Маскарад

Ши Цинсюань схватила его за руки, заглядывая в глаза. Девушка была, несомненно, прекрасна, смотреть на нее было одним эстетическим удовольствием, но Се Лянь испытывал то же ощущение, как когда незнакомец вторгался в его зону комфорта. Се Лянь не особо размышлял над этим, принимая себя, таким, какой он есть. Какой бы прекрасной нимфа ни была, как бы к нему ни льнула, он оставался совершенно равнодушен. Так было всегда, сколько себя помнил. Но когда он влюбился в первый раз по-настоящему, он понял, почему ему было все равно. Это тоже не стало для него открытием века, его больше смущали мысли, как вести себя, чтобы юный У Мин не понял, и не стал его презирать за эти чувства. Несмотря на то, что он влюбился в человека одного с ним пола, и в теории ему мог бы понравиться кто-то еще, прикосновения любого другого мужчины вызывали его полное неприятие. Даже те вещи, которые можно позволить другу, он просто стоически терпел, и, если можно было, уклонялся. Как тогда в машине, когда Фэн Синь заснул на его плече, он выдержал пытку целых минут пяти, прежде чем понял, это его предел. Но Фэн Синь оставался другом, поэтому отталкивать его, чтобы тот вероятно ударился о дверцу машины он не стал, а просто разбудил его. Но, когда в его жизни появился У Мин, он внезапно понял, что не только не против, он сам рад сжать эти руки. Это было очень непривычное ощущение. Он призывал к порядку свое тело, которое, кажется, просто сошло с ума. Разве можно так кого-то любить? Любить и так смущаться? Иногда Се Лянь мучил себя вопросом, что мог найти в нем У Мин. Отсутствие ответа, а вернее ощущение, что в нем ничего хорошего найти нельзя, были очень болезненны для Се Ляня. Сравнивая себя с Сань Ланом, а теперь и с Хуа Чэном, он особенно четко подумал это в тот момент, когда Ши Цинсюань сжала его руки, и Се Ляня передернуло. Он пытался сдержаться, не понимая, почему его так трясет от прикосновений девушки. Он выдернул руки в тот момент, когда дверь гримерки снова распахнулась, в этот раз настежь. - А-Цин, ты готова? – раздался бодрый голос. Был он до безумия знакомым, так что Се Лянь резко повернулся, потирая одну руку другой, будто их обожгло горячим паром. - Учитель! Учитель, это вы?! – Се Лянь тоже узнал его. - Лан Цяньцю… - юноша совсем не поменялся. Сейчас он уже был взрослым молодым мужчиной, но лицо все еще дышало здоровьем и наивностью подростка. Это тоже было его прошлое. После того, как ему пришлось бросить играть на гитаре из-за того непростого инцидента, но он еще не начал играть на сцене, ему хотелось исчезнуть из этого мира, но речь не шла о крайних вариантах, само собой, он даже не думал об этом. Причина была в другом. У Мин пропал, и ему нужна была свобода передвижений, чтобы иметь возможность искать его каждый день, но при этом хоть что-то зарабатывать, чтобы не вернуться к бездомной жизни. Такая жизнь вопреки мнениям о ее легкости, поиски не упрощала. Так он стал учителем в церковно-приходской школе. На самом деле это была школа не только для местных детей, но и для приюта, который содержала церковь. Лан Цяньцю был сыном настоятеля, и рос в самом подобающем окружении среди большого количества братьев и сестер. Се Лянь учил детей всему чему знал, а знал он много, поэтому что его образование до четырнадцати лет было далеко не для галочки. Если судить беспристрастно, он знал больше многих взрослых. Он умел и любил учить, отличался просто колоссальным терпением. Так что неудивительно, что его любили все дети, даже те, что отличались трудным характером. К каждому он мог найти подход. Некоторых детей, того же Лан Цяньцю, он даже учил фехтованию, потому что юноше это очень нравилось. Да, у Се Ляня не было никакой корочки о педагогическом образовании, но настоятелю это было не важно. Ему было важно, что за такие гроши и похлебку, кто-то готов учить детей. Когда Се Лянь ушел, все они были безумно расстроены. Настоятель даже пытался предложить больше денег, но дело, конечно, было не в них. Просто Фэн Синь нашел ему первую роль. И обещал, что найдет, где жить, что есть, и даже разрешит каждый день искать У Мина. Конечно, игру нельзя было сравнить с гитарой, но это был все же более привычный Се Ляню мир. Ему казалось, что вероятность найти какие-то зацепки в этой сфере, куда больше, потому что все остальное, как ему казалось, он уже проверил. Именно в этот период его учительствования и поисков, он встретил и Пэй Су с Бан Юэ. Но потом искать У Мина становилось все сложнее. А новых зацепок так и не появилось. Было больно признавать, что он не может найти всего одного человека. Он мог найти кого угодно, но не его. Самого дорогого человека. Того, кого он называл своим смыслом жизни. Тот будто просто растворился в бесконечности. Се Лянь хоть и сдерживал слезы, но душа болела так, что хотелось выть. Но он не умер. Он продолжил жить дальше. Это ли не предательство? И все же, его надежда не умерла. Если он вернется? Если У Мин вернется, а увидит только могилу? Разве это не еще большее предательство? Он не позволял себе думать, что У Мин просто бросил его, будучи в шоке увиденного. Такого просто не могло быть! Он видел его глаза. Его не презирали, ему хотели помочь! - Учитель! – Лан Цяньцю тоже хотел броситься на него с объятьями, но замер, вспоминая, что учитель терпеть не мог таких нежностей. – Чуть не забыл. Он обезоруживающе улыбнулся. Этот человек был ярким, как солнце, оптимистичным и веселым. Конечно же, он был популярен у всех без исключения. Правда, не сказать, что его ум был изворотливым. Он был таким же как лучи солнца. Абсолютно прямым. - Да, это я, - просто сказал Се Лянь. - Ваши роли все лучше и лучше! Я смотрел абсолютно все! - Потом поговорите! – встряла Ши Цинсюань. – Каждая минута на счету! Идем искать Мин И! Лан Цяньцю с легким неудовольствием глянул на нее, но молча кивнул. - Учитель, я был на вашей фан-встрече! – все-таки молча он идти не мог, но так как они не на веселой прогулке, Ши Цинсюань снова шикнула на него. - Учитель… - Давай потом поговорим, хорошо? – предложил Се Лянь, понимая, что Лан Цяньцю не собирался слушаться девушку, а та в целом была права. ** Скрытно рыскать по владениям Хуа Чэнджу было максимально неловко. Се Лянь уже несколько раз мысленно извинился перед Сань Ланом и пообещал, что потом он непременно все расскажет. Еще его жгло сообщение-напоминание, в котором У Мин писал, что они еще не поговорили. Для Се Ляня вчерашний день уже стал пустым прошлым. Он подумал и решил, что все это пьяные разговоры. Ну кому он нужен со своим непорочным образом, в самом деле? Был бы он каким-то выдающимся политиком или что-то в этом роде… Никто не будет строить ради него какие-то грандиозные ловушки! Поэтому он понимал, что поговорить надо, раз он обещал. Но как рассказать то, из-за чего Сань Лан абсолютно точно будет в неуместной уже ярости? Се Лянь не умел его обманывать. Ему никогда не приходилось этого делать. Се Лянь убеждал себя, что просто недоговорить, это не обман. Вот с Фэн Синем и остальными, ради благой цели, у него получалось так делать легко и непринужденно. У Мин ушел, когда он снял с него маску, да по времени немного разошлись в показаниях, но ничего, для того чтобы врать на белом глазу, этого было достаточно. Все ради благой цели! Скажи он что У Мин это Хуа Чэн, Фэн Синь с его впечатлительностью точно выдумает такое, что придется вообще уйти из этого бизнеса и запереться где-нибудь на горе. Скорее всего, только так, по мнению менеджера, можно будет спастись от великого и ужасного Собирателя цветов под кровавым дождем. Итак, катакомбы под главным зданием были хорошо освещены, да и вообще на катакомбы походили мало. Некоторые коридоры выглядели так, будто в запертых отсеках проводят супер секретные исследования, некоторые коридоры были похожи на жилые, и двери там будто бы вели в обычные комнаты… Несколько таких дверей он открыл. Там действительно были обжитые, уютные, несмотря на то, что они были под землей, пространства. Се Лянь не понимал одного, почему ни Ши Цинсюань, ни Лан Цяньцю не в состоянии открыть ни одной двери. Как они ни пыхтели, какой код бы не подбирали, двери не открывались. Поэтому они тут же поворачивали встревоженные мордочки к нему, и Се Лянь, неловко улыбаясь, подносил руку к кодовым замкам. Электроника реагировала на него тут же, он даже не вводил кодов, отпирая дверь. Се Ляню от этого становилось невыносимо стыдно. Он понимал, что Сань Лан, видимо, дал ему полный доступ. Но мог ли он подумать, что его “гэ-гэ”, которому он так верит, будет лазить по секретным местам? ** Чего Се Лянь не ожидал, так это то, что, открыв дверь, которой внезапно решил закончиться коридор, они выйдут в другой коридор, но полный света и людей. Даже отделка стен и пола была совсем другой! Дверь автоматически захлопнулась за ними почти сливаясь со стеной. Осмотрев ее, Се Лянь подумал, что ее вероятно невозможно открыть с этой стороны. Ни кодового замка, ни просто отверстия для ключа, какого-то сканера. Вообще ничего. Так что идти они могли только вперед. Здесь было очень красиво, но красота носила оттенок вычурности, при этом Се Лянь видел, что устроитель места был ироничен. Се Лянь не смог бы никому объяснить, почему он так решил, глядя на обивку стен или плиты пола. Но он чувствовал, что дизайнер этого места человек оригинального вкуса и большого, но непривычного чувства юмора. Се Лянь догадывался, что это был сам Хуа Чэн. По звукам, доносящимся из большого зала, он уже понял, куда их приведут сейчас ноги. Это было казино! Стоя под широкой аркой, все трое невольно замерли, уж больно впечатляющий открывался вид. Зал был огромный, зеленых и не только, столов было достаточно, все гости отрывались на полную. Се Лянь разглядел в глубине балдахин, под которым кто-то сидел. Лица видно не было, но эти руки… Се Лянь никогда не жаловался на зрение, но сейчас ему было просто необходимо убедиться… - Хуа Чэнджу, Ваш ход! Се Лянь, который на одном дыхании прошел ползала, невольно замер. С такого расстояния он уже не мог обмануться! К тому же Хуа Чэн повязывал на одну руку красную нить, Се Лянь это увидел впервые только сегодня, но не мог не обратить на это внимание. И сейчас он тоже ее видел! - Учитель, не подходи к нему! – попытался остановить Се Ляня Лан Цяньцю, потянув к нему руки. Отчего Се Лянь, будто избегая этого касания, одним махом достиг балдахина. - Гэ-гэ пришел поиграть со мной? – Се Лянь выдохнул. Голос был абсолютно прежним. Даже более того, счастливым, к нему протянули руку и утянули под балдахин, усаживая рядом. Се Лянь поймал себя на мысли, что с большим удовольствием разглядывает Хуа Чэна. Выглядел тот просто невероятно. Это был другой образ, из черных одежд и металла, который подходил ему не меньше. И все так же от него веяло мрачной вычурной эстетикой этого места. Его пальцы нежно перебирали, гладя каждый. Поэтому Се Лянь, чувствуя, что у него начинают краснеть уши, ответил не сразу, сначала негромко откашлялся, потом сказал: - Конечно, поиграю. Только я всегда проигрываю. Мне в таких играх чудовищно не везет, - слегка смущенно сказал Се Лянь. В принципе, У Мин это прекрасно знал. – На что ты хочешь сыграть? На что он с ним сыграет, то Хуа Чэн точно получит. Это понимали оба, и Се Лянь именно поэтому был немного смущен. Его руку легонько поцеловали. - Учитель! – странный голос Лан Цяньцю донесся до них. – Отпусти учителя! Кажется, тому пришлось добираться до балдахина с боем, но не сказать, что он добрался. Хуа Чэн внимательно глянул на Се Ляня. - Гэ-гэ, и чему же ты его учил? Когда? Се Лянь хотел сжать руки вместе из-за разом навалившихся мыслей, но Хуа Чэн не отпустил его руку, наоборот, второй приобнял за плечо. - Много-много лет назад… - едва слышно прошептал Се Лянь. – Когда еще не играл ролей… - Ты был его учителем. Это нечестно. Се Лянь занервничал. Значит, ему не показалось? Это ревность? Но когда он поднял на него взгляд, то невольно вспыхнул. На него смотрели полной нежности глазами. - А меня будешь учить? Я тоже хочу тебя так звать. Чему ты будешь меня учить? - Ты согласишься? Я могу выбрать сам? - Да, обещаю быть примерным учеником, - усмехнулся Хуа Чэн. - Каллиграфия. Таких звуков от великолепного Хуа Чэна, вероятно, никто никогда не слышал, да и сейчас вряд ли кто расслышал. Тому совсем не хотелось работать над своим почерком. - Гэ-гэ, почему ты так жесток к Сань Лану? – прошептал он, как маленький ребенок. - Каллиграфия, - строго повторил Се Лянь, зная, что уступит, если тот будет настаивать поменять предмет. Такому Сань Лану простительно все! - Хорошо, потом не говори, что это был адский труд. А сейчас давай играть! Ты обещал! - Конечно... - Что ты хочешь, если выиграешь? Ситуация принципиально невозможная, но отвечать что-то надо. - Говорят, ты держись пленника… Его зовут Мин И. Отдай его тем двум, с кем я пришел. Пожалуйста. - Хм. Раз так хочет гэ-гэ… А что ты дашь мне, если я выиграю? Рука Се Ляня, что была в ловушке у Хуа Чэна задрожала. Он не мог предложить того, что от него, вероятно, ждут. Он не мог предложить даже поцелуй, хотя хотел его целовать. Думая о поцелуях, и том, что за этим следует Се Лянь ненадолго выпал из реальности, и не видел, как внимательно за ним наблюдает Хуа Чэн. Тот на самом деле сходил с ума, от переполнявшей его сердце любви. Как хотелось отдать все свое тепло, всего себя одному ему… Объяснить… Но он уже говорил, что ему не надо ничего, что заставит гэ-гэ перешагивать через себя. - У меня нет ничего достойного, - с трудом выговорил Се Лянь, не пытаясь смотреть на Хуа Чэна, но потом все-таки с трудом поднял на него взгляд. Разве он сам достоин его? Эта мысль была как удар плети. Он слишком простой. Слишком скучный. Он просто актер, который хочет играть на пианино. Кому это вообще может быть интересно? Се Лянь замер. Его глаза, на которых едва выступили слезы, нежно целовали. От этого тепла и беспредельной нежности, он едва не забыл, как дышать. - Как насчет того, чтобы звать меня два дня подряд “гэ-гэ”? – тихонько предложили ему. - Разве этого достаточно? Разве это соотносимо? – удивленно прошептал Се Лянь, не в силах оторвать взгляд от Хуа Чэна. Узел боли в груди постепенно растворился. - Для меня – да. Гэ-гэ, будет звать меня гэ-гэ. Я младший в семье, поэтому меня так никто никогда не звал. За балдахином неистовствовал Лан Цяньцю, его успокаивала Ши Цинсюань, охранники, которые его сдерживали, что-то недоуменно пытались доказать. Вернее, не понимали даже в чем проблема. Это же старший дядюшка, ему можно все! Но у них был свой собственный мир, и Се Лянь слышал только фоновый шум этих разборок. - Хорошо, - с нежной улыбкой прошептал Се Лянь, разглядывая руки Сань Лана. Эта красная нить притягивала взгляд. - А сейчас я немного побуду твоим учителем, - загадочно сообщил Хуа Чэн. – Надо же научить тебя кидать кости, чтобы у нас были равные шансы. Се Лянь не думал, что киданию костей можно научить, и что это кидание будет вгонять его в краску. Но то, как Сань Лан держал в своих руках его, как целовал их перед тем как показать, как трясти… Мистика, но результат выпадал с каждым разом все лучше и лучше. Наконец, когда выпали две кости с цифрами шесть, Хуа Чэн внезапно заявил: - Гэ-гэ, ты победил, - воистину удача У Мина поражала воображение. Се Ляню так казалось всегда, но это впечатление складывалось из мелочей. Получалось, что невероятно удачлив Хуа Чэн, и его удача никогда мелочью не была. К тому моменту вид у Се Ляня был такой, будто они не кости кидали, а занимались чем-то другим. От постоянных прикосновений у него поднялась температура, несколько верхних пуговиц рубашки пришлось расстегнуть, чтобы было полегче, а от постоянных попыток поправить прическу на голове наоборот было черте что. Если бы Се Лянь увидел в таком виде кого еще, он ни за что бы не подумал, что они просто играли в кости. Лан Цяньцю, видимо, тоже. Потому что когда он увидел Се Ляня, ему удалось оттолкнуть державших его людей, и бросится к нему с воплем: - Учитель, что он с Вами сделал! Но попытка схватить Се Ляня за плечи, провалилась. Хуа Чэн, появившись следом, лишь слегка толкнул Лан Цяньцю, но тот полетел кубарем. Се Лянь судорожно пригладил волосы. - Пойдем, я причешу тебя, - Хуа Чэн протянул ладонь Се Ляню, и тот не смог удержаться, чтобы не положить на нее свои пальцы. - Отдайте этим двоим Мин И. И вышвырнете их из Города вон. А вот этого… больше никогда не пускать. - Учитель, учитель, я… - Лан Цяньцю уже поднялся, но совсем не успокоился, скорее наоборот. – Они сказали, что этому старшему дядюшке можно все! Что он с вами сделал! Я… Се Лянь невольно вспыхнул. Старшему дядюшке можно все? Даже охрана в курсе? Или именно, потому что это лучшие люди Хуа Чэна, они в курсе? Однако, Лан Цяньцю перепутал все на свете. Поправлять его при этом было неуместно. Но тут вмешалась Ши Цинсюань, которая, видимо, было куда более проницательная. - Прости, Се Лянь! Я не знала, что вы друзья, тогда бы я не втянула тебя во все это! Ты, наверное, сильно переживал, думал, что предаешь друга? Но спасибо тебе! Спасибо! Я никогда не забуду твою помощь! Се Лянь не знал, что на это сказать, просто помахал руками, предлагая им уже уходить. Мысленно он поздравил Хэ Сюаня. Интересно, понимал ли, какая у него есть верная подруга? Не на словах, а на деле готовая спуститься хоть в Преисподнюю. Понимал ли он, какая редкость такое в современном мире? Се Лянь думал об этом, но смотрел только на Хуа Чэна, который вел его в какие-то покои. ** - Значит, ты переживал? – спросил его Хуа Чэн, когда они остались только вдвоем. Он расчесал ему волосы, а сейчас плел косички. Он был и в этом абсолютно не превзойдён. Кажется, его прическе теперь позавидуют все актеры исторических и фэнтезийных дорам? - Да, - сказал, как было, Се Лянь. – Ты мне доверил свои секреты, а я… Про… Он хотел извиниться, но Хуа Чэн приложил палец к его губам, и тот замолк. - Не надо извиняться. Помнишь я тебе рассказывал про демонов и их прах? - Да… - Прах можно отдать тому, кому любишь больше жизни. - Но тогда… А если… - Какая разница. Если бы я был демоном, и отдал свой прах тому, кого люблю, то пусть он хоть играет с ним, как с песком, просыпая между пальцами, хоть развеет по ветру. Это мое решение. - Но я бы так ни за что не сделал! Вдруг с силой сказали Хуа Чэну. Пока Сань Лан приходил в себя, Се Лянь невольно глянул на антикварные часы на прикроватном столике. Фэн Синь и Му Цин там, наверное, с ума от беспокойства сошли! - Я так поступил, потому что Мин И – это Хэ Сюань. Верно? И я не мог… я должен был убедиться! - Это он. Но я… само собой, я с ним ничего не делал. Се Лянь кивнул. - Ты борешься, ты мстишь… Я все понимаю. Просто хочу, чтобы ты знал, ты больше не один. И я могу тебе помочь. Я… Се Ляню было неловко себя хвалить, он никогда так не делал. - Я не буду обузой для тебя. Я… Хуа Чэн дернулся, будто Се Лянь ударил его. Поэтому он резко замолчал. - Не говори таких ужасных слов… - его крепко обняли. – Ты мой смысл жизни. Ты никакая не… Он даже не смог повторить, но Се Лянь и так понял. Руки Хуа Чэна дрожали. - Я прекрасно знаю, насколько ты силен. Я знаю, что ты никогда не останешься в стороне… Я знаю… Я так рад, что ты хочешь мне помочь. Спасибо, гэ-гэ. Его ласково поцеловали в щеку. - Я написал твоим друзьям, что ты задержишься. Но теперь тебе действительно пора. Твой телефон разрядился еще на фан-встрече, и даже моя фантазия пасует, что там напридумал Фэн Синь. Се Лянь не хотел с ним расставаться так. После такого признания он хотел остаться с ним рядом на весь вечер. - Я не могу позвать тебя в гости? - Кажется, сегодня я буду занят, гэ-гэ. - Если будет опасно, зови меня. Не рискуй! С тяжелым сердцем ему пришлось уйти. Ему казалось, что они недоговорили. Вернее, это он не сказал важных слов. Зато сказал те, что такой болью отозвались во всей душе Сань Лана… Фэн Синь и Му Цин так и ждали его в ресторане. Фэн Синь собирался завестись с ходу, но вдруг резко замолчал. - Сколько часов У Мин на это потратил… - прошептал менеджер ошеломленно. – Он что нашел роль? И теперь тренируется делать тебе прически? Такое с первой попытки вообще не заплести! Сколько раз он пробовал? Му Цин тоже был под впечатлением, но молчал. Се Лянь только неловко улыбнулся. Говорить ему сейчас совсем не хотелось, хотелось обратно к Сань Лану. Но раз это было невозможно, то домой. - Отвези меня домой, Фэн Синь. Я так хочу домой. Се Лянь с тяжелым вздохом обернулся на огромное здание напротив, с силой сжимая телефон. Му Цин остановил Фэн Синя, который собирался снова разразиться огромной тирадой, включающей всякие подозрения. - Поехали домой, Се Лянь, - позвал Му Цин. – Я поведу. Сядешь вперед. - Чтобы я не доставал? – пробурчал Фэн Синь. - Именно, - огрызнулся Му Цин.