***
На радость коллективу и им самим, у Галины с заместителем отношения в какой-то момент начали налаживаться. Может, после нескольких бесед в буфете на ночь глядя, а может, как Султанов сказал, «сработались». Но это Круглов и Рогозина – кто-кто, а стабильностью они похвастаться никогда не могли. Их личный и по-своему интимный момент прервали. Генерал Колосов, с которым Николай раньше особо не пересекался, стал яблоком раздора в их отношениях. Полковник ушла с ним. Михаил пришел с розой, которую даже не удосужился завернуть хотя бы в целлофан. Для Круглова этот цветок вмиг запах гнилью, а две отдаляющиеся фигуры в конце коридора не освободились от пристального и тяжелого взгляда майора до окончательного закрытия дверей лифта. Он снова оглядел подарочную коробку – это ожерелье было бы намного более уместно, чем «гнилые» цветы. Николай почувствовал на своем плече руку Майского и его сочувствующий взгляд. Увы, никакое сочувствие тут не поможет. Галина сделала свой выбор.«…Я знаю, ты знаешь, на что все это тянет…»
«…Станем ближе после фильма мы, И не страшно, что приятель твой идет домой…»
***
– Послушай, Галина Николаевна, – мягко начал Колосов после длительной паузы в их ностальгическом и глубоко личном диалоге, отложив столовые приборы и словно пытаясь не спугнуть. Видимо, заметил, что собеседница так и не притронулась к еде, которую он заказал.«…Теперь быть твоим лучшим другом достаточно смешно, Но, возможно, мой долг сегодня – предложить вино…»
Он заботливо подлил ей в бокал вина, которое тоже осталось без внимания. Рогозина подозрительно глянула на подаренный цветок уже в прозрачной вазе – было в нем что-то… гнилое. Отношения с Михаилом дались ей нелегко. Когда они встретились, ветер дул, к сожалению, не в волосах, а в голове, и грамотно оценить ситуацию не позволяла пелена влюбленности, окутавшая ее с головой. На счастливой ноте им не суждено было закончить – слишком много всего непоправимого случилось и слишком дорого это далось полковнику. Но генерал оставался непоколебим. Даже сейчас, он что-то бормочет про замужество, давно позабытые чувства и своего заместителя, по-хозяйски покрывая руку Рогозиной поцелуями. Ей остается лишь тяжело выдыхать, ведь она не может отвергнуть его так просто – старая привязанность и созависимость все еще всплывают, не позволяя до конца оборвать все связи и сжечь мосты. И все же, у Колосова одна цель на этот ужин – записать в список своих сотрудников новое ценное лицо, что принесет немало престижа его подразделению в глазах членов министерства. А за ФЭС в таком случае можно было не переживать. Он, наконец, отрывается от ее кисти и смотрит в глаза. – Знаешь, мой заместитель весьма паршиво справляется с обязанностями, а в моем положении иметь таких под боком чревато последствиями… А ты – человек, проверенный временем. И видеться в стенах одной организации сможем чаще. Так, может мы...«…Стрельба внутри экрана…»
Это заставляет пелену воспоминаний рассеяться, и до Рогозиной пулей в висок доходит, зачем они здесь. Михаил продолжает мурлыкать ей на ухо, пока воспоминания бьют ключом и глухим стуком отдаются в сердце, заставляя Галину желать провалиться сквозь землю. Она пытается не потерять сознание, пока он уже готовится встать на колени. Какая обходительность. Но им уже не по тридцать лет, и неопытность в отношениях больше не является поводом бежать за первым встречным. Она слишком дорога для него, пусть и младше по званию. Теперь она никому так просто не дается, особенно эгоистичному и расчетливому до мозга костей Колосову, что сейчас активно пытается пробудить в ней старые чувства, одновременно надавив на больное. «Где же ты был раньше?» Резко перед глазами всплывает картина мероприятия в стенах родной ФЭС, что полковник непоколебимо покинула, не видя ничего вокруг, кроме до боли знакомого лица и цветка в руках. Сколько лет прошло с тех пор, когда он последний раз дарил ей цветы? Еще час назад это решение казалось очень правильным, а сейчас...скорее фатальным, вбивающим последний гвоздь в крышку гроба и без того натянутых отношений Галины и Михаила. И не только их. – Нет, не можем, – тихо процедила Рогозина, мягко освобождая свою руку из хватки генерала. Он не посмеет давить на нее в открытую на глазах у людей, так что она все-таки решилась. – Извините, товарищ генерал, нам не по пути. – Это из-за Круглова? – Галина слышит тихое упоминание фамилии заместителя, что эхом отдается в ушах. Только не это. – Неужто этот самоуверенный майор запал тебе в душу? – Это из-за Вас и Ваших способов устраивать свою жизнь, – перешла на «вы» из принципа, стараясь отстраниться по максимуму. – Он тут не причем.«…О ком ты говоришь? Я же рядом, А значит, все другие – мудаки…»
«Защищаешь его?», – раздраженно пронеслось в голове генерала. – И все же, честный майор лучше лживого генерала, – продолжила она после небольшой паузы и стремительно направилась на выход, исключая возможное развитие этого несчастного диалога. Он остался прикованным к забронированному столику лишь из-за собственной гордости. Спасибо хотя бы на этом. Выйдя на улицу, Рогозину даже пробрало на эмоции. Глаза активно наполнялись слезами еще, пока она шла к выходу через длинные коридоры заведения, и тут, уловив легкий вечерний ветерок, пара все же скатывается по щекам, оставляя влажные дорожки. Досадно. Чуть успокоившись, Галина пожалела о своем дефиле во второй раз: сумка с деньгами осталась в ФЭС, что на другом конце Москвы в данный момент, так что на такси уповать не стоит. В столь поздний час общественный транспорт тоже не ходит. Надо что-то придумать, пока Михаил не передумал или не предложил «подвести до дома». Рогозина выдыхает: выход остается один. Тонкие пальцы стремительно набирают знакомый номер, пока она сама двигается в более укромный уголок. – Слушаю, товарищ полковник, – на другом конце доносится не сильно бодрый голос.***
В машине Круглова неплохо: комфортно и уютно, чего не скажешь о вылизанной роскоши автомобиля Колосова. Как только Галина расположилась на заднем сидении, она глянула во внутреннее зеркало, где встретилась с тяжелым и нахмуренным взглядом Николая. «Без цветов. Странно», – про себя подметил он, не замечая злополучного генеральского подарка в руках начальницы. Автомобиль тронулся. В их общение снова вернулось молчание, но уже не такое, какое было в кабинете – рабочее и по-своему атмосферное. Теперь же в воздухе повисло напряжение. Рогозина прекрасно понимала свою ошибку и хотела ее искупить, но она не знала, как подобраться к заместителю, что сейчас внимательно следил за счетчиком светофора. – Спасибо, что забрал, – она начала неловко и несуразно, от чего становилось даже смешно. В обыденной обстановке Николай бы усмехнулся, да ответил что-нибудь саркастичное, но не сейчас. Он еле заметно кивнул головой, не отводя взгляда от машины напротив. – Как поужинали? – его слова ударили громом среди ясного неба, от чего собеседница поморщилась. И непонятно: благодарить за развитие диалога или жалеть, что вообще рот открыл. Мусолить это не хотелось, но тишина давила посильнее любых «серьезных разговоров». Галина выдохнула. – Отвратительно. – Понятно. И снова замолчал, провожая взглядом остальных водителей. Отлично. Они приехали в ФЭС. Заметив ее сумку в кабинете перед выездом, Николай сразу понял, куда будет проложен маршрут. Правда, Галина ожидала, что они выйдут вместе, и, может, в здании попадется удачный момент для разговора, но он неподвижно сидел, сжав руки на руле и провожая ее все тем же тяжелым взглядом. Видимо, не судьба. Его портфель покоился на переднем сидении, так как майор держал курс домой. Проводив начальницу взглядом, он прикрыл глаза. Ревность и обида били ключом, но выяснять отношения на этот раз желания не возникло. Все же, в их рабочие обязанности не входило влюбляться друг в друга. Еще немного посидев в попытках остыть, Николай тронулся с места и поехал в знакомом направлении.***
Рогозина уже целое множество раз пожалела о своем выборе – заходить в стены учреждения было попросту стыдно. На пути к кабинету ей встретился Майский. – Здравствуй. Уже закончили? – взгляд начальницы упал на коробку с бокалами в руках майора. – Привет, да, вот собираемся потихоньку, – Сергей оглядел собеседницу и выдохнул. – Сдался тебе этот Колосов, Галя. Петрович все это время аж места себе не находил. Приревновал. Для Рогозиной Николай и его открытая ревность стали камнем преткновения, последней каплей, последним гвоздем в гроб желания провести этот вечер спокойно. Так и не ответив другу, она быстро зашагала в сторону своего кабинета. Там обнаружила ту самую подарочную коробочку, что всего пару часов назад была в руках улыбающегося Николая. Круглов не был для нее чужим человеком. Пусть он и встревал в дела, частенько осуждал методы начальницы и любил вставить свои пять копеек в любую неточность, но он не был черствым. Она прекрасно помнит тот самый случай, когда он защитил ее от дротика с ядом на борту самолета. Сердце заколотилось, трясущиеся руки смогли лишь сделать вид, что помогают Сергею донести майора до машины скорой помощи; только собравшись с мыслями, удалось попасть в нужное место для укола противоядия. Рогозина во многом благодарна своему заместителю – хотя, чувство благодарности все же подразумевает в себе нечто другое. Дыхание захватывало, когда их руки соприкасались для приветственного рукопожатия рано утром, а при выездах на места преступлений ее взгляд частенько падал на сосредоточенного Николая с фотоаппаратом. Этот упрямец так и манил ее, интересовал своей взбалмошностью и навязчивостью. Она никак не могла признаться себе, что остается заполнять бумаги на работе, а не увозит за комфортный домашний стол во многом потому, что Николай точно будет там. Будет сидеть на расстоянии вытянутой руки, будет сосредоточен на протоколировании раскрытых дел и, непременно, будет предлагать прогуляться до буфета. Такая «отработанная» схема ночной работы невольно вызвала на лице начальницы улыбку, но на смену теплым воспоминаниям пришел его тяжелый взгляд через зеркало автомобиля. «Как поужинали?» – вопрос с долей иронии и нескрываемым упреком в интонации. Все перспективы и надежды, связанные с его именем, начали рушиться на глазах, оставаясь пылью в памяти и вызывая сильное чувство тоски. Быстро накинув на плечи пальто, Рогозина ковырялась в сумке. В руки попалась маленькая бархатная коробочка. Горечь заполнила разум окончательно – Галина ведь тоже была не с пустыми руками. Это неброское, но утонченное кольцо, ориентировочно на указательный или средний палец, предназначалось именно заместителю в качестве подарка. Она направилась на выход, попутно нащупывая ключи от автомобиля.«…Унять сомнения поток, и шум машин Волной топил, смывая все, Что ты копил…»
Фонари за окном сменялись с невиданной скоростью, пока полковник пыталась не превысить рамки дозволенного правилами дорожного движения. Еще выезжая с парковки ФЭС, она решительно завернула в противоположную от дома сторону. Желание поскорее оказаться в стенах квартиры и расслабиться после всего пережитого за день отодвинулось на второй план. «Лишь бы успеть».***
«…Пронзая взглядом потолок, лежишь один. Ты полон сил, но ты не смог…»
В голове эхом отдавалось ее страдальческое «Отвратительно», что прозвучало в дороге. Следом и его безразличный ответ. Как только силуэт начальницы окончательно скрылся за дверью службы, Николай моментально пожалел, что затеял эту комедию в машине и вообще отпустил свою прекрасную Галю в лапы этого жалкого генералишки, даже не пытаясь препятствовать. При воспоминании об этом надменном взгляде кулаки чесались – увы и ах, уже поздно. Сейчас заместителю уже не оставалось ничего, кроме того, как сидеть на диване в рабочем костюме, сверля взглядом стену напротив. Он забрал ее из ресторана в ужасном состоянии, но только гордость не позволила поинтересоваться, что же такого случилось на этом ужине. От собственной всепоголощающей ревности стало мерзко. Круглов не может признаться себе во влюбленности в эту «железную леди», и это лишь усугубляет его самочувствие. Может, у Галины с Колосовым все намного серьезнее, чем простые рукопожатия и совместные ночные перекусы, поэтому она и выбрала его. Но тогда как объяснить ее подавленное состояние после встречи с ним? Что-то явно произошло. Даже в совокупности с чувством оскорбления от того, что кто-то другой оказался предпочтительнее, доминировала во всем плацдарме эмоций именно ярость на генерала. За то, что прервал их прекрасный вечер, за дрожащие губы Рогозиной и маленькие слезинки в уголках ее глаз. Безумно не хотелось отпускать, но по-другому явно сложиться не могло. Видимо, это был единственный вариант развития событий. Майор, наконец, поднялся с места, тяжко вздохнул и принялся снимать пиджак. Глянул на часы: первый час ночи. Пора закругляться с самоуничижением, завтрашний рабочий день никто не отменял. Не успел Николай дойти до шкафа, как телефон, небрежно брошенный в прихожей, затрезвонил. Номер не отображался в списке контактов. Странно. Видимо, кто-то из ФЭС. – Майор Круглов, слушаю, – поместил устройство между плечом и ухом, дежурно ответив, пока разглаживал руками образовавшиеся за время раздумий складки на вещи. – Николай, добрый вечер, это генерал Колосов. У меня к Вам разговор, – этот голос вызвал чувство «дежавю», заставив остановиться и откинуть пиджак на первое попавшееся кресло. «Галина Николаевна», – он приторно тянул эти слова, пока обладательница имени ошарашено смотрела на него. – «Пройдемте со мной, у меня к Вам разговор». Даже перефразировать не подумал. «Урод». – Мне доподлинно неизвестно, какие у вас с Галиной Николаевной отношения, однако я хочу заранее расставить все точки над «и». Товарищ майор, в Ваши рабочие обязанности не входят служебные романы, напоминаю вам, как вышестоящее лицо, – снова давит на больное, снова надменно. Круглов сжал телефон в руке. – Прошу, не мешайте нашим с полковником Рогозиной деловым встречам своими бурными порывами чувств.«…Ему отвечу прямо, что я с тобой не сплю, Надеюсь, все будет, как было до момента, Как он своим неловким шагом внес смуту в наш покой…»
– Если бы Ваша встреча была «деловой», Галина Николаевна не попросила бы меня со слезами на глазах забрать ее из ресторана, – преувеличил, но далеко от правды не ушел. – Убери свои мерзкие ручонки от ФЭС. Я предупредил. И сбросил трубку, после чего телефон полетел вслед за пиджаком – удивительно, что не пошла трещина. Ярость одолевала его, кровь стыла в жилах. Твердый кулак ударил по стене, от чего пошла волна физической боли. Круглов уже не мог просто сидеть сложа руки.***
В кромешной темноте парковать машину весьма проблематично, особенно около многоквартирного дома. Было моментально принято решение игнорировать все поступающие звонки Колосова, ведь имелись дела поважнее. Галина не могла так просто позвонить в домофон, поэтому пришлось ждать, пока кто-нибудь из жильцов выйдет. Это произошло довольно быстро, после чего она скрылась за входной дверью. Крохотный лифт вселял страх. Не из-за замкнутости пространства, а из-за томительного ожидания, что горячо желанная встреча вот-вот произойдет и неизвестно чем закончится. За эти пару минут Рогозина успела обдумать, наверное, все возможные варианты концовок, и лишь единицы смогли маломальски обнадежить ее – да и те мало походили на реальность. Скорее всего, ей даже не удастся перешагнуть порог квартиры Круглова, но уже поздно оборачиваться назад – двери лифта открылись. После пары-тройки шагов по этажу показалась нужная квартира. Сердце заколотилось с удвоенной силой.***
Физическое вымещение агрессии, как не странно, помогло. Да, мысли о произошедшем все еще лезли в голову, но уже не так навязчиво. Пиджак все же был убран на свое законное место, но больше к одежде на себе Николай не прикоснулся. Направился в ванную и плеснул в лицо холодной водой. Авось тоже поможет. Пока он согревал охладевшую кожу махровым полотенцем, среди домашней тишины раздался дверной звонок. Неужели сам генерал пожаловал? Былая ярость вернулась с новой силой. Ничего, сейчас-то они точно «расставят все точки над «и»». Откинув полотенце, он стремительно направился к входной двери и резко распахнул ее, готовый снова увидеть это надменное и противное лицо, на которое кулаки чесались, как никогда. Но какого же было удивление Николая, когда на пороге оказалась начальница. Он опешил, а она лишний раз вздрогнула от резкого движения. Они сверлили друг друга взглядами на протяжении нескольких минут, что неумолимо тянулись, заставляя мысли и догадки переплетаться в неперевариваемый ком. Круглов в какой-то момент начал просто изучать лицо напротив: в ее глазах читались испуг и нерешительность, иначе она бы начала диалог первая. Мало кто видел авторитарную и властную Рогозину в таком виде – захотелось даже усмехнуться, но воспоминание о пережитом ранее не позволили это сделать. Она же нисколько не удивилась, застукав майора в уже привычном состоянии ярости, однако из-за неопределенности скорого будущего становилось попросту страшно. Картина маслом. Гробовую тишину и немое удивление прервало то, что Галина пошевелила пальцами левой руки, в которой были лямки магазинного пакета. Шелест заставил Николая оторваться от разглядывания и опустить взор. В пакете читались очертания бутылки. «Задобрить решила?» – Пустишь? – Проходи.***
Небольшой обеденный стол кухни майора за некоторое время успел обзавестись парой бокалов, тарелкой фруктов и бутылкой вина, что была предоставлена гостьей – отличие от Колосова, ей с Николаем было не страшно пить. Сама она в тот момент находилась в ванной под глухое шипение струи воды из-под крана. На самом деле, в такой ответственный момент гигиена рук заботила Рогозину в последнюю очередь, но нужно было время, чтобы собраться с мыслями. Закрытие крана и щелчок выключателя заставили сидящего за столом Круглова оторваться от рассматривания бутылки. – За этот вечер между нами образовалось слишком много недопониманий, – начальница начала издалека, медленно, опасаясь реакции собеседника, подходя к столу. – Да, ты права, – он отодвинул самый ближний к себе стул, который она и заняла. – Самое время их развеять. И снова тишина. Каждому было, что сказать, но никто не знал, как именно стоит начать. Становилось жутко неловко и дискомфортно.«…Никогда не скажешь нужных слов, Ведь все слова летят, как метеор – Сгорят дотла, не раскрывая суть. Еще одна причина не уснуть…»
– Тебе звонил Колосов? – резкое упоминание ненавистной фамилии отдало грохотом по ушам заместителя, заставив его непроизвольно сжать кулаки от вспомнившегося диалога. – Да, – злобно выдохнул. – Прости меня, – задумчивый взгляд ее был устремлен куда-то вниз, в тот миг, когда удивленные глаза собеседника уставились на нее. «Мне показалось?» – За что? – За все, что было сегодня. За то, что бросила вас, а потом попросила забрать с другого конца города. Колосову нужно было только мое присутствие в его подразделении, – почему-то, Николай не выглядел удивленным полученной информацией. – Как же это все…отвратительно. Это слово. В глазах всплыла картина в машине. Одна из накопившихся слез в глазах Галины скользнула по щеке, не в силах оставаться скрытой от постороннего взора. Круглов не мог смотреть на это просто так. Подорвавшись с места, он крепко обнял начальницу, подняв ее со стула вслед за собой. Она не отвечала, а просто податливо находилась в сильных руках Николая, затаив дыхание. Стало жарко. – Ты не должна просить прощения. Тут виноват только я и моя ревность, – последнее слово вызвало отклик внутри. Неужели он признал? – Прости меня, Галя, за все. Я не должен был тебя отпускать с этим уродом. Несколько секунд переваривая все сказанное Кругловым, Галина решилась и обняла его в ответ с той же силой. Тепло разлилось по их телам и вызвало колоссальное облегчение. Этого так не хватало весь вечер. В таком положении оба чувствовали себя безопасно и спокойно. Незамысловатый и обыденный, на первый взгляд, жест был подан с такой трепетностью, нежностью и…любовью. Даже не нужно было продолжать диалог. Из закрытых глаз по щекам Галины продолжали течь слезы. Она дала волю эмоциям, не в силах сдерживать их после всего случившегося. Следом накрывало сладостное облегчение от того, что перманентное чувство одиночества отступило, дав волю скрытым в глубине души влюбленности и желанию побыть слабой хотя бы раз. Николай же, также закрыв глаза, лишь свел брови к переносице. Он пытался прожить заново все события за сегодня, чтобы потом вдохнуть пленительный аромат ее духов и осознать, что все закончилось. Тепло, исходящее друг от друга, завораживало и манило, очень хотелось остаться в этих объятиях на весь остаток жизни, но Круглов, вдруг почувствовав что-то неладное, слегка отстранился. От этого Рогозина раскрыла свои глаза и встретилась взглядом с Николаем. Он убрал одну руку со спины начальницы и аккуратно вытер большим пальцем мокрые дорожки с ее щеки. – Мерзкий генерал не достоин слез прекрасного полковника, – еле слышно, почти шепотом. – Самого прекрасного. Прозвучало это с такой нежностью и лаской, что не могло расцениваться иначе, как признание. Либо Галине просто хотелось это услышать именно это. – Ты… – Да. Она шумно выдохнула, от чего слез в глазах стало еще больше, но уже по совершенно другой причине. Рогозина впилась в губы майора, расположив руки на его шее, на что он незамедлительно ответил тем же, спустив свои ладони со спины на талию. Новый, куда более значительный всплеск чувств и тепла внутри. Может, отчасти это могло расцениваться, как отчаянный шаг после осознания корыстных целей Колосова, чувства к которому до этого вечера бережно хранились в глубине души Галины. Но Михаил не вставал за нее под пули, не проводил с ней бесконечные дневные споры и ночные душевные откровения, не целовал ее с такой нежностью и трепетом, с каким это делает Николай. От генеральских прикосновений даже в тривиальной обстановке по телу разливался совсем не тот приятный жар, который наполняет Рогозину в данный момент. Этот человек вызывал тревогу, влечение на почве воспоминаний и манипуляций, что в свое время она так отчаянно не замечала. Николай же вызывает чувство равновесия и желание глупо улыбаться собственным мыслям, даже если сам был до чертиков непредсказуемым. Начальница была уверена в том, что, несмотря на все тривиальные рабочие споры, он не бросит ее в нужную минуту, не разочарует и не вызовет ощущения скрежета кошачьих когтей на душе, какое вызвал Колосов пару часов назад. Все задние мысли мигом улетучились, и даже болезненное воспоминание о Михаиле меркло на фоне этого красочного поцелуя. Их прервала настойчивая вибрация в кармане пиджака Галины, что из-за близкого контакта передавалась и в тело Николая. Нехотя разорвав долгожданный поцелуй и убрав одну руку с его шеи, Рогозина быстро достала телефон и глянула на экран: Колосов.«..Готов ли кто-нибудь из нас уехать в ночь, уехать в ночь…»
Майор грубо вырвал устройство из ее руки и сбросил, после чего телефон улетел на кухонный стол к забытой бутылке вина. Впрочем, это меньше всего интересовало возлюбленных в данный момент. – К черту, – прошептал в самые губы. – К черту, – повторила, чуть улыбнувшись, прежде чем слиться с ним в новом поцелуе.«…А кто останется с тобой досматривать кино?»
На следующий день начальница сменила привычный кулон на новое ожерелье, а голых пальцах майора появился первый аксессуар.«…Еще одна причина не уснуть»