N’aen aedwiim, me tearth

За пределами шатра сгустился полуночный сумрак. В лагере стало совсем тихо, не считая скрежета сухих веток, поскабливающих друг друга деревянными конечностями. Кое-где, над верхушками деревьев, на недостижимой вышине замерцали звёзды, а внизу дотлевали походные костры и угасал свет фонарей. Во всем лагере среди не сомкнувших ещё глаз членов отряда сейчас значились лишь двое: мужчина и женщина. Одинокая лампа слабым желтым огоньком обливала сосредоточенное лицо Иорвета. Его глаза скользили по строкам, халтурно измазанных по бумаге, и таинственно поблескивали. Несколько минут буравя изумрудным оком недлинное письмо, он вскоре отложил его и, слегка стиснув зубы, откинулся на спинку деревянного складного стула, дав себе разрешение на несколько мгновений прикрыть уставшие глаза. Всё это время я лежала на импровизированном спальном ложе (обычный матрас, кинутый на землю) в другом конце шатра командира. Завернувшись в тёплый плед, я неспешно листала несколько потрёпанного вида дневник, ненароком обронённый одним из скоя'таэлей. В силу моих крайне ничтожных знаний алфавита Старшей Речи, пикантные подробности личной жизни белки или хотя бы, секретный рецепт его любимого супа, доставшийся ему от бабули, миновал моего понимания. Заметив, что у моего командира выкралась свободная минутка, я отложила сие пресное чтиво и перекатилась по тюфяку ближе к его ногам. Преодолев расстояние между нами, я привстала на колени, слегка облокотилась об краешек стола и уместив подбородок в своей ладони, принялась молча следить за Иорветом. Хрустнув костяшками (несвойственных бандитам) чертовски красивых и длинных пальцев, он взял в руки новую бумагу и аккуратно обмакнул перо в чернильницу. Девственно чистый лист начал покрываться незнакомыми мне письменами тщательно и старательно исходивших от рук эльфа. Я краем глаза начала изучать содержимое письма. Слов я, конечно, не разобрала, но меня приятно удивило какую ювелирную работу только что проделывал Иорвет. Ни одна строчка в письме не ушла слишком влево или вправо, не расположилась хоть на дюйм выше или ниже предыдущей. Исписанный красивым, ровным почерком, без единой помарки лист бумаги был полной противоположностью неразборчивому, и как курица лапой измалеванному письму, что получил и вскрыл накануне эльф. Не удивительно, что после прочтения этого безобразия, у Иорвета заболели глаза. Но то, как внимательно, порядливо, с прилежностью отличника он выразил свои мысли на бумаге меня приятно удивили. По какой-то причине, я изумилась этому качеству скоя'таэля. Ведь что поделать, обычно бандиты и преступники не отличаются вниманием к орфографии, письму или грамматике. Мысль о том, что у него, скорее всего, в запасе еще масса новых, привлекательных черт характера, которые мне ещё откроются со временем, вселила во мне трепетную нежность. — А что за слово ты тут написал? — я указала на длинную кучку символов в письме, которая по моим наблюдениям, повторялась почти в каждом предложении. — Здесь? — он подушечками пальцев упёрся в мой указательный. — Bloede arse. Хищная улыбка расползлась по лицу остроухого вояки. Теперь, он на мгновение расслабился и перестал быть концентрированным лишь на написании письма. — Ты же сейчас шутишь. А я спрашиваю серьезно, — промурлыкала я ему в ответ. — Запомни как это пишется и когда выучишь алфавит, проверь написание этого выражения. Тогда и скажешь мне, шутил я или нет. Я ещё раз оглядела символы. — Не-а, я не настолько способная, — пришлось с некой грустью отрицательно закачать головой. — Слишком длинное, я не запомню. Иорвет оторвал маленький клочок бумаги, и также добросовестно и опрятно переписал туда ругательство. — Держи. — Мне теперь бумажку со словом "старая задница" хранить за пазухой, как драгоценный памятный подарок? — губы самопроизвольно вытянулись в трубочку. — Хочешь, положи в задний карман. Символично. На моих щеках непрошено появился сильный румянец, когда его лицо, явно довольное своим ребяческим каламбуром, озарилось широкой улыбкой. Поиграв со мной в гляделки, он снова принялся за писанину. У меня же внезапно нахлынула острая потребность узнать всё вдоль и поперёк о его детстве, семье, бывшем окружении. Мне жутко захотелось узнать о его самых бессмысленных предпочтениях и дурацких желаниях: какой цвет ему нравится, хотел бы он переродиться дождевым червяком, его любимая еда, какое глупое прозвище ему давали в детстве... Но передо мной сидел не легкомысленный болтун или фантазёр. Иорвет прошёл через столько испытаний в своей жизни и пережил такие вещи, которые не каждый бы осилил. Не важно, каким он был раньше — время сделало его тем, кем он должен быть: беспристрастным, расчётливым, недоверчивым, даже свирепым. С моей стороны, было бы крайне глупо задавать ему вопросы о его прежней жизни, которую он сейчас вряд ли относил к части своей личности. Однако в момент, когда я, сидя прямо напротив Иорвета, неприлично долго любовалась его лицом, я не смогла сдержаться и не задать вопрос, который давно меня мучал. — Ааа, эээ, откуда... — я вдруг осеклась, раздумывая, продолжать начатое или нет. Моё любопытство покинуло меня, как только я осознала, что сказанное может неприятно задеть командира. — Что? — не отрываясь от письма, он коротко вопросил. — Ничего, — пришлось отдёрнуть себя в последний момент. — Не важно, извини. Иорвет поднял взгляд. Неведомым образом вмиг ощутив мою нервозность и тревогу, он без предисловий деликатно отложил в сторону перо. — Говори. Я слушаю, beanna. Из-за его невиданной доселе учтивости, мне вдруг стало стыдно от разговора, который я собиралась начать. Но взгляд, которым Иорвет на меня воззрился, не допускал возражений. — Я хотела узнать...как тебе удалось сбежать из Ущелья Гидры? Бледные губы плотно сомкнулись, а на выступающих скулах Иорвета напряглись и заиграли желваки. Ожидания раздвоились: либо сейчас он съязвит, осведомив меня, что это не мое собачье дело, либо чего хуже, выставит вон бестолковую и полуголую меня из шатра. Но вместо этого он спокойным, ровным голосом ответил: — Мне пришлось вскарабкаться на стену по горе трупов. Я замерла в ступоре, не понимая, шутит ли он или говорит серьезно. Иорвет сохранял суровый непроницаемый вид, что казалось, будто он только что рассказал о том, что он ел на завтрак, а не о том, как он избежал неминуемой гибели. Мой растерянный и озабоченный вид подал ему сигнал продолжить своё повествование. — В меня пустили три стрелы. Сначала одну метнули сюда, — он указал на берцовую кость. — Вторая застряла здесь, между рёбрами, — его рука погладила левую сторону груди. — Последняя же попала прямо в глаз и я упал замертво. Но крайней мере, все так подумали. Я напряженно сглотнула, чтобы не прослезиться и не пискнуть от наполняющего меня сочувствия, но мои эмоции выдала губа, которая предательски начала дрожать. Иорвет задумчиво потёр подбородок и после нескольких секунд молчания выдал: — Затем я проснулся. Может через час, через полдня или день...я не знаю. И обнаружил, что всё еще жив. Убедился, что уже никто не следит за горой трупов и полез по стенке наверх. Иорвет потёр покалеченную щёку о плечо, повертел головой, разминая шею. — Потом я очень долго бежал по лесу. Помню, тогда был сильный ливень и я бродил там часами, потеряв путь. Пока не наткнулся на одинокую хижину, в которой жила старая знахарка. Она была слепая, поэтому не поняла, кто я такой и возможно, только поэтому подлатала меня. От неё я узнал, что неподалёку заметили беглых скоя'таэлей. Тогда я и решил, что соберу всех вместе заново. Иорвет задумался ещё на мгновение. — Это если рассказать вкратце, без лишних подробностей. Остальное ты знаешь. Теперь нависла тишина и никто из нас не торопился со словами или действиями. Я с волнением обдумывала услышанное. Поначалу я воспринимала Иорвета, как маргинала, отверженного обществом, и из-за этого жутко обозлённым на всех окружающих. Мотив и суть всех действий, которые он совершал относительно людей, плохих или хороших, были мною не поняты, ведь я категорически презирала любое проявление насилия. Но история, которую он мне поведал, открыла Иорвета с той стороны, с которой я и не ожидала когда-либо столкнуться. На самом деле, он поставив собственную жизнь на карту, сражался за гордость, честь и будущее своего народа, добросовестно держал данные им клятвы и беспрекословно выполнял любые приказы, во благо своих сородичей. Но взамен доблестной службе, его осудили, приговорили к смерти и лишили последней крупицы веры. Я ни в коем случае не оправдываю его безрассудные поступки и извращения. Но теперь, я поняла одну важную вещь — я буду ценить и оберегать ту часть его сердца, что неведомым никому образом, ещё хранит надежду на справедливость. Нужные слова поддержки улетучились из моей головы. Но он в них и не нуждался. Чрезвычайная откровенность Иорвета побудила во мне небывалую нежность по отношению к нему. Мне захотелось приблизиться ещё ближе к его душе. — Когда ты впервые увидел своё отражение, ну после того, что с тобой сделали...ты сильно расстроился? Я будто вырвала его из тумана мыслей, своим нескладным вопросом. — Que? — Я имела ввиду, что все эльфы, как на подбор статные, красивые... и очень бережно относятся к своей внешности. Так вот...тебя огорчило то, что ты больше не выглядишь...как прежде? — только после того, как я завершила свою фразу, до меня дошло, как ужасно она была сформулирована. Это было совсем не то, как я хотела выразиться. Но Иорвета он, как оказалось, не сильно оскорбил. — Ты хотела сказать: "Какого это стать изуродованным на всю жизнь?" — ответил он, скользнул по мне взглядом. Таким, каким обычно родители смотрят на своих детей, ляпнувших ерунду, которая всех умиляет. Я поспешила развеять его сомнения. — Неважно. Я не знаю, как ты выглядел до того, как с тобой это случилось. Но скажу тебе вот что, — подвинулась я ближе, лихорадочным блеском сверкнув глазами. — С этим шрамом и повязкой, ты выглядишь просто бесподобно. Очень сексуально. Я не смогла сдержать своё восхищение: участился пульс, грудь вздымалась с каждым вдохом и выдохом, а кончики пальцев приятно покалывали. От внимания Иорвета это не прошло мимо. — Так значит теперь, вместо жалости мой вид породил в тебе дикую похоть? Как типично для dh'oine, — с видом триумфатора он откинулся назад, увеличив расстояние между нами. Его губы сложились в усмешку, а глаза лукаво и задорно засветились. Он любил эту игру в колкости, но сейчас, я не готова была принять его вызов. Мне захотелось, чтобы он понял — я его главный почитатель, и это никогда не изменится, как бы он или другие не пытались меня переубедить. — Бранись сколько хочешь. Но я вижу в твоём лице шедевр. Может природа и создала утончённые и миловидные эльфийские черты, но судьба сделала из твоей внешности произведение искусства. С этими словами я отпрянула от его стола с довольно наглым видом, показывая, что оставила за собой последнее слово. К моему удивлению, Иорвет действительно ничего не ответил мне в ответ. Но я клянусь, что почувствовала, как он буравит взглядом мою спину, пока я стягивала с себя лёгкую шёлковую ткань. Закинув куда-то в сторону уже ненужный предмет гардероба, я окунулась в объятия мягкого пледа, успевшего стать холодным за время нашего разговора. *** Иорвет какое-то время ещё просидел за столом, собираясь мыслями и пытаясь докончить злополучное письмо. Эта женщина неожиданно выбила его из колеи. Он всегда чётко знал, чего хотел и потому, всегда получал желаемое. Но среди его желаний не было ни одного упоминания о женской ласке, взаимной любви и прочей бесполезной ерунды. Он уже давно был лишён необходимости самоутверждаться за счёт внимания, полученного от дам. И дарить его в ответ он также не собирался. Но сейчас в его шатре, куда ни одному члену отряда нельзя было соваться без спроса, беззастенчиво ютилась девушка, что скрасила его суровые будни и придала новый смысл его жизни. И впервые после того случая в Ущелье Гидры Иорвет почувствовал, что он живой. Эльф неспешно встал, еле слышно стянул с себя тяжёлую кольчугу и повесил её на стул. Ловко избавившись от стёганой куртки, рубахи и штанов он сложил их в стопку, предварительно освободив место на поверхности стола. Подойдя к высокой бочке, имитировавшей простецкий умывальник, командир ополоснул лицо прохладной водой и прошёлся влажными пальцами по затылку. Закончив омовение, Иорвет хмуро всмотрелся в своё отражение на поверхности воды и направился прямиком в постель. *** Холодные руки эльфа коснулись моего плеча и мягко погладили по рукам, проверяя, забылась ли я уже крепким сном. Я ответила на его нетребовательные касания, повернувшись к нему всем телом. Наши глаза скрестились и в укутавшем нас полумраке мне представилась возможность с небывалым блаженством созерцать его лик. Как только я ощутила всю глубину его взгляда, то мир вокруг перестал кружиться, замер и оставил нас наедине друг с другом.  Я поняла, что пристрастилась, как к наркотику к мужчине, которого одни до смерти боялись, а другие люто ненавидели. Не знаю, было ли это кошмарным проклятием или божественной благодатью, но я была готова без раздумий прикрыть его тело своим в случае нужды, и пойти против всех и каждого, кто захочет причинить ему зло. Но прямо сейчас, кроме нас двоих во всей необъятной Вселенной не существовало больше никого.  Пальцы Иорвета нежно провели полукруг, очерчивая моё лицо, а затем его чувственные губы нашли мои. Сладостный поцелуй опьянял нас обоих, заполняя всё пространство электрическим разрядом. Разомкнув его, напоследок дразняще оттянув зубами мою нижнюю губу, командир крепкими руками оперся об постель и навис надо мной.  Дурманящий взгляд эльфа снова пал на мои губы и мы сплелись в продолжительном, ненасытном и головокружительном поцелуе, полностью отдаваясь нашим желаниям.  Проворные, но ласковые руки Иорвета по-хозяйски начали исследовать каждый сантиметр моего тела. Проведя большим пальцем по ключицам, он переместил своё внимание мне на грудь и прижавшись к ней руками, он то сжимал, то разжимал её в своих жарких ладонях.  Ощутив между пальцев набухшие от возбуждение соски, эльф, оставив на мгновение мои губы, обвёл шероховатым языком вокруг ореол и осторожно прикусил зубами, вынуждая издать меня приглушённый, но восторженный стон.  Вернувшись к моим губам, он продолжил ощупывать уже податливое тело, всё больше прижимаясь к нему пахом. Руки скоя’таэля медленно соскользнули к моим бёдрам и он по-собственнически стиснул в ладонях ягодицы.  Не в силах остановить прилив наслаждения, я задрожала от желания и громко застонала. Иорвет запустил ловкие пальцы мне между ног и поласкав уже изрядно влажное лоно, убедился, что я готова к продолжению. Он немного придавил меня телом, когда руками осторожно начал приподнимал мои бёдра, пока я не почувствовала его возбужденную плоть. Эльф затяжно вздохнул, когда его пульсирующий член вошел в меня в полную силу. Я выгнулась от удовольствия, стоило ему только начать задавать нам такт.  Он покрывал мою шею поцелуями, а обжигающие прикосновения скользили по обнаженному телу. Когда мы задвигались в одном направлении и наши взгляды пересеклись, я скрепила руки на шее Иорвета и впилась ему в губы.  Разгоряченные тело вскоре усилило свой темп и я вцепилась ногтями в могучую спину эльфа, а голова запрокинулась от эйфории, обдавшей каждую клетку организма. Дойдя до точки, Иорвет издал животный рык, ощущая, как истекающая влага проникала внутрь меня, и испытав сладкий спазм, на мгновение потерялся в ощущениях.  Раздвинув мои бёдра, он полностью вышел и перевернувшись на спину, ласкающим движением притянул меня к себе.  Заняв удобное положение на его груди, я руками обхватила его затылок и пальцами зарылась в его мягкие, шелковистые волосы.  Все, что было между нами до этого, потеряло всякое значение. Меня на секунду окутала тревога от того, что завтра нам нужно будет снова вернуться в реальность, где он не сможет быть со мной таким открытым, уязвимым и откровенным. Но я тут же вспомнила, что мы всегда можем вернуться в место, которое полностью принимает нас такими, какие мы есть. Этим местом для нас был этот маленький шатёр под бархатным небом и россыпью звёзд.