Fluorescent Adolescent

Рука Симона скользнула по мягкой ткани пижамных штанов в поиске шнурка, поддающемся ему, как и Вилле: быстро и легко. Это было взаимно. С каждым прикосновением Симон позволял себе все больше. Пальцы проскользнули под резинку трусов, сжимая член у основания, и парень закусил губу, когда почувствовал влажный след от смазки на запястье. Вильгельм был согласен на все, кроме одного: Симон был все еще одет. Перед ним стоял тяжелый выбор: позволить парню и дальше его ласкать или отвести руки, чтобы стянуть толстовку и ласкать его уже самому. Конечно, он выбрал второй вариант. Знал — если захочет, а Симон обязательно захочет (правда?), то вернется к тому, с чего начал. И не только при помощи рук. Как только толстовка полетела в сторону, горячие ладони Вильгельма опустились на грудь парня. Он медленно повел их вниз, не отрывая взгляда от смуглого тела и медленно и неровно подымающейся груди. Губы коснулись нежной кожи вокруг сосков. В этот момент Симон замер, опустив руки на стол. Он томно смотрел на партнера, ожидая, что в любой момент сорвется и вновь запустит ладони туда, куда они так рвались. Но Вильгельм не давал Симону пошевелиться — прикосновения его почти парализовали. Любоваться Симоном, его телом, и находиться в забвении, что он никогда не переставал этим заниматься, было потрясающе. Если бы Вилле мог думать о чем-то еще, кроме того, как сильно он его хочет, он был решил, что то, что Симон сейчас здесь, и есть ответ. «Я хочу быть с тобой». — Продолжай, — прошептал Симон парню на ухо, подавшись чуть вперед, а затем коснулся щекой его щеки. И тогда Вильгельм очнулся, понимая, что если не вернется из грез, то окончательно потеряет контроль над ситуацией и не успеет показать, как сильно уже он хочет быть с ним. Пуговица джинс расстегнулась, а за ней и молния. Вильгельм начал стягивать джинсы прямо с нижним бельем, и Симон бесшумно опустился на стол полностью. Он помогал ногами, и когда оставшаяся одежда оказалась на полу вместе с толстовкой, Вильгельм подтянул Симона к себе и его ноги оказались у него на плечах. Он коснулся губами левой лодыжки и почувствовал, как тело парня легонько дрогнуло. Но это был только первый поцелуй. Язык скользнул вверх по коже, и это напоминало пытку. Симон чувствовал горячие влажные прикосновения и вздрагивал от каждого последующего. Вильгельм держал парня за колени и пока губы поднимались все выше, он водил пальцами по внешней стороне бедер, доводя Симона до судорог. Почти буквально. Ему нравилось вдыхать запах его кожи, смешанный с потом и чуть слышным ароматом душистого мыла, который остался после утреннего душа. Вильгельм представил себе, как утром Симон намыливал мочалку и водил ею по коже — почти также, как он сейчас по ней языком. Поцелуи становились длиннее, и когда губы достигли колена, Вильгельм перешел к внутренней стороне бедра. Касания становились короче, а стоны протяжнее. Чем выше был парень, тем сильнее он сжимал бедра Симона, а поцелуи превращались в легкие укусы — несильные и не оставляющие следов, но Симону казалось, что его щипают, и от этого он заводился еще больше. Ему хотелось как можно скорее увидеть Вилле склоняющимся над ним — почти также сильно, как чтобы он оставался внизу. Вильгельм подвинул Симона к себе еще одним рывком, и тогда его пальцы коснулись головки вставшего члена, но он, только едва касаясь, провел по основанию и в этот же момент завел руку за спину парня, приподнимая его. Он соскучился по его губам, как бы он не любил все остальные части его тела. Симон сместился вперед настолько, что их члены прижимались друг к другу. Как и грудные клетки. Они были слишком близко, и только сейчас могли полноценно взглянуть друг на друга. С обожанием и восхищением. Как когда-то в первый раз, когда поняли, что влюблены. Язык Вилле скользнул по губам Симона, приоткрывая их. После того, как он вновь попробовал его кожу на вкус, он хотел продолжить свое ностальгическое путешествие. Симон чувствовал себя расслабленным и возбужденным одновременно. У него тряслись коленки и приятно потягивал низ живота, и он понимал, что мог бы вновь доверить себя Вильгельму полностью. Каждую клеточку своего тела. Когда парень отстранился и ладонью вновь опустил его на лопатки, Симон прикрыл глаза и понял — он о нем позаботится. И тогда он почувствовал легкое прикосновение между ягодиц и услышал щелчок крышки. Вильгельм все еще хранил смазку и презервативы в ящике стола. На всякий случай. Парень даже сквозь дурман наслаждения успел подумать, что они очень удобно расположились прямо на столе — за «помощью» идти никуда не надо было. Вильгельм выдавил смазку и не торопясь растер ее между пальцами. Затем одной рукой отодвинул ягодицу в сторону для более свободного доступа, и Симон вновь чуть вздрогнул. Но не от того, что ему было неприятно, скорее — от внезапного холода. Но когда в него вошел первый палец, ощущения изменились. Он схватился за край стола, думая, что даже лежа на нем, может потерять равновесие. Тела обоих парней жаждали продолжения, и тогда Вилле добавил второй палец. Симон вновь издал стон и закусил нижнюю губу. Пока парень растягивал его, оставляя на поцелуи на ногах, он извивался в экстазе и двигал бедрами. И это он говорил, что им нужно расстаться? Что он не хочет быть ничьим секретом? И все те злые и отчаянные слова вместо слов любви? Симон с трудом осознавал, как Вильгельм мог его любить — такого неидеального и непокорного… Хотя сейчас он бы поспорил, буквально находясь внутри него. Симон уже никогда бы не смог скрыть, что любил и любит его — не переставая, также как и не переставая двигаться с ним в такт. Стало еще жарче, а стол затрясся. Воздух стал плотным и горячим. Симон дышал громко и прерывисто, и в какой-то момент он вздрогнул в последний раз и его ноги соскользнули с плеч Вильгельма. Парень обнял Симона обеими руками за талию, иногда опускаясь пальцами чуть ниже, но не предпринимая больше никаких действий. Он вновь был в моменте созерцания — и ему нужна была крохотная передышка, чтобы продолжить. Симон обнял парня за шею, а затем одна из рук потянулась к коробке презервативов. Парень достал один пакетик и чуть дрожащими руками открыл его, собираясь самостоятельно надеть презерватив на член партнера. Он хотел сделать это как можно быстрее, и Вильгельм следил за тем, как он торопится — улыбка не сходила с губ. Он облизнулся, и вновь подался вперед, словно укрывая собой Симона и прячась в изгибе его шеи. Наверное, он мог ему помешать, но глаза его были прикрыты, и он чувствовал только, как Симон вновь его касался. А он был готов вновь в него войти. Симон не чувствовал себя скованным или уязвимым, отнюдь ему хотелось, чтобы парень ощутил, как легко тело его принимало. И увидел, с какой нежностью он на него смотрит в ожидании. Вильгельм придвинул Симона еще ближе к себе и вновь уложил ноги себе на плечи. Ощутил, как его тело чуть напряглось, но после того как парень распределил оставшуюся смазку вокруг дырочки и протолкнул пальцы внутрь — Симону стало вновь комфортно. Все было на своих местах. Он чувствовал, что партнер совсем близко: головка члена скользнула между его ягодиц. Когда он вошел в него, оба издали приглушенный стон. Их тела двигались сначала медленно, но с каждым толчком все быстрее в поиске идеального ритма. Симон развел колени в стороны чуть больше, и одна из ног соскользнула с плеча, но Вильгельм не успел ее поймать — он был слишком увлечен процессом. Чтобы доставить удовольствие партнеру, чтобы держать его всего и держать всем, чем может. Парень опустил раскрытую ладонь Симону на живот и замер, выйдя из него на пару секунд, но затем повторив движение вперед. Симон приподнялся, поймав ладонь парня и прижимая ее еще ближе к себе. Пока его тело давало очередной сигнал, что он вот-вот кончит, ноги вновь дрогнули от предвкушения. Симон укрывал шею Вилле поцелуями, больше напоминающими вылизывания и откинул голову назад, когда парень оказался совсем близко и глубоко. В ту долю секунды их тела стали одним целым — безграничным, бесконечным. Симон кончил сам на себя и понял это только по липким разводам, когда провел ладонями по животу и паху. Даже эти движения давались с трудом. Он не был готов вставать — если бы даже захотел, не смог. Тело обмякло, низ живота приятно зудел и он чувствовал себя слишком счастливым, чтобы двигаться. Руки потянулись к Вилле, чтобы ухватиться хотя бы за что-то, но парень почти сразу прильнул к нему сам, предварительно избавившись от презерватива. Целовал в шею, грудь, придерживая парня за спину, чтобы ему было удобнее. Он все еще не хотел его отпускать, хотя и чувствовал, что сам готов свалиться с ног — и кровать манила своей мягкостью. — Испачкаешься, — проговорил Симон, любовно поглаживая парня по спине. Он наклонил голову вниз и увидел, что Вильгельм специально дошел до живота. В тот момент Симон почувствовал, как он провел по нему языком, слизывая оставшуюся сперму. Парень чуть задохнулся: от восторга и смеха. — Ты сумасшедший. Но Вильгельм ничего не ответил. Только если ответом не было влажное прикосновение к горячей коже. Каждое его движение говорило о том, что он готов слизать все. — Прекрати, — парень начал извиваться на столе, выгибая спину. Но останавливать его никто не собирался. — Мне щекотно. Он продолжал улыбаться, а затем поймал Вилле за край подбородка и вынудил поднять взгляд на него. После этого он медленно приподнялся сам и сел по-турецки. Симон взял лицо парня в ладони и посмотрел ему в глаза, затуманенные от затихающего возбуждения. — Ты здесь? — Симон подался чуть вперед, чтобы поцеловать парня в нос, но затем поцелуй скользнул ниже — к губам. — Кажется, да, — прошептал Вильгельм в ответ, поддаваясь поцелуям, и Симон мог и вовсе его не услышать. — Я соскучился, — Симон положил голову парню на плечо и почувствовал, как по спине пробежали мурашки — Вилле поглаживал ее подушечками пальцев. — Я тоже, — он поцеловал его в висок, а затем потянул к себе, чтобы завалить на кровать. Едва головы парней коснулись подушки, они повернулись друг к другу и накрылись одеялом, потому что потихоньку их тела стали остывать, и становилось прохладно. Они лежали так несколько минут — просто смотрели друг на друга, изучали каждый миллиметр кожи лица, каждый изгиб, каждую неровность и каждый шрам. И правда соскучились. Быть так близко. — А мог бы сейчас сидеть в автобусе. Если бы не решил проверить, жив ли ты вообще, — Симон заговорил первым и нежно провел рукой по лицу парня. Пальцы скользнули в сторону, к волосам — слишком мягким, чтобы не задержаться и не погладить. Вильгельм только улыбнулся уголками рта. Конечно, он жив, и наконец-то рад этому факту. От прикосновений Симона ему становилось спокойнее. Он был все еще здесь и не собирался уходить. Можно было продолжать жить дальше. — Здесь удобнее, чем в автобусе, — заметил Вильгельм, прикрывая глаза от удовольствия. Ему хотелось продлить этот момент как можно дольше и быть с Симоном сейчас, вчера, завтра, всегда. — Но мне нужно будет все равно их нагнать, — тихо и чуть с досадой проговорил Симон. Он отказывался об этом думать, но вспомнил о Саре, которая все-таки села в автобус и, наверное, его потеряла. Парень надеялся, что она додумается его прикрыть, потому что видела, как он направлялся к общежитию. Но с этими же мыслями пришла и другая: если он скажет Вильгельму, что готов быть с ним тайно — а после той близости, что они прочувствовали несколько минут назад, он был твердо убежден, что хочет быть только с ним — Симон будет нечестен. Он так и не поговорил с Маркусом, не разорвал с ним окончательно, хотя и обещал даже матери. — Я тоже поеду, — Вильгельм уже представил себе выражение лица мамы, когда она узнает, что он все же отправился в поездку, и приехал вместе с Симоном. В его мечтах они были уже вместе. — Лица учеников и учителей, когда мы приедем вместе, будут бесценны, — самым горьким было то, что Симон думал о том же, что и Вильгельм — теперь они вместе, и никто их не разлучит. Но все же он обманщикобманщикобманщик. — Пусть, — парень открыл глаза и только тогда увидел волнение Симона. По выражению его лица было видно, что он хочет ему что-то сказать, но не может подобрать правильных слов. — Говори. — О чем ты? — парень опустил руку с волос Вилле, и на этом волшебный момент закончился. — Ты о чем-то переживаешь, — теперь Вильгельм забеспокоился и сам. Он не знал, вдруг он сделал что-то не так или же слова о том, что они приедут вместе, задели Симона. Слишком быстро он решил за него, но сегодня он вновь смог довериться ему — и для него это был ответ на вопрос. Пусть даже не озвученный. — Есть то, что я должен сказать до того, как.., — он запнулся о свои слова. Не так он хотел сказать то, что рвалось изнутри. — Говори, — во рту пересохло. От этой фразы или обезвоживания после секса, но впервые за час он почувствовал дискомфорт и желание что-то изменить. — Я не сказал Маркусу, что нам с ним нужно расстаться. После вчерашнего я хотел ему написать или позвонить, но мы начали с тобой переписываться, а потом.., — он не успел договорить, потому что парень потянул его к себе за талию и закрыл рот поцелуем. Симон мог ничего не говорить, это уже было сказано тем, что он с ним. — Кто вообще реагирует так на такие слова, — Симон улыбался сквозь поцелуи, но все-таки не мог не прокомментировать реакцию парня. Он немного успокоился, хотя внутренние принципы все равно давили на него. — Наверное, тот, кто знает, что ты мой, — Вилле сказал это не обдумав, и чуть отстранился от парня, ожидая его реакции. Только успокоившись, сердце заколотилось сильнее. Симон наоборот подвинулся чуть ближе. — Твой, — губы сомкнулись в поцелуе. Больше ничего говорить было не надо. В этот момент парни даже не подозревали, что учителя обнаружили, что в автобусе не хватает двух людей. И когда они спросили у учеников, не видели ли они Симона и Кронпринца Вильгельма, те шумно загудели.