Проклятие Забвения. Ложные обиды.

Утром, подъехав к зданию офиса, я увидел, что он уже стоял там, нервно переминаясь с ноги на ногу. И мне стало даже немного стыдно, хотя я не опоздал. Посмотрев на себя в зеркало заднего вида, я попытался успокоиться, потому что внутри появлялся азарт и, смешиваясь с волнением, он мог сильно мешать расследованию. Хотелось побежать и быстрее узнавать все делали, а это обостряло внимание детектива, но из-за этого можно было и пропустить что-то важное или неправильно понять какие-то факты. Моя наставница считала это очень важной способностью для нашей профессии — стараться контролировать это рвение решать тяжелые загадки. Мы поднялись ко мне в офис, сели за стол и я решил сразу спросить о его проблеме, а не о его личности, так как мне не хотелось заставлять еще дольше нервничать своего клиента. — Конечно, понимаете, я попал в… ужасную передрягу. Это может разрушить всю мою жизнь, если я ничего не исправлю… Дело в том, что мой лучший друг… он умер! Я правда не знаю, что произошло, но не все верят мне. А мне просто необходимо узнать, как это случилось… Это было худшим вариантом. Мне и раньше приходилось расследовать убийства, и я не имел ничего против этого в работе. Но такие дела всегда приносили много горечи. Это было грустно для моих клиентов, это было грустно для меня самого. Ведь приходится разбираться в ситуациях, где ничего не можешь изменить, приходится говорить вещи, которые обязательно принесут боль. Конечно, не только смерть близкого могла принести страдания, но почти всегда дело об убийстве оставляло у меня ощущение подавленности. Однако сейчас меня волновало даже не это. — То есть вас подозревают в убийстве вашего друга, и вам грозит суд? Но зачем вы обратились ко мне. Ведь я не адвокат и не смогу защитить вас от обвинения… — Мне не нужна защита! С этим я сам справлюсь! — перебил меня клиент. — Мне нужна правда! Я хочу знать, кто убил моего друга и почему! Наверное, тогда меня должно было насторожить его уверенное высказывание насчет грозящей ему опасности, но, видя в его голубых глазах печаль и боль, я все же решил продолжать узнавать детали ситуации, а не стараться понять весьма странный факт, как молодой человек может противостоять полиции. — Эм… Господин… — Корнеил. Андреал Корнеил. — он попытался улыбнуться, и его лицо стало дружелюбным. — Да-да, мистер Корнеил. Расскажите, пожалуйста, о своем друге. Это нам очень поможет. Мне было сложно смотреть на то, как моего клиента давит страх и отчаяние, потому стоило перевести разговор на что-то более приятное. Может быть, приятные воспоминания о друге немного успокоят Андреа, а заодно я получу новые сведения, несомненно очень важные для дела. — Конечно. Мы встретились с ним очень давно, хотя мне кажется, что это произошло чуть ли не вчера. Тогда у меня в жизни была черная полоса, я был почти в отчаянии, у меня ничего не получалось. Я просто не знал, что мне дальше делать… Тогда он и появился в моей жизни! — в голосе Корнеила появились радостные нотки, а глаза заблестели. — Благодаря ему я остался жив! Хотя… это сейчас ощущается странно и неправильно, что теперь я все еще жив, а мой спаситель теперь мертв… И я никак не могу ему помочь… Даже из-за этих слов мне стало очевидно, что друг был для моего клиента очень дорог. Я мог ошибаться, люди бывают совершенно разными, но то, что этот приятный молодой человек, с такой любовью говорящий об умершем, мог бы быть убийцей, казалось невозможным. Я попросил его продолжать рассказывать детали их дружбы. — Понимаете, мы с Нортио встретились восемь лет назад, когда мне было семнадцать. Теперь мне кажется, что мы были вместе всю мою жизнь, так как я был тогда на грани. Я даже подумывал о самоубийстве, поэтому он подарил мне новую жизнь! Он показал мне, как можно смотреть на все совершенно иначе, он поддерживал и учил меня, потому я перестал быть тем собой, каким был до нашей встречи. Мне было приятно смотреть, как мой клиент улыбается. Почему-то это создает не просто желание разобраться во всем, а придает сил это делать. Подобное я замечал не один раз. Уныние клиента очень часто передается детективу. По крайней мере такому, как я, который старается полноценно понять, что произошло и что чувствует попросивший помощи человек. — Тогда, в парке, когда я просто сидел в отчаянии, он подошел ко мне. Сел и постарался подбодрить. — продолжил Андреа. — Я просто почувствовал в нем родственную душу. А затем Нортио предложил попробовать мне заняться одним делом… Да, возможно это смотрелось очень странно. — протянул он. — Но тогда я был готов на все, а мое разочарование жизнью было очень сильным. Может, вы сможете понять… Но в том, что он делал не было ничего подозрительного. И я решил пойти с ним. Мы очень быстро сошлись характерами. Буквально через несколько дней мы стали друзьями, а потом он стал мне почти старшим братом. Нет, даже больше! Он стал и моим спасителем, и учителем, и братом, и человеком, ради которого мне хотелось жить! Корнеил все говорил и говорил про своего друга так увлеченно, что я едва не забыл про настоящую причину нашего разговора. Мне не хотелось его перебивать, да и рассказывал он много того, что могло оказаться полезным в будущем. А еще вся эта ситуация напомнила мне мою наставницу. Она так же много значила для меня, и, когда она умерла, мне было очень тяжело. Я ведь так и не смог узнать, что с ней произошло, потому что это точно было убийство. Но сколько бы я ни старался разгадать это, у меня не вышло. — А почему вы хотели совершить самоубийство? — перевел я разговор. Андреа немного замешкался, похоже, все еще думал о своем друге. — Мои родители погибли в аварии… С учебой тоже не ладилось. А тетя присылала мне деньги, но не была для меня близким человеком, который мог бы поддержать. Так что я был совсем один. Я кивнул. Легко было представить, как чувствовал себя подросток, ощущающий, что его жизнь словно сломана. И каким бы подозрительным ни смотрелось поведение Нортио, раз спустя восемь лет его друг все еще жив, вряд ли можно однозначно сказать, что выбор Андреа доверять ему был неправильным. Я знаю многих, особенно, в полиции, которые могут начать осуждать обратившегося к ним человека только потому, что он связался с кем-то подозрительным. Но не все подозрительное реально имеет причины считаться опасным. Теперь пришло время узнать про самую неприятную деталь — смерть Нортио. Я напрягся и приготовился подбадривать человека, пока он будет вспоминать весьма болезненные вещи. Хотя сейчас мне вообще сложно было представить, о чем я услышу. На мой вопрос Андреа постарался отвечать спокойно, но все время делал паузы: — Верно… Это было настоящим кошмаром… Неделю назад мне позвонила Джусси. Она наша общая знакомая, хотя мы совсем нечасто общались. Однако она знала о наших Нортио отношениях, поэтому, когда она… обвинила меня в его смерти, я был в шоке! Она даже не поздоровалась, просто сначала очень сердито спросила меня о том, где я, а затем… Начала спрашивать, почему я убил Норти! На мои вопросы, почему она думает так, она рявкнула, что его застрелили, а на пистолете были мои отпечатки! Но в тот момент меня просто не могло быть рядом. Однако она не захотела слушать… Похоже, она еще убедила в своей правоте остальных моих знакомых. И это ужасно… Теперь я еще сильнее ощутил, насколько дело принимает серьезный оборот. С одной стороны — два друга, отношения которых явно были очень теплыми, тем более, если Андреа фактически был обязан Нортио жизнью. С другой стороны — четкое доказательство его причастности в виде отпечатков на оружии, которое для других будет гораздо более весомым, нежели слова или чувства, которые теперь нельзя было ничем подкрепить. И, конечно же, сейчас были очевидны только два пути. Первый был для меня особо неприятен. Андреа Корнеил врет. Все их отношения с Нортио являются ложью, а потому строить выводы на этих фактах просто неправильно. Тем более, если я не смогу определить, чего именно он мне не сказал, где я узнал от него то, чего не было на самом деле, или же вообще все было неправдой. Но я был склонен верить своему клиенту. Так что я не поверю в этот вариант до самого последнего момента. Другой путь — врет доказательство. Во что гораздо труднее поверить, особенно, если подделать такое очень сложно. Однако для детектива это гораздо легче, как бы странно это ни звучало. Найти несоответствия в чем-то осязаемом гораздо проще, чем блуждать в показаниях человека, в которых даже он сам может запутаться, и вовсе не по своему желанию. Но сейчас у меня было одно преимущество. Пока что я знал только описание ситуации со стороны самого клиента, значит, любая следующая деталь могла поменять мои выводы. Поэтому пока мне еще рано было жестко принимать чью-либо позицию. И все же хотелось верить в невиновность Андреа. Я постоянно повторял себе это, в каждом деле. Потому что если не напоминать себе верить в клиента, можно запутаться. Это как некий якорь, который не дает перестать воспринимать все в отрицательном ключе. — Я не должен говорить, но нам будет очень трудно. Если кто-то обвиняет другого, значит, на то есть особые причины, по-другому никак. Но если это действительно были не вы, то мы можем найти истинного виновника смерти вашего друга. Обязательно сможем! Наверное, это прозвучало слишком громко, но мне очень захотелось вселить в своего клиента уверенность в успехе, хотя я и знал, что не всегда получается довести дело до конца. Некоторые загадки остаются загадками, сколько бы мы над ними ни бились. Но сейчас не хотелось думать о возможном провале. Так что я подбодрил скорее сам себя. — Но все же я должен спросить. Ответьте мне честно, пожалуйста! Были ли у вас с другом какие-то разногласия? Может, ссоры? Я, конечно же, не хочу ставить под сомнения вашу дружбу с Нортио, но мне важно знать правду! — Ох… — Андреа отвел глаза. — Это правда, что на некоторые вещи мы с ним смотрели по-разному, в каких-то мнениях не сходились. Но мы всегда старались общаться на таком уровне, чтобы не давить в плане принятия решений. Для того, чем мы занимались, было очень важно дать другому полную свободу — не осуждать методы или не навязывать собственные решения. После того, как Норти научил меня всем основам, я всегда все решал сам, и он полностью уважал это. Ну, а в плане дружбы… Мы ведь любили друг друга! Да, периодически мы ссорились, но это было что-то мелкое, никогда не доходило до больших конфликтов и никогда не оставалось обид. Это было вполне логично. Два человека не могут не ссориться периодически, не являясь копиями друг друга. Хотя, похоже, Нортио сильно повлиял на Андреа, но сейчас я видел настоящего человека перед собой. Не похожего на того, кто был бы сильно привязан к кому-то против своей воли. Эта мысль пришла мне в голову именно из-за того, что на подростка в состоянии депрессии легко повлиять. Но я не хотел особо задумываться над этим. Сейчас и так много о чем стоит подумать. — Ладно, Андреа, думаю, пока что мне достаточно того, что я узнал. Я проводил клиента до двери, а сам вернулся в офис. Теперь мне надо было обдумать все услышанное наедине. На помощь пришло крепкий, почти горький кофе, который я очень любил. Честно, я иногда ловил себя на том, что разговариваю с напитком, рассказывая о своих мыслях и размышлениях. Наверное, со стороны это казалось очень странным, однако помогало мне, и часто полезные идеи приходили мне в голову именно так. Нет, я все-таки буду верить в невиновность Андреа Корнеила. Пускай, еще раз прокрутив в голове наш с ним разговор, я нашем много странного. Но все это странное надо было проверить, прежде чем записывать в какие-то неправильные факты. Дальше меня ждал разговор с Джусси, телефон которой я попросил у Андреа. Отличная возможность узнать другую сторону. Правда это всегда бывает очень напряженно — не все противники в подобных обвинениях согласны смотреть на все здраво.