***
— Мерлин, ты что, серьёзно принял к сердцу своё назначение? — простонал Сириус, падая рядом с Ремусом на диван в общей гостиной. — Некоторые из нас в принципе относятся хоть к чему-то в этой жизни серьёзно, — он закатил глаза и вытащил из-под ног Сириуса пергамент. — Смотри, куда садишься. — Лунатик, перестань нас пугать, — присоединился к ним Джеймс, растягиваясь в кресле напротив. — Тебя что, покусали Макгонагалл и Эванс? — Ещё немного, и ты вместо того, чтобы участвовать в розыгрышах, начнёшь с нас снимать очки за нарушение дисциплины, — Сириус прижал руку к груди, громко всхлипывая. — Мы его теряем! — Ты такая королева драмы, — фыркнул Ремус, поворачиваясь к нему. — Если бы я начал снимать с вас баллы, гриффиндорская чаша опустела бы за пять минут, потому что остальные не знают даже десяти процентов того, что вы творите. — «Вы»! Он сказал «вы», а не «мы»! — закричал Сириус, вскакивая ногами на диван. — Это самое настоящее предательство, друзья. Я не знаю, как мы будем с этим жить. Остальные студенты, находящиеся в гостиной, обернулись, заинтересовавшись тем, что тут происходило. Щёки Ремуса заалели, и он прошипел: — Мерлин, усади свою пятую точку обратно. Никто не будет воспринимать меня серьёзно из-за тебя. — Ты же не бросишь нас? — Сириус плюхнулся обратно, хватая его за плечи. — Пообещай, что всегда будешь мародёром и никакие дела старост этого не изменят. — Да, хорошо, Годрик, хорошо, только перестань кричать, — Ремус выдохнул и прикрыл веки. Он выглядел бледным, и Сириус почувствовал укол вины в области груди. По-хорошему, Ремусу бы было лучше сейчас лежать и набираться сил перед полнолунием, которое случится через два дня, а не разбираться с кипой бесполезных бумажек. — Лунатик, тебе помочь с чем-то? — мягко спросил Сириус, сжимая его плечо. Ремус распахнул глаза, с недоверием всматриваясь в него. Карие радужки словно подёрнулись дымкой и выглядели помутневшими. На несколько мгновений они замерли, и Сириусу показалось, будто Лунатик пытался уловить что-то. Словно анализировал, мысленно составляя какой-то список. — Эй? — он улыбнулся, наклоняясь ближе. — Ты в порядке? — Да, — Ремус отмер, резко отвернувшись и поморщившись. — Всё хорошо, я уже почти закончил. — Может, стоит позвать Эванс, чтобы она взяла что-то на себя? — Джеймс приподнялся, уже готовый к тому, чтобы выполнить своё предложение. — Не стоит, правда, я… — Эй, Лили! — Питер, до этого приютившийся рядом на ковре, подскочил. — Подойди, пожалуйста. — Вы доведёте её до нервного срыва, — пробормотал Ремус, качая головой и тихо добавляя: — И меня тоже. — Что такое? — она подошла к ним, скрещивая руки на груди. — У Лунатика такая гора бумажек, а он чувствует себя не очень хорошо, — пояснил Сириус. — Может быть, ты смогла бы что-то взять на себя? Зелёные глаза Лили метнулись в сторону Ремуса, и её взгляд потеплел. — О, конечно, — она подошла ближе. — Как ты? — Со мной всё отлично, Лили, спасибо, — Ремус зло посмотрел на них. — Я сам всё тут закончу, не слушай их. — У нас завтра патрулирование, ты уверен, что сможешь пойти? Выглядишь бледным, — Эванс нахмурилась и наклонилась к нему, кладя ладонь на его лоб. Сириус увидел, как Джеймс шумно выдохнул, уставившись на это, и покачал головой. Недовольство так явно проступило на его лице, что Сириус не смог сдержать смешка, сорвавшегося с губ. Ремус лишь беспомощно моргнул, бросив на него уничтожающий взгляд. Это всегда было забавно: его постоянно окружало много девушек, но Лунатик продолжал стесняться их, в то время как они сами тянулись к нему. Сириус попытался представить его с девушкой. Как она бы держала его за руку, закидывала свою голову ему на плечо, оставляла следы помады на его рубашках. Попытался… и не смог. Он сам не знал почему. Будто Лунатик был создан для того, чтобы принадлежать только им. Ему. Эта эгоистичная мысль вспыхнула в его сознании, и он постарался загасить её. Это просто глупо. У них у всех рано или поздно появятся девушки; не те недолговечные свидания, на которые сбегал сам Сириус, а что-то по-настоящему серьёзное, прочное и настоящее. Эта мысль похожа на холодное прикосновение к затылку. Есть они четверо. Он не желал, чтобы это когда-то менялось, чтобы приходилось вписывать в их жизни ещё кого-то. — Кажется, у тебя температура, — Лили прикусила губу. — Давай я закончу этот график, а ты отдохнёшь, хорошо? — Не стоит, — запротестовал Ремус, пытаясь выхватить у Лили пергамент. — О, перестань, — она подняла руку с зажатыми в ней листами, не давая ему забрать их. — Ты и так взял на себя большую часть, мне не сложно. — Я могу помочь тебе, Эванс, — Джеймс расплылся в широкой улыбке. — Я сама, — отрезала она, отворачиваясь от него. Сириусу было интересно, сколько ещё раз Джеймс будет пытаться. Это напоминало ему гору, вершины которой не видно, но Сохатый упорно взбирался на неё, не обращая внимания на то, что ему на голову сыплются камни. Он долго стремился понять одержимость Поттера Эванс. В этом было что-то болезненное, что-то на пределе. Сам Сириус не мог представить, чтобы ему хотелось так долго бороться за кого-то и добиваться чужого внимания. Это не для него: ему хватило сражений со своей семьёй, хватило этих бесполезных попыток доказать им, что он чего-то стоит. Сириус хотел знать, что он значим сам по себе, без оглядки на остальных. — Эй, Макдональд, завтра всё в силе? — он повысил голос, заметив Мэри, вставшую навстречу Лили. — Да, — она послала ему ленивую улыбку и кивнула. — В силе? — спросил Питер, бросая на него любопытный взгляд. — Договорились вместе поработать над эссе по истории магии, — пожал плечами Сириус. — Так это теперь называется? — Джеймс приподнял бровь и ухмыльнулся. — Пока ты бегаешь за одной девчонкой столько лет, все остальные достаются мне, — ухмыльнулся Сириус. Ремус вскочил с места, и они все повернулись к нему, удивлённые таким резким движением. Лунатик выглядел рассеянным, словно потерялся и теперь осматривал гостиную со смятением, прячущимся в глазах цвета неба. — Я… пойду наверх, — пробормотал он, подхватывая свои вещи. — Хочешь, чтобы мы пошли с тобой? — спросил Джеймс, уже протягивая руку к своему учебнику, лежащему на подлокотнике. — Нет, — отрезал Ремус, заставив их замереть. — Нет, мне просто надо немного полежать, — выдохнул он, смягчая голос, и, не глядя на них, поплёлся к лестнице. — Иногда мне кажется, что мне не нужна девушка, потому что у меня уже есть Лунатик, — протянул Сириус. — У него тоже каждый месяц есть «эти дни».***
— Ты правда выглядишь как труп, — пробормотал Сириус, смотря на распластавшегося на кровати Ремуса. В такие дни — перед полнолунием и после — они все, не сговариваясь, становились тише и старались держаться поближе к Лунатику. Он, раздражённый и взвинченный, чаще огрызался и злился. Сириус научился принимать это, подстраиваясь под него. Это даже было приятно в какой-то степени; Ремус так часто заботился о них всех, выступая голосом разума, и, когда они менялись местами, Сириус чувствовал, что может вернуть ему часть этой заботы. — Ты говоришь мне это каждый месяц, начиная с первого курса, — фыркнул Лунатик, приоткрывая веки. — Может быть, я каждый раз боюсь, что в этот раз ты окончательно откинул копыта. — Не путай меня с Джеймсом. — Тогда… лапы? Хвост? Яй… — О Мерлин, заткнись. Сириус хмыкнул, заметив, что на губах Ремуса заиграла лёгкая улыбка. Дверь открылась, и в комнату зашли Питер и Джеймс. — Эй, Лунатик, принесли тебе еды, — Питер подошёл и положил свёртки на тумбочку, посматривая на него с беспокойством. — Спасибо, Хвост, — Ремус благодарно кивнул. Сириус увидел, как на бледной коже блестят капли пота, и встал, направляясь в ванную. Раньше Ремус пытался отмахнуться от его помощи, но Блэк всегда упрямо продолжал делать ему холодные компрессы, зная, что это хоть немного облегчало его состояние. Если он мог чем-то помочь, он делал это, и ему не нужны были просьбы или разрешения. — Никаких патрулирований, — отрезал Сириус, увидев, как Ремус старался подняться с постели. — Но Лили… — попытался возразить Лунатик. — Я могу сходить за тебя, — встрял Джеймс, смотря на Ремуса с широко раскрытыми умоляющими глазами. Это было неконтролируемо. Как будто кто-то рассказал старую шутку, заставляющую смеяться, словно впервые. На секунду в комнате повисла тишина, прежде чем комнату залил бешеный хохот. — Если бы мы пили каждый раз, как Джеймс пытается привлечь внимание Эванс, мы бы давно сдохли от цирроза печени, — протянул Питер. — Ты невозможен, — устало фыркнул Ремус. — Даже меня тошнит от твоего упорства, Сохатый, — бросил Сириус, доставая из-под стола тазик. Когда он начал выуживать из горы вещей полотенце, та опасно качнулась. Если бы Лунатику не было так плохо, они бы уже слушали очередные нотации. Или, возможно, он бы правда отправил их вещи в путешествие по замку, как уже сделал однажды, когда в комнате не было ни одного свободного места на полу. — Еще немного, и я буду думать, что ты любишь Эванс больше меня. — Очень смешно, — фыркнул Джеймс, пытаясь пнуть Сириуса ногой в задницу, когда тот проходил мимо кровати. Сириус увернулся, шипя «Ах ты», и, чувствуя, что не может оставить это безнаказанным, снял с плеча полотенце, замахиваясь им на Джеймса, но тот сделал кувырок на кровати, избегая удара, сразу хватаясь за одну из подушек. — Только попробуй приблизиться, — предупредил он, вытягивая руки вперёд. Сириус прищурился, принимая это не за угрозу, а за приглашение. — То, что у тебя в руках, едва ли можно назвать оружием, — хмыкнул он, наклоняя голову к плечу и начиная размахивать полотенцем как нунчаками. — Зато это прекрасный щит! — прокричал Джеймс, прячась за подушкой, отбивая все удары. — Иногда мне кажется, что я живу в херовом зоопарке, — услышал Сириус усталый стон Ремуса, и это заставило его остановиться. Меньше шума в эти дни. Меньше резких движений. Он почувствовал укол вины за то, что позволил себе забыть об этом на минуту. — Это недалеко от истины, — бросил в ответ Питер, и Люпин издал сухой, полный страдания смешок. Сириус обменялся с Джеймсом понимающими взглядами. Тем не менее, когда Сириус начал отстраняться от него, Джеймс всё-таки пнул его ногой с торжествующей улыбкой, говорящей о том, что последний удар остался за ним. Он закатил глаза, показывая средний палец, и, схватив полотенце и тазик, скрылся за дверью в ванной. — Мы не можем отпустить тебя в таком состоянии. — Ага. Я это уже слышал. — Ты свалишься в обморок в одном из коридоров. И в принципе, Сириус был согласен с этим. — Лунатик, тебе и правда лучше поберечь себя, — услышал он голос Питера, когда начал набирать воду в таз. — Хорошо, — еле слышный шёпот Ремуса. Сириус удивлённо приподнял бровь, не веря, что он так просто сдался. — Я не сказал, что тебе можно пойти вместо меня, Джеймс. Сириус хмыкнул. — Почему? — голос Поттера был настолько пропитан грустью, что ему самому захотелось попросить Ремуса согласиться, лишь бы не слышать этого. — Ну, Лунатик. Ну, пожалуйста. Лунатик, Лунатик, Лунатик, Лунатик, Лунатик. — О господи Боже, — раздался в ответ отчаянный стон. — Она будет ждать тебя там одна, не зная, что ты не придешь. Как джентльмен, я не могу позволить этому случиться. Ох, слабый аргумент, Сохатый. — К тому же это бросит тень на твою репутацию, — продолжал говорить Джеймс. — О, теперь тебя заботит моя репутация, — иронично бросил Ремус. — Все мы знаем, что ты буквально выпрыгиваешь из трусов от возможности провести с Эванс дольше пары секунд. — И это твоя благодарность другу? — возмущённо откликнулся Джеймс. — Серьёзно, Лунатик? Я забочусь о тебе, а ты, как обычно, отплачиваешь порцией сарказма. Между прочим, я делаю это только ради тебя. Сириус хмыкнул и покачал головой. Что должно произойти в мире, чтобы Сохатый перестал думать об Эванс? Ему казалось, что даже конец света не остановит Джеймса. — Только ради меня? Хорошо, посиди со мной здесь, а патрулировать сходит Хвост, — ответил Лунатик с сарказмом. — Что думаешь? — Всегда мечтал снять с кого-то очки. Обратная сторона власти. Звучит очень даже заманчиво, — радостно заявил Питер. Несколько мгновений тишины — и комнату заполнил смех. Жаль, Сириус не видел выражения лица Джеймса в этот момент; наверняка тот выглядел так, будто ему сказали, что он не сможет участвовать в чемпионате по квиддичу. Сириус выключил воду и дотянулся до еще нескольких полотенец, лежащих на верхней полке. — Давайте подумаем, что будет веселее, — продолжил Питер. — Увидеть, как он станет жертвой какого-нибудь заклинания, потому что Эванс точно потеряет терпение, или смотреть, как он не находит себе места здесь, сжирая себя заживо от потерянной возможности. — Не знал, что дружу с такими гадюками. Прекрасно, что моя любовь доставляет вам такое веселье. — Джеймс, золотце, мы, конечно, не проходим в Хогвартсе зоологию, но такие вещи учат обычно еще года в два. Ты дружишь с крысой, волком и собакой, — саркастично протянул Сириус, входя в комнату и тут же уворачиваясь от полетевшей в него подушки. — Я думал, хотя бы ты на моей стороне, — Джеймс взглянул на него с обидой. И как Эванс продолжала отшивать его все эти годы? Один взгляд этих широко распахнутых карих глаз заставил бы любую девчонку потерять голову. Хорошо, что Сириус не девчонка. — Я всегда на твоей стороне, — отозвался он, ставя тазик на пол и аккуратно садясь рядом с Ремусом, стараясь не задевать его. Он просканировал взглядом Джеймса и хмыкнул. Нужно было помогать своему лучшему другу, пока тот окончательно не превратился в мужское подобие Плаксы Миртл. — Подумай, Лунатик, — сказал Сириус, немного наклонив голову и добавив мягкости в свой голос. — Если ты его не отпустишь, он будет жужжать тебе под ухо весь вечер. Ты точно готов к этому? Я бы хорошо подумал на твоем месте. На лице Люпина отразились сомнение и внутренняя борьба. Наконец он выдохнул, прикрыл глаза и прошептал: — Мерлин, хорошо. Сириус повернулся к Сохатому и подмигнул ему, видя, как тот подскочил на месте. — Лунатик, ты лучший! — прокричал Джеймс, будто с трудом удерживая себя на месте. — Господи, пожалуйста, не кричи. Все. Свали уже отсюда на крыльях любви. И было видно, что Джеймс уже готов это сделать — выбежать из комнаты прямо сейчас, пока Ремус не передумал. — Погоди, Лунатик. Я не позволю, чтобы первое подобие свидания Эванс с Сохатым случилось в этой футболке, — хмыкнул Сириус, просканировав Джеймса взглядом. — Если он появится в этом, оно точно станет последним. Если бы они не были друзьями, Сириус бы умолял его носить это недоразумение каждый чёртов день. В первый раз, когда он увидел Джеймса в этой футболке, смеялся так, что слёзы брызнули из глаз, а икота не прекращалась ещё полчаса. Ядовито-жёлтый цвет выедал сетчатку сильнее, чем Люмос в темноте. Джеймс купил её, пока он пытался договориться с администратором в тату салоне, и, когда безумно счастливый показал ему своё приобретение, Сириус на пару мгновений потерял способность говорить. — Как ты вообще позволил ему купить это? — устало спросил Ремус, и Сириус перевёл на него взгляд, вновь удивляясь его бледности. Это поражало каждый раз как в первый. Его кожа напоминала пергамент с заломами серебристых шрамов на ней. — Если Джеймс хочет чего-то по-настоящему сильно, его не остановить, ты же знаешь, — ответил Сириус, улыбнувшись. — Разве мы не договорились, что ты купишь ее при условии, что подаришь ее Питеру? — он повернулся к Джеймсу, приподнимая бровь. — После него я ее не надену! — воскликнул Хвост с плохо скрываемым отчаянием в голосе. Джеймс кинул в него очередную подушку. Сириус сочувственно посмотрел на Джеймса, зарывшегося лицом в свои ладони. — У нас что, сеанс по втаптыванию моей самооценки в грязь? — глухо спросил Сохатый. Сириус возвёл глаза к небу — вернее, потолку — и мысленно попросил терпения у высших сил. Обсессия Джеймса Эванс с каждым годом возрастала в геометрической прогрессии. Сириус поднялся и подошёл к нему, с силой щёлкая по лбу. — Ауч, — прошипел Джеймс, резко отводя руки от лица и с раздражением впиваясь в него зрачками. — Ты хочешь, чтобы я еще и с пятном на лбу появился? Вы надо мной издеваетесь? — Уже как минут пятнадцать, если ты еще не заметил, — саркастично протянул Ремус, даже не открывая глаз. Сириус кашлянул, скрывая смех, и с силой взъерошил волосы Джеймса. — У нас есть с тобой еще полчаса, и я сделаю все, чтобы на этот раз она не смогла оторвать от тебя взгляда, ясно? Хотя ты всегда прекрасен, Сохатый. Слышишь, ты всегда прекрасен, — сказал Сириус, обхватывая его лицо руками и сталкиваясь с ним лбом. Джеймс растерянно моргнул и качнул головой. — Может быть, ну ее, Лили?.. Присмотрись к Бродяге, Джеймс. Из вас бы вышла прекрасная пара, — послышался голос Питера, и Сохатый кинул на него уничтожающий взгляд. — Заманчивое предложение, но не хочу себя приватизировать. Хогвартс нуждается в моей красоте, — пожал плечами Сириус, одновременно с этим хватая Джеймса за руку, принуждая его подняться с кровати. — Пойдём посмотрим, какая из шмоток на тебя налезет, — бросил он Джеймсу, заставляя его идти в сторону шкафа. — И ты обязательно должен побрызгаться моим новым одеколоном. От него все сворачивают шеи, смотря мне вслед. — Я сверну себе шею, если здесь будет им вонять! — бросил Ремус с угрозой. — Не делай вид, что не принюхиваешься, когда я рядом, — осадил его Сириус, поворачиваясь к нему и замечая, как тот резко закрывает рот и отворачивается. — Что ж, Сохатый, сделаем из тебя конфетку. По крайней мере, он надеялся на это.***
— Ты правда думаешь, что это сработает? — спросил Ремус, когда дверь за Джеймсом и Питером, побежавшим вслед с мотивационными речами, закрылась. — Лунатик, всё лучше, чем этот лимонный ужас, — фыркнул Сириус, охлаждая воду чарами и садясь на край кровати. — Эта футболка обтянула его, как носок ступню, — пробормотал Ремус. Сириус намочил кусок ткани и сложил его несколько раз, наклоняясь к Лунатику и прикладывая компресс к его лбу. Тот выдохнул, и горячее дыхание опалило запястье Сириуса. — Ты всегда такой горячий, — кинул он Лунатику, ухмыляясь и игнорируя беспокойство, скручивающееся внутри солнечного сплетения. — Ты всегда невыносим, — не остался в долгу Ремус, не открывая глаз. — Да ладно, я знаю, что ты любишь меня именно таким, — поддел его Сириус. Он замер, даже грудь перестала на несколько секунд приподниматься. Сириус коснулся его плеча, сжимая. — Лунатик? — Я… Просто мысли путаются, — бессвязно пробормотал тот в ответ и сглотнул. — Хочешь, чтобы я помолчал? — спросил Сириус, уже опуская в воду следующий кусок ткани. — Разве тебе не надо идти на встречу с Мэри? — его голос прозвучал отстранённо. — Я отменил её. Глаза Ремуса распахнулись, и он с недоверием уставился на Сириуса. Блэк часто чувствовал на себе его изучающий взгляд и на самом деле никогда не понимал, что именно тот искал и что находил. Он привык, что на него смотрели с презрением. Или сквозь него. Привык к заинтересованности и игривости. Но Ремус всегда смотрел так, будто пробирался ему под кожу. — Почему? — наконец спросил он. — Ты правда спрашиваешь меня об этом? — брови взметнулись вверх. — Лунатик, я бы не оставил тебя одного в таком состоянии. Сириус убрал уже нагревшийся компресс и заменил его на новый. — Я думал, это для тебя важно, — тихо отозвался Ремус, поджимая губы. — Нет ничего важнее тебя, — Сириус улыбнулся и забрался на кровать, стараясь совершать как можно меньше лишних движений. Ремус сдвинулся в сторону, освобождая ему место рядом, и какое-то время они просто лежали в уютном молчании, нарушаемом только их дыханием. Если бы его попросили описать их дружбу, Сириус бы ответил одним словом — баланс. Если Джеймс был его отражением, тем, с кем он вспыхивал и горел ещё ярче, то Ремус уравновешивал его. Будто они постоянно учились друг у друга чему-то новому и непривычному для себя. — Как думаешь, он сегодня сдвинется с мёртвой точки? — нарушил молчание Сириус, поворачивая голову и смотря на профиль Ремуса. «Словно высеченная скульптура», — пронеслось в мыслях. — Джеймс? — Лунатик закусил губу. — Я не знаю. Я обожаю эту черту его характера, его несгибаемость и умение достигать своих целей, но… Разве это уже не должно было сработать, если бы могло? Сириус задумался над его словами. — Просто… Возможно, он смотрит не в том направлении, — тихо добавил Ремус. — Ты о чём? — он нахмурился. — Ну, если бы она была той самой, наверное, у Джеймса уже бы появилась метка, учитывая, сколько десятков раз она его отшивала. Сириус редко размышлял над этим. Словно это всегда было настолько далеко от него, насколько возможно. Семейству Блэков никогда не было дела до каких-то меток и соулмейтов — цель состояла в том, чтобы найти правильную партию, а не нужного человека. — Большинство волшебников проживают жизнь без этого, знаешь, — он усмехнулся. — И вполне довольны жизнью. — А ты бы не хотел найти свою родственную душу? — Ремус открыл глаза и посмотрел на него с мягким любопытством. — Тебе разве никогда не было интересно встретить человека, который буквально предназначен тебе судьбой? — Это сложно, — Сириус пожал плечами. — Так много «но» во всём этом. — Но? — Да, понимаешь, — он выдохнул и перевернулся на бок, задевая коленом бедро Ремуса, и тот еле заметно вздрогнул от этого касания. — Ты можешь всю свою жизнь гнаться за призрачным кем-то и никогда его не найти. И это словно нас лишают выбора, указывают нам, с кем именно мы обязаны остаться. Он ненавидел это — отсутствие права решать что-то самому. Сириус так долго противился этому и теперь не хотел терять ощущение свободы — оно слишком дорого ему стоило. Наверное, именно поэтому его так пугала эта мысль. Что кто-то просто появится в его жизни и перевернёт её с ног на голову. — Да и я слабо представляю, что какая-нибудь девушка скажет нечто такое, что ранит меня так сильно, — ухмыльнулся Сириус. Ремус моргнул, не подхватывая волну веселья; словно они забрались на ту глубину разговора, где шутки уже не работали. — Я считаю, в этом есть смысл, — наконец отозвался Ремус. — Не думаю, что кто-то по своей воле выбрал бы связать свою судьбу с оборотнем, — он хмыкнул, и в этом звуке оказалось больше горечи, чем во всём, что было сказано до этого. Это несправедливо. Грудную клетку сдавило от накатившего чувства, и ему захотелось сжать лицо Ремуса и прокричать ему об этом. О том, как он чертовски ошибался. Сириус всегда считал, что он лучший из них. Самый рассудительный, спокойный, отзывчивый. Ремус именно тот, кто никогда бы не забыл прийти на свидание вовремя (чем иногда грешил сам Сириус) или не подарил бы на день рождения девушке набор для квиддича (потому что в принципе не потрудился узнать об этой дате). — Я бы выбрал, — вырвалось у него. Он не планировал это произносить. Сириус вообще понятия не имел, откуда взялись эти слова и почему они прозвучали так… сопливо. Совсем не в его манере. Ремус застыл, и в воцарившейся тишине Сириус услышал биение его сердца. Неровный ритм, напоминающий нервный стук в дверь. — По-моему, иметь парня-оборотня очень круто, — продолжил он, добавляя в свой голос веселья, словно приправляя им свои фразы, чтобы сделать их менее приторными. — Если бы я был девчонкой, я бы точно запал на тебя, Лунатик. Губы Ремуса скривились то ли в усмешке, то ли в гримасе. Он выдохнул и покачал головой, будто не веря в то, что Сириус ему говорил. — Да, конечно, — откликнулся он без капли смеха в голосе. Сириусу показалось, что он одними губами повторил «если бы», перед тем как закрыть глаза.