Ты. Часть 2.

Кулемина сидит на коленях у голого мужчины полностью одетая - на ней спортивные штаны, тонкая хлопковая футболка и толстовка сверху. Это причиняет ей некоторый психологический дискомфорт - на Степнове ни сантиметра ткани, а она одета, как на северный полюс, и скорее всего, ее штаны уже испачканы и ее смазкой, и каплями, выступающими на головке члена, который утыкается куда-то между ее ягодиц. Лена вспоминает, что делала только что, и все сомнения уходят прочь - она вскидывает руки вверх, стягивая толстовку вместе с футболкой, не давая себе ни секунды на раздумья. Виктор под ней лишь довольно рычит, тут же возвращая свое лицо на ее плечо и согревая его своим дыханием. Как снять штаны, не слезая со Степнова, чего она категорически не хочет делать, она не знает. Поэтому просто обнимает его, кладя свои руки на плечи и прижимая голову еще ближе к своей груди. Гладит по волосам и тяжело дышит - возбуждение смешивается с острым чувством любви. Она даже не до конца понимает, чего ей хочется сейчас - закончить начатое или просто обнимать любимого человека, греясь о его нежную кожу. Ощущения смешанные: с одной стороны она уломала Степнова на хоть какой-то секс, с другой - нарушила его железные принципы, чем, очевидно, заставила или еще заставит его переживать. Счастье на грани с безумием - рядом голый, такой родной и любимый мужчина - который по совместительству ее учитель и которого она либо соблазнила, либо совратила, но морально-этический кодекс школы точно нарушила. И хочется, и колется. — Ленок, а зачем ты пришла? — выводит ее из раздумий голос Степнова. — А… зарядку забыла… — неоднозначно смеется Кулемина, — я честно не собиралась вот так… ловить тебя с поличным. — А то что было потом - собиралась? — брюнет поднимает голову и смотрит на Лену с едва уловимой тревогой. Вместо ответа блондинка накрывает его губы своими. Ее тяготит его тревога, но у нее нет сил в который раз объяснять, что их отношения нормальны, и ему не стоит так переживать. Поэтому она пытается выразить это действиями. Это ненадолго выводит Виктора из рефлексии, но вскоре он отстраняется первым, спрашивая снова: — Лен? — Что такое? — ей хочется тяжело вздохнуть, но она не будет. — Это твое осознанное решение? — Более чем. — девушка нежно целует его в лоб, надеясь, что тема закрыта. Она чувствует его тревогу, которая, кажется, никуда не собирается уходить, и пытается успокоить и отвлечь, покрывая поцелуями все лицо Степнова, бережно прикасаясь губами к каждому сантиметру - нос, щеки, губы, подбородок, лоб, брови - она целует все до чего может дотянуться, пока наконец не слышит смех мужчины. — Что ты делаешь? — сквозь смех спрашивает брюнет, — мне щекотно, — он смеется еще сильнее от того, что Лена целует агрессивнее, чаще перемещаясь по лицу и иногда задевая его носом. — Проявляю любовь, — она не останавливается, как вдруг Виктор аккуратно отодвигает ее лицо, утыкаясь носом в шею, и целует нежную кожу, едва ощутимо впиваясь губами. — Мм… — вырывается из девушки, — а ты что делаешь? — Я тоже проявляю любовь, — мужчина отстраняется, чтобы сказать это и уткнуться уже в плечо, легко кусая его. У Лены в животе снова натягивается узел возбуждения, когда язык Степнова скользит по ее ключицам, а руки нежно гладят впалый живот. Она нечленораздельно стонет, от того как неожиданно рот мужчины оказывается занят ее грудью - одной рукой он держит ее за спину, в другой лежит холм, вставший сосок на котором он исследует своим языком. Кулемина хнычет от мысли о неизвестности того, что будет дальше - она так хочет, чтобы это не кончалось, и так боится, что Витю опять накроет благоразумие и он уйдёт, оставив ее один на один с этим тяжелым состоянием вожделения. Виктор Михайлович, кажется, к этому моменту уже научается читать мысли - потому что он целует ее, аккуратно поднимая их обоих, и ведет к кровати. Лена оказывается на кровати снизу - под тяжелым, но таким нужным сейчас телом Степнова, который покрывает ее поцелуями - проходясь от плеч к животу, не пропуская ни сантиметра кожи, дыша тяжело и томно. Он чуть приподнимает Кулемину, стягивая с нее штаны - и она краснеет вся, но пытается не выдать этого - боясь, что спугнет его, что он остановится и передумает. — Ты в порядке? — еле слышно спрашивает мужчина. — Полном. — твердо отвечает спортсменка, как будто она не впервые в жизни перед ним уязвленная и раздетая. — А если честно? — Степнов спрашивает серьезно и строго, и Кулемина знает, что кроется за этой серьезностью, но сейчас чувствует, что все не так плохо. — А если честно - я не знаю, что происходит, и, — Лена тяжело вздыхает, — немного стесняюсь. — Полчаса назад ты не стеснялась, — волшебно успокаивая блондинку, смеется мужчина, — я хочу сделать тебе приятно так, как ты сделала мне, — поясняет он, тут же спрашивая, — что думаешь? — Угу, — сил больше чем на кивок - нет. Рука Степнова откидывает штаны в сторону, тело он располагает где-то между ног еле дышащей Лены, и аккуратно преподносит ладони к ее белью, тому единственному куску ткани, который еще оставляет Кулемину не до конца голой. Мужчина видит, что трусы промокли почти насквозь - из Лены течет так сильно, что линия смазки виднеется и на внутренней части бедра, и он почти уверен, между ягодиц все тоже мокрое. Он аккуратно прикасается языком через трусы - пытаясь понять, какой реакции ждать от девушки под ним, но та лишь закрывает лицо ладонями, не в силах совладать со стеснением, - так что Степнов находит клитор через ткань, и нежно обводит его языком, добиваясь первого Лениного вздоха. Он отодвигает ткань трусиков и дышит уже на голую кожу - та покрывается мурашками, и он целует ее нежно. В голове Кулеминой тысяча и одна мысль от «о господи, что происходит» до «я хочу знать, как приятно это может быть». Лена чувствует как Степнов аккуратно приподнимает ее попу, стягивая последнюю часть ткани с ее тела, и тяжело вздыхает от смущения. Виктор лижет ее ляжку, лишь задевая дыханием место, откуда течет так много смазки, отчего Лена елозит по кровати, пытаясь получить больше внимания и прикосновений, доставляя ему особое удовольствие такой реакцией. Горячо, мокро, и чуть солено - так он хотел бы проводить все брейкфасты в своей жизни. Он добавляет пальцы - аккуратно массирует вход, собирая смазку вокруг, и заставляя Лену мокнуть все сильнее, и она снова тянется ближе - будто надеясь, что это заставит его войти в нее, но Степнов лишь ухмыляется, правой рукой удерживая Кулемину на месте. Она вспоминает как еще пару часов назад фоткалась в его ванной и краснеет - сейчас он видит все то что она снимала, напрямую, не через экран монитора. Большим пальцем брюнет едва ощутимо проникает в Лену - входя лишь на пару миллиметров, - пока его язык вырисовывает какие-то одному ему понятные фигуры на комочке нервов девушки. Он чувствует как сжимаются мышцы вокруг пальца, как обволакивает его, и представляет, - о нет, - он не должен такое представлять. Лена совершенно не выдерживает такой ласки - ей хочется еще, больше, глубже, и она пытается насадиться на несчастный палец, но Степнов все еще удерживает ее правой рукой, не давая этого сделать. Он медленно погружает в нее палец, вторую руку перемещает на ее грудь, и нежно поглаживает соски, все еще стимулируя клитор, и Кулемина стонет от того как это приятно - кажется, ее накрывает этим ощущением с головой. Степнов меняет большой на указательный и начинает медленно двигать им внутри Лены, пытаясь нащупать внутри то, что принесет ей больше всего удовольствия, пока наконец не слышит громкие стоны, а тело девушки начинает подрагивать от таких сильных ощущений. Дальше для Кулеминой все как во сне - она чувствует только нарастающее удовольствие, ощущение, которое выбивает почву из под ног, путая сознание. Мышцы внутри сокращаются, Степнов чувствует, как она дрожит, и его уши заливаются краской от мыслей о том, как она будет дрожать от его большого - о, куда больше простого пальца или двух - члена внутри. Вибрацию под собой, в себе, где-то в голове: Лена как будто взрывается, фитиль догорает и она чувствует каждую секунду до того, как порох встретится с огнем. Это все равно так неожиданно, что Лену трясет - она не понимает, что это за ощущения и почему ее тело скрывало их раньше. Ни разу трогая себя в ванной она не чувствовала ничего подобного. По телу распространяется тяжелая нега - приятно так, что, кажется, Кулемина сейчас потеряет сознание, она едва чувствует конечности, и соображать остаётся нечем. Из глаз медленно начинают течь слезы. Кулеминой не грустно - просто будто дамбу прорвало, и все эмоции, и плохие, и хорошие вышли наружу. — Ты как? — спрашивает Степнов, поднимая голову. — Не знаю… — шепчет Лена, пытаясь спрятать лицо. Она не от тоски плачет, но боится, что Витя увидит и подумает что-то не то. Как на зло - он поднимается на кровати и ложится рядом, обнимая Лену и поворачивая телом к себе. Смотрит на дорожки слез, текущие по ее лицу. Хочется вытереть их ладонью, но желания пачкать Ленино лицо ее же смазкой у него нет. Слишком сильно хочется, чтобы ей было комфортно. — Что чувствуешь? — она все равно уже не отвертится и не спрячет лицо. — Опустощение. — Лена улыбается. — Все хорошо, ты же знаешь? — Степнов тоже улыбается, — не в том смысле, что ничего не происходит, а в смысле, что это нормально - плакать после секса. — Ну я же не всегда так буду… — Лена смешно шмыгает носом в противовес сказанному. — Надеюсь, что нет, — мужчина придвигает ее к себе и обнимает так, будто забирает все невзгоды себе, — не грусти, пожалуйста. — А если чуть-чуть? — Ну только если чуть-чуть. Через минут десять девушка уже во всю дрыхнет, уткнувшись в голую грудь своего учителя физкультуры, пока тот думает, как он счастлив быть с ней. *** Лена просыпается в темноте. Вместо подушки Степнов, но одеяло, слава богу, настоящее. Спортсменка аккуратно приподнимает его и видит то, что и пугает и радует: под одеялом пусто. Не то чтобы там не было их с Витей, они есть, но голые. Воспоминания обрушиваются на нее вместе с осознанием того, что они наконец уснули в одной постели без границ и рамок, и под картинки того, как ее тело выгибалось под ласками его рук и рта, Лена смущенно залезает под одеяло с головой. Мысли идут одна за другой - «мы уснули вместе», «у нас был почти_секс», «это было так приятно», «у него такой большой…», и, застряв в паутине наслаждения происходящим, Лена засыпает снова, смакуя особо яркие секунды произошедшего.