Корпоратка. Искушения Мередит Стаут

      Фойе первого этажа офиса корпорации Милитех в Найт-Сити было исполнено монументальности, которая мгновенно внушала всякому посетителю волнующее чувство размаха и величия. Злые языки чесали по этому поводу что-то о чувстве неполноценности, но языки эти, как правило, ничего не смыслили ни в архитектуре, ни в искусстве, ни в эстетике. И уж тем более непостижима их умам была идея величия. Откуда уличный плебс может что-то знать об этом? Их удел — слушать говнарский рок, дрочить на брейндансы с поеданием дерьма, мечтать об анархии и делать в своем бложике посты о том, какие они от этого уникальные и непростые натуры.       Это помещение потрясало в первую очередь своим объемом. Здесь было так много пространства, что у неподготовленного человека замирало сердце. Ему казалось, будто он не в офисе, а в античном храме. Исполинские колонны квадратного сечения, облицованные безупречно подогнанным мрамором, поддерживали двенадцатиметровые потолки и дарили ощущение надежности и безопасности: это не только храм, но еще и неприступная железобетонная крепость. На стене позади стойки рецепции располагался огромный логотип корпорации Милитех — стилизованная «М». Безупречно подобранное освещение с правильными, уютными тенями и подчеркнутыми светлыми областями, ухоженная, пышная комнатная растительность в изящных золотых горшках, удобные скамейки и ложи с диванчиками вокруг журнальных столиков — все это разбавляло грандиозный размах неомилитаристской архитектуры теплыми мазками комфорта.       Утром на первом всегда было людно. Тысячи и тысячи сотрудников офиса прибывали и направлялись по своим рабочим местам, попивали кофе на скамейках, стояли у колонн, беседуя компаниями с коллегами, или за столиками, обсуждая рабочие моменты, либо просто чего-то или кого-то дожидались, залипая в телефоны и брейндансы. А над головами у них, на высоте в восемь метров, прямо посреди атриума, висела голограмма, изображающая земной шар с медленно мерцающими желтыми точками на нем — так были отмечены все офисы и отделения Милитеха на планете.       Всех при входе приветствовал искусственный голос внутренней милитеховской системы — корпоративного помощника. Он каждый день был разным, когда женским, когда мужским, но почти всегда приятным. Иногда могло показаться, что тебя уже приветствовали таким голосом. Но все знали, что такого быть не могло. Голос всегда генерировался программными средствами на основе случайной выборки самых приятных голосов знаменитостей.       — Доброе утро, директор Мередит Стаут. Приятного вам дня.       Поскольку с Дэнни они вошли одновременно, то ее в тот же миг система поприветствовала по внутренней связи так:       — Доброе утро, стажер Даниэлла Раск. Приятного вам дня.       Импланта внутренней связи у Дэнни не было. Те сотрудники, которые еще не были полноценно трудоустроены в корпорацию, получали обязательную гарнитуру внутренней связи, которая вешалась на ухо.       — Вау, — произнесла она, оглядывая громадное помещение, полное людей. — Это… впечатляет.       — Только первые десять тысяч раз, — Мередит тепло улыбнулась племяннице. — Потом привыкаешь и ни на кого не обращаешь внимания. Давай руку, а то тебя тут затопчут.       Они двинулись к лифтам. Здесь, как обычно, ее ждала куча приветствий: доброе утро, директор Стаут.       — Доброе утро, леди и джентльмены. Всем удачного дня.       Отношение в офисе к ней было неоднозначным. Безусловно, ее ненавидели за ее нрав и строгость, за вспыльчивый характер. «Сука» — таково было ее общепринятое погоняло среди работников.       Но в то же время народ всегда находил в ней что-то привлекательное. Одних воодушевляло ее смелое поведение, как тогда, во время митинга социалистов перед КПП. Других вдохновляло то, как она без раздумий возглавила войска в битве при Экспоцентре, одержала славную победу и вернулась с триумфом, проведя ночь в пустыне. А многим просто было приятно, что директор по привычке приезжает на авто и ходит через первый этаж к лифту вместе со всеми, а не летает на авике.       О народе можно думать что угодно. Но нельзя ни в коем случае недооценивать любовь масс. Мередит была уже намного больше, чем просто сотрудником своей корпорации. Она была политиком практически уровня главы государства. Признание хотя бы своих, милитеховских, было ей необходимо. В то же время народ не следует слишком баловать и заниматься панибратством. Все всегда должны очень ясно понимать, кто босс, а кто подчиненный. Но в этот раз ситуация требовала войти через первый. Мередит хотела впечатлить племянницу монструозным величием Милитеха. Возможно, даже соблазнить.       Они поехали на лифте не наверх, а вниз. На этаж -6, где располагался стрелковый полигон.       Мередит поздоровалась с сотрудниками.       — Привела племяшку учиться жизни, — сказала она. Работники полигона весело ей покивали.       С утра тут было тихо и пустынно. Все двадцать линий были свободны. Мередит достала из камеры хранения черный защищенный кейс небольшого размера и поставила на стол.       — Подарок тебе, — сказала она, погладив Дэнни по плечу, — за то, что закончила школу.       Дэнни смотрела на кейс большими потрясенными глазами. Даже несмотря на то, что они находились в тире, она все еще не могла поверить.       — Это что, оружие?!       — Открой.       Мередит не могла перестать улыбаться: моя сладкая тыковка получает свой первый в жизни ствол. Разве это не мило?       Дэнни откинула крышку кейса. Внутри, на черном пористом ложементе, лежал пистолет. Девочка несмело протянула руку, погладила оружие, с любопытством взяла в ладонь.       — Вау. Он тяжелый.       — Это приятная тяжесть. Лучше подойдет «увесистый». Потому что это железный пистолет, разработанный для того, чтобы людей из него убивать.       Мередит взяла племянницу за ладонь, поправила ее пальцы, показала, как правильно держать.       — Это «Лексингтон», Милитех А-10AF, классика, надежный, в дизайне тридцатых годов, калибр девять миллиметров «Парабеллум», легко найти патроны. Магазин на двадцать один патрон — на всех хватит. Конкретно эта модель без автоматического режима. Я надеюсь, тебе пока не в кого стрелять очередями.       Дэнни захихикала:       — Есть пара «подружек» в школе…       — Тыковка, я понимаю, что ты плохожопка, но начнем все равно с небольшого инструктажа.       Мередит сменила тон на строгий:       — Это, — она указала на пистолет, — не для забавы. Это настоящий ствол, из которого ты можешь убить живого человека. По-настоящему. То есть наглухо, насмерть застрелить. Попросить прощения и помириться с ним уже не получится. Запомни это. Использовать оружие можно только в том случае, когда любые другие способы защитить свою жизнь исчерпаны или недоступны. Я не говорю даже о деньгах или каких-то обидах. Если тебя, допустим, высмеяли — ни в коем случае не хватайся за ствол, так ты только усугубишь свое положение и лишишься возможности нанести ответный удар. Если тебя грабят — отдай деньги, а потом застрели их в спину, когда будут убегать. Ствол — это для тех случаев, когда нет способа уйти от опасности иначе как защищаясь. Но уж если достала пушку, то думать поздно, сразу стреляй. Если нет свидетелей, то лучше сразу мочи наглухо, чтобы разбойник не смог дать показаний в полиции. Так ты заметно облегчишь себе жизнь: менты всегда ищут другой взгляд на ситуацию. При свидетелях, если отстаиваешь свою позицию, угрожая оружием, веди себя более спокойно и корректно, чем противник. Так ты будешь выглядеть в глазах публики более адекватной и правильной фигурой, жертвой нападения, а не нападавшим. И они с большой вероятностью дадут показания в твою пользу. Но это, конечно, не железные правила поведения. Угрозу в моменте можешь оценить только ты сама. И принятие решения, стрелять или не стрелять, тоже только на тебе. Меня не будет рядом с тобой, чтобы тебе подсказать.       Мередит понимала, что в голове молодой девочки, почти еще ребенка, мало что отложится из такой скучной лекции. Но хоть что-то должно остаться. Оружие — это всегда ответственность. Раз уж берешь его в руки, то будь добра, потом не жалуйся.       — Кроме всего этого, я хочу, чтобы ты запомнила: если ты видишь, что дело идет к перестрелке, если противник вооружен, и есть угроза, что он пустит оружие в дело, всегда стреляй первой. Если ты достала пушку и тупишь, то потом не обижайся, что тебя убили. В вооруженных людей всегда стреляют. В этой ситуации все мысли и ограничения должны отступать в сторону. Тут только твой ствол против его. Пожалуй, это все самые необходимые знания, которые я обязана была тебе сообщить. Все остальное найдешь в сети. Как разбирать, чистить, заряжать магазин и разряжать, как носить и все такое прочее.       Дэнни выглядела загруженной. Ее обеспокоенный взгляд перескакивал с пистолета в ее руке на лицо Мередит. Но та приободрила племянницу:       — Не грузись. Я знаю, ты умная девочка. Ты легко сообразишь, когда доставать его, а когда лучше не трогать. Давай, заряжай. Ты же не думала, что я отпущу тебя, не дав попробовать главного блюда?       Дэнни взяла из кейса полностью заряженный магазин, вставила в рукоятку пистолета. Мередит отвела ее к огневому рубежу, объяснила, как себя вести. Потом надела на племянницу наушники и очки.       — Встань вполоборота, расставь ноги широко, вот так. Чуть согни спинку, ага, сгорбись немного, втяни шею. Так встают для лучшей компенсации отдачи. Теперь сними с предохранителя, это вот здесь. Молодец. Теперь нужно дослать патрон в патронник: отвести крышку ствольной коробки в крайнее заднее положение и сразу отпустить. Да, туго! Смелее, приложи силу, ты его не сломаешь, это железный ствол! Вот так, умница! Не у всех выходит правильно с первого раза.       Мередит надела наушники и встала позади племянницы, положила свои руки поверх ее и показывала, как правильно держать пистолет и как целиться.       — Чтобы попасть в цель, тебе нужно совместить целик с мушкой. Целик — это вот эти две штуки в задней части, мушка — это та, что спереди. Совмещаешь их по горизонтали и вертикали, и тогда пуля летит точно в цель.       — Блин, это не так уж просто.       — Смелее. Начнем с дистанции в десять метров.       На направлении стрельбы появилась зеленая голограмма, изображающая мишень в форме человеческого тела.       — Огонь! — скомандовала Мередит.       Дэнни выстрелила. Прозвучал звуковой сигнал. Голограмма мигнула красным, обозначая, что пуля поразила ее, и обозначила место попадания — в районе живота.       — Ух ты! Отдает очень сильно!       — Это дело привычки. Продолжай стрельбу, у тебя отлично получается.       Дэнни сделала еще три выстрела. Все они поразили цель в корпус.       — Попробуй попасть ему в голову. Не бойся промахнуться. Просто прицелься получше.       Дэнни выстрелила. Сигнала не последовало. Не попала — мишень осталась зеленой.       — Еще!       Она выстрелила снова. На этот раз пискнуло, мишень мигнула и обозначила место попадания: посередине лба.       — Ты отличный стрелок, тыковка, — Мередит потрепала ее по голове. — Давай теперь попробуем что-то посложнее. Тридцать метров.       Голограмма исчезла и появилась гораздо дальше. Тридцать метров — это только на словах кажется ерундой. Попасть в ростовую мишень из пистолета на таком расстоянии — это уже интересное испытание.       — Огонь!       Дэнни выстрелила пять раз, попала лишь однажды.       — Зря расстраиваешься. Это хороший результат. Ты поразила противника. Значит, ты жива. Теперь пятьдесят метров.       Голограмма появилась еще дальше, почти у самой стены. Это была дистанция, на которой уже крайне тяжело попасть по цели без прицельных приспособлений или боевых имплантов. А для пистолетов — предел дальности прицельной стрельбы. Все, что свыше этого расстояния, это уже пальба в молоко.       — На таком расстоянии промах — это обычное дело. Смелее.       Дэнни выпустила все оставшиеся патроны, попала лишь однажды.       — Ты попала в него. Он убит, а ты жива. В бою не важно, сколько раз ты промахнулась, если ты в итоге попала. Победителей не судят. Просто помни, что в настоящем бою противник не будет стоять столбом. Он тоже не хочет быть убитым. Он будет двигаться, либо попытается найти укрытие. Попробуем на тридцатке по подвижным мишеням.       Дэнни удалось поразить четыре из пятнадцати мишеней. Не так уж и плохо для пятнадцатилетней девочки, впервые взявшей в руки пистолет.       — Немного тренировок, и начнет получаться.       — Тетя! А покажи, как ты стреляешь!       — Я? — Мередит ухмыльнулась. — Смотри и учись.       Она достала пистолет-пулемет, сняла с предохранителя и перевела в режим одиночного огня. Встала в стойку и прицелилась.       Поползли мишени. Мередит принялась отщелкивать их. Выстрел — сигнал, означающий попадание. Выстрел — сигнал. Мишень исчезает — убита.       Она не попала только по одной мишени из пятнадцати.       — Черт!       — Вау! Классно стреляешь, тетя!       Мередит, отложив оружие, приобняла Дэнни и погладила по спине.       — Ты сможешь не хуже. Приходи и тренируйся, когда захочешь. Патронов я тебе подкину. Не забывай ухаживать за оружием. После стрельбы его нужно почистить и смазать, чтобы не подвело в бою. Ну все, беги, тебе же нужно подготовиться к путешествию.       Дэнни смотрела на нее своими влюбленными глазами.       — Тетя! Спасибо тебе огромное! Твой подарок просто супер! И ты сама такая классная!       Она закинула руки на шею Мередит, обняла ее и поцеловала.       Дэнни скоро должна была улетать — их классу по случаю выпуска была организована экскурсия на космическую станцию Хрустальный дворец. Они проведут там несколько дней, посмотрят космос, полетают в невесомости, развлечений там полно, найдут, чем заняться. Поэтому Мередит и решила не тянуть с подарком.       Проводив Дэнни в ангар воздушного транспорта на сороковом, Мередит распрощалась с племянницей и отправила ее домой на авике, а сама вернулась в свой кабинет.       Ближе к вечеру ей позвонил Крепаковски:       — У меня все готово. Если хочешь посетить нашего зека прямо сейчас, я все устрою.       — Наконец-то! Назначай встречу, я скоро.       — Буду ждать тебя около тюрьмы.       Завершив звонок, Мередит сразу же распорядилась подавать машину. Кэссиди сегодня была за рулем.       — Куда едем, маам?       — Сначала домой, надо переодеться. Все, конечно, все понимают, но будет лучше, если мы не будем всем своим видом кричать о том, что мы из Милитеха.       Через двадцать минут они были у дома Мередит.       — Мне сгонять к себе, маам, перекинуться в гражданское?       — Нет времени, поделюсь с тобой своими запасами. Пошли.       Мередит отвела Кэсс в спальню, открыла гардероб и принялась выбирать. Большая часть ее нарядов была черного цвета, но имелось и кое-что цветное. Как раз такая одежда и нужна была на этом деле — штатское, не указывающее явно на Милитех.       Кэссиди быстро разделась. На ее мускулистом теле осталось только спортивное нижнее белье — черные узкие трусы с широкой резинкой и небольшой топ, сильно обтягивающий грудь.       — Вот это подойдет, — Мередит достала из гардероба юбочный костюм насыщенного вишневого цвета c глубоким декольте. — Но с бельем как у тебя такое не носят.       Она достала еще одну вешалку с комплектом белья — черное кружево с легким эффектом полупрозрачности и с аппликациями на местах сосков и вагины.       — А это обязательно, маам?       — Я не позволю тебе так пойти, это ранит мои эстетические чувства. Давай, снимай трусы и лифак.       — Ой-ой-ой, вот, похоже, сейчас меня и трахнут, ежже, — пробубнила Кэсс себе под нос, стягивая нижнее белье.       — Было бы на это время! — ответила Мередит. — Давай скорее. Берцы тоже снимай, это будет вообще посмешище, если ты пойдешь в таком костюме и в этих говнодавах.       Через две минуты Кэссиди стояла на каблуках, одетая в вишневый костюм с короткой юбкой, примерно до середины бедра.       — Елы-палы, — Кэсс смотрела на себя в зеркало осоловелым взглядом. — Я вааще на себя не похожа, ежже. Вам запасной директор не нужен, маам?       — Косплеить директора — это не то же самое, что им быть.       Кэсс в самом деле выглядела бы как бизнес-леди, если бы не ее сконфуженное выражение лица.       Для себя Мередит выбрала белую брючную пару с туфлями. Когда все было готово, они сели в мустанг Мередит. После всех этих манипуляций было бы идиотизмом заявиться на встречу на служебной машине с большой надписью «МИЛИТЕХ» на обоих боках.       — Смотри не разбей мне тачку, — бросила Мередит с заднего сиденья.       Она могла бы съездить и сама, но потом подумала, что ей не помешает телохранитель. Гиена — опытный раннер. Тюремные системы, разумеется, не дают ему пользоваться своим оборудованием, но чем черт не шутит? Лучше иметь с собой собственного раннера, который будет приглядывать за обстановкой.       Солнце опускалось за Мегабашни, на Арройо ложилась громадная тень. Кэсс затормозила на стоянке городской тюрьмы Найт-Сити. Джеймс Крепаковски был уже тут, стоял и ждал у дверей, покуривая.       Мередит и Кэсс направились к нему. Сложно было не обратить внимания на то, какие метаморфозы претерпел детектив Крепаковски. Он явно помылся, лицо было гладко выбрито, будто он снова на службе. Он носил тренч с костюмом и галстуком, ботиночки блестели. В дополнение к образу он где-то раздобыл фетровую шляпу.       А еще он был трезвым. И не просто трезвым, а в самом деле просохшим.       Кожа была немного бледновата на месте сбритой бороды.       — Джимми, елки-палки, я тебя не узнаю. Ты сколько дней уже не бухал?       — Прилично, — он пожал плечами, будто говорил: «пустяк».       Похоже, расследование в самом деле вернуло его в колею.       — Здорова, детектив! — крякнула Кэссиди, приветствуя Крепаковски широченной улыбкой. — Ничоси ты приоделся, ежже. Костюмчик прикупил, да при галстуке! Тебе идет, чтоб меня.       — Могу сказать то же самое о тебе, водила. У вас что, дресс-код для телохранителей поменялся? Или у тебя день рождения?       — Неее, мусорок, это я для тебя так нарядилась, ежже.       — Ценю старания, но затея не стоила таких вложений. В этом плане впечатлить меня очень просто.       Мередит чуть нахмурившись, искоса, незаметно стрельнула взглядом сначала в детектива, потом в Кэсс.       Хм…       — Давай, рассказывай, Джимми, — бросила Мередит нетерпеливо, доставая сигареты и закуривая, — на что ты там договорился?       — Через одного парня я вышел на начальника смены, он оказался человеком понимающим, согласился оказать услугу. Беседа будет проходить в комнате для разговоров с адвокатами. То есть обстановка приватная, ни камер, ни прослушки. Он как раз сегодня заступает. Через несколько минут должен подъехать.       Мередит бродила по стоянке и немного нервно курила. Крепаковски же был совершенно спокоен, он стоял у стены и мирно покуривал. Они о чем-то негромко болтали с Кэсс.       Мередит снова бросила на них косой взгляд.       Может, я чего-то не знаю?       Начальник смены прикатил на черном Шевильоне 388, он был одет по форме — носил шерифскую шляпу, оливковую полицейскую рубашку с брюками, на груди рация и звезда.       — Джимми. Леди. Прошу вас.       На входе дежурный сверил у всех электронные документы. С удивлением глянул на Мередит, но смолчал.       Когда Кэсс велели сдать кейс со льдом, начальник смены сказал, что все нормально, и можно пропустить.       Он провел их по узким коридорам в комнату для встреч. Сказал, что скоро приведет заключенного. Кэсс активировала защитные программы.       Наконец двое сотрудников тюрьмы ввели заключенного и усадили за стол. Наручники с него сняли.       Мередит, сев напротив, цепким взглядом изучала его внешность. Часть ее ожиданий даже оправдалась. Чан Сю по прозвищу Гиена был сморчком-китаёзой, рост метр с фуражкой, словно шкет какой-то. Зато хромом он себя начинил с горкой. Череп был полностью хромированным, весь в разъемах для подключения оборудования. Вместо глаз у него стояли здоровенные вылупленные фасетки янтарного цвета, и это сразу вызывало ассоциации с каким-то летающим насекомым вроде мухи или стрекозы. Кроме того, было совершенно непонятно, куда он смотрит.       Оранжевая тюремная роба скрывала его доходное тело, но Мередит была уверена, он и там себе понаставил всяких разъемов, охладов и прочего раннерского железа. На шее у него висел ошейник — тюремное устройство, которое не дает воспользоваться никакими имплантами и скриптами кроме разрешенных.       — Чан Сю, — сказала Мередит, — или тебя лучше звать Гиена? Знаешь, кто я? Мередит Стаут. Давай побеседуем, возможно, придем к взаимной выгоде. У меня есть пара вопросов к тебе.       Гиена сидел молча, неподвижно. Не дождавшись реакции, Мередит продолжила:       — Говорят, ты за Черный заслон лазил. Это правда? Че молчишь?       — Сиська-масиська, — выдал Гиена гнусавым голоском, и его рот расплылся в ухмылке.       — Че?       — Сиська-масиська, — повторил Гиена. И будто бы пощупал хромированными пальцами в воздухе невидимую грудь.       — Эй, слышь, ты блядь! Ты тут, с нами? — Мередит пощелкала пальцами у него перед лицом. Но тот стоял на своем:       — Сиська-масиська.       Мередит недоуменно переглянулась с Джеймсом. Тот стоял рядом и морщил лоб, глядя на Гиену.       — Мне известно, что раннеры — люди ебанутые, — сказала Мередит. — Но этот, походу, последние остатки вменяемости где-то в сети обронил.       Она наклонилась через стол к Гиене:       — Эй, китаёза, еб твою мать! Есть кто у аппарата? Или все, совсем «четыреста четыре»?       — Сиська, — произнося по буквам, непреклонно прогнусавил Гиена, — масиська!       — Погоди-ка, — сказала она, — ты что, хочешь, чтобы я тебе сиськи показала?       — Сиська-сиська-масиська! — торжественно прогнусавил Гиена.       Мередит вскочила, грохнула руками по железному столу.       — Ты че, охуел что ли?!       — Си-и-иська, — скаля зубы, пропел Гиена.       Мередит прошла по комнате туда-сюда, закурила. Презрительно фыркнула.       — Нет, мне, конечно, такие предложения время от времени поступают. Но блядь! Чтобы с первых нот?..       Она рассерженно глянула в сторону Гиены.       — Тебя в жизни вообще что-то интересует, кроме сиськи-масиськи?       — Дирка, — уверенно сказал Гиена.       Мередит всплеснула руками:       — Долбоеб… Как же с тобой тяжело-то, а!       — Дирка в Терьном заслоне, — добавил он вдруг.       — Ага, — Мередит уселась обратно за стол, дымя сигаретой. — Значит, разговаривать ты все-таки умеешь. Давай побеседуем. Расскажи, что за дырка такая.       — Тебе нузьна дирка, — упрямо гнусавил Гиена, в усмешке показывая полную пасть золотых зубов, — мне нузьна сиська.       Мередит раздраженно вздохнула:       — Слушай сюда, урод. Я тебя из тюрьмы вытаскиваю, а ты, тварь неблагодарная, еще и торгуешься?       Но Гиена стоял на своем: сиська.       Мередит с надеждой посмотрела на Джеймса, но тот бессильно развел руками:       — Раннеры — народ своеобразный. Их часто мало беспокоит, в каких условиях их физическая оболочка. Они в сети живут. Мне кажется, ему и в тюряге нормально.       — Своеобразный — не то слово. «Поехавший» больше подходит. У него вместо речи одни копролалии!       Она повернулась назад к Гиене.       — Почему ты, блядь, такой озабоченный? Что с тобой не так?       Гиена молчал, продолжая сально ухмыляться.       Проклятье. Он мне нужен. И он это понимает. Он не отступит.       — Ладно, говнюк, твоя взяла. Но если вздумаешь меня наебать, сразу прощайся с жизнью. Понял?!       — Гиена не обманывает.       — Лучше бы так оно и было.       Мередит расстегнула жакет, потом блузку, и вывалила наружу обе свои сиськи в прозрачном черном бюстгальтере.       Она не стеснялась присутствия Джеймса — он уже видел ее целиком голой. Кэссиди и подавно. Вообще выказывать стеснение в этой ситуации означало только веселить Гиену. Мередит таким заниматься не собиралась.       — Ну что, доволен?       — Ы… — Гиена осклабился и пальцами показал опустить бюстгальтер.       — Ненасытный ты хуила, — бросила она ему с презрительной ухмылкой и вытащила груди из чашек.       — Халосий сиська. Больсой.       — Посмотрел?       Мередит заправила груди обратно в бюстгальтер и застегнулась.       — Я буду тебе слузить, Мередит Стаут. Гиена не кидает за сиську.       — Ты за Черный заслон пролезть сумеешь?       — Гиена знает, где дирка. Сетевой дозор не знает.       — Я уж надеюсь. Когда сделаю все документы, я сама за тобой приеду. И тогда будь готов сразу начать работать. А пока можешь подрочить на приятные воспоминания.       Когда вышли из здания тюрьмы на стоянку, Мередит остановилась покурить:       — Да уж, блядь. Всяких фриков ко мне так и магнитит. Сиська-масиська, блядь, — она рассмеялась, — это что вообще такое было? Что за конченый придурок?       Джеймс тоже ухмыльнулся, Кэссиди вовсе скалилась во все зубы.       — Ты, однако, тоже умеешь себя проявить, напарница. Я представить не мог, что ты пойдешь на его условия.       — Джимми, а что мне было делать?! Этот козел мне нужен для дела! Сама-то я за Черный заслон не полезу!       — Что ж, отваги тебе не занимать.       — Это точно, маам, ежже!       Мередит выстрелила в Кэссиди кровожадным взглядом:       — А ты че лыбишься?       Когда Мередит почти докурила и собиралась уже распрощаться с Джеймсом, ей вдруг позвонили.       Входящий вызов: Реджина Джонс.       Что могло случиться, Мередит совершенно не представляла.       — Реджина, что такое?       — Стаут, добрый вечер. У меня есть информация, которая может вас заинтересовать. Это о вашей сопернице, Александрии Даллас.       — Вот как? Хорошо, я слушаю.       — Сначала деньги, тридцать тысяч.       — Реджина, я тебя когда-нибудь наебывала? Судя по сумме, там что-то любопытное. Не переживай, все деньги будут у тебя в течение пары минут.       — Кто-то хочет убить Александрию.       — Кто-то, кто не является мной?       — Я хочу сказать, фиксер уже работает над заказом. Он нанял группу наемников. Если хотите знать, где она находится, с вас еще десятка.       — Проклятье, конечно, хочу!       — В Пасифике, на стадионе. Там сегодня проходит большая вечеринка, слет подпольных рок-групп и тусовочных банд. Половина Пасифики точно там соберется.       — Каких наемников наняли ее валить?       — Из банды Святых Лезвий. Сколько их будет — неизвестно. Я думаю, не больше трех — четырех человек.       — Понятно. Деньги будут через пару минут. Спасибо тебе, Реджина. Всегда сообщай мне такое.       — Приятно иметь дело. Удачи, Стаут.       Мередит соображала, что делать. В Пасифике не получится задействовать силы Милитеха. Корпоратов там ненавидят, стреляют по ним сразу же, как только завидят. Работать придется скрытно, в штатском.       — Джимми, нужна твоя помощь.       — Я чувствовал, что без веселья этим вечером не обойдется.       — Твоя легавая чуйка тебя не подвела. Съездишь со мной в Пасифику? Нужно вытащить из плохой компании одну дуру.       — В Пасифику? Это случайно не на уличный рок-фестиваль?       — Ты про эту херню знаешь?       — Когда ты коп, полезно знать, где собираются бандиты. Идет, я в деле.       — Вот и славно. Тогда по местам. Кэсс, давай за руль. Гони к стадиону.       — В это время суток через город лучше не ездить, дороги очень загружены. Лучше заложить небольшой крюк через Санто-Доминго, неподалеку от Семерки там есть заезд на Скайлайн, шоссе приведет нас прямо к стоянке стадиона.       Джеймс отлично знал город. Мередит тоже подумала про этот маршрут и согласилась с Крепаковски. Солнце уже зашло за горизонт, над заливом догорало последнее вечернее зарево. Найт-Сити погружался в объятья ночи. Это означало, что начинается самое интересное.       Кэсс гнала по Скайлайн в потоке машин. Перестраивалась, бросала мустанг из стороны в сторону. Был бы за рулем Тайрон, Мередит и думать бы забыла о дороге. Но когда за рулем О’Коннел, трудно заставить себя перестать нервно поглядывать через сиденье вперед на дорогу.       Можно было бы повести самой, но Мередит считала не лучшей стратегией выказывать недоверие напарникам перед делом, которое вполне может оказаться опасным.       — Святые Лезвия? — Джеймс хмыкнул. — Гребаные индейцы. С ними вообще лучше никогда не встречаться, каким крутым ты бы ни был. Они страшны не тем, что у них мощные стволы или хром, а тем, что они нападают тихо, внезапно, берут тебя живьем и снимают скальп. Они используют холодное оружие, у своих жертв разматывают кишки, вынимают внутренности, обмазываются кровью. Занимаются всякой спиритуалистической херней, с барабанами прыгают, страдают этими их народными обычаями. Они обычно накуриваются или ставятся по вене, кислоту кидают, и там, в трипах, их фантазии оживают, к ним приходят духи, и они верят, что все это по-настоящему.       — Звучит не слишком обнадеживающе. Интересно, зачем понадобилось нанимать группу головорезов, чтобы прибить одну малоумную телку?       — Для надежности. Никогда нельзя быть слишком готовым.       Кэсс поворачивала по Скайлайн. Впереди, справа светился Хейвуд. Пасифика же, по левую сторону от канала, оставалась практически не освещена. В редких огнях был виден громадный силуэт стадиона, нависающего над всей окрестной одноэтажной застройкой.       Сам он был печальным памятником тем временам, когда люди верили, что у Найт-Сити есть шанс вновь стать городом мечты. После 2023-го в городе было не до развлечений. Десятилетия ушли на то, чтобы восстановить все разрушенное атомным взрывом в Арасака-Тауэр. Только в шестидесятых годах, когда красное время было уже далеко позади, город можно было считать полностью оправившимся от катастрофы. Инвесторы с энтузиазмом вкладывали деньги в развитие Свободного Города, застраивался целый новый район, Пасифика, которому предстояло стать настоящим городом развлечений. Стадион, рассчитанный на шестьдесят тысяч зрителей, должен был стать домом для футбольной команды Корсары Найт-Сити, но его предполагалось использовать и для других видов атлетических соревнований.       Всем эти мечтам не суждено было воплотиться. Когда президент Розалинд Майерс привела свои планы в исполнение, и по всей Америке загремела Объединительная война, тихоокеанское побережье, особенно обе Калифорнии, оказалось под ударом. Здесь развернулись активные боевые действия между армиями штатов и объединенными силами Милитеха и федерального правительства. Опасаясь за свои активы, инвесторы прекратили финансирование своих проектов в Найт-Сити, ведь война с применением всех современных вооружений запросто превращала в руины целые города.       Длинный ряд факторов сыграл роль. Оставшиеся без денег гаитянские гастарбайтеры быстро превратили стройплощадки в боевые зоны. Сил полиции хватало лишь на то, чтобы не пускать оголодавших оборванцев из Пасифики в другие районы города. Для наведения порядка там требовалось настоящая армия. За год войны население Пасифики само собой сократилось на половину, а ведь в городе даже не велись боевые действия. Сброд просто резал друг друга за банку бобов.       После войны Фондом Ричарда Найта были разработаны гуманитарные программы, благодаря которым удалось за год — другой привести ситуацию в подобие порядка. Но местным бандам уже слишком понравилось заправлять районом, так что появление полиции или корпоратов все еще встречают там шквальным огнем. Для Мередит Пасифика была враждебной территорией сама по себе. А сегодняшнее мероприятие на так и не достроенном стадионе было подобным тому, чтобы засунуть голову в раскрытую пасть крокодилу.       Стоянка стадиона была уже вся забита. А изнутри доносился бешеный рев усиленных мощной звуковой аппаратурой гитарных рифов. Валил дым — там жгли фаеры. Взлетали фейрверки.       Ленты «не входить!», «частная собственность» на входе были беззастенчиво сорваны. Скорее всего, уже давно. Здесь уже были толпы народа. Валялись пьяные, обкуренные, блевали. По углам кто-то трахался, на троицу новых гостей никто не обращал внимания.       — Стволы проверьте, — бросила Мередит. Уши уже закладывало от вульгарного пердежа говнарских гитар. Они входили на поле. Газона тут давно не было. Все было загажено, усеяно банками от пива и упаковками от еды. Одна голая, растрескавшаяся земля. А на ней — гигантское стадо ходячего гумуса. Вся шваль города набилась сюда, а также не меньше половины Пасифики, как и предупреждала Реджина. Все тусовочные банды Найт-Сити точно были тут. Многие заехали на стадион прямо на тачках и плясали теперь на капотах и на крышах.       На импровизированной сцене, сделанной из составленных рядом грузовых контейнеров, уже даже не пытались петь, просто что-то лабали и рыгали в микрофоны. Обдолбанный солист говнороцкеров блевал со сцены.       — Как будто мне снова семнадцать, и в кармане косячок… — Джеймс иронично улыбнулся.       — Пиздец, это просто уродство какое-то.       Мередит покривила губы. Джеймс это заметил.       — Что, не нравится музыка?       — Да пошли они нахуй, дегенераты.       — А что предпочитаешь?       — Ничего! Презираю весь этот ебаный серый шум! Моя музыка — это тишина.       Между тем Мередит пыталась сообразить, что делать теперь. Как среди этой живой помойки отыскать Александрию? Здесь собрались десятки тысяч человек. Не только на поле, но и на трибунах творилась вакханалия. Маргиналы со всех концов города съехались на фестиваль. Они бухали прямо тут, ширялись, отключались и падали. По ним ходили. Всем было по барабану. Мередит встретился один такой — с отпечатком ботинка на грязной роже.       — Кэсс, можешь найти ее по сети?       — Тут маловато камер наблюдения, маам. На самом деле ни одной, ежже. Но я хакнула пару глазных имплантов…       — И как результат?       — Никакого, ежже. Придется хакнуть пару тысяч человек, чтобы на что-то можно было надеяться.       — Может, подключить через тебя Локарда?       — Это как стрелять из гранатомета сквозь замочную скважину, маам. Беспроводное подключение от офиса ко мне и от меня к хотя бы сотне клиентов будет очень медленным.       — Разделимся, — сказал Джеймс. — Так хоть немного увеличим зону покрытия.       — Я попробую хакнуть этих чудаков на сцене, — добавила Кэсс. — Может, оттуда что-то видно.       Спустя десять минут Мередит одна обходила толпу по внешней стороне, по беговой дорожке рядом с трибунами. Поиски выглядели все более и более тупой затеей. Она не рассчитала масштаб. Найти одного человека среди этой бродящей биомассы нереально их силами.       На пути у Мередит стоял драный диван, который облепили панки, как обезьяны ветку. Один как раз ставил себе ирокез пивом. Все обвешанные цацками, в рваных шмотках, ну точно мартышки.       — Эй, цыпа! Пойдем, трахнись с нами!       — Отъебитесь!       — Эй, бля! Не узнала что ли? Мы — Головожопые Койоты!       — Да хоть Понадусеровые Швайнокараси…       Она пыталась придумать что-то такое, что одним движением перевернет ситуацию. Рассчитывать просто наткнуться на Александрию в толпе было наивно.       Но, к своей неожиданности, она столкнулась лицом к лицу с кое-кем другим.       На коричневой индейской морде был нанесен фосфоресцирующей краской ритуальный рисунок. И где-то между линиями узоров горели злобой два черных глаза.       Блестящую лысую голову венчал могавк. На шее висело ожерелье из нанизанных на веревку клыков диких животных. Он был голым по пояс, выставлял напоказ каменные мускулы. Плечи и предплечья были обвязаны цветными полосками. На ногах носил индейские штаны и ходил босиком.       Пару мгновений чудовище смотрело в лицо Мередит, а потом бесцеремонно отодвинуло ее с пути и зашагало дальше. Следом, зыркнув в сторону Мередит, прошел его друг, такой же урод.       Позволив им пройти подальше, Мередит тут же связалась со своими.       — Все ко мне, я обнаружила наемников. Двое. На беговой дорожке у северной трибуны.       Она осторожно двинулась следом за индейцами. Ведь им нужно туда же, куда и ей.       — Веду их. Направляются к спуску в раздевалку футбольной команды.       — Я рядом, — доложил Джеймс, — подхожу с другой стороны.       В толпе Мередит разглядела Джеймса, махнула ему рукой, он быстрым шагом направился к ней, а она к нему.       — Где Кэсс?       — Она задержится, ей идти с другой стороны стадиона.       — Черт! Нет времени. Идем вдвоем.       Освещения в раздевалке, разумеется, не было, вместо него местами лежали химические светильники. Мередит и Джеймс свои фонарики не включали, нельзя было выдавать себя. Впрочем, в раздевалке было не так уж пустынно. Слышались звуки, которые сопровождают секс в подворотне. Сюда приходили потрахаться. В свете красных и зеленых светильников Мередит видела ритмично двигавшиеся тела со спущенными штанами.       Из раздевалки отходило два коридора.       — Куда?       Мередит схватила за шкирку первого попавшегося ей под руку панка, который трахал какую-то телку.       — Слышь, чумба. Куда пошли два здоровенных индейца?       — Хуй знает. Хочешь, я тебе покажу, какая у меня на члене печать?       Она гневно швырнула его и показала Джеймсу: туда. Она доверилась своей чуйке. Коридор, тоже не безлюдный, занятый трахающимися и готовящимися к траху, вел к недостроенному помещению, которое должно было стать каким-то музеем футбола или сувенирным магазином. Тут-то Мередит с Джеймсом и догнали индейцев — те стояли у двери. Обернулись к гостям. В руках у них были ножи.       Не раздумывая, Мередит открыла огонь. Длинная очередь из пистолета-пулемета срезала одного индейца. Во второго стрелял Джеймс. Его револьвер грохал по-взрослому, пули огромного калибра пробивали человеческое тело насквозь, забрызгивая стену за спиной индейца кровавыми узорами. Оба легли. Но вдруг один из них, тот, в которого стреляла Мередит, приподнялся одними мышцами пресса и метнул томагавк.       Он летел точно ей в лицо. Но вдруг ее дернуло в сторону. Томагавк пролетел мимо, прочертив по ее щеке. Она повалилась, оказалась в медвежьей хватке Джеймса. Тот, лежа на полу, вытянул руку с револьвером и добил индейца двумя оглушительными выстрелами.       Мередит лежала на Джеймсе.       — Надо перезарядиться, — сказал он.       Мередит сползла с него, на коленках потянулась за своим оружием — пистолет—пулемет она выронила, когда падала. Затем отерла ладонью кровь со щеки. Рана была неглубокой, практически царапина.       Джеймс помог ей подняться и зарядил револьвер. А Мередит, убедившись в том, что убитые индейцы мертвы, искоса посмотрела в сторону Джеймса.       — Джимми… Не ожидала от тебя такой реакции. Ты себе какие-то импланты вкатил?       — Я считаю хорошим тоном подавать напарнику руку, когда он в беде. А твое дело с самого начала пахло большими рисками.       Джеймс вырвал из стены томагавк, осмотрел его, одобрительно покивал и бросил в сторону.       — Ну спасибо, напарник. Я не забываю людей, которые мне жизнь спасают.       — Не стоит благодарностей. Твое дело меня слишком увлекло. Мне уже самому хочется его раскрыть.       В попыхах прибежала Кэссиди.       — Хух, бля! Надеюсь, я не опоздала? Ой. Походу опоздала, ежже.       Она оглядела Джеймса, который стряхивал пыль с тренча, Мередит, вытиравшую кровь с лица, двух мертвых индейцев и потеки крови на стене.       — Ой-ё…       — Наконец-то все в сборе, — язвительно произнесла Мередит. — Ну все, погнали. Александрия где-то здесь. Уж надеюсь, теперь мы доберемся до нее первыми.       За дверями располагался коридор траходрома. По обе стороны было с десяток дверей в комнаты, из которых доносились характерные звуки. Не было другого способа отыскать Александрию, кроме как заглядывать в каждую комнату и проверять, не там ли она.       Трахались тут в разнообразных конфигурациях: мальчик с мальчиком, девочка с девочкой. Классика часто сопровождалась групповухой. В одной из комнат Мередит и застала Александрию. Ситуация вырисовывалась очень интересная.       В комнате, похожей на бомжацкий свинарник, стоял разложенный диван.       Александрия была в пирожке: под ней и над ней располагались два потных негра, полностью голых, которые пороли ее в оба разъема. Спереди стоял еще один, который давал ей на рот.       Мередит выждала пару мгновений, чтобы ее напарники тоже насладились картиной, с ухмылкой сложила руки на груди и громко произнесла:       — Так, гномы, ебать вас в сраку! Ну-ка слезли с моей белоснежки!       Негры, все как один, замерли и вытаращились в ее сторону. Увидели троицу вооруженных людей. Тут же отпрянули в стороны и смотрели в лицо Мередит затравленными взглядами.       — Все на пол, живо! Рылом на бетон!       Публика оказалась понятливой. Негры быстро разлеглись, заложили руки за голову. Выглядели они очень напуганными.       — ПАЖАЛАСТА! ПАЖАЛАСТА!       — Да не трясись ты!       Мередит, перешагивая через негров, прошла к дивану, перевернула голую Александрию. Та не выглядела вменяемой.       — Еб твою мать… Джимми, проверь!       Джеймс вытащил из запястья патч-корд и соединил с разъемом под волосами Александрии у основания черепа.       — Биомонитор в автономном режиме, страховка в Травме — «приостановлено пользователем на 24 часа». Она сама все отрубила, чтобы накидаться. Принимала кокаин, какую-то разновидность «скорости», алкоголь.       — Блядь, ебаные либералы, совсем себя не жалеют! Жить будет?       — Думаю, да.       — И как это понимать?! Мне ее в госпиталь везти?       — Отходняк у нее будет серьезный, но оклемается.       — Тогда не будем задерживаться.       Мередит осмотрела помещение в поисках одежды, которая могла бы принадлежать Александрии. Но ничего в этом загаженном бомжатнике даже пальцем трогать не хотелось. Она кивком головы показала Джеймсу: берем тело и валим.       Никаких вопросов их перемещения по территории фестиваля с голой бабой на руках не вызвали. Тут это считалось нормой. Что за бандитская гулянка без дюжины — другой отъехавших от крэка?       Александрию кинули на заднее сиденье мустанга, с ней села Мередит. Кэсс за рулем, Джеймс на ружье.       — Куда едем, кароч?       — Ко мне нельзя, — сказала Мередит. — Не хочу сплетен о том, что домой к директору Стаут голую Даллас заносили.       — Могу предложить свою квартиру, — сказал Джеймс.       Кэсс посмеялась.       — И че ты с ней делать там будешь, ежже? Нихуя ты мент-плохиш, детектив! Я-то думала, ты джентльмен.       — Кэсс! — Мередит оборвала ее. — Без обид, но в твоей конуре ее точно положить некуда! Разве что, блядь, в холодильник. Едем к Джимми.       Время близилось к полуночи. В ушах еще звенели отголоски говнарских гитарных запилов. Мередит подбадривала пускающую слюни Александрию шлепками по щекам: не расстраивайся.       Кэсс затормозила на стоянке у Десятки, Александрию вытащили из машины, Джеймс взял ее на руки и понес. Здесь голая девка привлекала больше внимания. Но это и хорошо, думала Мередит. Так будет меньше внимания ко мне.       На лифте быстро добрались до нужного этажа и вошли в квартиру Джеймса.       Как и с ним самим, с его обиталищем произошли удивительные перемены. Было прибрано, все опрятно, бутылки и весь прочий мусор исчезли.       Джеймс уложил голую Александрию на диван. На тот самый диван, где однажды очнулась Мередит. Накрыл одеялом.       Втроем они стояли над ней и смотрели.       — Вот уж не думала, что мне придется ее спасать, — сказала Мередит. — Ведь я сама ее убить хочу. Ух, с каким бы удовольствием я бы ее сейчас придушила.       — Не будь такой кровожадной.       — Вот она-то как раз крови у меня попила. Разве не будет справедливо расплатиться?!       — Пойдем, напарница. Тебе надо расслабиться. Отпустить из головы нехорошие мысли.       Джеймс пригласил их с Кэсс присаживаться на диваны за журнальным столиком. Принес бутылку и стаканы, разлил абсент. Предложил ликер, чтобы разбавить, но все отказались.       — За нас, черт возьми, — сказала Мередит, подняв стакан. — Отлично сработали! Я, откровенно говоря, не надеялась, что нам удастся вытащить эту клушу живьем.       Она выпила до дна, поставила стакан. Кэсс рядом с ней тоже опрокинула в себя выпивку. Эта рослая баба сидела как привыкла, растопырив коленки. Мередит толкнула ее в колено:       — Ну-ка сядь как леди! Что ты растопырилась? Ты в юбке!       — Хорошо-хорошо, ежже, — буркнула Кэсс, и сложила колени набок. — Чтобы все понимали, это было не моей идеей вот так вырядиться на дело.       Мередит подтолкнула по столу свой стакан за добавкой.       — Ебаные индейцы. Ненавижу все эти нацменшинства. Они хотят нас убить просто за то, что мы есть!       — О, да! — Кэсс оживилась. — Расскажите, что там у вас с ними случилось?       — Ты могла бы увидеть все сама, если бы хоть немного пошевеливалась!       — Ладно-ладно, поняла, пойду поставлю себе импланты на телепортацию. А, ну да, таких же нет, ежже.       — А ты, Джимми, что скажешь? Ты же вроде пить бросил?       — Завязка — это для слабаков. Все равно ведь развяжешься. Настоящий триумф воли — это пить в меру.       — А, ну понятно. Мера эта, как я понимаю, ведро. Ну, поехали!       Все подняли стаканы и проглотили зеленый абсент.       Кэсс потянулась снимать туфли:       — От ног ничего не осталось, ежже, как станком сточило, пока скакала по стадиону этому.       Мередит глянула в ее сторону неодобрительно, но последовала примеру: сняла туфли и отложила в сторону.       В окно светила огромная полная луна. В широтах Найт-Сити такое было не редкостью. Ночь была очень ясной, ни облака на небе.       Я в безопасности — сказала себе Мередит и наконец расслабилась. Раскинула руки на спинке дивана и прикрыла глаза.       — Че, маам, уже развезло?       — Не надейся! Просто впервые за долгое время чувствую себя отлично. Люблю, когда операции проходят как по маслу. Джимми, наливай.       Они выпили по третьей. Мередит закурила, и Джеймс с ней. События на стадионе уже казались веселой авантюрой, а не смертельно опасной миссией.       — Эта телка, ежже, умеет оттянуться. Нихуя себе, аж троих ниггеров объездила.       Кэсс хохотнула своим глупым ирландским хохотом. Мередит пренебрежительно взмахнула рукой:       — Это у нее от идеологии. Эти комми только и мечтают, чтобы их черножопые отымели. Что бабы, что мужики. Все пидорство, я вам скажу, идет от них. Пидорство и все прочие девиации. Все эти жиробубели, блядь, которые убеждены в том, что их ожирение — это не болезнь, а божественный дар. Все эти уроды, фрики, дегенераты — все это расходится с подачи комми. Вообще, тут не до конца понятно, что курица, а что яйцо… Может, наоборот, этот социализм дегенераты и изобрели, чтобы оправдывать свое уродство?       — Вы что, леди, расистки? — поинтересовался Джеймс.       — А ты нет, что ли? — бросила ему Кэсс и снова хохотнула. — Ты ж легавый. По тебе сразу видно, что ты негритосов коленом душил!       — Дело не во мне, а в криминальной статистике, — скромно ответил Джеймс. — Но ладно. Принимайте в клуб.       Снова выпили. Кэсс крякнула и раскинулась на диване, закинув ногу на ногу. Мередит бросила на нее косой взгляд:       — А ты не забыла, что ты за рулем? Сидит тут, бухает!       — Ирландец, который напился в стельку и не смог довезти босса до дома, не может звать себя ирландцем! Эх, блин, черт возьми, маам. С вами не соскучишься. Одно задание охренительнее другого. Когда я устраивалась на работу, ежже, я и представить себе не могла, что надо будет голых телок по помойкам разыскивать.       — Да я тоже как-то иначе себе представляла работу директора.       — А ты, детектив, че скажешь?       — Если ты о полицейской работе, то да, я считал, что нужно будет ловить преступников и сажать их в тюрьму, а не вытаскивать оттуда и сотрудничать с ними.       — Ну и ну, — протянула Мередит с ухмылкой, — трое обманутых жизнью разбойников сидят и горюют о своей трагичной судьбе. Ладно, Джимми, не будем злоупотреблять твоим гостеприимством.       Мередит потянулась за туфлями.       — А может, еще посидим? — спросила Кэссиди с надеждой.       Мередит заметила, как та переглядывается с Джеймсом.       Хм…       Она отложила туфли.       — Пожалуй, ты права. Лучше остаться и проследить, чтобы голая латинка не проснулась и не изнасиловала нашего Джимми.       Кэсс расхохоталась:       — Да мне кажется, детективу это понравилось бы.       Мередит пожала плечами:       — Он же правильный, он ее потом в тюрьму посадит. За изнасилование — от пяти до двадцати.       Джеймс качнул головой с ироничной ухмылкой:       — В некоторых ситуациях закон можно трактовать по-разному. Существуют исключительные случаи.       — Можешь не переживать, — сказала ему Мередит с озорной улыбкой на губах, — мы тебя не заставим нарушать закон. Так ведь, Кэсс?       — Ы… Ну, наверное. Может, даже, сами немного нарушим, ежже…       Пристальный, взволнованный взгляд Кэсс перескакивал с Мередит на Джеймса. В ее глазах стоял вопрос: что, в самом деле?       Мередит дала ей ответ: расстегнула пуговицу у себя на жакете.       В глазах Кэсс проскочило оживление, изумление. Она пару мгновений медлила, глядя то на Мередит, то на Джеймса, не верила в происходящее. Но быстро справилась с эмоциями и принялась с азартом расстегивать пуговицы своего вишневого пиджака.       Они с Мередит остались в бюстгальтерах, встали и подошли к Джеймсу. С жадными улыбками они принялись раздевать его. Стащили с него тренч, пиджак, рубашку с галстуком. Кэсс сняла с его головы шляпу и надела на себя.       После этого они опустились перед ним на колени.       — С кого хочешь начать, офицер? — спросила Мередит, глядя снизу вверх. — Может, хочешь, чтобы моя рыжая рабыня тебя разогрела?       — Или, может, доверишься опыту леди Сиськи-масиськи? — Кэсс хохотнула.       — Я рассчитывал на определенную кооперацию, — задумчиво произнес Джеймс.       Мередит, алчно ухмыляясь, расстегнула его брюки и стянула вниз. Увиденное несколько ее удивило.       — Джимми, вот ты дуралей, — произнесла она, взвешивая в ладошке его член. — Мог бы весь город перетрахать, а ты спиваешься. Такое сокровище пропадает. Ну ничего, сейчас я вам покажу, как обращаться с такими штуками.       Она облизала головку возбужденного члена, а потом накинулась на него, проталкивая себе в глотку, и заглотила целиком, уткнувшись носом ему в пах. Повторила так несколько раз.       — Разве я не талантливая шлюха? — спросила она с развратным, блядским выражением на лице. — Офицер. Этот рот — просто еще одна пизда для вашего члена.       — Леди просто хвастается своими имплантами, — сказала Кэсс, криво ухмыляясь, — а я умею так же без всякого хрома!       Она забрала у Мередит член и положила себе в рот. Трюк Мередит она повторила без труда, уткнувшись лицом в промежность Джеймса.       — Хорошая девочка! — Мередит погладила ее по спине и расстегнула ее бюстгальтер, а потом и свой, и посмотрела вверх, в лицо Джеймсу:       — Офицер, я хочу, чтобы вы трахнули в череп эту конопатую кобылу! Да, прямо вот так, жестко, чтобы давилась. Устройте этой преступнице день Святого Патрика…