Маскарад

- Как отсутствует? – девушка очень строгой наружности лишь деловито поправила очки, глядя на потрясенного ее словами режиссера. Вообще очки Линвэнь изначально носила чисто для образа, пока лаобан не загнал ее на осмотр. Линвэнь терпеть не могла больницы, но Бай Цзинь тяжело приходил в себя после очередной операции, и она не могла туда не прийти. Тут ее и поймал Хуа Чэн, заставив пройти годовой медосмотр, особенно его волновало ее зрение, как выяснилось, не зря. Теперь она носила очки чаще, чем ей хотелось бы на самом деле. Делала какие-то непонятные упражнения для глаз, и жевала бесполезные витаминки. Странно, но через два месяца занятий она могла заметить даже небольшие улучшения. Их личный окулист неутомимо следил за процессом, вероятно, каждый раз отчитываясь лаобану. Линвэнь догадывалось, что дело здесь не только в заботе о подчиненных. У их лаобана были не только свои тараканы, но и особенные пунктики. Линвэнь знала их все. Хотя знать и понимать, две разные вещи. Не сказать, что самая непонятная “вещь” за последнее время стала понятнее, но Линвэнь очень нравилось хотя бы изредка общаться со старшим дядюшкой. Для нее он был еще непостижимее, чем лаобан, хотя казался на первый взгляд проще. Но общение с ним позволяло лучше понимать себя. Линвэнь ни за что бы не пошла к психологу, тут она понимала, что вроде из обычных разговоров, она получила многократную выгоду. Она, конечно, не любила оставаться в долгу, поэтому сейчас холодно заметила: - Хуа Чэнджу имеет право отдыхать в свои выходные, - имея ввиду не только своего лаобана. Линвэнь, однако, понимала, что речь не о банальном долге, который существует только в ее голове и напрочь отсутствует в голове Се Ляня, это нечто большее. Он ей нравился, как человек. Ей казалось, что она уже забыла, что это такое. В голове ее были тысячи планов, огромные пласты информации. Она чувствовала себя скорее роботом, чем человеком. Роботом, который участвует в глобальном плане Хуа Чэнджу, играя роль секретаря сразу в двух корпорациях! Всё ради одной цели, спасти своего любимого. Конечно же, ей нравился лаобан, иначе она бы не решилась принять его помощь. Но ограниченная в восприятии чувств, она предпочла отринуть незначительные ощущения в принципе. У нее есть Бай Цзинь, этого достаточно. Если бы не Хуа Чэнджу, ей пришлось бы сражаться со своими проблемами в одиночку. Она прекрасно понимала, как Цзюнь У будет ее использовать, если она доверится ему. Линвэнь невольно вспомнила тот дождливый и душный вечер. Ей казалось, что все вокруг было в крови. Человек перед ней тоже был весь в красном. Она тряхнула головой, не желая погружаться в прошлое. Этот очаровательный голос опутал ее аргументами, как паутиной. Она была в отчаянии и согласилась на все. Только бы спасти Бай Цзиня! Уже потом, когда ясность мысли вернулась к ней, она была в полной растерянности, не до конца понимая, что от нее хотят и что будет дальше. Ей дали время. Ей дали заботу. И она воспряла духом. Она снова была не одна. И пусть она не могла назвать Хуа Чэнджу другом, ей проще было считать его лаобаном, она знала, что никогда не предаст его. Се Лянь дал ей другое – заботу о душе. Линвэнь наконец-то смогла посмотреть внутрь себя без всякого ужаса. Принять себя такой, какая она есть. В его глазах никто не был плохим. Они все были достойны жизни, достойны счастья. И сейчас Линвэнь с удивлением поняла, что хочет быть его другом, что она готова заботиться о ком-то по велению души кроме любимого. Ощущение будто с души упали оковы. Что она снова может дышать. Как же не быть благодарной за такой подарок? Конечно же, она проявила некоторую самодеятельность в ряде вопросов, надеясь, что Хуа Чэнджу не сочтет ее порыв смехотворным или наоборот избыточным. Кроме того, она знала, насколько лаобан ревнивый, но Линвэнь плохо разбиралась в любви, так же плохо разбиралась в дружбе. Только когда лаобан похвалил ее, она поняла, что все сделала правильно. - Я рад, что вы подружились. Он хороший человек и никогда тебя не подведет. Линвэнь в тот момент не могла не посмотреть на Хуа Чэнджу. Она начала понимать, что он как раз всегда был ее другом. Ей потребуется время, чтобы понять это до конца, но само ощущение было невообразимо приятным. - Спасибо… Я никогда этого не говорила, спасибо, Хуа Чэн…джу. Она действительно не благодарила ее ни разу, хотя поводы копились как ком. Она считала себя просто винтиком в системе. Ее качественная работа в обмен на жизнь Бай Цзиня. А оказалось все совсем не так. В тот момент она поняла до конца слова своего возлюбленного. Тот понял все уже очень давно, потому что умел любить, и все остальные чувства были легко доступны ему. - Призрачный город – это непросто работа. Это целый клан. Семья. Тогда ей казалось это глупым. Бай Цзинь часто говорил что-то глупое. Теперь она думала, а кто из них глупец? Линвэнь сделала рукой приглашающий жест. И встревоженный режиссер с двумя помощниками опустился в кресла. Кроме ее ноутбука на столе были распечатаны кучи документов, сложенные в папки. Мэй Няньцин действительно был обеспокоен. Они собирались обсудить на этих выходных новую локацию, ту самую, которую он нашел, и никак не мог подойти с этим вопросом к Хуа Чэнджу. Мэй Няньцин никак не мог найти хозяина территории, но это точно была чья-то частная собственность. И он надеялся, что Хуа Чэн в отличии от него, быстро разрешит эту проблему. Кроме девушки, что представилась Линвэнь, был еще молодой юноша Лан Ин, но, они ждали еще одного человека. Чтобы скрасить ожидание, им предложили кофе, и режиссер не мог не отвлечься на изысканный фарфор и тонкий аромат кофе. Мэй Няньцин считал, что это хороший знак. Не всех же угощают из таких сервизов? Дверь почти беззвучно отъехала в сторону. Какого же было удивление Мэй Няньцина, когда вошедшим оказался Ван Хао. Он всех скромно поприветствовал. Обычно, когда Ван Хао выступал, он выглядел в соответствии со своим статусом. Интеллигентно, но слегка высокомерно. Смотрелся он при этом очень красиво, Мэй Няньцин думал так всегда, даже когда увидел в первый раз. Тут он вел себя совсем иначе, может, был не в своей тарелке, но Мэй Няньцин видел, что его рады видеть, ему достался отдельный кивок и отдельная улыбка. - Добрый день, Хуа Чэнджу попросил меня решить сегодняшние проблемы. Он сказал, я справляюсь. Ван Хао уселся напротив режиссера, закинул ногу на ногу и сложил руки вместе, положив их на стол. Кажется, он был не очень-то в курсе причин их сборища. Мэй Няньцин протянул ему карту местности. - Так? – Ван Хао не увидел на ней чего-то необычного, поэтому поднял на режиссера недоуменный взгляд. - Мы хотим снимать там. Желательно уже с понедельника. Ну хотя бы со вторника. Это очень близко к владениям Хуа Чэнджу, может, он знает владельца этих мест? Ван Хао с недоумением еще раз глянул на карту, потом переглянулся с Линвэнь и Лан Ином. - Так это тоже его земля, - недоуменно сказал он. – Я же ничего не путаю? Линвэнь кивнула. - Да, господин Ван никогда ничего не путает. Линвэнь посмотрела на режиссера и продолжали для него: - Только здесь Хозяин запретил строительство зданий выше двух этажей и не использует эту землю для полноценной городской или промышленной застройки. Некий зеленый пояс, важный, по его мнению, для экологии города. - Плюс почвы здесь своеобразные, ничего толком не построить все равно, - добавил Лан Ин. – Природа, правда, красивая, душевная. Это режиссер как раз заметил! Он случайно попал на стрим одного блогера, который восхищался местными пейзажами. Они были идеальны для их следующих сцен. - Мы устраиваем там цивилизованные кэмпинги для детей, которых курируют общественные организации, - продолжила Линвэнь. – Плюс у нас там базируется лайт-версия санатория. Основное здание санатория мы сейчас строим в другом месте, но мне деревянные домики нравятся больше. Очень мило все выглядит. Милее, чем большой комплекс. Но нет, конечно, тех возможностей для лечения детей, которые хочет включить лаобан, строя большое профильное здание. Мэй Няньцин неловко покивал. Да, этот блогер снимал как раз для рекламы какого-то фонда. Кроме природы в кадры попадали еще счастливые дети и те самые милые деревянные домики. Но режиссер, конечно, мало обращал на это внимание. Он влюбился в пейзажи. - Тогда что насчет… вторника? - Тогда я могу в понедельник показать местность, если никого дергать не придется, во вторник сможем начать съемку, - Ван Хао повернулся к секретарю: - Линвэнь, сколько запросов на кэмпинг? Можно отменить брони на участки, расположенные далеко внутри территории? Насколько я помню, именно там то, что подойдет Мэй-даояню для съемок. Линвэнь покликала мышкой, а потом вздохнула. - Я хочу тебя расстроить, Ван Хао. - А? Ван Хао слегка смутился, но собирался уже что-то предложить, когда Линвэнь продолжила: - Тебя позвали чисто посидеть походу. Ну или посмотреть на своего любимца. Все брони сняты. Как раз ровно на то время, что режиссер мог бы планировать там снимать. Лаобан все заранее распланировал. Мэй Няньцин слегка усмехнулся. Любимчик? Секретарь за словом в карман не лезла. Ван Хао тоже усмехнулся ему в ответ, чуть приподнимая плечи, мол, да, это вполне в духе лаобана. Линвэнь закрыла ноутбук. - Так что, конечно, хоть с понедельника можно будет приступать. Посмотрите площадку хоть сегодня, и скажите, когда будете завозить оборудование, я выпишу вам разрешение и пропуски на персонал. Ван Хао глянул на Мэй Няньцина. Прощаться, пусть и на благополучной ноте совсем не хотелось, так что Мэй Няньцин предложил сыграть партию в вэйци и где-нибудь перекусить. Линвэнь тут же посоветовала ряд мест и торжественно удалилась вместе с Лан Ином. Его помощники тоже схватили документы и поспешили пойти по своим делам. - Места там действительно уникальные. Я тоже приеду на эти съемки, если ты не против. - Конечно нет. - Тогда пойдем. Надо успеть поесть до обеденного времени! Ван Хао заспешил к выходу. - Это почему? - Линвэнь посоветовала лучшее, и я с ней полностью согласен. Проблема в том, что в обеденное времени придется стоять на улице больше часа ждать своей очереди. Мэй Няньцин слегка усмехнулся. Он привык на выходных тоже работать. Проще говоря, он совсем не умел отдыхать. Он даже считал отдых пустой тратой времени. Но в чудесной компании все выглядело совсем иначе. Он даже был не прочь просто час стоять в очереди. Им всегда было о чем поговорить. ** Се Лянь любовался школой. Новенькая, прогрессивная, скорее всего, очень дорогая. Система безопасности на высоте. От нечего делать сходил проверил спортзал, столовую. Все было по высшему разряду. В субботу ученики занимались только кружками, поэтому царила немного другая атмосфера, чем в будний день, но Се Ляню очень здесь понравилось. В его школе такого не было. По сути каждый завидовал другому, постоянно организовывались могучие кучки, которые дружили друг против друга. Ему все это не нравилось. В такой школе, как эта, он бы поучился. Но его поезд ушел так давно, что было страшно об этом думать. Все учителя были в легком напряжении от их визита, но, кажется, скрывать им было нечего. Се Лянь взял списки учеников, быстро проглядывая личные дела. Завуча от этих действий начало слегка трясти. Дети оказались из разных слоев общества, поэтому он осведомился об оплате. Как он и ожидал, школа, которую курировал Хуа Чэнджу в опросах оплаты тоже была на своей волне. Богатеи платили много. Иногда супер много, но все это шло в общий фонд. Конечно, такие родители пользовались привилегиями в Призрачном городе, но вот дети таких привилегий не имели. Тут все были равны, и если какой-то ребенок об этом забывал, то со вторым предупреждением вылетал из школы, а его родители теряли не только деньги, но и статус. А быть врагом Хуа Чэнджу всегда стоило слишком дорого для всех без исключений. - Все хорошо? – спросил завуч. - Да. Почему вы так переживаете? Завуч с трудом улыбнулся. - Ну как же… Как же… К лаобану мы привыкли. А вас мы не знаем. А вы его старший брат. Се Лянь слабо улыбнулся. Конечно, они видели, с каким уважением Сань Лан к нему отнесся до того, как пошел к директору. К тому же дал полномочия провести инспекцию школы так, как хочется ему самому. - Мы мало отличаемся, - наверное они совершенно разные, но к детям они относятся одинаково. Это Се Лянь понял уже очень давно. Хуа Чэн вернулся в тот момент, когда Се Лянь вежливо отдал список обратно, и собирался посидеть в школьном дворе. Взяв его под руку, он предложил вернуться к машине. - Как твоя миссия? – поинтересовался Се Лянь. - Ты думаешь, мне кто-то запретит отпустить Цоцо на пять дней? - Ты не его опекун. - Я его опекун. Се Лянь замолчал. Хуа Чэн понял его молчание слегка по своему, поэтому слегка возмутился: - Ну, гэ-гэ! Фэн Синь еще ничего не оформлял! Даже тест-ДНК не делал! А я забочусь о нем с семи лет. Конечно, не так… Се Лянь не понял, почему Сань Лан осекся и сглотнул слюну, очевидно подбирая зачем-то слова, и продолжил: - Не так, как если бы был единственным опекуном, все-таки у него есть мать. Но иногда очень тяжело решать все проблемы в одиночку. - Я знаю, - тихо ответил Се Лянь. – Я тебя не упрекал. Они замолчали. Се Лянь был рад, что Сань Лан его не расспрашивает и не ищет глубокий смысл в его словах. Хуа Чэн же думал о том, как гэ-гэ с ним натерпелся, но никогда не просил помощи, никогда не думал бросить, и все вынес сам на своих плечах. - Жаль мы не познакомились с тобой раньше, - вдруг услышал Хуа Чэн. “Мне кажется, я знаю тебя всю жизнь”, - подумал Се Лянь, но вслух говорить не стал. Мало кому нравится романтично-сопливое настроение. Что с ним делать непонятно, они же оба парни. Его остановили на парапете школы, обняв со спины и прижав за талию. - Прости. Я не мог раньше. Се Лянь тихонько вздохнул, растаяв в этих объятьях. Они несли защиту и доверие. Он больше был не один. Это было так приятно чувствовать каждый день в совершенно разных мелочах. Все ученики были в школе, никто их не видел, разве что Цоцо, что радостно размахивая руками, бежал к ним. Се Лянь мысленно порадовался за Фэн Синя, ко всем проблемам, которые у него есть в отношениях к Цоцо хотя бы не добавилось резко отрицательное отношение к ориентации отца. Иначе, пожалуй, другу было бы совсем тяжело доказать, что он хороший отец. Цоцо, возможно, из-за них с Сань Ланем относился к этому спокойно. Но в любом случае детскую психику лучше лишний раз не тревожить, поэтому он с неохотой выпутался из теплых объятий, но его тут же взяли за руку. - Не переживай так сильно. Все нормально. - Ну что, меня отпустили? – Цоцо вроде бы даже слегка волновался. - А ты как думаешь? - Ура! Дядя Хуа, спасибо! – он буквально подпрыгнул в воздух от радости, хлопнув в ладоши. - Считай это производственной практикой и внеплановым санаторием. - Безумный микс, нет? – улыбнулся Цоцо. Эта улыбка так была похожа на одну из тех, коварных очаровательных улыбок Хуа Чэна, что Се Лянь не мог не улыбнуться. - Тебе понравится, - фыркнув, пообещал Сань Лан. ** Мэй Няньцин был весь на нервах. Он то и дело поправлял свою шевелюру, открывал-закрывал ежедневник, являя собой образец далекий от всех канонов спокойствия. Сейчас было позднее утро. Он прибыл на место одним из первых, то есть с ним были буквально десять человек персонала. Остальные должны были приехать минут через тридцать, но этого было вполне достаточно, чтобы впечатлиться местностью. Да, она идеально подходила для съемок! Такого великолепия, да еще так близко к городу найти было просто невозможно. Здесь был даже самый настоящий, пусть и небольшой, горный хребет. Немного их киношной магии и он вырастет в кадре до огромных размеров! Он оценил озеро у его подножия. С ним тоже можно было бы поиграть совершенно по-разному, включив в совсем разные сцены в совершенно разных точках вымышленного мира… Сама территория просто огромна и без всякой магии включала разные пейзажи! Здесь можно было снять далеко не одну дораму! Столько ракурсов, что непонятно, почему у него руки дрожат, от нервов или от возбуждения. Слишком много классных мыслей! Интересно, реально ли убедить лаобана сдать эту территории в долгосрочную аренду? Мысль-утопия, нет у него денег на постоянную аренду. Их встречала холодная красавица-секретарь Линвэнь. До этого она ни разу не присутствовала в местах съемок, и вывод напрашивался очевидный. Она была здесь только потому, что это территория их Хозяина. Мэй Няньцина немного напрягало соседство с таким количеством детей, но Линвэнь до всяких вопросов пояснила, что дети разъедутся в течение двух дней, к тому же сами съемки будут глубже по территории. Режиссер понимал, что в этих домиках, скорее всего, планируется разместить в дальнейшем их персонал. Потом Линвэнь указала на особняк вдалеке. Его было прекрасно видно. - Это главный дом Хозяина. Мэй Няньцин кивнул, не в силах отвести взгляд от здания. В каком-то смысле это был настоящий стеклянный замок. Пожалуй все, кто хоть сколько-то интересовался личностью Собирателя цветов под кровавым дождем знали, что он любит цветы и бабочек. Интуиция подсказывала, что в этих оранжереях и находится то, что он любил. Оранжереи, подобно крыльям фантастической бабочки, окружали сам особняк. А где-то вдалеке он видел башню, которая, скорее всего, выполняла роль обсерватории. Подсобных зданий тоже хватало, но особняк стоял изолированно от них, на небольшом холме. Режиссер не мог не признать, что у Лаобана есть вкус. Он знал это всегда, просто подумал в очередной раз. Вроде они знакомы уже не первый день, но находиться на его территории, вести здесь съемки, было нервным даже для него, чего уж говорить об остальном персонале. Но режиссер нервничал не только поэтому. Он не мог поверить в свою удачу! Он получил ту локацию, о которой даже мечтать не мог. Добавить сюда технические возможности Хуа Чэнджу… не говоря уже об их великолепных актерах, у них наверняка получится шедевр! - Что он такой бледный? – невольно грубо вырвалось у Мэй Няньцина. Появление Му Цина резко прервало поток его художественной фантазии. Му Цин внезапно вздрогнул, хотя обычно на такой тон у режиссера актеры и персонал уже не реагировали. Фэн Синь прижал Му Цина за плечо к себе и сверкнул глазами. Режиссер умерил пыл. - Заболел? Сможешь играть? Му Цин уверенно кивнул. Фэн Синь настаивал отлежаться дома еще денек, но Му Цин не собирался срывать график съемок. К тому же ему хотелось послушать, как Цоцо съездил отдохнуть. Фотографии, которые присылал Се Лянь, были чем-то. Хотелось послушать восторженную реакцию ребенка. То, что Цоцо понравилось, было очевидно. Кажется, эти трое, как и обещали, провели классные выходные! Но Му Цин, если и завидовал, то только тому, что сам пока не съездил куда-нибудь вместе с Фэн Синем и Цоцо. Но не более. Смотреть на эти фотографии, где его друг, почти его сын и… Му Цин не знал, как охарактеризовать Хуа Чэна. Но он был искренне рад, что тот тоже счастлив. И даже зная, что эти фото будут отправлены ему, согласился фотографироваться и искренне улыбался. Конечно же, такой как Хуа Чэн мог бы и играть какую угодно роль, но Му Цин почему-то был уверен в том, что видел. - Ну хорошо, - Мэй Няньцин немного сомневался. Уж очень неестественной была эта бледность. Он не был против переставить сцены местами, сегодня это было не очень сложно. А так придется постараться, чтобы актер выглядел привычно и по сюжету. – Но гримёру работы ты определенно добавил. - Им за это платят, - раздался властный и уверенный в себе голос. - Я могу! Можно мне! – попросился Цоцо. – Му-гэ! Цоцо налетел на него со спины, обнимая. Потом неловко кивнул отцу. Отношения Цоцо и Фэн Синя за две недели слегка улучшились, но все улучшения происходили, когда что-то случалось. Волнения за Му Цина, например, куда больше им помогли в этом, чем просто совместное времяпрепровождение. Посещение матери тоже их сближало, потому что Фэн Синь не отстранял его от забот о матери, а просил о посильной помощи, и Цоцо нравилось ощущать себя взрослым. Му Цин взлохматил волосы Цоцо, чуть повернулся, чтобы увидеть Хуа Чэна и Се Ляня. Тот обнимал Хуа Чэнджу за талию и сжимал его руку, очень собственническим жестом. Не надо обладать какой-то особой проницательностью, чтобы понимать, Се Лянь никому Сань Лана отдавать не собирался. Это было очень мило. Но они невольно встретились глазами и Се Лянь нехотя убрал руки, но не отступил от него. Му Цин слабо улыбнулся. Если бы Се Лянь узнал, что это тот ребенок… Что бы изменилось? - Господин Мэй, - обратился к нему Хуа Чэнджу. – Напомните своим людям, что вся личная съемка запрещена, вся съемка на площадке не выкладывается в сеть. Чтобы они понимали, я все проверю. Но если что-то просочиться, я узнаю, и им не поздоровится. На этом он взял Се Ляня за руку. Это была его территория, и здесь он мог взять под контроль абсолютно все. Даже без дополнительных предупреждений персонал режиссера догадывался, что обо всем, что здесь произойдет, им придется молчать. Даже если Хуа Чэнджу решит кого-нибудь утопить в пруду в порыве гнева. Это добавляло людям волнения. Они понимали, что даже когда съемки закончатся, они не получат разрешения говорить о том, что было в процессе съемок. А то, что в итоге пойдет в рекламу, пройдет жесткий контроль Хуа Чэнджу. Режиссер слабо вздохнул. Он понимал подтекст. На своей территории Хуа Чэнджу хочет быть собой и обнимать свою любовь. Ради этого он готов усилить контроль и пойти на риски. - И еще, Му Цина не грузить, а то в обморок грохнется. Цоцо, можешь помочь ему с макияжем, чтобы не был похож на ходячий труп, раз тебе так хочется. Му Цин слегка вздохнул, но даже слабо улыбнулся, глядя на свои руки. Ему мерещилась забота в грубовато-высокомерном тоне. Или он снова принимает желаемое за действительное? - Не орать на него, ясно? – услышал он удаляющийся голос Хуа Чэнджу. Се Лянь сжал плечо Му Цина и поспешил за Сань Ланом, который хотел показать ему здешние места. Все они невольно видели, как Се Лянь, догнав Хуа Чэнджу, взял его за руку, и тот крепко сжал его пальцы. Линвэнь культурно кашлянула в кулачок, привлекая внимание, и предложила следовать за ней. Она показала уже свободные постройки, где можно было положить аппаратуру, место, где можно переодеваться и рядом с ней гримерную. - Насчет сна сегодня, те, кто желают, могут остаться в гостевых домиках Хуа Чэнджу, там все уже подготовлено для вас, но через два дня можно будет оставаться уже здесь. Менеджер Фэн с семьей приглашен в главный особняк. Му Цин невольно напрягся. Хорошего он от Хуа Чэна не ждал. Скорее всего, в своей излюбленной манере он будет издеваться над ним весь вечер, подкалывая и подшучивая так, что ему будет очень плохо. Обычно он находил в себе силы даже посмеяться над его шутками, потому что если бы они не касались лично его, он мог оценить его мастерство. Но сейчас он чувствовал себя так, будто его вытащили из ракушки и оставили под палящим солнцем. Но Фэн Синь и Цоцо очень обрадовались этой перспективе. Один, потому что ему было очень любопытно, другой, потому что любил особняк дяди Хуа, или скорее время, проводимое там. Пока Цоцо занимался его макияжем, Му Цин не мог не спросить, про путешествие. За буквально два дня они посетили так много мест, что Цоцо просто не мог рассказывать об этом спокойно. Правда его руки, подобно рукам профессионала, действовали строго по регламенту. - Как тебе Се Лянь? – спросил Му Цин почти не шевеля губами, чтобы не мешать Цоцо. Цоцо ответил не сразу, продолжая свою работу, но Му Цин выдел его выражение лица в зеркале, тот тепло улыбался, что-то, видимо, вспоминая. - Он необычный человек. Но другой рядом с дядей Хуа и не видится. Му Цин хотел узнать побольше, но понимал, что возможно он уже переходит границы в своем любопытстве. - Я впервые видел, чтобы дядя Хуа вел себя… как ребенок. И Се-дагэ* абсолютно все позволял ему… виснуть на его плечах и дурачиться. Он с такой любовью смотрел на него… С такой радостью заботился о нем… Цоцо вздохнул, думая, наверное, о своей судьбе. - Это очень светлый человек, я таких прежде не встречал… Все, кого я видел из взрослых… Несли в своей душе боль, они желали, так или иначе, мести. И я знаю, что у Се-дагэ в жизни было столько, что хватало бы на нескольких взрослых… Но он все равно остался собой, не стал черствым, не стал злым. Честно говоря, я не представляю, как можно быть таким. Я бы давно уже озлобился и проклял этот мир… Сначала я думал, что буду, как дядя Хуа… Несмотря на ненависть, злобу и гнев я буду идти дальше… Пытаясь менять мир к лучшему, но не забывая отомстить тем, кто обидел меня. С удивлением я увидел другой путь. Я не знаю, доступен ли он мне. Могу ли я так же? Никого не винить, никого не осуждать. Идти вперед своей дорогой и помогать тем, кто в этом нуждается? Насколько сложно отпустить все зло, что копится в душе? Му Цин тяжело вздохнул. Сколько же всего Цоцо испытал за свои четырнадцать, если рассуждает так, будто ему за двадцать? Потом он невольно в очередной раз подумал, что Хуа Чэн все-так же ненавидит его. И следуя мыслям Цоцо он понимал, что пока У Мин ему не отомстит, он его не простит. Всех, кто обижал его и Се Ляня постигла или постигнет одна и та же участь. Он никого и никогда не простит. - Конечно его путь не прост. Но он доступен. Достаточно принять, что все мы люди. Мы все ошибаемся. И за исключением полного треша, каждому можно дать второй шанс. И если этот шанс окажется тоже ошибочным, уйти из этой ситуации. Уйти как можно дальше, чтобы эта грязь больше не касалась тебя. Когда ты мстишь кому-то, даже за правое дело, ты все равно неизбежно испачкаешься в чужой грязи. Поэтому Се Лянь не видит смысла в мести. Она никому не поможет, даже ему самому. Другое дело, если он может спасти кого-то. Он лучше потратит время на это, чем на пустую месть. Цоцо кивнул несколько раз, продолжая думать про себя. - Не думай, что он ангел. - Не думаю. - Ты знаешь, что… - Му Цин сглотнул, он не знал, как это сказать ребенку, да и стоит ли говорить? Он зовет Хуа Чэна дядей, но знает ли он насколько его прозвище дано ему не просто так? Му Цин решил, что нет, и решил промолчать. Все-таки Цоцо еще слишком юн. А он своими словами не хотел как-то порочить Хуа Чэна, а пояснить разницу с Се Лянем, потому что и у того, и у того руки были в крови. Но Се Лянь никому никогда не мстил. И если была возможность он всегда предпочитал судебную систему личному правосудию. Просто в тех ситуациях не было выбора, а на кону стояли ни в чем не виновные жизни. - М? - Ничего. Му Цин тяжело вздохнул, вспоминая. Тогда их с Фэн Синем буквально трясло, потому что то, что случилось, они узнали из экстренных новостей. Се Лянь, как всегда, оказался не в том месте, не в то время. Террористы взяли целую школу, в которой проводился фестиваль, в заложники. Они знали, что Се Лянь наверняка попытается договориться мирно, но, если не получится, до того, как начнется штурм, он сделает свой ход. Хотя бы потому, что у него опыта возможно даже больше, чем у некоторых силовиков. Как они потом увидят из съемок на личные телефоны, один из террористов угрожал убить семи- девятилетнего ребенка. На этом моменте у Се Ляня кончилось терпение. Му Цин знал, что сейчас он уже не сравнится с ним в боевых умениях. С их подростковой стычки утекло так много воды. Но и тогда он вышел победителем, потому что Се Лянь совершенно растерялся. Ведь его предал друг. - Цин-гэ? – встревожился Цоцо. – Я знаю, что репутация у моего дяди не очень… И он правда не все делал по закону… Но для меня он любимый дядя, я могу его понять, и не откажусь от него. Вы его ненавидите? Презираете? - Нет. Му Цин снова судорожно вздохнул. - В свое время я его сильно обидел. Он так и не простил меня. - Может… стоит просто извиниться? - Просто не получится. Я из тех, кому он должен отомстить. - Я… - Не волнуйся. Мы с ним разберемся рано или поздно, ты не должен переживать по этому поводу. Цоцо покивал, уверенный, что все будет хорошо. Он просто не мог поверить, чтобы его дядя Хуа что-то сделал его “отчиму”, это совершенно невозможно. Цоцо почти закончил с гримом, и на финальных аккордах сказал: - Се-дагэ мне кого-то напоминает… Человека, что спас меня однажды в школе. Му Цин похолодел. - Может вы помните ту историю… Ее помнил весь мир. - С террористами. Я думал, что все кончено. У меня было много странных мыслей тогда. Я переживал, что мать будет страдать. Мне не хотелось умирать, но я думал, что ей станет легче без меня. Еще я боялся, что она тоже погибнет. Столько разных мыслей в голове… Этот человек так убедительно говорил… Будь я террористом, я бы немедленно согласился. Я видел, что они тоже начали паниковать. Доводы были убедительными, логичными… И они решили действовать именно потому, что эти речи были эффективны. Если бы не он, мне бы просто перерезали глотку. Но все обошлось. Мой спаситель был очень похож на Се-дагэ. Он был в маске, но голос, глаза и волосы… остались в моей памяти. Му Цин не знал, что сказать. Наверное, точно не он должен открывать эту тайну. - Тебе повезло. - Мне очень повезло. Как сказали потом следователи, только очень способный человек смог бы обезвредить целую группу преступников так быстро, чтобы они не успели покалечить заложников. Цоцо еще раз оглядел свою работу, кивнул себе. - Поэтому я могу многое понять. Иногда приходится поступать плохо, чтобы кто-то остался в живых. Когда-то это можно оправдать, а иногда этому не будет оправдания. Всегда будут поступки, которые тяжело взвесить на весах добра и зла. Потому что все мы просто люди, а не боги. - Этим Се Лянь и руководствуется. Му Цин поднялся. - Ты, наверное, не хочешь посмотреть, как я буду играть? - Почему это нет? – поразился Цоцо, вспыхнув. - Ты всегда уходишь после сцены… - Му Цин, в который раз за сегодня вздохнул. – И мне показалось, что тебе не нравится моя игра. Или что я так долго играю сцену. Му Цин предполагал, что сегодня все будет почти так же плохо, как в тот день, когда он свалился в оборок в Небесном царстве. Разве что каплю лучше. Сейчас у него не болела голова, но он был довольно слаб. Меньше всего на свете ему хотелось слышать крики режиссера. А еще ему очень хотелось показать хорошую игру Цоцо. - Это… нет! – взмахнул руками Цоцо, а потом снова покраснел. – Мне просто слишком неловко показать… Что я в восторге от вашей игры. Вот и сейчас он нахохлился и отвернулся. Му Цин не мог не улыбнуться. - Пойдем. Теперь он был уверен, что сможет сыграть привычно хорошо. Се Ляня и Хуа Чэна среди окружения не было, зато был человек, который в тот день спас его от нападок режиссера, чуть облегчив ситуацию. Выглядел он строго и знакомо, но узнать его не получилось. Сцена была короткой, но сложной. Му Цин справился в несколько дублей, но каждый дубль был по-своему хорош. Он передавал эмоции персонажа, но каждый раз немного разные. Му Цин был в поисках идеала. Цоцо каждый раз хлопал в ладоши, и удивлялся, что Му Цин все еще недоволен. По мнению подростка все эти чувства вполне подходили персонажу Му Цина. Режиссер также не высказывал недовольства, он был очень задумчив и молчалив, очевидно, его тоже устраивали все сцены, но он обдумывал их различие. Мэй Няньцин, в который раз думал, что за удивительный актер ему достался, раз он способен видеть и показать такие тонкие грани восприятия. А вот неизвестный помощник все время хмурился. Конечно же, режиссер не собирался обращать внимание на него, но причины такого поведения были непонятны. Актер играл отлично, он тоже молчал и не дергал его, в чем проблема? Наконец Му Цин отснял сцену так, как ему хотелось, и на этот раз все были в восторге, только хмурый помощник растворился среди персонала. Му Цин считал, что должен его поблагодарить и спросить хотя бы имя, но момент был упущен. Му Цин совсем не ожидал, что режиссер подойдет к нему и положит руку на его плечо. - Молодец! – Мэй Няньцин был очень скуп на похвалу. Если все шло хорошо он кивал, или максимум довольно улыбался, другое дело, если кто-то косячил. Особенно Мэй Няньцин обожал Се Ляня, он наблюдал за его игрой, как послушник за явлением бога. Но Му Цин не завидовал, он сам любил игру Се Ляня, и понимал, почему режиссеру трудно хвалить его самого. Слишком долгие сцены, слишком много дублей. Даже если финал отличный, в итоге устаешь от процесса. Но сейчас его хвалили, сжимая за плечо. - Му-гэ! Ты молодец! – Цоцо не знал, как правильно выражать свои чувства, но понимал, что если как обычно сбежит, это будет очень неприятно для Му Цина, поэтому он подскочил к нему и обнял за талию. – Почему ты остановился на этой сцене? Они все подходили персонажу. Му Цин улыбнулся, собираясь рассказать. Но сначала, наверное, стоило намекнуть, что он может всегда говорить с ним на “ты”. Му Цин не мог не посмотреть сцену Се Ляня, которую он снимал с героиней, которая должна была стать его любовью на протяжении следующих двух жизней и являясь просто перерождением героя, что играл Сюй Ли. У того тоже оставались какие-то мини-сценки, поэтому он тоже сегодня снимался. Девушка была восхитительной красоты, и действительно могла бы, как минимум, родной сестрой Сюй Ли. Актриса была подобрана очень удачно, или, скорее, Сюй Ли, у которого было всего несколько сцен был подобран очень похоже на нее. Му Цин обратил внимание на Хуа Чэна. Он был совершенно спокоен, наблюдая обнимашки и флирт своего гэ-гэ с девушкой. Даже отмечал себе что-то на планшете, а за его плечом… Был тот самый хмурый человек. Он что-то шептал на ухо лаобану, а тот беззвучно посмеивался и кивал его речам. Потом он так же оперативно скрылся среди персонала. Такое ощущение, что кроме Му Цина его больше никто и не замечал! - Ниндзя, - пробурчал Му Цин, чувствуя, что сердце больно сжало. Так его поддержал тогда человек Хуа Чэна? Он пришел на помощь…. Как и обещал. Даже больше, без всякой просьбы с его стороны. Но взгляд, что бросил на него Хуа Чэн был привычно ледяным. ** Сюй Ли очень устал. Это была его первая настолько важная работа. Пусть у него было не так-то много по факту сцен, но он был в них главным героем. Поэтому, он, конечно, старался изо всех сил довести все до ума. У него оставались сцены, где не было Се Ляня, но он поймал себя на мысли, что не может отвести от него взгляд. Конечно, пока тот играл сцены, не только он смотрел на Се Ляня не отрываясь, но он понял, что продолжает смотреть на него и в краткие минуты перерыва. Сейчас они прервались на поздний обед, ради которого поставили палатки и столики. Как всегда, все делалось очень оперативно и ловко. Эти люди Хуа Чэна, казалось, знали толк абсолютно во всем. Сюй Ли думал, что возьмет тарелку и окажется поближе к Се Ляню, чтобы поговорить, поэтому двинулся в его сторону. Тот как раз накладывал себе на поднос то, что хочет съесть. Уже пока Сюй Ли шел к палатке Се Ляня обняли за талию. - Выбрал? - Да. Нам хватит этого на двоих? Се Ляня ласково обнимали двумя руками, слегка покачивая, но не мешая продолжать выбирать. Сюй Ли замер, он видел, как Се Ляня щекотно целуют в щеку и тот нежно смеется. Вот Хуа Чэн забрал поднос, взяв его одной рукой, а другой снова обнял Се Ляня за талию. - Куда пойдем? - Я поставил нам отдельную палатку. Хочу тебя покормить. - Но у меня есть руки! – шутливо возмутился Се Лянь. - Тогда ты можешь кормить меня, - очаровательно улыбнулся Хуа Чэн. - Мне нравится эта идея. Наконец-то ты поешь по нормальному. - Что, опять заставишь меня есть овощи? – забубнил вдруг Хуа Чэн, как маленький капризный ребенок. - Именно, - с нежностью фыркнул Се Лянь. – Не волнуйся, я за сбалансированное питание. И нежно погладил Хуа Чэна по щеке. - Будешь хорошим мальчиком? – попросил он. - Для тебя я всегда хороший мальчик, ты знаешь. – Хуа Чэн поцеловал руку, что гладила его. Сюй Ли со вздохом отвернулся, слегка краснея. Он не только увидел лишнего, он вдруг понял, что его еще никто не любил даже на треть так искренне. Но огромный стейк отвлек его внимание. - Давайте вашу тарелку, я положу. Инь Юй, занятый делами Хуа Чэнджу, тоже смог получить своего рода отпуск. В сравнении с тем, чем он занимался эти две недели, помогать во всем на площадке воспринималось, как отдых. Когда Сюй Ли ушел, Инь Юй приказал своим людям усилить внимание за утечкой информации с личных телефонов. Но Сюй Ли так уныло ковырялся в стейке, вместо того, чтобы что-то строчить в телефоне, что Инь Юй, оставив своего помощника за главного, подсел к нему. - Стейк не вкусный? – Сюй Ли тут же засуетился, пытаясь быстро разрезать стейк, как положено. Инь Юй усмехнулся и, забрав нож и вилку, помог ему. Что-что, а помогать в ресторанах он умел. Ресторанный бизнес и бары приносили большие доходы Хуа Чэну, но начинали они с маленьких ресторанчиков, с полного нуля, и Инь Юй всегда был рядом. Можно сказать, он разбирался почти во всем, что и Хуа Чэн, просто не всегда так же глубоко. Потом он наколол маленький кусочек на вилку и протянул ее Сюй Ли. Тот вежливо и неловко поблагодарил его и взял вилку в руки. Стейк был очень вкусным и нежным, но Сюй Ли было все еще немного грустно. Умом он понимал, что ему не стоит заморачиваться. Ему не сто лет, у него все еще впереди. Но он думал о том, что, возможно, ему стоит поменяться в какую-то сторону, чтобы… Чтобы что? Быть достойным такой любви? Но он вроде бы нормальный человек и так. Хотя все его отношения закончились быстро и в целом никак, можно было усомниться в этом. Всем он не подходил, всем он был не то. Так нормальный ли он? Инь Юй смотрел, как тот тяжело вздыхает, понимая, что тот вряд ли страдает о недостижимом, Сюй Ли даже не смотрел в сторону палатки, которую Хуа Чэн поставил для своего гэ-гэ. К слову, Фэн Синю и Му Цину с Цоцо тоже досталась своя. Не обошел вниманием лаобан режиссера и его самый близкий персонал, тем более, что Ван Хао приехал точно к обеду, и Хуа Чэн не мог не представить его. Для остальных был натянут большой и удобный тент, и палатка режиссера имела с ним прямое сообщение. Хуа Чэн, как всегда, продумывал абсолютно все. Итак, Сюй Ли думал о чем-то своем, не очень приятном. - Сколько у тебя еще сцен? - Сегодня все. Остался на халявный обед, - просто ответил Сюй Ли, будто они знакомы вечность, потом ойкнул, поднимая глаза. Инь Юй мимоходом подумал, что Сюй Ли - редкостный красавчик. Учитывая, что по словам Хуа Чэна, тот отлично отыграл все сцены, у того было большое будущее. Лаобан уже спрашивал в каком тот агентстве, что могло наводить на определенные мысли. - Тогда хочешь я покажу тебе всю территорию? Полностью ее никто из актеров, кроме Се Ляня, не видел. Там есть очень красивые места. - Тут все красиво. - Пойдешь? Сюй Ли кивнул. Почему нет? ** Как всегда, за игрой время пролетело мгновенно. Сегодня они не собирались снимать ночью, тем более, что не все решились ночевать здесь. Некоторые предпочли уехать домой и вернуться, что было, возможно, не очень-то удобно. Цоцо чувствовал себя в особняке дяди Хуа, как у себя дома. Спросив, та же его комната, что и всегда, или как? Он решил лично устроить им рум-тур. Хуа Чэн, усмехнувшись, сделал приглашающий жест рукой. Му Цин, обернувшись, видел, как тот дает указания повару, и дородная женщина начинает светиться от восторга. Видимо, ей очень хотелось показать свои навыки. К тому моменту как Цоцо показал все, что хотел, все уже были голодны, как волки. Не только дом был большой, Цоцо показал еще и оранжереи, поэтому на показ ушло весьма много времени. Ужинали они в большой гостиной, которая изначально была оформлена в европейском стиле, но Хуа Чэн решил ужинать в привычном азиатском, правда стулья хоть и были без ножек, но со спинкой. Видимо, он решил, что это забавный компромисс. Сейчас он начищал отдельно палочки для Се Ляня, который любовался У Мином, совершенно этого не скрывая. Когда они стали идеально чистыми (хотя были изначально кристально чистыми), он бережно положил их возле тарелок, и стал накладывать рис из рисоварки, что стояла рядом с ним на полу. Первые чашки он, к удивлению Му Цина, дал гостям, предпоследнюю себе, последнему Се Ляню. Обычно правильно было подать рис самому дорогому гостю, но он уж точно на самого дорогого не тянул! Потом до Му Цина дошло, он хотел, чтобы рис Се Ляня не успел остыть! Теперь все встало на свои места. Хуа Чэн, как всегда, продумывал все до мелочей. Фэн Синь слегка усмехнулся, тоже поняв маневр. А потом взял его за руку под столом. - Прости… - вдруг услышал Му Цин. – Я вряд ли смогу быть настолько продуманным и внимательным, но я буду стараться. - Не заморачивайся. Мы просто другие, не значит, что мы меньше любим друг друга. - Тоже верно, - они ласково улыбнулись. ** Хуа Чэн большей частью молчал в их беседе за столом, ему определенно нравилось наблюдать за Се Лянем и слушать его речи. Тот, как раз, описывал пейзажи, и как он видит их сцены в этих пейзажах. Му Цин хотел тоже молчать весь вечер, чтобы не провоцировать У Мина и не позориться перед Цоцо, потому что Хуа Чэн умел колоть изящно, но очень больно. Но тема была уж больно интересная и, по сути, рабочая, поэтому он не удержался, комментируя. Он чувствовал взгляд Хуа Чэна на себе, но не позволил себя сбить с мысли. К тому же, тот слушал, но не комментировал. Как выяснилось, сдерживался Хозяин призрачного города ради Цоцо. Как только тот убежал в свою комнату, потому что его позвали играть по сети, Му Цин почувствовал, что сейчас начнется. Он не смотрел в его глаза, но непростую улыбку видел. В тот момент ему захотелось уехать. Он так устал терпеть эти нападки. Хоть он все понимал, у него не было сил просто взять и извиниться. Отчасти по тому, что этих банальных слов недостаточно. Его не простят. А вот принимать все эти атаки было его формой извинения, и все же… Он был еще слишком уставшим, чтобы вести себя как обычно. - Что, нравится в объятья к чужим мужикам прыгать? – это было подло, но Му Цин выдержал, потому что Фэн Синь взял его руку, сжатую в кулак, и не стал удивляться. Му Цин не был в силах подумать почему, он лишь собирался потом все объяснить Фэн Синю, но тому слова были не нужны. Он видел то, что не видел Му Цин. Хуа Чэн злился. Но злился не на него, а за него. Просто из-за их перманентной ссоры не собирался подбирать слова. И то, что он говорил, значило, скорее всего, что, потеряв сознание, Му Цин упал кому-то на руки, не более того. - Тебе менеджер зачем нужен? Халявные обеды носить? Надо было попросить поменять график сцен! - Этот менеджер будет стараться, - в вежливой манере ответил Фэн Синь, обнимая Му Цина за плечи и прижимая к себе. - А теперь мы пойдем пораньше спать, если никто не возражает. Фэн Синь принял единственно верное решение. Так просто У Мин не поменяется, Му Цин слишком устал, чтобы понимать, что за него переживают. - Идите, конечно. Му Цин, ты такой еще бледный, тебе нужно хорошенько поспать, - мило сказал Се Лянь. - Так что пусть этот менеджер не сильно старается сегодня, - хохотнул Хуа Чэн. - А-Мин! Му Цин увидел, как Хуа Чэн вздрогнул и замолк, закрывая лицо рукой, под которой проступала краска. Не А-Чэн, а А-Мин… Наверняка, хоть он еще не рассказал правды, для него это было очень важное обращение. Они встретились взглядами, и Хуа Чэн тут же сменил взгляд на холодный. ** Му Цин проснулся среди ночи. В комнате было темно, но свет луны пробивался сквозь шторы. В этот момент на него навалились, стаскивая пижамные штаны. - А-Синь!.. Что на тебя нашло? – но ответа не было. Он был бы не против, но начало было слишком резким. Запястья сжимали до боли, чуть ли не ломая. Бедра насильно развели в стороны, вдавливая в кровать так, что невозможно было сделать вдох. Он попытался рассмотреть лицо Фэн Синя, но его лицо казалось пустой, застывшей маской. Ему стало еще тяжелее дышать, было страшно. Особенно, когда Фэн Синь отпустил его одну руку и содрал свое же лицо. Му Цин застонал от ужаса. - Ну что, готов получить прощение от меня? Он пытался сопротивляться как мог, но был в разы слабее. Острая боль, что пронзила его вдоль позвоночника, заставила закричать. В этот момент он упал с кровати. Фэн Синь так и не проснулся, продолжая сладко похрапывать. В комнате больше никого не было, лишь слабо горел ночник и вокруг него летала, шурша крыльями, грустная одинокая бабочка. Му Цин, все еще дрожа, с трудом поднялся и подошел к лампе. Аккуратно поймав ее, он нашел в себе силы выпустить ее в окно. В горле пересохло настолько, что у него не осталось вариантов, кроме как спуститься на кухню. Его сердце все еще выстукивало безумный ритм, хотя умом он понимал, что это сон. Когда Му Цин вошел на кухню, он не сразу понял, что там горит свет. Его руки безжизненно повисли. Он смотрел на Хуа Чэнджу, что лузгал семечки, подстелив газетку, а сам водил пальцем по планшету. Хуа Чэн поднял голову, собираясь пошутить про ночной дожор и совсем не ожидал, что Му Цин закричит, будто увидел монстра и отпрыгнет от него, забиваясь в угол. Какое-то время он просто смотрел на него, не понимая, что происходит. Потом решил подойти. Это было очень похоже на паническую атаку. Спустя два шага, он быстро понял, что дело в нем. Му Цин захлебывался слезами, прося ничего с ним не делать. Хуа Чэн не мог уйти, как просят, для него это было равносильно бросить человека в беде. Тем более, если он виноват. Но когда он сел перед ним, Му Цин внезапно замер, взяв его за руку и положив эту руку себе на шею. - Я больше не могу. Не могу. Сделай это. Сломай ее. Хуа Чэн, сжимая тонкую шею, не мог поверить, что его слова могли кого-то довести до такого состояния. Сегодня он был в целом мил, старательно молчал почти весь вечер, отнюдь не ради Цоцо, как мог подумать Му Цин! Он видел, что тот еще не до конца восстановился и совсем не желал его добивать. К слову, он подкалывал его куда болезненнее в прошлые разы и тот умудрялся смеяться. Хуа Чэн был напряжен. Он аккуратно потянул за шею Му Цина к себе, а сам положил руку на его голову, начиная гладить по голове. Тяжелая догадка перекувырнулась в душе, заполняя ее гневом. - Хэ Сюань рассказал, что было. Только не говори мне! Не говори мне, что он не успел! Они тебя… Они? Му Цин поднял измученное лицо к нему. - У Мин? - Они изнасиловали тебя? - Нет. - Почему у тебя крышечка потекла? Му Цин рассмеялся, но в этом смехе еще слышалась истерика. Хуа Чэн поднялся за водой, и помог Му Цину выпить ее. Одной рукой он набрал сообщение Фэн Синю, чтобы тот пришел на кухню, другой притянул к себе замолчавшего Му Цина. Тот какое-то время переводил дух, приходя в себя, потом глухо заговорил: - Устал. Ты не представляешь, как тяжело играть паиньку перед этим Цзюнь У, делать вид, что мне нравится у него работать. А потом он сказал то, что не собирался, но слова сами вырвались из души: - Ты либо ненавидь меня, либо дружи. Хуа Чэн усмехнулся, хотя в первую секунду даже слегка оторопел. - Я думаю, я сам решу, как мне себя вести. - Ха… - вымученно усмехнулся Му Цин. Но сейчас его успокаивали как настоящего друга. Да, его обнимали и слегка убаюкивая, но было абсолютно спокойно и не чувствовалось никакого подтекста. Даже реплика Хуа Чэна была скорее спокойно-грустной, чем агрессивной. - Ты хочешь сказать это я тебя так довел? Му Цин не был уверен, что он должен рассказывать про этот дурацкий сон. Он чувствовал, что озвученный вслух, он посеет между ними только больше непонимания. Му Цин отнюдь не считал Хуа Чэна монстром, хотя и боялся его. Этот выверт его подсознания ему был самому непонятен. Но на поверхности окажется, что будто он думает, что Хуа Чэн способен на подобное. - Нет, - он решил не позориться, и не говорить правду. С другой стороны, если думать более рационально Хуа Чэн действительно не причем. Во всем виновата усталость и напряжение последних дней. Этот сон, возможно, вообще был реакцией организма на избыточные нервы или реакций на состояние, когда стресс уже начинает отпускать. В любом случае, он не собирался делать из Хуа Чэна психолога, да еще и ставить его в неловкое положение. - Фэн Синь, похоже спит, глухая тетеря. Му Цин был удивлен, его подняли на руки. Он ожидал, что это привилегия исключительно для Се Ляня. Интересно, тот тоже крепко спит? Му Цин разволновался. Ему совсем не хотелось объяснять другу, почему его несут на ручках. - Успокойся. Тебя до сих пор трясет. Хуа Чэн непринужденно отнес его на второй этаж, в спальню, он устроил его в кровати рядом с Фэн Синем, тот действительно продолжал спокойно спать. Му Цин, сидевший на кровати, не знал, что сказать, кроме: - Спасибо. - О, какие мы слова знаем, - удивился Хуа Чэн, который собирался поправить ему волосы, но решил, что это лишнее. Потом он вздохнул. - Тебе что-то приснилось? - Да, - не стал отпираться Му Цин. - Кошмар? - Верно. Хуа Чэн задумался. - Чтобы тебе там ни приснилось, этого не случится. - Ты так уверен. - Да. - Почему? - Ты друг моего гэ-гэ. Я не позволю ему страдать. Му Цин слабо улыбнулся. - Спи. Таблетки принести? - Нет, спасибо. Му Цин сполз на подушку и ему даже поправили одеяло. По его меркам это было слишком, поэтому он закрыл глаза и сделал вид, что уже заснул. ** В коридоре Хуа Чэн натолкнулся на Се Ляня, тут же рефлекторно сжав его в объятьях. Он ожидал всякого, особенно, потому что плечи Се Ляня однозначно вздрагивали. Но, смахивая слезы, с ресниц Се Лянь сказал: - А-Мин, спасибо.