Маскарад

Тиан Йен тяжело вздохнул, обеспокоенно наблюдая за своим неугомонным пациентом. Конечно, это он был тем, кто разрешил вернуться к обычной жизни, но все-таки пыльные помещения и его глаз… Тиан Йен хотел бы подольше держать своего любимого Ченджу подальше от таких опасностей, но факты говорили сами за себя, и быть курицей-наседкой, как бы ни хотелось, не стоило. Пэй Су, к тому же, раз в неделю, но пылюку, глядишь, да вытирает. И здесь они сейчас тоже были не просто так, а по его, Тиан Йена, просьбе. Для его странной души это было единственное место, где он мог спокойно поговорить о сокровенном, а не отпускать саркастически шуточки и закатывать в насмешке глаза. В огромном пространстве храма стояли два золотых гроба и один маленький. Гробы сами по себе были произведениями искусства и стоили безумных денег. Но эти деньги не играли для Хуа Чэна никакой роли. В двух больших хранились останки родителей Се Ляня. Как только Хуа Чэн смог найти их, так и перезахоронил. Он знал, что Се Лянь не приходил больше к старым могилам, лишь стоял у подножия холма и смотрел вверх. Какие мысли обуревали старшего дядюшку в этот момент? Тиан Йен мог только догадываться, а вот его Хозяин их наверняка знал, чужие эмоции сейчас отражались на обычно равнодушном или насмешливо-ироничном лице, и Тиан Йен делал выводы. Как же много мыслей и чувств может быть в одном человеке, в одном единственном взгляде… Се Лянь хотел подняться туда, но не мог. Горькие чувства мешали ему это сделать. Но именно поэтому Хозяину призрачного города удавалось так долго неумышленно скрывать этот факт. Но все, когда-нибудь приходит к концу: все секреты, все карты, все будет вскрыто, все будет бито. - Как старший дядюшка отреагировал на это? – неуверенно спросил Тиан Йен. Это было слишком личное. Но где, как не здесь, спрашивать такое? В этом месте, где их связала странная любовь, странная тоска по ушедшим навсегда, по решениям, которые не отменить. Точка невозврата. Странная, потому что всего этого могло не быть. Они могли бы жить иначе. Как? Неизвестно, но все было бы совершенно по-другому. Хуа Чэн очень слабо улыбнулся. Его улыбка была грустной, но светлой. - Не смог сдержать слез. Теперь, когда все в порядке, он наконец смог прийти к ним. - Когда нашел тебя? - В том числе. - Когда ты ему рассказал? - Когда он собрался с силами подняться на тот холм, конечно же, я сказал, что их там больше нет. Тиан Йен подошел к маленькому гробику, проводя по нему рукой. Он не мог не отметить, что пыли нет вообще, и что Пэй Су хорошо делает свою работу, но его губы даже не смогли сложиться в усмешку. Его нерожденный сын покоился здесь. В самой дорогой усыпальнице в Китае, которую только можно представить. Его посмертные почести – дань уважения выбору его отца, но Тиан Йен не был уверен, что его выбор достоин уважения. Наоборот, если бы не его отвратительный характер, он бы сам уже давно залез в петлю и отдал концы за свое решение. Быть может глупое, быть может опрометчивое… Да честное, да справедливое! Да правильное, в конце концов! Но правильное для других, для общества. Но не для его семьи. Он принес свою семью в жертву, ради того, чтобы не принести гибель сотне, а может и тысяче людей. Может жертв было бы еще больше, ведь бывший лаобан Небесного Царства был горазд на выдумки. На самом деле Йен до последнего не знал, что его жену взяли в заложники, и что Цзюнь У задумал. Сейчас, когда Тиан Йен имел представление обо всех его поступках, он не мог назвать это иначе, чем мерзкими делишками. Каждое действо было очень “клиентоориентированным”. Само по себе оно могло практически ничего не значить в масштабах его Империи, но было очень болезненным и жестоким по отношению к конкретному человеку. Оно было призвано немилосердно мучить его, чтобы тот считал смерть избавлением. Можно сказать, Цзюнь У любил чужие страдания, чужие муки выбора, он был настоящим двуликим демоном, и Тиан Йену казалось, что вся его Империя была построена только ради одного, чтобы подавать себе изысканные блюда из чужих страданий, боли и страха. В какой-то момент судьба свела их вместе. Исследования Тиан Йена могли принести или огромную пользу для несчастных больных, или огромный вред. Эта сыворотка могла как спасти, так и фактически убить. Потому что болезнь, что она вызывала, была едва ли не хлеще средневековой чумы. Такая же заразная, она в первую очередь вызывала ужас от собственного тела, ведь язвы были ужасны даже просто на вид, но в дальнейшем люди превращались в настоящих живых мертвецов, у которых отваливались руки и ноги, но боль от этого была не меньшей, чем если бы их отрезали. Тиан Йен ни за что на свете не хотел бы никому такой доли. Поэтому этот вариант развития сыворотки он не просто засекретил, он его удалил. Но Цзюнь У прекрасно понимал, что у такого гения, как Тиан Йен, он навсегда остался в голове. Цзюнь У совсем не интересен был вариант, что позволяет воссоединять нервные окончания, когда благоприятное для этого время упущено. Тиан Йен вздохнул. Не только Хуа Чэн и Сяо Бай прошли через его руки, было много тех, кто решил рискнуть ради Призрачного города и его людей, согласившись на эксперимент. И Тиан Йен был благодарен своему гению, что никто из друзей не пострадал, что его опыты увенчались гениальным успехом, но… Он всегда будет винить свои принципы. Он предал жену. Предал ради спасения тысяч. Но разве это оправдание? Разве он имеет право жить после такого? Скольких он спас за это время, разве это считается? Если его жена едва не потеряла жизнь, потеряла сына и память. Все это считается? Тиан Йен вскинул голову к красивейшему потолку, но по лицу его текли слезы. Двадцать пять недель. Он бы мог его спасти. Но его не могло быть рядом. Что бы выбрал Хуа Чэн? - Ты снова? Его прижали за плечо. - Перестань, - Хуа Чэн слегка встряхнул его. – Он бы не отпустил ее. Все равно бы не отпустил. - Ченджу… Это я виноват. Это я во всем виноват. Если бы меня только не было в этом мире… - То Сяо Бай давно бы помер, как и Хэ Сюань, а я так и ходил бы с одним глазом. Но скольким ты помог в Призрачном городе даже посчитать невозможно. - Она была бы счастлива. - Она счастлива. - Она просто не помнит, что было. И хочет ребенка. Как я могу согласиться? Ведь это из-за меня она ребенка потеряла! Если бы я только не придумал эту сыворотку, если бы я только… - Виноват здесь только Цзюнь У, но никак не ты. - Она хочет усыновить ребенка. Они замолчали. Хуа Чэн не видел в этом проблемы, но знал, что доктору эта идея не нравится. Тот тоже не мог высказываться прямо перед человеком, смысл жизни которого устраивать детей в семьи. - Но рано или поздно, она узнает, что я предатель. - Ты не предатель. - Что бы ты сделал, Хуа Чэнджу? Что? Скажи мне прямо в глаза? Тот горько усмехнулся. - Ты знаешь, что я сделал. Я смог только вырвать себе глаз. Только и всего. Я мог не больше твоего. Единственная разница в том, что на тот момент он не собирался убивать своего племянника. На Ян Ян же ему было плевать. Они невольно замолкли, слушая объемную тишину храма. В этой тишине вой ветра за стенами казался особенно горьким. - Я оплачу вам суррогатное материнство, - наконец прервал молчание Хуа Чэн. Ему эта идея напротив не нравилась, но он прекрасно понимал своего врача. Кроме того, Хуа Чэн лучше других понимал с какими проблемами сталкиваются усыновители, и осознавал, что Тиан Йен может просто не суметь справиться с проявлениями деприваций ребенка. Но родной ребенок, пусть и выношенный чужой женщиной, это другое. Это то, с чем Тиан Йен хоть как-то, но справится. Как правило, родительство и гений очень плохо сочетаются. Быть родным отцом для чужого ребенка это уровень бог. Тиан Йену справиться бы хотя бы с лайт-версией. Но это будет их родной ребенок, и когда Ян Ян вспомнит, как она воспримет это ситуацию, как геройство или как предательство? Хуа Чэн вздохнул. Эти двое прекрасных его друзей несли на себе такие травмы, что предугадать дальнейшее было просто невозможно. - Пойди ей навстречу. Пройди школу* как положено, вместе с ней. Хочешь, я помогу тебе разобраться с принятием ситуации и ребенка… - Ты не любишь, когда детей выбирают, как в магазине, как… - Ты и не будешь выбирать. Я найду вам того, кто мог и сам родиться у вас. Просто у него почему-то не вышло. В этом был весь Хуа Чэн, когда дело касалось детей. В его словах крылась такая любовь к тем, кто несправедливо остался один в холодном мире, что Тиан Йен не смог не сжать его в своих объятьях, так сильно, как только мог. На самом деле ему снова хотелось реветь в голос, но он сдерживался, пытаясь даже не всхлипывать. Но Хуа Чэн гладил его по голове, значит затея провалилась. - Я поговорю с Ян Ян, предложу вступить в щадящий протокол, но зная, что ей пришлось перенести, даже забор материала может стать испытанием… - мягко продолжил Хуа Чэн. - Не надо, она достаточно натерпелась по моей глупости. Неужели я даже с этим не справлюсь? Хуа Чэн не считал, что эти эмоции правильные. По его мнению, принять чужого ребенка может далеко не каждый, и это не делает человека плохим или недостойным. Но он станет плохим, если легкомысленно переоценит себя и нанесет новую травму уже один раз брошенному ребенку. Но сейчас он промолчал. Это его друг. И ему он поможет больше, чем кому-либо. Сделает все, чтобы у того получилось. Чтобы в их семье все стало хорошо. - Мы будем усыновлять. Найди нам ребенка, Чэнджу. Того, кто просто ошибся семьей. Хуа Чэн кивнул, сжимая плечо Тиан Йена. Его решение тогда спасло весь Призрачный город. Ведь именно на них Цзюнь У и собирался испытать ту сыворотку. Весь Призрачный город обязан ему, хотя мало кто об этом знает. Но знает его Хозяин, этого достаточно. ** - Ты действительно снова пойдешь туда? – коллеги медсестры смотрели на нее такими огромными глазами, будто увидели нло комнатного размера. Ян Ян удивилась. - У них половина персонала на карантине. Как я могу не помочь? – ее больше удивляло, что они не захотели пойти вместе с ней. - Но там же сказали, что справятся, в чем проблема? – Фэй Ляо надулась, сложив руки на груди. На вид она была миленькой и глупенькой, на что часто попадались богатые, но, видимо, как раз не очень умные мужчины, но в реальности все было совсем наоборот. Она была совсем не милой, и очень даже умной. Часто была главной медсестрой операционной при самом Тиан Йене. Это значило, что она успевала реагировать на внезапные решения их гениального хирурга на уровне ассистента. При этом доучивалась она на акушера-гинеколога. Можно сказать, как и Тиан Йен она пыталась поспеть везде и во всем. - Было бы это не так, Чэнджу бы нам сказал, - она и называла хозяина так же, как Тиан Йен. Ян Ян неловко улыбнулась, но от своего решения не отказалась. Коллеги смотрели, как, продолжая бубнить о сменах и о доплатах Фэй Ляо, закинув руки за голову пошла за Ян Ян. - Госпожа Фэй! – окликнула ее медсестра поста. – А вы куда? - Как куда, Ян Ян идет к психам работать, как я ее оставлю? Ян Ян снова сконфуженно улыбнулась, но знала, что говорить что-то Фэй Ляо совершенно бесполезно. Совсем не милая, слишком умная, и добрая. Правда, не для всех. - Я там сменами махнулась, - отмахнулась рукой она. Ее отец любил спонсировать эту больницу, чтобы в любой момент здесь полежать, как на курорте, и Фэй Ляо, не стесняясь, пользовалась этим. Она пользовалась всем, что может ей принести какую-то свою, другим непонятную выгоду. И вот они оказались в другом крыле, прошли досмотр, переоделись в местную форму, обожаемого ими обоими цвета – розового персика – и снова прошли досмотр. И наконец оказались в закрытом отделении. Им тут же раздали заданий, но она забрала половину у Ян Ян, оставив ей неагрессивных пациентов. Скорости чтения и отбора медкарт позавидовали бы любые чтецы на скорость. - А-Ляо, ты не должна, - беспомощно прошептала Ян Ян. Она не знала, как объяснить этому юному человечку, что она способна справиться со всем сама. Но не видела в этом какого-то смысла, потому что Фэй Ляо, сказала ей когда-то: - Не обольщайся, это не жалость. Ее не жалели, не считали сломанным цветком, хотя Фэй Ляо знала правду. Почему она не может больше забеременеть, почему она потеряла сына. Почему никак не может пережить это, несмотря на работу с психологом. Фэй Ляо уже заканчивала учебу на акушера-гинеколога, и понимала куда больше, чем обычная медсестра. Ян Ян знала, что Фэй Ляо успеет обойти всех пациентов качественно и не в режиме цейтнот. Поэтому Ян Ян не пыталась ее грубо останавливать. На самом деле, она понимала причину. Не жалость – это верно. Но любовь. У нее вдруг появилась младшая сестра и даже отец. Фэй Цзюнан был личностью неординарной, но Хуа Чэн и ее муж хорошо о нем отзывались. С ним Ян Ян впервые поняла, что страх перед незнакомыми взрослыми мужчинами ушел. Огромный как медведь, и наверняка куда более опасный, Фэй Цзюнан относился к ней как к маленькой дочке. Ян Ян прекрасна знала, что и Фэй Ляо никогда не будет просто медсестрой, просто врачом, родившись в этой семье, но ей это было неважно. Для нее Фэй Ляо была внезапно обретенной подругой, которая всегда будет на ее стороне, как бы тяжело ни было. Пока Фэй Ляо ускакала на скорости света по коридору, Ян Ян зашла в палату, в которую заходила не только в прошлый раз, но и раньше, потому что Хуа Чэнджу просил немного пошпионить. И в какой-то момент, она поняла, что не может просто приглядывать. Она не знала с чего начать, не хотела ничего испортить, поэтому больше молчала. Но в какой-то момент пациентка сама обратила на нее внимание, хотя раньше не отличала от стены. И вот сегодня она тут же глянула на Ян Ян, как только дверь палаты скрипнула. - Ян Ян! – обрадовалась Сюань Цзи. – Ты все-таки пришла! Как обещала! - Конечно, - Ян Ян тоже была рада ее видеть. Сюань Цзи даже на мягкой кровати сидела исключительно прямо, похожая на принцессу. Уже не в скорби, к ее лицу вернулись краски жизни, и она была невообразимо прекрасна. Какой же хорошенькой она будет в красных свадебных одеждах! - Ты не поверишь, сейчас я просто не понимаю, что это было? Это же была не любовь, это была какая-то одержимость… Ян Ян с готовностью села рядом на стул, чтобы выслушать. - Я даже зашла на его личную страницу, увидела его с очередной девушкой… - то, что Сюань Цзы уже выдали телефон, на самом деле значило многое, но Ян Ян невольно напрягалась и заглянула в глаза Сюань Цзи. По ее щекам текли слезы, но молчала она недолго: - Ван Хао намного симпатичнее! Ян Ян знала, что хоть терапия и подходит к концу, она не должна не соглашаться, не отрицать. Но так как она не была настоящей медсестрой здесь, такие сложные вещи были ей не особо понятны, поэтому она старалась просто не причинить вред. Ван Хао, конечно, не был симпатичнее Пэй Мина, так, пожалуй, никто бы не посчитал, кроме влюбленной женщины. Но Ян Ян боялась, что она просто переключила объект своей одержимости, а не вылечилась. Но заведующая отделением говорила, что это не так. Ян Ян и сама видела разницу, но боялась слишком сильно радоваться. - Я понимаю, что ты мне не веришь… - Сюань Цзи едва заметно усмехнулась. – Но он мне понравился не внешне. Даже больше, сначала внешне он мне совсем не понравился. Ее улыбка стала очень теплой и доброй, она вздохнула. - Но он намного красивее Пэй Мина. И Ян Ян понимала, о чем Сюань Цзи, когда красива душа, внешность совсем не важна. Хотя справедливости ради Ван Хао был вполне симпатичным, просто терялся на фоне Пэй Мина. - Я так рада за тебя, - честно сказала Ян Ян. - Я тоже, - вдруг сказала Сюань Цзи. Она смотрела на ее живот, но Ян Ян не могла сказать, что больше никогда не сможет иметь детей, и это всего лишь внеплановые пирожки. Для нее все еще это было слишком больно. Наверное, так и будет всю жизнь. Когда Ян Ян вышла из палаты, ее грудь сдавило от боли. Ее муж согласился усыновить, но вряд ли это будет младенец, а ей так хотелось взять малыша на руки. Любой психолог сказал бы, что она еще не готова, что она еще не проработала травму, но больше ждать она уже не могла. Ей, казалось, иначе она распадется на осколки. Она вздрогнула, когда Фэй Ляо внезапно взяла ее за обе руки. Девушка заглянула в ее глаза и сказала: - Если ты захочешь, я выношу твоего ребенка, ты только скажи. Она была абсолютна серьезна в своих намерениях. Ян Ян невольно улыбнулась. - Глупышка, кто тебе разрешит. Она погладила А-Ляо по голове, наблюдая как та снова надулась и забубнила про то, как обойти систему. - Не надо. Я ценю твое желание, но это проблема старшей сестры. И младшая ее решать не должна. У Фэй Ляо подозрительно покраснели глаза после этих слов, и она поспешно отвернулась. - Ну раз я твоя сестра, то папа хочет, чтобы вы пожили с нами, когда усыновите ребенка. У него большой штат прислуги, и ему надоело, что они обслуживают только его. Ян Ян покраснела. Эта забота приятна, но Хуа Чэн предложил им тоже самое. Объясняя тем, что приемный ребенок может потребовать куда больше времени, чем родной, потому что придется наверстывать все годы и решать “медицину”. И даже при включенном супруге это сложно, а уж от гениального хирурга ожидать полной включенности тяжело. Хуа Чэн очень хорошо относился к Тиан Йену, но это не мешало при вере в друга трезво оценивать ситуацию и предполагать разные расклады. - У тебя вроде появился ухажер… Разве я не буду мешать? - Ухажер… ты что, динозавр так говорить? К тому же Бай Хуа очень милый, и все поймет. ** Год спустя. Ян Ян проснулась, когда ее муж еще сладко спал. У него был долгожданный выходной, они собирались провести его все вместе, поэтому она не стала его будить, потянувшись, она подошла к окну. Фэй Цзюнан бодро гонял парочку садовников, внезапно решив облагородить сад. Внезапно она удивленно вздрогнула, увидев их сына на руках у “дедушки”. Ян Ян тут же повернулась к кроватке, чтобы удостовериться, что зрение ее не обманывает, и снова повернулась к окну. Трехлетний малец очень радовался изменениям. Кусты принимали виды экзотических животных на его глазах. Тиан Йен в этот момент проснулся, но не подал виду, а просто наблюдал за женой. Конечно же, у него было достаточно денег хоть на няню, хоть на две. У них была своя не маленькая квартира в центре Призрачного города, но… он чувствовал, что это нужно Ян Ян. Быть в семье, быть окруженной теплом и покоем, как в коконе. Это была необходимая ей зона безопасности. То, чего ей не хватало с детства. Со временем все наладится и к дедушке они будут ездить только по выходным. На самом деле Тиан Йен понимал и Фэй Цзюнана, эгоистичный и властолюбивый, он старел, превращаясь в обычного старика, который хотел быть окружен детьми и внуками. Ян Ян так была похожа внешне на А-Ляо, наверное, это его поразило. Погибшая старшая дочь Фэй Цзюнана, какой бы она стала? Когда старик услышал про их трагедию, он уже не смог остаться в стороне. Так горе позволило еще раз испытать счастье. - Ой, - удивилась Ян Ян. Ее глаза еще сильнее округлились. - Что случилось? – тут же всполошился Йен. - Подожди, - и она исчезла в ванной. Это ожидание было мучительным для него. Могут ли его догадки быть верны? То, что говорила Фэй Ляо, может ли такое быть на самом деле? Но вот Ян Ян вернулась, еще более ошеломленная, протягивая ему руку. Тот не сразу понял, что она хочет, не сразу заметил в руке маленькую полосочку с двумя штрихами, сердце казалось билось в висках. - Этого же не может быть? Он просто неисправен? У меня же не опухоль? Не рак? – она стремительно бледнела, а потом расплакалась. У них только-только появился малыш, они только-только почувствовали счастье. - Это не опухоль, и не рак, - его голос просел. Фэй Ляо говорила, что организм Ян Ян начал восстанавливаться, но Тиан Йен впервые не верил в собственный гений, потому что не считал себя заслуживающим права на надежду. Тиан Йен сходил в кладовку за доплером, который он почему-то сохранил еще с того раза. - Сейчас сама услышишь, - он попытался скрыть дрожь в голосе и руках. Неужели? Неужели? Он знал, но сам не верил. Йен протянул ей наушник. По его прикидкам – двенадцать-тринадцать недель, он обязан найти сердцебиение. Доплер уже устаревший, но он же врач. Но когда они наконец услышали, как бьется сердечко, то оба не смогли сдержать слез. Оказывается, чудеса случаются. Он тоже оказался достоин чуда. Пока Йен обнимал ее и целовал, их сорванец прибежал из сада, тут же кидаясь в объятья. Обнимая их обоих, он не верил, что достоин такого счастья. Он понимал, что должен все рассказать, но разве это был подходящий момент? Что правильнее, что не сделает его предателем в очередной раз, может, уже поздно? Конечно же, надо было рассказать все раньше, но он не смог, ни тогда, не сможет и сейчас. Он слишком боится ее потерять во второй раз. Ян Ян коснулась пальцем его дрожащих губ. - Не надо. Хватит мучить себя. Я давно все знаю. - Откуда? – голос подвел его. - Постепенно узнала все. Да, возможно, я никогда не вспомню, но я все знаю. Он снова открыл рот, но Ян Ян не дала ему сказать: - Не извиняйся. Я бы не пережила, если бы все эти люди, что окружают меня, стали жертвами. Ты поступил правильно. - Но… - Не терзай себя. Я не считаю тебя предателем, я не смогла бы жить с тем, кто продал душу дьяволу. Даже ради меня. Она сжала его щеки руками. - Ну-ка переставай киснуть. Радуйся, кому уговорю, - когда тебя весело тискают, трудно продолжать быть мрачным. Йен невольно улыбнулся. Что такой ангел забыл на земле? Почему он выбрал его? Почему остался с ним? Почему простил его? Или почему не винил его? Ян Ян вдруг замерла: - Это что же получается… - она мысленно прикидывала в уме. – Если малышу двенадцать-тринадцать недель, то мы с А-Ляо и А-Цзи родим почти одновременно? Тиан Йен невольно рассмеялся. - Новое поколение Призрачного города родится на моих глазах, - сказал он вслух, что думал. Вслух звучало слишком пафосно. - Ты что, у всех роды будешь принимать? – Ян Ян широко распахнула глаза. - Нет, благодарю покорно, - фыркнул он, снова обнимая ее. – Я буду только с тобой.