Лицезрение

Очередной тёмный вечер. Характерная черта восточной части родины – это ранняя и продолжительная зима, после которой следует знойное и влажное лето. Светловолосый мальчонка придирчиво взглянул на лампочку в старой люстре, которая под свои умиротворённые качания всё тусклее и тусклее излучала тёплый, желтовато-серый свет. Старая деревянная рама, плотно заклеенная на суровую зиму, периодически потрескивала, точно сообщая ребёнку о времени суток. Вся обстановка до жути наскучила маленькому мальчику. Эти обои в едва заметную полоску, дубовая мебель, которую лично выстругал, зашлифовал и покрыл лаком его дед, даже розоватые шторы с бесчисленными узорами больше не становились объектом внимания дитя. Ребёнок насупился, готовясь показать свою вредность, но не успел он и шагу сделать от кресла матери, как она же показалась в дверном проёме. Половицы, что так неприятно скрипели на протяжении всей его жизни, именно сейчас перестали подавать признаки своего присутствия. Миловидная женщина, чей образ он запомнил навеки, приходилось ему матерью, главной женщиной в жизни. Её по своему взбалмошный характер, который порой так умело представал перед ним чувственным и до боли нежным, передался, как памятный значок, в его жизнь. Женщина прошла в середину комнаты, задорно улыбнувшись, когда заметила скуку на детском лице. Именно сейчас, она в очередной раз назовёт его по имени, данным при рождении, но сделает это так, как не сможет сделать никто другой. От этого имени пойдёт его псевдоним, первый, второй и даже третий. И лишь некоторых он не будет осаживать, когда тем вознамерится окликнуть его по имени, которое он слишком боится потерять. Он всегда знал, что его имя, это добрая воля его собственной матери. Именно она принимала решение такого важного вопроса, впрочем, как и всех других. Своего отца он никогда не знал и никогда не помнил, единственное, что ему было известно об отце, так это то, что он каким-то образом был связан с искусством и серьёзной политикой. Отношения матери и отца не продлились долго, в ноябре 19... он прислал последнюю посылку, письмо с кратким объяснением своего решения, внушительная сумма денег "на будущее" и крест из белого золота. Будучи верующим он непременно считал, что его ребёнка покрестят в лучших традициях. – Бен, ты снова скучаешь? – Женщина произнесла эту фразу так мягко и сладко, что мальчик и вправду задумался о своём настроении. Но очень скоро понял, что это была хитрая уловка по его отвлечению. – Пойдём, я тебе кое-что покажу... – Молодая женщина задорно улыбнулась, протянув раскрытую ладонь ребёнку. В далёком детстве квартира, полученная бабушкой и дедушкой за выдающиеся достижения в изучении плодородности почв и химического состава земли, а также горных пород для последующей промышленности, казалась Поистине огромной. Она располагалась на четвёртом этаже, в самом конце парадного коридора. Будучи двухэтажной, в гостиной имела винтовую лестницу наверх. Для маленького ребёнка там располагалась святая святых. Рабочая зона дедушки и выход на крышу дома, как в самых любимых мультфильмах. Естественно, никто его туда не пускал, но зато какие картины рисовало бурное детское воображение. Вдоль и поперёк обставленная мебелью, декором, различными статуэтками и какими-то коллекционными приборами старшего поколения, квартира зачастую была инициатором зависти со стороны его сверстников. Пока те ютились со своими братьями и сёстрами в маленькой комнате, получая значимые подарки лишь на праздники, залюбленный ребёнок мог позволить себе иметь личную комнату и всю непостижимую роскошь того времени. В тот вечер, мама впервые повела его на второй этаж, от чего у мальчонки буквально захватывало дух. С воодушевлённой улыбкой он ступал на каждую ступень, как ему казалось, великой лестницы, которая должна была привести его в неизвестные места. На высоких стенах висела многочисленная коллекция фотографий в рамках со многих экспедиций ещё молодой бабушки. Она нашла своё признание в химии и следовала этому всю свою жизнь, именно поэтому изображение девушки с серьёзным лицом, в косынке, да в широких штанах, карманы которых были забиты различными приспособами для добычи ископаемых, вызвало удивление на детском лице. Он пока не мог представить, что его родители и родственники, тоже когда-то выглядели иначе. Маленькая зона с креслом, возле которого стояла дроцена маргината, растение, за которым так трепетно следила бабушка, и наконец домашним фортепиано привела ребёнка в восторг. – С этого дня, он твой. – Женщина улыбнулась и принялась правильно усаживать за него ребёнка, стараясь донести до него базовые знания музыки. Кому как не ей, критику и редактору, чья обязанность напрямую разбираться в искусстве, давать знания младшему поколению. С этого дня, каждый свой вечер Бен проводил в компании матери за фортепиано. Он нисколько не сомневался, что эта женщина владела им гораздо лучше, чем участники некоторых симфонических оркестров. Подобная мысль даже ни разу не прокралась в его голову. Каждый миг, когда она вновь возносила новую мелодию, каждое аккуратное движение, сопровождающееся звуком, мальчик запоминал наизусть. Такая хитрая и мудрёная наука пришлась ему по вкусу гораздо больше, чем та же география, которой его стремился завлечь дедушка. И собственно такой образ своей семьи он и пронёс через года. Его мать, что была настолько одарена талантом, любезно поделилась с ним в тот вечер. Единственное, на что он безумно злится, вспоминая прошедшие года. Так это на свою детскую бездарную память. Он практически не помнит композиций, которым так старательно его обучала мать. Уже очень скоро начнётся период его жизни в котором время будет лететь с необратимой скоростью и с этим, увы, уже ничего не поделаешь. Но в его жизни навсегда останется нечто большее, что он не сможет похоронить, как многое из своего прошлого, это память.