You drew stars

Ремус почувствовал это сразу — как знакомая магия окутывала его тело, как всё в нём будто успокаивалось от этого незримого прикосновения. Кингс-Кросс полон шума, голосов, смеха, радостных восклицаний. Ему всегда нравился этот момент, обозначающий начало нового учебного года, предвкушение, разливающееся в воздухе. Солнце ярко светило, вынуждая его прищуриваться. Волнение клокотало в груди, когда он пытался найти тех, кто заставлял его так нетерпеливо пробираться сквозь толпу. Когда его взгляд наконец словил знакомые лица, он не смог сдержать глупой улыбки, растягивающей его губы. Джеймс что-то сказал Сириусу, и тот громко рассмеялся, толкая друга плечом. Блэк повернул голову и наконец заметил Ремуса. Чёрт. Сердце пропустило удар, и он замер на месте, жадно выхватывая знакомые черты. Это похоже на жажду, которую он никак не мог утолить. Сириус почти подпрыгнул, заулыбался ещё шире и начал активно размахивать руками, приветствуя его. Это ощущалось как тепло. Как радость. Как дом. Они двинулись навстречу друг другу, и Сириус практически подлетел к нему, обвивая его шею рукой и вынуждая наклониться. От прикосновения по коже пробежали мурашки; всё его тело реагировало на близость Сириуса, будто тот — центр притяжения Ремуса. Я так скучал. Сириус взъерошил его волосы, громко восклицая: — Чёрт, Лунатик, как ты умудрился так вырасти? Ремус почти не замечал, что стал выше за лето, до этого момента. Если в конце четвёртого курса он возвышался над Сириусом всего на пару сантиметров, то теперь макушка Бродяги находилась на уровне его носа. — Может, это просто ты стал ниже? — ухмыльнулся Ремус, высвобождаясь из его захвата, потому что это слишком. Будто ему не хватало воздуха долгие недели — и теперь Ремус задыхался от его переизбытка. — Когда начнёшь биться головой о дверные косяки, тогда и поговорим, — фыркнул Сириус, всё ещё улыбаясь. — Ты просто комплексуешь, что сам перестал расти, — Джеймс увернулся от кулака Блэка, летящего к его груди. — Вот когда я стану единственным, кто помещается под мантию, вы все заткнётесь, — хмыкнул Сириус, скрещивая руки на груди. Ремус заметил какой-то отблеск возле его головы и наклонился, всматриваясь. — Ты что, проколол ухо? — удивлённо спросил он, уставившись на колечко в правой мочке Сириуса. Ему шло. Сочетание вышколенной аристократичности, вбитой под кожу, и абсолютной небрежности. Вызывающе. Сочетание несочетаемого — в этом весь Блэк. — Да! — встрепенулся Сириус. — Правда круто? Мы с Сохатым выбрались в Уотфорд. Я ещё хотел зайти в тату-салон, но… — Что было абсолютно крутой идеей, — продолжил Джеймс. — Мама бы закопала меня живьём, если бы я сделал татуировку… — И мы всё равно туда пошли, — радостно подхватил Сириус. — Но они попросили документы, чёртовы магглы. Надо будет попросить Мэри помочь их подделать, следующим летом я вернусь туда. — Тату? — Ремус моргнул, пытаясь уложить это в голове. Сириус всегда был безрассудным. Тем, кто первый ввязывался во все авантюры, кто, ни на миг не задумываясь, бросался вперёд. Но это даже для него будто было… чересчур? Как будто существовала шкала того, что они могли делать, и это всегда было где-то на уровне «опрометчиво» и «неблагоразумно», но это… Это что-то из разряда «глупость». Конечно, Ремус этого не произнёс. Он ощутил это — будто кожа Сириуса искрилась. Словно тот выпускал всю энергию, не останавливаясь ни на секунду, потому что просто не мог. Внимательно всмотревшись в него, Ремус увидел. За вуалью радости, смеха, яркости. Он увидел, как через трещины пробивалась хорошо скрываемая боль. Сириус Блэк всегда был его любимым предметом изучения, и хотя он бы не признался в этом ни одной живой душе, но ему казалось, что Ремус может даже назвать точное количество родинок на каждом его плече. Поэтому Ремус увидел. Иногда Сириус — это единственное, что он ясно видел во всём мире. Конечно, Джеймс сразу же написал ему, что случилось. Как бледный Сириус оказался на пороге его дома, измученный, еле стоящий на ногах. Как Юфимия несколько дней заботилась о нём, помогая восстановиться после Круциатуса. От этой мысли стало холодно. От этой мысли Ремус замерзал, испытывая леденящую ярость, поднимающуюся в груди. Каждый раз, представляя Сириуса босым, раненым, потерянным, он испытывал боль. Семья Блэков никогда не приближалась даже к понятию «нормальная», но это… Это просто ужасно. Это выворачивало, вызывало желание разорвать их голыми руками. — Эй! Ремус вздрогнул, моргая и возвращаясь к реальности. Сириус прищурился, вглядываясь в него. — Ты в порядке? Ремус нервно хмыкнул. Это тот вопрос, который он сам хотел задать, уже заранее зная, что Сириус лишь махнёт рукой и ярко улыбнётся. — Конечно, — он выдохнул, стараясь не показывать своё беспокойство. Не сейчас. Ремус поговорит с ним потом. — Джеймс! Они обернулись на голос. Через толпу к ним пробирался Питер, радостно тряся руками. Вот кто за лето точно не прибавил в росте. — Привет, Хвост, — Сириус взъерошил его волосы. — Как лето? — О, неплохо, — Питер слабо улыбнулся. — Правда, мама всё лето пыталась заставить меня читать учебники пятого курса, потому что уверена, что я провалю половину СОВ. Джеймс рассмеялся, хлопая его по плечу и собираясь что-то сказать, но его остановило появление миссис Поттер. — Здравствуйте, мальчики, — Юфимия тепло посмотрела на них. — Вы двое унеслись, оставив свои чемоданы. — Мы должны были встретиться с Ремусом и Питером, — Джеймс шире распахнул глаза, принимая виноватое выражение лица. — Извини, мам. — Всё в порядке, — она сжала плечо Ремуса. — Как ты, дорогой? — Спасибо, всё хорошо. Ему всегда нравилась миссис Поттер. От неё волнами исходили мягкость и доброта. Казалось, будто её свет мог согреть каждого, кто в нём нуждался, и к ней хотелось тянуться. — Присмотришь за ними? — спросила она, заговорщицки подмигивая. — Ты единственный, кто может сдержать все их безумные идеи. И поздравляю тебя с назначением старостой, ты молодец. — Да-да, мы тоже очень рады за тебя, Лунатик, — ухмыльнулся Сириус, закидывая локоть ему на плечо. — Теперь есть, кому нас прикрывать. — Спасибо, — ответил Ремус миссис Поттер, бросая предупреждающий взгляд на Сириуса. — Вы же все приедете к нам на Рождество? — спросила она. — Я очень надеюсь увидеть вас четверых. — Конечно, — Джеймс кивнул. — У них просто нет выбора. — Хорошо, — Юфимия положила свою ладонь сыну на щёку. — Хорошего учебного года, дорогой, — она запечатлела поцелуй на его лбу, и, если бы это был кто другой, это бы ощущалось неловко и вызвало подколы и шутки. Но это была Юфимия, и смеяться над её безграничной любовью к Джеймсу не представлялось возможным. — Спасибо, мам, люблю тебя, — он улыбнулся ей. — И я тебя, птенчик, — она повернулась к Сириусу и потрепала его по голове. — Пиши, если тебе что-то понадобится, хорошо? — Конечно, — рядом с ней Сириус всегда терял свой задор. Становился просто подростком, смотрящим на неё как на нечто прекрасное. Ремусу нравилось видеть его таким. — Спасибо вам. — Ну, тогда бегите занимать купе, — она отступила назад. — Не забывайте готовиться к экзаменам хотя бы столько же времени, сколько вы тратите на свои розыгрыши. Они хором пообещали усердно учиться и двинулись к поезду шумным переплетением смеха, шуток и восклицаний. Ремус больше молчал, чем говорил, — как, впрочем, и всегда — и наслаждался этим моментом. Его лучшие друзья были рядом, и это ощущалось словно недостающие пазлы встали на место — теперь он целый. До встречи с ними Ремус и не подозревал, что ему так отчаянно их не хватало. Поэтому просто идти с ними, слушать их громкие голоса и смех — этого уже достаточно для того, чтобы уголки его губ не опускались ни на секунду. — Эй, Эванс, как лето? — прокричал Джеймс, заметив девушку вдалеке. Рядом с которой, конечно, уже крутился Снейп, тут же скривившийся и бросивший на них презрительный взгляд. Она обернулась, и Ремус мог поклясться, что увидел, как в её глазах отразилось нечто вроде «снова он». — Хорошо, — коротко ответила она и вернулась к разговору со Снейпом. — Ты решил достать её ещё до того, как мы сядем в поезд? — насмешливо поинтересовался Сириус. — За любовь всегда надо бороться до конца, Бродяга, — отмахнулся Джеймс, счастливо улыбаясь. — Когда-нибудь ты это поймёшь. — Вот Снейп и борется, — разразился Сириус громким смехом, уворачиваясь от руки Поттера. Ремус постарался не вздрогнуть, почувствовав, как защемило в груди. Будто бы что-то скреблось у него внутри, желая вырваться наружу. Он не думал, что за любовь надо всегда бороться. Иногда это то, с чем ты просто живёшь день ото дня, понимая, что это всё, что тебе отведено. Потому что, если сильно надавить на стену, стараясь по ней вскарабкаться, она может оказаться недостаточно прочной и развалится прямо под тобой, заваливая тебя булыжниками. — Предпочитаю получать внимание, а не отдавать, — ухмыльнулся Сириус, распахивая дверь купе. «Как чертовски верно», — подумал Ремус. Блэк всегда притягивал к себе всех, кого мог, словно магнитом. Будто питался чужим восхищением, вспыхивая, как костёр, от каждого нового брошенного в него влюблённого взгляда. Ремус чувствовал себя обрубленным деревом, но изо всех сил отращивал новые ветви, чтобы их всегда хватало. Чтобы Сириусу было достаточно. — А я думаю, что Джеймс прав, — вставил Питер, кинув на Сохатого обожающий взгляд. — Ты всегда думаешь, что он прав, — резонно заметил Сириус, падая на сиденье и занимая его почти целиком. Как и обычно, вытесняя пространство своим присутствием. — Просто ты не хочешь признавать, что иногда не всё, что вырывается из твоего рта, истина в последней инстанции, — Джеймс закатил глаза, садясь у окна, и Питер юркнул вслед за ним, устраиваясь неподалёку. Ремус тихо выдохнул и сел рядом с Сириусом, стараясь не задеть его колено и при этом не выглядеть так, будто он избегает прямого контакта. К этому надо вновь привыкнуть — ко всем этим случайным и намеренным касаниям, к его близости. Он справится, просто надо немного времени для акклиматизации. — Ты выглядишь напряжённым, — заметил Сириус, приподнимаясь и наклоняясь к нему. Конечно. С ним невозможно медленно привыкать, погружаясь на глубину маленькими шажками. Сириус — шторм, и он накрывал сразу огромной волной, выбивая воздух из лёгких. Скоро полнолуние, и все чувства Ремуса обострены, поэтому он ощутил запахи шалфея, мускатного ореха и кожи. Он глубоко вдохнул, даже не осознавая этого. Будто крадя частичку Сириуса и оставляя её внутри. — Я… — он запнулся и сглотнул, собираясь с мыслями. — Полнолуние через несколько дней. Единственный плюс, который он может найти в том, что каждый чёртов месяц всё его тело ломается на куски; одна фраза — и взгляд Сириуса стал более мягким и понимающим. — Точно, — Блэк кивнул, касаясь его плеча. — Может, хочешь отдохнуть? Нам заткнуться? — Нет, всё в порядке, — Ремус покачал головой. — Всё равно скоро идти на встречу с другими старостами. — Какой ответственный, — хмыкнул Джеймс. — Даже и не скажешь, что в конце прошлого года именно ты придумал засунуть гриндилоу в спальни Слизерина, пока проходил прощальный пир. — Но именно вы его как-то вытащили из озера, — фыркнул Ремус, скрещивая руки на груди. — Значит, тебе надо подкрепиться, — вскочил Сириус на ноги, подходя к двери купе и распахивая её. — Бродяга, останься. Они все равно скоро будут разносить сладости, — подал голос Питер. Сириус лишь мотнул головой, бросая на них взгляд из-за плеча. — Если мы подождем хотя бы пару минут, Лунатик съест кого-то заживо или затравит сарказмом. Не знаю, как вы, а я не хочу проверять, — откликнулся он. Ремус был не голоден. Ни капли. Но эта забота, пробирающая до самых костей, посылала по его коже разряды тепла. Чёртов Сириус Блэк со своими ухмылкой и блеском серых глаз, заставляющих Ремуса делать всё, что он скажет. Сириус развернулся, уже собираясь сделать шаг, но тут застыл. Ремус увидел, как его лицо превратилось в холодную маску с вырезанной злостью. Будто весь он превратился в лезвие, готовое ударить. Он расслышал вдалеке голос — и острый слух сразу помог понять, кому тот принадлежал. — Тебе идёт. Ремус вытянулся, готовый к тому, что ему придётся вскакивать и разнимать братьев Блэк. Брови Сириуса взметнулись вверх, и он рассмеялся без капли веселья. Если бы звуком можно было резать, это был бы этот смех. — О, спасибо за комплимент, — ледяной тон вспорол пространство. — Это именно то, что я рассчитывал услышать от тебя с нашей последней встречи. Джеймс и Питер прищурились, не понимая, с кем общался Сириус. — Кто там, Сириус? — спросил Питер, наклоняясь к двери. Бродяга проигнорировал вопрос, даже не оборачиваясь и продолжая направлять свой жалящий взгляд прямо перед собой. «Лучше бы Регулусу сейчас развернуться и уйти», — подумал Ремус. Когда Сириус находился в таком состоянии, не происходило ничего хорошего. — Как ты? Ремус на секунду прикрыл глаза. Ему показалось, что в голосе младшего Блэка прозвучало то самое беспокойство, которое пожирало его самого несколько месяцев. Он спросил сам себя, а звучит ли он так же отчаянно? Так же несчастно. — Как ты видишь, цвету и пахну, братишка, — ответил Сириус, ухмыляясь и облокачиваясь на поручень. — Было бы славно, если бы ты задал этот вопрос раньше. Когда я истекал кровью, например. Или сразу после. Сочувствие к Регулусу пропало в ту же секунду, погребённое под взметнувшейся в груди яростью. Он не остановил их. Он один из тех, кто позволил этому произойти. — Братишка? — Джеймс вскочил на ноги. — Он там, Сириус? Он посмел прийти сюда и заговорить с тобой? Ремус постарался закопать свои чувства — так, как всегда это делал. Уже привычно. Он неизменно оставался голосом разума в тех ситуациях, когда остальные поддавались эмоциям. Он встал, кладя руку на плечо Джеймса и качая головой. Питер будто вжался в сиденье, стараясь слиться с ним и не участвовать во всём этом. Сириус всё ещё не смотрел в их сторону. — А ты как? Как родители? — начал сыпать вопросами Сириус, будто вкладывая в каждое слово по ножу. — Семья процветает? Знаешь, помимо прокола, я хотел сделать тату. Мне всё лето было интересно, опередил ли ты меня в этом. Не похвастаешься новой меткой? Джеймс скинул руку Ремуса, вырываясь вперёд, как ураган. — Он всё ещё здесь? — Поттер встал рядом с Сириусом. Вот так они всегда встречали всё, что с ними происходило, — плечом к плечу. Защищая друг друга. Будто между ними существовала незримая связь, которую можно было прощупать. Ремусу казалось, что, если бы эти двое оказались соулмейтами, они бы даже никогда об этом не узнали, потому что оберегали друг друга настолько, что с их губ ни разу не сорвалось ничего того, что могло бы ранить другого. — Что ты тут забыл? — жёстко спросил Джеймс, сжимая губы в тонкую линию. — Убирайся. Пара секунд — и Поттер сделал шаг вперёд, будто намереваясь накинуться на младшего Блэка. И Ремус знал, что это точно случится, если не остановит их сейчас. Он схватил Джеймса за плечо, останавливая, и наконец увидел Регулуса, стоящего в паре метров от них. И Ремус злился на него, на всю его чёртову семью, но… Младший брат Сириуса выглядел так, будто только что пережил катастрофу. Такой взгляд бывал у людей, которые потеряли нечто важное, то, что заставляло их вставать по утрам и просто двигаться дальше. Жить. Он был так похож на Сириуса — те же тёмные волосы, те же серые глаза. И Ремус еле заметно вздрогнул, крепче сжимая плечо Джеймса, будто сдерживая теперь не только его, но и себя. — Успокойся, — кому Ремус это говорил: себе или ему? Это не Сириус. Сириус никогда не выглядел таким потерянным. — Тебе и правда лучше уйти, — его голос прозвучал мягко. Мягче, чем ему бы хотелось, но этого, видимо, никто не заметил. Что к лучшему. Регулус словно отмер и резко развернулся, почти бегом удаляясь в другую сторону. Сириус проводил его взглядом, и Ремус заметил, как его плечи поникли, а уголки губ опустились. Будто ему было больно. Будто бы маска треснула, оголяя то, что внутри. Напряжение в воздухе было осязаемо; его можно разрезать ножом. Ремус тряхнул головой, стараясь сбросить это с себя. — Давайте просто сядем и успокоимся, хорошо? Джеймс кивнул и похлопал Сириуса по предплечью. — Ты в порядке, Бродяга? — Да, — тот фыркнул, снова цепляя на лицо ухмылку. — Уверен, он подошёл только для того, чтобы побыстрее написать мамочке, что я всё ещё не подох где-то в переулке и продолжаю позорить нашу семью. Ремус промолчал. Не ему судить об их взаимоотношениях. Он не вправе говорить о том, что ему что-то показалось. Он всегда будет на стороне Сириуса. Все они — это непреложное правило. Они всегда справлялись вместе. Купе на мгновение погрузилось в тишину, словно каждый из них пытался понять, стоило ли её нарушать. Чаще всего они просто давали возможность Сириусу выговориться. Но сейчас это ощущалось по-иному. Ремус вздохнул, намереваясь сказать что-то — он сам не знал, что именно, просто как-то отвлечь всех, — но тут дверь купе открылась и на пороге показалась Лили. — Ремус, собрание начнётся через пять минут, ты идёшь? — она намеренно смотрела только на него, даже не поворачивая голову в сторону Джеймса. — Эванс, ты тоже староста? — Сохатый подскочил на месте, ярко улыбаясь. — Поздравляю! — Спасибо, — откликнулась она, всё ещё не глядя на него. — Это значит, что ты будешь проводить ещё больше времени с мародёрами? — Джеймс поднял бровь, ухмыляясь. — Почему это? — Лили нахмурилась и наконец перевела взор на него. — Ну как же? Ремус один из нас, — он очертил ладонью круг. — И мы всё время вместе. Мы же не оставим его одного разбираться со всеми вашими обязанностями старост. Питер согласно закивал, а Сириус хмыкнул и покачал головой. — Со всеми нашими обязанностями мы справимся и без вас, — она прищурилась, скрещивая руки на груди. — Но… — Пойдём, — Ремус схватил её за локоть, не готовый к ещё одной эмоциональной встряске, и потянул к выходу. — Не слушай их, они ни за что в жизни не будут сидеть и разбираться с графиками дежурств и походов в Хогсмид. — Ты нас недооцениваешь, Лунатик! — крикнул им в спину Джеймс. Лили покачала головой и выдохнула, недоверчиво смотря на Ремуса. — Они же не будут действительно постоянно рядом? Я сойду с ума в первую же неделю. — Нет, конечно, — ответил он, не уверенный в правдивости своих слов. В голове всё ещё стоял образ потерянного Регулуса Блэка, и он не мог перестать представлять на его месте Сириуса.