***
«Мидория! Локти вверх! Ты хочешь оставить свой живот открытым, чтобы обмануть противника. Заставь его думать, что это слабое место в твоей защите». «Хай!» - Они тренировались последние тридцать минут, так что это слово вырывается с придыханием, когда он еще больше поднимает руки, прежде чем нанести еще один удар. «Танака! Ноги вместе! Твоя стойка слишком широкая, а бедра не расправлены. Это не бокс». «Хай!» «Хирано! Держи ноги в движении! Убедись, что ты переносишь вес с ноги на ногу, марш — это самый базовый навык, который вам понадобится для тайского бокса». «Мидория! Что я только что сказала! Держи кулаки перед лицом, обращай внимание на то, что делаешь». Щеки мальчика краснеют, прежде чем он заикается: «Да, Чи-сэнсэй». - Он устал, и тот факт, что его руки продолжают опускаться, смущает его, но он счастлив. Солнце в его груди делает его почти сияющим, свет просачивается в виде неконтролируемой улыбки, которая подталкивает уголки его рта вверх. Я могу быть героем.***
Только через год после того, как Мидория начал заниматься в додзё, они видят, как Джи-Ву выполняет свое первоначальное обещание, а окружающие его события служат напоминанием для оставшихся пяти. Хирано первым упомянул о пропавшем ученике, задав вопрос, на который все остальные хотели узнать ответ. «Чи-сенсей? Танака давно здесь не был, он заболел?» - Все остальные останавливаются в своих растяжках, находя взглядом своего инструктора. Изуку никогда не недолюбливал старшего мальчика, но всегда было что-то слишком злобное, что выходило из него во время спарринга, что заставляло Мидорию насторожиться. Чи-сенсей не сразу ответила, ее глаза, залитые смолой, наблюдают за ними, заставляя класс нервничать. - «На прошлой неделе я узнала от его матери, что он напал на одного из своих одноклассников в школе. Он не следовал правилам додзё, поэтому не вернется к нам». Небольшая группа шепчет, Хирано наклоняется, чтобы что-то прошептать на ухо девушке рядом с ней. «Пусть это послужит напоминанием для всех вас. Правила, которые вы пообещали выполнять в начале своего обучения здесь, не будут высмеиваться». «Есть только одна важная вещь, о которой я прошу вас здесь, и это ваше обещание, что вы будете использовать то, что узнаете здесь, только для защиты.» - звенящий в его голове голос принадлежит Чи Сенсею. Воспоминания, окружающие его, кажутся прошлыми годами, но сами слова звучат эхом, как будто Изуку слышал их только вчера. «Я никому не позволю опорочить репутацию этого додзё из-за такой импульсивности». - Выражение ее лица тщательно пустое, но люминесцентные веснушки женщины вспыхивают, изменение незаметно для всех, кроме Мидории. «Она сердится.» - замечает он. «Ваши действия отражаются не только на вас самих, но и на всем, с чем вы взаимодействуйте. Ваши друзья, ваша семья, ваша школа, ваше додзё — на всех влияет то, что вы делаете. Вспомните об этом в следующий раз, когда почувствуете желание выставить себя дураком. Теперь вернемся к растяжке». Раздается гул «да, Чи-сэнсэй» от оставшихся пятерых учеников, когда они возобновляют разминку. Взгляд Мидории следует за женщиной через комнату, когда он садится. Ее черный хвостик развевается позади нее, когда она идет к окну, где наблюдает за закатом солнца над горизонтом Мусутафу. «…Используйте то, чему вы тут научитесь, чтобы защитить себя». Изуку медленно выдыхает и наклоняется, обхватив руками основание левой ноги. «Защищать.» «Я сделаю это,» - думает Мидория, закрыв глаза. – «я защищу всех силой, которую заработаю.» Следующий год проходит спокойно для пятерых оставшихся в их классе. Все они думают о Танаке, как сильном напоминании о том, что нужно думать, прежде чем действовать, а для Мидории это служит дополнительным толчком, который ему нужен, чтобы работать еще усерднее. Именно в этом году Чи-Сэнсэй впервые выдвигает идею соревнований. Урок закончился, а их только что освободили с тренировки. - «Прежде чем вы пойдете, в следующем месяце пройдут местные соревнования по тайскому боксу. Если есть кто-то, кто заинтересован в возможном соревновании, пожалуйста, приходите поговорить со мной, прежде чем записаться. Если я думаю, что вы готовы к этому, тогда мы можем поговорить с вашими родителями. Проходит всего мгновение, прежде чем перед женщиной выстраивается очередь. Джи Ву посмеивается над их волнением. Со своего места в очереди Хирано замечает, как Изуку направляется к своему рюкзаку. Она дважды подпрыгивает на каблуках, переводя взгляд с него на Чи-сенсея, прежде чем бросить остальных троих и пойти поговорить с мальчиком. — «Мидория?» - Он поднимает взгляд, когда она приближается. — «Ты не собираешься спросить Сэнсэя о соревновании?» Изуку моргает, глядя на нее с легким удивлением. — «Нет, мне это не очень интересно.» «Тебе не кажется, что это будет весело?» - Она наклоняется вперед, балансируя на цыпочках, ожидая его ответа. «Но я здесь не для того, чтобы веселится.» Щеки Хирано надуваются, когда Мидория возвращается к своей сумке, развязывая бинты на руках и запястьях. - «Тебе не нужно воспринимать все так серьезно, ну, ты понимаешь». - Мальчик сгибает пальцы, костяшки немного болят после сегодняшней тренировки. - «Ты моложе меня, так что тебе не стоит так сильно беспокоиться обо всем!» - Она решает взъерошить ему волосы, прежде чем вернуться к очереди перед Чи-сенсеем. «Я ни о чем не беспокоюсь,» — бормочет он вне пределов слышимости, — «просто мне приходится работать в два раза больше, чем всем остальным, чтобы добраться туда, куда я и держу курс». - Он запихивает свои бинты в свой рюкзак, прежде чем перекинуть его через плечо и направиться к двери. Джи-у смотрит на него, пока он идет. Она ожидала, что мальчик будет первым из пяти, кто придет и расскажет ей о соревновании. Но, похоже, у него отвращение к таким бессмысленным дракам. – «Он прилежный парень, хороший боец.» «Чи-сенсей?» «Против ненужного насилия.» Джи Ву издает уклончивый звук, поворачиваясь, чтобы посмотреть на ученика перед ней. Она обыгрывает свое молчание как задумчивое созерцание. - «Время твоей реакции все еще довольно медленное, Гамон. Я не думаю, что ты будешь готов к соревнованию вовремя.» - Она смотрит, как лицо мальчика падает. - «Но если ты достаточно улучшишься, я передумаю, так что работай усердно». «Хай!»***
«Мидория, я хотела бы поговорить с тобой, прежде чем ты уйдешь.» Это его третий год в додзё, и уж точно не в первый раз Чи-сенсей хотела поговорить с ним после занятий. Но обычно это либо попытка убедить его принять участие в соревновании, либо узнать о ожогах и синяках, которые он заработал после односторонней стычки с Бакуго. Но прошло некоторое время с тех пор, как Кацуки затеял с ним драку, и о предстоящих турнирах, о которых он знал, не было. Изуку отводит взгляд от своего спарринг-партнера, давая Хирано возможность быстро ударить его ногой по ребрам, пока его бдительность ослабевает. Он спотыкается на неожиданном нападении, отводит глаза назад, чтобы увидеть самодовольную ухмылку на губах его партнерши, когда она бросает кулак ему в лицо. Это дает ему как раз достаточно времени, чтобы перенаправить удар от себя. Он слышит, как позади него смеется Чи-сенсей, и мало кто из ее учеников знает эту реакцию. - «Ты не должен ослаблять бдительность во время боя. Нельзя позволять такой простой вещи, как слова, отвлекать тебя». Изуку чувствует, как горят его щеки, когда он ловит руку Хирано, когда она собирается нанести еще один удар, используя свой собственный импульс, чтобы повалить ее на ковер. — «Да, сенсей.» Он стягивает перчатки, когда женщина наконец подходит поговорить с ним. — «Мидория, мне интересно, не хочешь ли ты попробовать что-нибудь новое.» Он быстро поворачивается, усталость забыта, а глаза искрятся новой жизнью. – «Хочу.» Женщина издает тихий смех. – «Так быстро.» - Уголки ее глаз морщатся. — «Ты еще даже не знаешь, что это такое.» «Да.» «Значит, все нормально, если я начну обучать тебя обращению с оружием?» - Джи-Ву клянется, что видит буквально звезды в глазах мальчика, когда говорит это, свет, исходящий от его улыбки, почти ослепляет ее. «Да!» «Мы заменим два ваших обычных урока обучением обращению с оружием, и нам придется встречаться в эти дни позже, чем обычно». «Хорошо». - Изуку дрожит от волнения, оружие было бы необходимо, если бы он хотел быть героем. Она тихонько усмехнулась, прежде чем похлопать Мидорию по плечу. — «Хорошо, тогда я поговорю об этом с твоей мамой и назначу новое время встречи.»***
Мидория не знает, чего он ожидал, когда Чи-сенсей говорила о тренировках с оружием на прошлой неделе, но он точно знает, что не этого. «Мы начнем с этого.» Когда она достает деревянный посох, Изуку более чем разочарован. «Чанг бонг. Хотя ты, скорее всего, услышишь, что его называют посохом бо.» «Это палка.» - думает он, глядя на нее, нахмурив лоб. «Я научу тебя основам, прежде чем добавить в другой класс, с которым я работаю, они все старше вас, но я уверена, что ты сможешь постоять за себя». Глаза Изуку светлеют. «Это может быть эффективным оружием в умелых руках». - Она вертит его в руке. — «Я верю, что ты сможешь быстро научиться. Ты умный парень, Мидория.» Двенадцатилетний мальчик выпрямляется, расправляя плечи, когда Джи-Ву бросает ему посох из рук, прежде чем взять еще один для себя. «Теперь я хочу, чтобы ты повторил мою позу». В конце концов ему потребовался месяц, чтобы взять основы, и, несмотря на то, что сказала Чи-сенсей, она удивлена, что он все освоил всего за восемь занятий. Конечно, она не знает о том, что он каждый день тренируется на Дагобе, сражаясь с невидимыми врагами металлической трубой, которую нашел среди мусора. «Я думаю, ты готов к другому классу. Я не так уж многому могу научить тебя здесь, чему бы ты так же легко не научился там.» - Джи-у издает хриплый смех, когда тянется за голову, чтобы поправить хвост. Мидория прислоняется к своему посоху, его дыхание лишь слегка затруднено. - «Большинство учеников в этом классе либо работают, либо учатся в вечерней школе, поэтому занятия начинаются в шесть по вторникам и четвергам. Немного позже, чем ты привык, поэтому убедитесь, что ты не отстаешь от школьной программы.» Джи-у ухмыляется мальчику, а Изуку фыркает. - «Хай!» В течение следующих двух лет, пока Мидория продолжает свои занятия с Чи Сенсеем, они теряют еще одного ученика в песках времени. Хотя в данном случае выбор волевой. Когда Хирано уходит, она говорит, что это потому что она выросла из этого, говорит, что она хотела попробовать что-то новое сейчас, когда она пошла в старшую школу. И Изуку действительно этого не понимает, не понимает, как она может потратить почти пять лет на тренировки только для того, чтобы вести себя так, как будто все это в конце концов не имело значения. «Хирано никогда не считала тайский бокс стилем жизни». - Голос Чи Сенсея пугает его. - «Для нее это было всего лишь развлечением. Она никогда не заботилась о победах в соревнованиях. Я уверена, что она участвовала в них только для выброса адреналина». - Джи У нежно улыбается мальчику, поворачиваясь к нему. - «Ты снова что-то бормотал», — это единственное объяснение, которое она дает, в то время как остальная часть ее класса во вторник продолжает выполнять набор упражнений, которые она им дала. - «Хирано — умный ребенок, но ко многим вещам она не относится серьезно, для нее это было просто хобби.» Мидория не верит, что мог бы думать о тайском боксе как о хобби, даже если бы захотел, мысль о том, что его так легко можно отнести к категории чего-то настолько несущественного, беспокоит его. Он рассеянно вертит в руке посох бо. Он думал об уходе Хирано с тех пор, как она ушла, и теперь, добавив слова Чи-сенсея, он был уверен, что это продолжит привлекать его внимание в ближайшие дни. «Не позволяй этому слишком сильно беспокоить тебя, Мидория.» Но это уже беспокоит его. Они потеряли Танаку из-за власти, а теперь Хирано из-за скуки. От них требовали только две вещи: не причинять вреда другим и серьезно относиться к обучению. Это место, эти тренировки были для него ступенькой. Его гонка началась в возрасте четырех лет, и в течение последних девяти лет он боролся только за то, чтобы мельком увидеть спины своих сверстников. Но он приближался с каждым днем с тех пор, как ему исполнилось девять. С каждой новой тренировкой, будь то спарринг в додзё с одноклассниками или сражение с невидимыми врагами на Дагобе, он бежал быстрее. Тайский бокс был для него стилем жизни, потому что так и должно было быть. Если он не будет стараться изо всех сил, если он не выложится по полной, то… С годами он понял, что надежды и мечты так же бесполезны, как падающие звезды, которым он загадывал желания в детстве. Тяжелая работа — это то, что он использовал, чтобы превзойти тех, кто бежал впереди него, тяжелая работа — это то, что заставит его бежать быстрее, чтобы обогнать еще больше своих сверстников. Его желание подпитывало эту тяжелую работу, чтобы защитить людей, чтобы спасти их. Изуку просто нужно было убедиться, что он не перестанет бежать. Но гонка сложная. Он вырос, наблюдая, как спина Бакуго исчезает вдалеке, как бы быстро ни бегал Мидория, как бы он ни старался добиться большего. Иногда Бакуго мешает бежать, а иногда даже помогает. Когда ему пятнадцать, Кацуки делает это понемногу, даже несмотря на то, что мальчик все еще умудряется облажаться в гонке Изуку. И именно в это время Мидория чуть не нарушает одно из единственных правил додзё. «Используйте то, чему научились здесь только для защиты». Это момент, когда он почти наносит правый хук в челюсть Бакуго Кацуки. «Если ты так сильно хочешь стать героем, есть быстрый способ сделать это». Кулаки Мидории сжимаются на лямках рюкзака, когда он направляется к додзё. Ему не нужно было видеть лицо Бакуго, чтобы узнать о язвительной улыбке на его губах. «Просто мечтай, что в следующей жизни ты родишься с причудой, и прыгни с крыши, словно лебедь!» «Он теперь говорит людям убивать себя?» Изуку усмехается: «Я хотел бы увидеть, как он будет справляться с последствиями этих слов». - Он делает паузу, его шаг замедляется. — «Нет, это будет означать…» — вздыхает Мидория, пиная камешек на тротуаре. Он сегодня опаздывает, фиаско с Кацуки затянулось дольше, чем ему хотелось. Итак, когда он добирается до додзё, остальные уже разминаются, и ему нужно быстро пробираться в маленькую ванную, чтобы переодеться. Он замечает повреждения, нанесенные его куртке и рубашке, и мысленно проклинает Кацуки. С такого ракурса это трудно разглядеть, но на его плече также болезненно ярко-красное пятно от причуды Бакуго, которое у Мидории наверняка со временем покроется волдырями. Он вздыхает, натягивая шорты и футболку на след от ожога, прежде чем отправиться на растяжку с остальными. Сегодня он был заметно более яростным в своих ударах по тренировочному манекену. Злой до такой степени, что Чи Сэнсэй запретила ему спарринги в течение дня, хотя она знала, что он никогда намеренно не причинял вреда своим одноклассникам. Вместо этого она перенаправляет его внимание на тренировку ударов ногами, опасаясь, что он каким-то образом умудрится ушибить костяшки пальцев через перчатки для кикбоксинга. Но даже тогда его пинки были безжалостными и ненасытными, и она беспокоилась о том, как его ноги выдержат такое избиение. Ее ученики не были застрахованы от синяков, и Мидория Изуку, конечно же, не был исключением. Но были дни, когда мальчик приходил с синяками, слишком свежими, чтобы быть от одного из его спаррингов, или появлялся со следами ожогов, испещренными пятнами на коже, которые не имели к этому никакого отношения. У мальчика всегда есть оправдания травмам, когда она спрашивает о них, и хотя она никогда полностью им не верила, она дает ему личное пространство и напоминает ему, что она здесь, чтобы поговорить, если ему когда-нибудь понадобится. Но эта его сегодняшняя ярость особенно беспокоит, это не первый случай, но, безусловно, редкость. Удивительно, как сильно его настроение может влиять на других ее учеников, количество их ошибок всегда увеличивается, когда Мидория впадает в такое настроение. Все они настороженно относились к его вспыльчивости и ушли, чтобы задаться вопросом, что же умудрилось затуманить солнце в его груди. «Бойся того дня, когда доброе сердце откажется от тебя,» — тихо цитирует Джи У, наблюдая за мальчиком. Его лицо перекошено от гнева, но было бы глупо не заметить бурлящую там боль. - «Сердце не становится холодным, если его некоторое время не лечили холодом… Итак, кто причинил тебе боль, Мидория?» Изуку борется с гримасой, когда Чи Сэнсэй останавливает его на пути к выходу, положив тяжелую руку на его обожженное плечо. — «Ты сегодня опоздал. По какой причине?» На этот раз мальчик действительно гримасничает. - «Это не было чем-то важным». Одна из ее бровей изгибается вверх. — «Это было достаточно важно, чтобы ты опоздал.» Мидория пытается смотреть куда угодно, только не в ее глаза, его неспособность определить направление ее взгляда все еще несколько нервирует даже после того, как он провел с ней шесть лет. - «Я просто где-то оставил свой блокнот и должен был его забрать». Она продолжает смотреть на него скептически. «Вот почему я ничего не сказал, потому что это было неважно.» Женщина на мгновение позволяет своим глазам закрыться, издавая усталый вздох и нежно сжимая плечо Изуку. Она скучает по болезненному подергиванию его глаза. — «Я не просто твой тренер, Мидория. Я также твой опекун, пока ты здесь. Моя работа заключается в том, чтобы убедиться, что ты в безопасности, защищен, и учишься, пока ты со мной. Не стесняйся обращаться ко мне, если тебя кто-то или что-то беспокоит». Изуку готов к тому, что день закончится, его плечо болит, и он чувствует тупую пульсацию в кулаках и ногах от тренировочного манекена. Поэтому, когда Джи Ву убирает руку с его плеча, он почти обмяк от облегчения, потому что наконец-то может пойти домой и съесть кацудон, который, по словам его мамы, она готовила сегодня вечером. Но это не конец его плохого дня. Он проверяет почтовый ящик их квартиры по пути к лестнице, потому что, как бы он ни был измучен, Изуку знает, что почта — это единственная вещь, которую Инко всегда забывает взять, когда приходит домой. Мягкая улыбка появляется на его лице, когда Мидория открывает их коробку и видит несколько конвертов, которые все еще находятся там. Он листает его на ходу, останавливаясь, когда видит письмо, адресованное ему. Это письмо от UA, которого он не ожидал. Свинцовые лужи скапливаются у него в желудке, пока он смотрит на него. Он оборачивается, засовывая оставшуюся почту обратно в их ящик, и продолжает смотреть на конверт. Изуку закусывает уголок губы, нахмурив брови, прежде чем сунуть ее в карман куртки и убежать прочь от здания. Ему нужны все силы, чтобы не остановиться посреди тротуара и не разорвать там письмо. Свинцовая ямка в его желудке стала только больше, тяжелее, до такой степени, что начала ползти вверх по горлу, чем больше он думает о том, чего они могут хотеть за десять месяцев до экзаменов. Он ускоряет темп бега. Когда его ноги, наконец, коснулись песка Дагобы, он быстро проложил себе путь среди куч старой техники и другого выброшенного мусора, пока не добрался до своей обычной небольшой поляны. Он вырывает письмо из кармана и смотрит на него в сгущающейся темноте. За его спиной включаются уличные фонари, их свет просачивается сквозь гору мусора за его спиной. Руки Изуку трясутся от едва сдерживаемых нервов, когда он осторожно открывает конверт и вытаскивает из него письмо. Его глаза напрягаются, чтобы прочесть это в угасающем свете, но его глаза оттачивают два конкретных слова: «к сожалению». Колени Мидории подгибаются, и он падает. Песок ловит мальчика, словно пытается его утешить. Он сильнее напрягает глаза, его взгляд возвращается к началу, чтобы начать с самого начала, надеясь, молясь … Но мечты так и не привели его ни к чему, как, очевидно, и его тяжелая работа. Они отправили его заявку обратно, заявив, что «опасность работы героя без причуды просто слишком высока». Они побуждают его подать заявление в другой отдел. Не геройский, естественно. От этой мысли его тошнит, и вдруг солнце, так долго горевшее вместо его сердца, начинает взрываться. Поначалу это медленно, полная противоположность кошмарной последовательности, которая крутится в его голове. Но с каждой новой мыслью он погружается во все более темное место, пока звезда между его грудной клеткой не схлопывается в черную дыру, высасывающую воздух из его легких. Она изменяет действие гравитации, яростно тянет его органы, пока не уверится, что он умрет от этого. Он умрет, он умрет, он умрет, он умрет. Черная дыра в его груди притягивает каждый кварк в его теле, цепляясь за каждый атом неизбежным гравитационным притяжением. Он наблюдает за письмом, чтобы убедиться, что оно тоже будет втянуто, но оно остается там, где оно есть, невинно покоится между его руками, как будто это не вызвало взрыв его сердца. Он сжимает кулаки, сминая края бумаги. Его зрение расплывается по углам, слезы капают по его щекам, а на бумаге в его руках появляется несколько темных пятен. Его зубы стиснуты и болезненно скрежещут друг о друга. Они даже не дали ему шанса. Какой-то нечестивый звук вырывается из его горла, жгучий, как кислота. Он испускает смесь крика и всхлипа, смесь чистого страдания. Они даже не дали ему шанса. Мидория Изуку — мальчик со звездами на щеках и солнцем в сердце, который желает только помогать другим. И несмотря на его беспричудный статус, несмотря на издевательства, несмотря на то, что все говорили ему, что он никогда не станет героем, это желание никогда не колебалось. До этого момента.