***
У Вильгельма тоже был «семейный вечер», но совсем не такой, как у Симона. Он позвонил матери по видеосвязи и надеялся, что они спокойно поговорят, и разговор не закончится скандалом, но вновь что-то пошло не так. Иногда ему казалось, что проблема в том, что он не умеет общаться с людьми, делиться эмоциями — не его сильная сторона. Проблема не в людях, а только в нем. Правда? — Мне очень жаль, что празднование юбилея пришлось отложить, — Кристина выглядела очень усталой, но была готова посвятить сыну несколько минут несмотря ни на что. — Я думаю, все к лучшему. Я не хотел учить речь, и в итоге мне не надо ее произносить, — парень сидел у стола, облокотившись на стуле. — Не думаю, что ты ставишь те приоритеты, которые должен ставить. Уже на этих словах Вильгельму захотелось бросить трубку и выключить телефон, но он сдержался. Он так хотел рассказать ей то, о чем она и не подозревала. Что Август может сесть в тюрьму. Или что он станет Кронпринцем вместо него — и все тогда получат то, что хотят. Но главное — что все в руках Симона, которого никто не воспринимает всерьез или же видит, как некую угрозу, которую очень легко устранить. — Я хочу отвлечься, — решив не комментировать слова матери, проговорил парень. — Не хочу думать о будущем вообще. — Даже если от этого будущего зависит будущее всей страны? — Особенно в этом случае. Вильгельм услышал тяжелый вздох матери и усмехнулся ему. — Может быть, внеурочная поездка немного отвлечет тебя от мыслей, которые хотят запутать, — осторожно предложила Кристина, несмотря на то, что знала, как сын отреагирует на ее слова. Но ей всегда приходилось быть достаточно прямолинейной — иначе дела решались бы слишком долго и неэффективно. — Я не хочу никуда ехать, — Вильгельму очень хотелось добавить фразу «ведь Симон не едет», но не хотел выслушивать нравоучения и по этому поводу. — Но ты сам сказал, что хочешь отвлечься. — Полупустая школа — отличное для этого место, — парень действительно так думал. А еще завтра он должен был вновь увидеть Симона. И он мог остаться. Хотя бы на одну ночь. А может быть и на следующий день? От этих мыслей Вильгельм почувствовал приятное покалывание в груди. — А как же друзья? — иногда Вильгельму казалось, что мама спрашивала о них только для галочки. Чтобы удостовериться: в каком-то смысле они существуют. — У меня нет друзей, и ты это знаешь, — парень повысил тон, не выдержав. Он не планировал это делать. Но его тело реагировало совершенно по-другому. — Вильгельм., — протянула мама, и он увидел, как она закатила глаза. — Один мой друг умер, а другой не будет со мной, потому что этого не хочет королевский двор, — его уже было не остановить. Слово за слово он сам утаскивал себя в болото из боли, воспоминаний и обид. — Эрик был твоим братом, а Симон.., — Кристина хотела сказать, что те, о ком говорил ее сын, не были только друзьями. Но она так и не продолжила свою мысль. Она не думала, что Вильгельм и Симон успели стать друг для друга чем-то большим, и называть их парнями было бы неправильно. Но с другой стороны — вся эта история длилась уже несколько месяцев, и называть Симона знакомым было неразумно. — Интересно, как его назовешь ты, — Вильгельм чувствовал, как начинает закипать. Любое слово могло стать причиной взрыва. — Парень, который попал в ситуацию, в которой не должен был быть, — спустя пару секунд спокойно ответила Королева. — Мне кажется, это больше про Августа, который не должен был оказаться у окна моей комнаты с телефоном в руках и желанием снять видео, — выпалил парень и почувствовал, что грудь горит от злости и негодования. — Мы это уже обсуждали. — Я все еще недоволен итогом. Оба замолчали. Все было как обычно. И от этого было только хуже. — Мне пора идти. Несмотря ни на что была рада с тобой поговорить, — Кристина каждый раз жалела, что почти всегда прощаться приходилось ей. Говорить, что надо уходить, уезжать, ведь время расписано по минутам. — Пока, — только и смог выдавить из себя Вильгельм, и больше ничего не добавив, закончил звонок. Он сидел, согнувшись пополам, обнимая себя за плечи. Отвратительное отравляющее ощущение, что с каждым таким звонком он становился все дальше от желания быть понятым и принятым, не давало вздохнуть свободно. Он пытался вспомнить, как дышать, как его учил Борис, но пульсирующая в голове боль не давала сосредоточиться. В этот же момент вновь раздался звонок, и Вильгельм увидел, что это снова мама. Он сбросил его и выключил телефон. На сегодня с него хватит. Он больше не хотел говорить со стеной. Поэтому через пару минут сообщение Симона и не было доставлено.***
Симон и Сара подъехали к школе за 15 минут до отправления автобуса. Оставалось не так много времени на погрузку и распределение мест, но Симон не торопился. Он не видел в толпе Вильгельма. Это значило, что он не прочитал его сообщение и решил остаться в школе или наоборот прочитал и понял, что лучше им сегодня не встречаться — и тем более никуда не ехать. — Возьми же трубку, — прошептал про себя Симон, пытаясь хотя бы дозвониться до парня. Но в ответ услышал только: «абонент находится вне зоны действия сети, перезвоните, пожалуйста, позже». Сара помахала Симону из очереди в автобус, приглашая присоединиться к ней, хотя скорее всего села бы не с братом, а с Фелис, Мэдисон, Стеллой и Фредрикой, при этом тайно мечтая сидеть на коленях у Августа. Симон не хотел уезжать, не поговорив с Вильгельмом. Тем более он ему обещал, что они встретятся, и на эту встречу он согласился. Вдруг что-то произошло, и он не мог использовать свой телефон? Парень волновался, очень волновался, поэтому, ничего не сказав Саре, с сумкой наперевес пошел в общежитие. Погода была хмурой и слишком влажной. Приближение весны чувствовалось очень слабо. Так хотелось наконец-то погреться на солнце и представить, что лето уже наступило. А с ним и теплые вечера, зовущие проводить еще больше времени на улице. Симон ждал наступления этих дней. И где-то внутри чувствовал, что в этом году он сможет их разделить с Вилле. Какими бы несбыточными мечтами эти желания не были. Симон оказался у двери в комнату Вильгельма минут через десять. Автобус уже должен был уехать, и парень поймал себя на мысли, что вновь принял решение, полагаясь на Вильгельма. Он мог бы спокойно ехать в автобусе и предвкушать поездку, а затем получить ответ от парня, когда он бы вновь включил телефон, и не было бы никаких проблем. Но нет… какая-то невидимая сила тянула Симона, не давала ему уезжать. Он не сразу постучал в дверь. Перед этим внимательно смотрел перед собой, набирая в легкие как можно больше воздуха. Прежде чем зайти, он хотел успокоиться. Хотя бы попытаться. После стука в дверь Симон не услышал голос парня и разрешение зайти. В какой-то момент ему и вовсе показалось, что в комнате никого нет. Каким бы дураком он был, если бы узнал, что Вильгельм на момент их приезда с Сарой, уже сидел в автобусе, решив все-таки поехать и забыть о Симоне и его нерешительности. Но конечно же он был здесь. По-другому быть не могло. Когда Симон зашел в комнату, Вильгельм протирал глаза и пока не понимал, кто перед ним стоит. Только подняв голову, он удивленно воскликнул: — Симон? — Доброе утро, — парень опустил сумку с вещами на пол, а затем прикрыл дверь в комнату. Он уже почти не волновался. На лице даже появилась легкая улыбка — он давно не видел сонного Вильгельма. Если только на той своей фотографии. Но вживую… — Что? Я проспал до обеда? Но ты сказал «доброе утро»? Почему ты с вещами? — слишком много вопросов волновали парня одновременно. Он приподнялся с кровати, чтобы окончательно «проснуться». — Восемь утра, — подтвердил Симон и прошел вглубь комнаты. Он не знал, куда деть себя: на всех стульях висели вещи, присесть было некуда. Поэтому он чуть облокотился спиной о стол, хотя и понимал, что было бы удобнее на него забраться, но, наверное, это было неуместно. — И мы опоздали на автобус. — Но ты сказал, что не едешь, — Вильгельм наконец-то сел. На нем были только пижамные штаны, и Симон старался не изучать его слишком внимательно. Чтобы вновь не попасться в свою любимую ловушку. — Вчера мама сказала, что хор тоже едет. Я писал тебе, но, кажется, ты не видел сообщения. — Черт, да, я выключил телефон после.., — Вилле вновь протер глаза, а затем накрыл лицо ладонями. — После разговора с мамой. Прости. Парень отнял руки от лица и открыто взглянул на все еще смущенно облокотившегося о стол Симона. Он не поднимал на него взгляда, поэтому Вильгельм подвинулся в сторону — так, чтобы сидеть прямо перед ним. — Что говорит? — непроизвольно спросил Симон, не понимая, действительно ли он хочет знать ответ или просто не хочет молчать. Неловко молчать. Пока Вилле становится все ближе к нему. — Все то же, — руки парня потянулись к рукам Симона, чуть подрагивающим и лежащим на бедрах. — Я и выключил телефон, чтобы больше об этом не говорить. Симон почувствовал прикосновение холодных пальцев к своим, а с ним и легкое покалывание. Но с каждым касанием холод отступал все быстрее — словно не мог совладать с теплотой и даже жаром теплых и влажных ладоней Симона. — Понимаю, — парень наконец взял ладони Вильгельма в свои. Симон не сводил взгляда с рук, при этом, осторожно и даже нежно потирая костяшки пальцев. Но все еще не смел поднять взгляд. — Я попрошу Малин отвезти тебя, раз автобус уже ушел, — Вильгельму не хотелось, чтобы Симон куда-то уходил и уезжал, но ради этих нескольких секунд вместе, он был готов предложить решение любой проблемы. Лишь бы он не сорвался с места и не побежал за автобусом. — Ехать четыре часа, — Симон продолжал поглаживать пальцы Вильгельма, водя по ним линии: плавно вверх и вниз, останавливаясь только на кончиках. Ему захотелось их облизать и почувствовать солоноватый вкус во рту. — Дорога туда, дорога назад, так и закончится рабочий день, — со смехом проговорил Вильгельм и не заметил, как привстал с кровати и стал к парню ещё ближе. — Зря потраченный день, — после этих слов Симон наконец-то посмотрел на Вильгельма. Он потянулся к нему для поцелуя, но не торопился, выжидая, готов ли парень к тому, что он сделает первый шаг. — Не зря, — протянул Вильгельм и по приближению Симона понял, что он не оттолкнет его. Ни в коем случае. Наоборот — он чуть шире раздвинул ноги в стороны, пуская его к себе в объятия. Через секунду правая рука Вилле оказалась на шее партнера, и ему было легче притянуть Симона к себе ещё ближе. Чтобы поцеловать или скорее лизнуть его губы и тут же уйти глубже, в долгий и чувственный поцелуй. Симон испытал детский восторг даже от того, что мог наконец-то прикоснуться к обнаженной коже парня, уже несколько минут пленившей его. От удовольствия он прикрыл глаза. Нежные касания кожей были мягкими и бархатистыми. Как же он соскучился по такой близости. Вновь реальность поплыла перед глазами — Симон продолжал оставлять на коже живота парня влажные отпечатки пальцев. Вот бы делать это все время пока он еще здесь. Пока его целуют и он вновь любим. В какой-то момент Симон почувствовал, что Вилле отстранился от него. Тогда он вновь открыл глаза и увидел, что Вилле тянется к занавеске, чтобы ее закрыть. Это было одновременно глупо, умно и чертовски мило — даже учитывая, что в школе никого не было. Но когда-то им казалось, что и под окном никого нет и не будет. Вильгельм «вернулся» к Симону очень быстро. Парень успел вновь поймать его за ладони. Он приподнял их повыше и дотронулся до пальцев языком, а затем губами. Ему хотелось целовать его всего, но пока он мог дотянуться только до рук и губ. Поэтому он потянул его к себе, увлекая за собой на стол.