андрей во всем признался и полностью берет на себя ответственность. – А что ему еще оставалось… – Сань, повторюсь, по-моему, у тебя духовный кризис, – перебила Кристина, – ты источаешь негатив. В таком состоянии ты не сможешь ни работать, ни жить. Решено: увольняешься и берешь отпуск. Поедешь со мной в Марокко. Обретешь гармонию тела и духа без всякой травки. – Куда-куда? – Отличная идея, сестренка, – подхватила Кира. – А дальше видно будет. Может, и до Праги созреешь… – Ну ладно, Марокко так Марокко, – неожиданно равнодушно пробурчал Саша. – Братец, и почему у меня чувство, что у тебя против Праги что-то личное? Ответа не последовало. В каморке Катя взяла любимый календарь и открыла сегодняшнюю дату, прочла медитацию. Вбежал Андрей, развернул к себе, порывисто обнял ее за плечи, уткнулся лбом в лоб. – Прости меня, пожалуйста, я так перед тобой виноват, я так часто вел себя по-свински… – Андрей, все нормально, я не специально упомянула про эту ночевку. Извини и не кори себя все время, пожалуйста. – Я хочу все изменить, Кать, правда. Катя невольно усмехнулась: то же самое она недавно говорила Юлиане. Затем она одной рукой погладила Андрея по щеке, другой взяла календарь и показала ему: – Вот. Смотри, что здесь написано. Сон в руку. Андрей рефлекторно дотронулся до щеки, повторив Катин жест, взял календарь и прочитал: “Мы можем отпустить прошлое и доверять себе сейчас. Мы не должны наказывать себя своим прошлым”. – Кать… – Андрей поставил календарь на стол и бережно приобнял ее. – Мы скоро поедем вместе в Лондон, ты понимаешь это? – Пытаюсь понять… – прошептала Катя ему куда-то в грудь. Некоторое время они так и стояли в тишине, пока за стеной Зорькин и Малиновский, в свою очередь, силились поддерживать светскую беседу. Вскоре все снова собрались в конференц-зале. Еще раз признав толковость и действенность антикризисного плана, адвокаты “Зималетто” и “Никамоды” выступили против смены руководства компании, однако, как и ранее Жюльен, отметили один слабый с правовой точки зрения момент – уязвимость Кати как правой руки президента первой компании и президента второй одновременно. Конечно, юристы видели, что и Воропаев вроде притих, и никто не настаивает ни на каком судебном разбирательстве, и вообще никакого конфликта не наблюдается, однако… Понятно, что вроде как "все свои", но неизвестно ещё, как отреагирует на все это Павел Олегович, дай Бог ему здоровья. Дальше они вновь повторили аргументы Жюльена (или это он тогда повторял Кате с Колей аргументы, услышанные от своих юристов): чтобы избежать этой двусмысленности, можно или переписать "Никамоду" на кого-то (лучше всего на Зорькина), или Кате уволиться из "Зималетто". – Есть и третий вариант, возможно, наиболее логичный, – подали голос адвокаты "Никамоды". Андрей уже давно понял какой, и даже сам очень хотел бы предложить именно его, но опасался, как это будет выглядеть в глазах Кати: теперь, когда хрупкое доверие только-только с большими муками стало восстанавливаться между ними, пробиваясь, как хрупкий цветок сквозь заросли борщевика, она снова может, чего доброго, решить, что он действует ради компании, что он стремится повязать ее по рукам и ногам, тогда как ему, напротив, теперь хотелось дать ей максимально свободы и комфорта, избавить от этого постоянного груза ответственности – и в то же время обезопасить… Этот вариант, предвидел Андрей, хоть и был наиболее логичен и достоин Кати, мог бы обострить в ней хронические переживания: не только недоверие, но и приступы самобичевания: мол, именно на нее, "абсолютно постороннего человека", свалилось такое счастье… – Если наша клиентка, – продолжили тем временем ушлые адвокаты "Никамоды", – отзовет обе подготовленные доверенности – на Жданова-старшего и Жданова-младшего, – то она уже не де-юре, а де-факто станет хозяйкой "Зималетто", значит, должна возглавить ее. Повисла пауза, даже Воропаевы по разным причинам воздержались от ехидных комментариев: Саша временно выдохся и просто мрачно зыркал на всех по очереди, Кира, хоть и не сдержала язвительной усмешки, явно была поглощена какими-то далёкими мыслями, Кристина прикрыла глаза и тоже душою была уже не здесь. Катя вздрогнула и, покачав головой, взглянула на Андрея. Он не выглядел ни шокированным, ни огорченным, скорее человеком, который услышал подтверждение собственной идеи. Рома казался чуть более удивлённым, но не критично. Андрей снял очки и потер переносицу. Затем, откашлявшись, заговорил легко и бодро, совершенно без напряжения и фальши, но в то же время осторожно, все время внимательно оглядываясь на смущенную Катю: – Что ж, идея абсолютно логичная и правильная, да и лучшей кандидатуры на пост президента компании в данный момент не найти… – Ну конечно! – не удержался было Воропаев, но тут же осекся под его взглядом. – Так вот, – продолжил Жданов, сжав под столом Катину руку, – я предлагаю отложить решение этого вопроса до разговора с Павлом Олеговичем. Нам предстоит обсудить все варианты. – Согласен и с коллегами, и с вами, Андрей Павлович, – раздался бархатный баритон Роберта Генриховича. – Полагаю, в сложившейся ситуации назначение Екатерины Валерьевны президентом "Зималетто" было бы наилучшим выходом, но, безусловно, все это необходимо обсудить с основателем и одним из ведущих акционеров. Я готов полностью проконсультировать вашего отца по телефону. Могу я узнать, когда запланирована операция? – Через четыре дня, мы вылетаем в Лондон через три. Но все разговоры, конечно, после операции, не ранее чем через неделю. – Договорились. Еще раз – мои наилучшие пожелания Павлу Олеговичу Уверен, операция пройдет благополучно. – Благодарю вас. На этом, полагаю, наше собрание можно считать закрытым. – Одну минуту, – Кира неожиданно подняла руку. – Юристы могут быть свободны, поскольку мое объявление касается другого вопроса. – Дождавшись, пока адвокаты уйдут, Кира продолжила: – Мы тут все обсудили… Поскольку Саше пока требуется отпуск, а потом он определится со своими дальнейшими планами, у меня к вам предложение. Что, если новый пражский филиал возглавлю я?