Fluorescent Adolescent

Мелькающая светомузыка ослепляла и даже дезориентировала, а музыкальный ритм и толпа людей не давали остановиться и задуматься о быстротечности времени. Прошло всего минут пять или уже полчаса? Вильгельм любовался, как разноцветные лучи света играли с кудрями Симона — иногда они останавливались, но тут же мчались за музыкой и в итоге были поглощены сценическим дымом. Он держал его за талию — крепко и одновременно боясь надавить слишком сильно. Но когда Симон примыкал к нему, целуя под подбородок, он заводил его руку за поясницу — и эти движения уже не были осторожными. Симон хотел, чтобы Вильгельм держал его еще крепче. Быть на виду у всех и в то же время знать, что никто и не подозревает, кто ты, не считая нескольких людей, было самым потрясающим и успокаивающим чувством — наверное, поэтому Симону так хотелось чувствовать хватку партнера, словно он говорил: «если я буду ощущать тебя, я поверю в это». Еще сильнее он хотел прошептать: «ущипни меня», но было так громко, что единственное, что Симон, как и Вильгельм, мог — не спускать взгляда. Симон наблюдал за тем, как парень держался — сначала очень странно, пытаясь двигаться как можно естественнее, но его руки были у Симона на талии, и напоминало это танец червяка, бьющегося на асфальте после дождя. Парень рассмеялся собственным мыслям. И он же любил этого червяка. Хотя и сам танцевал не лучше. Но вдвоем они могли выглядеть очень глупо, лишь бы… выглядеть глупо вместе. Когда Вильгельм понял, что Симон ни в коем случае не хочет, чтобы он его отпускал, он почувствовал себя расслабленнее — теперь он знал, куда деть руки. Единственные танцы, которым он обучался — были бальные, и то для официальных приемов и прочих мероприятий. Даже в тот раз, что Вильгельм был в клубе, он не успел оказаться на танцполе. И сейчас, помимо притягивающей силы красоты Симона в лучах светомузыки, он ощущал и то, как закрывает те гештальты, о которых даже мечтать не мог. Песни сменялись — одни были незнакомыми и очевидно очень старыми, а некоторые очень знаменитыми, но в то же время будто из прошлого века. Посетители клуба встречали каждую композицию одобрительными криками — им нравилось абсолютно все, и двигались они еще энергичнее. Запасу энергии можно было только позавидовать. Когда после очередного хита Бритни Спирс заиграла песня «Don’t You Want Me», Симон понял, что знает ее, и знает очень хорошо. Но откуда — было загадкой. Возможно, эту песню часто слушала его мама, а, может быть, и Сара — иногда у нее могла заесть какая-нибудь композиция, которую она потом крутила постоянно. Симон не мог сказать точно, но на припеве его руки непроизвольно потянулись наверх и он хором со всем с танцполом пропел: Don't you want me, baby? Don't you want me, ohh? Вилле широко улыбнулся и поднял голову наверх — в его зрачках замигали огоньки от зеркального диско шара над танцполом, но даже в этот момент он не отпустил талию парня, который уже чуть ли не прыгал. Он тоже улыбался — и после этого его руки вновь опустились на плечи Вильгельма. В каждом движении чувствовалась свобода, которой он наслаждался — наконец-то Симон не думал, как долго это ощущение продлится. — У меня в горле пересохло, я схожу за водой, — во время проигрыша попытался громко сказать Вилле парню на ухо. — Тебе что-то взять? Расслышать слова было и правда тяжело, но Симон все понял, кивнув, и как можно громче ответил, что тоже не отказался бы от воды. В какой-то момент он хотел пойти к бару вместе с Вильгельмом, но тот его остановил — он видел, как композиция отзывалась в нем и как он наслаждался возможностью проживать ее, танцуя. Симон и здесь мог полностью отдаться музыке — и пусть он не пел, но музыка продолжала вести его за собой и открывать новое, скрытое и даже магическое в нем самом. В момент, когда Вильгельм пробирался сквозь людей к бару, с дивана привстал Август и направился к Симону. Хищник выжидал благоприятного момента для атаки и понимал, что действовать должен быстро. Изнутри его продолжало съедать ощущение несправедливости: почему парни позволили себе появиться здесь вместе? Август до конца не понимал, что стоит за этим вопросом — пока перед ним только маячил слишком счастливый Симон, который не подозревал, что уже через пару секунд из звезды танцпола превратится в зажатого и перепуганного мальчишку, вновь почувствовавшего себя неуклюже и неуютно в блистающем фиолетово-перламутровом пиджаке. — Привет, Симон, — Август вновь чуть не назвал его «социалистом», но решил, что все-таки не стоит начинать разговор так. — Классный пиджак! Август встал перед ним почти также, как еще минуту назад стоял Вильгельм. Из-за такой резкой смены картинки и звучания голоса человека, которого он сейчас меньше всего хотел услышать, Симон вздрогнул и перестал танцевать. Он смотрел на Августа непонимающим и презрительным взглядом, размышляя о том, почему он решил к нему подойти. — Что тебе надо? — Симон проигнорировал слова Августа, так как знал — он над ним издевается, и скорее всего это не последний подкол. — Подошел поздороваться, — Августу приходилось наклоняться к парню, который каждый раз вздрагивал, когда он к нему приближался. Наверное, если бы не танцпол и не толпа людей вокруг, он бы уже сбежал. И плевать, что Август хотел ему сказать. — Это вряд ли, — если бы в этот момент Симон пошел за Вильгельмом в бар, он смог бы избежать слов парня в следующий момент. — Тебе настолько наплевать на Вилле, что ты привел его сюда? Симону сначала показалось, что он ослышался, но, подняв тяжелый взгляд на то ли ухмыляющегося, то ли очень серьезного человека, который причинял боль и заставлял ее проживать, парень понял — он услышал все правильно. — Я узнал его по походке, ну и, конечно, по тому, что ты был рядом и тащил его на танцпол, совершенно не боясь, что вас увидят, — Август продолжал кричать парню на ухо, хотя и так было очень плохо слышно. — Я понимаю, что тебе уже нечего терять, но если ты правда его любишь, как мы все знаем, хотя я уже сомневаюсь, может быть, подумаешь о том, что его ждет, если застукают с тобой? Застукают здесь. Август был как паразит или вирус — проникающий под кожу и выжидающий самого неподходящего момента, чтобы нанести удар и уничтожить. Его слова эхом раздавались в ушах на фоне музыки, и Симон почувствовал, как начинают дрожать руки. Он бы не реагировал так, если бы знал, что слова Августа — полная чушь. Но это было не так. В чем-то он был голосом правды, но парни обоюдно приняли решение рискнуть, и Август не смел обвинять только Симона в этом. Однако языку тела было очень сложно все объяснить — парень почувствовал неприятную пульсирующую боль в теле. — Не тебе решать, — Симон наконец-то нашел в себе силы, чтобы сказать эти слова, но и ему пришлось придвинуться к Августу чуть ближе. — Это не твое дело. Как и все, что нас касается. Просто. Не. Твое. Дело. Симону так давно хотелось оформить эти мысли в слова, и чтобы Август их услышал. Он не надеялся, что тот поймет. Такие люди могут слишком долго жить в отрицании, продолжая строить воздушные замки вокруг. — И я знаю, что это ты выложил видео, — Симону хотелось тоже ударить его под дых. Как бы безрассудно это не было, но его продолжал уничижать факт того, что Август все еще не смущался с ними говорить и играть роль добропорядочного друга Кронпринца. — Может быть, мне все-таки стоило обратиться в полицию, как я этого хотел? Август стоял как вкопанный, чувствуя, как в легких заканчивается воздух и что-то тяжелое опускается на грудь. Он молился о том, чтобы это был не очередной приступ, но с каждым словом Симона становилось все тяжелее. Он хотел его втоптать в землю, но произошло все наоборот. И теперь возрастающие в нем злость и чувство несправедливости могли повлечь за собой нечто более опасное. В этот момент Август почувствовал, как его кто-то схватил за локоть. — Что вы делаете? — как можно громче попыталась крикнуть Фелис. Она одновременно коснулась парней, увидев их напряженный диалог. Девушке пришлось уйти с танцпола прямо перед приходом ребят — с центрального входа она забирала заблудившуюся Сару. То, что она увидела между парнями и особенно то, что Вильгельма не было рядом с Симоном, ей очень не понравилось. — Хватит. Фелис буквально спасла парней от драки, хотя ни Симон ни Август уже давно в них не участвовали, но неприязнь друг к другу могла возрасти до катастрофических размеров. Даже чувствуя прикосновение девушки, они продолжали сверлить друг друга взглядом. Сара стояла рядом с Фелис и не понимала, кому она хочет помочь первая, поэтому не двигалась и хлопала ресницами в надежде, что выбирать и не придется. Пока ей хотелось остаться только с подругой. — Симон, пойдем танцевать, — к ребятам подпрыгнула Фредрика. Она вовремя поняла, что пора спасать ситуацию. — Пойдем. Девушка потянула его за собой, словно давая знак, что их танцевальный круг, в котором собрались Стелла, Генри и Вальтер, с радостью составят ему компанию до возвращения Вильгельма. Но если он останется вновь один — возможно, продолжения конфликта не избежать. И Симон согласился. Прикосновение Фелис не вернуло его в реальность так, как легкое и нежное касание Фредрики — в нем не чувствовалась тревога, а лишь бережное: «все будет хорошо». И он пытался с ними танцевать, но уже не мог почувствовать себя таким же свободным, как еще пять минут назад. В то время, когда на танцполе чуть не разразился скандал, Вильгельм пытался заказать пару стаканов воды, но бармен его игнорировал. Специально или нет, он и догадываться не мог, но в какой-то момент Вилле хотел снять кепку и воспользоваться привилегиями Кронпринца по полной. — Я сам ждал минут десять, чтобы получить свой негрони, — к Вильгельму обратился пожилой бородатый мужчина, сидящий за стойкой бара. И даже сквозь громкую музыку парень его не только услышал, но и узнал. — Вы?! — Вилле забыл о бармене и смотрел только на мужчину перед собой, которым оказался его психолог Борис. — Вильгельм? — мужчина чуть не подавился коктейлем и моментально отложил его в сторону. Силуэт парня показался ему знакомым с самого начала, и только голос выдал его окончательно. Однако учитель все еще не верил своим глазам и ушам. — Что ты здесь делаешь? — Предположу, что это прозвучит неуважительно, но могу задать вам тот же вопрос. Вильгельм был рад тому, что встретил Бориса и что тот сопровождает их в поездке, но в то же время это было опасно. Слишком. Он мог рассказать и директрисе и родителям о его местонахождении. Проблемы будут у обоих, но все же Вильгельм мог пострадать больше. И эти мысли смыли улыбку с его лица. — Не поспоришь, — Борис отвернулся от парня и задумчиво посмотрел в зеркальное отражение в стойке бара. Он продолжал игнорировать Вильгельма, медленно поглаживая себя по бороде — словно размышляя о том, что делать, и не торопился с решением. Возможно, он просто ждал момента, когда парень сбежит, и ни о чем ему рассказывать будет не нужно. — Давайте сделаем так: вы не видели меня, а я не видел вас, — Вилле быстро смекнул о том, почему Борис повел себя так странно — даже ничего ему не сказал. Они вдвоем здесь были здесь не открыто. — Но ты явно пробрался сюда нелегально, Вильгельм, а я зашел через центральный вход, — мужчина тяжело вздохнул. Меньшее, что он хотел — ранить парня, но сегодня он не был его пациентом. — Меня провел друг, да и я уже здесь. Уже рискнул. И это не исправить, — говоря эти слова он представил, что они переместились в кабинет Бориса — даже на фоне музыки и постороннего шума Вильгельм слышал только то, что хотел сказать. — Значит, терять нечего? Борис усмехнулся — он почти попал в свою же ловушку, но собирался обойти ее. Умело и без жертв. Удивительно, но он слишком привязался к мальчишке — это случалось реже, чем бы хотелось. Собственных детей у него не было, поэтому вдвойне тяжело было вести себя как строгий школьный персонал. — Терять всегда есть что, — мужчина наконец-то перевел уставший взгляд на Вильгельма, но по-доброму улыбнулся. — Поэтому я пойду в другой зал, а ты должен знать, что в час учителя идут на обход. Парень кивнул и посмотрел на часы — у них был один час, который нельзя было потерять. Когда он поднял взгляд, мужчины уже не было — словно он испарился или же и вовсе стал предметом его воображения. — Вам взять что-нибудь? — голос сзади заставил Вильгельма вздрогнуть — даже несмотря на музыку. У бара она не так сильно била по ушам, но все равно тихим это место назвать было нельзя. Парень резко обернулся и увидел перед собой Томаса, который, кажется, их преследовал. Или только его? А может быть это было совпадением? Но парень действительно слишком часто оказывался рядом. — Ты за мной следишь? — беззлобно спросил он, усмехнувшись. — И давай на ты. — Хорошо, — Томас смутился, но был очень доволен тому, что Кронпринц предложил отойти от формальностей. — Просто я вездесущ. Такая у меня работа. Отчасти это было правдой. Если в сфере обслуживания ты не умеешь делать несколько вещей сразу и быть в нескольких залах одновременно, то ты слишком быстро выгоришь и будешь до конца жизни проклинать эту работу. — Если честно, я хотел попросить два стакана воды, но бармен меня ненавидит, — Вилле облокотился на стойку бара и поправил кепку — чтобы козырек стал еще ниже. Он почти к ней привык, но все равно ждал момента, когда снимет этот головной убор — он мешал почти также как некогда спадающие на лицо пряди волос. — Он просто не знает, кто ты! — Томас стал еще ближе к Вильгельму, и только тогда он вспомнил слова Симона о том, что ресепшионист на него запал. И поэтому они постоянно его встречали? — Эй, Алекс, два стакана воды, пожалуйста. Бармен тут же кивнул ему, как давнему другу, и отвернулся к раковине. — Лучше пусть остается в неведении, — смутился уже Вильгельм. Для него это было в новинку — нравиться кому-то. С Симоном все было по-другому, он не успел и подумать об этом, заметить и прожить — слишком быстро они прошли тот путь, который расставил все по своим местам. А сейчас перед ним стоял паренек, который смотрел на него влюбленными, а возможно и пьяными глазами, и мог сказать все что угодно. — Я думаю, что ты не просто так оказался в гей-клубе? — В Томасе и правда было уже несколько шотов водки, которые развязали ему язык. — Я пришел с одноклассниками, — к чему парень вел, Вилле понял сразу, и от этого ему стало некомфортно. Лучше бы он побыстрее получил свой заказ и вернулся к Симону, но бармен словно специально не торопился. — Прости, я не хотел давить, просто.., — парень запнулся, задумавшись. Второй раз за вечер он поймал себя на мысли, что говорит лишнего. — Просто? — глаза Вильгельма сверкнули от любопытства несмотря на скованность. То, что ему хотел рассказать Томас, явно не было тем, что говорят члену королевской семьи. — После того видео, прости, я думаю, ты знаешь, что его видело большинство, даже не собираюсь это скрывать, — неуверенно начал Томас. — Не все поверили официальным источникам, что на видео не ты. В нашей небольшой компании ты стал почти... символом. И я не буду утверждать ничего о твоей ориентации. Просто после этого видео мы немного вдохновились. На секунду представили, что и в королевской семье есть такие, как мы. Как бы безумно это не звучало. Прости еще раз. Вообще мне очень жаль, что все это произошло с тобой или не с тобой. Ужасно, кто бы не пережил это. Том все говорил и говорил, и никак не мог остановиться, а Вильгельм смотрел на него из-под козырька кепки, который скрывал лицо, и думал об одном: как это возможно? Он впервые слышал, как кто-то комментирует произошедшее в подобном ключе. Те комментарии, что ему попадались, были совершенно другими. Да, кто-то одобрял тот факт, что Кронпринц может быть гомосекуалом, но никто, абсолютно никто, не писал, как этот случай на них повлиял — и насколько сильно. Друзьям Томаса повезло. Сложно было оформить мысли в слова — Вильгельм стоял напротив опьяненного — то ли алкоголем, то ли уже своим рассказом — парня и не мог выдавить и слова. Ему хотелось сказать, что, да, это был он, и ему было очень тяжело справиться с этим в одиночку, особенно учитывая то, что с Симоном они не могли пережить случившееся вместе. Хотелось рассказать все, абсолютно. Он даже забыл, что пару минут назад хотел побыстрее вернуться на танцпол к Симону. Но вдруг парень появился прямо между ними — и Вилле понял: что-то не так. Его движения были более плавными, а взгляд бродил вокруг и только спустя пару секунд наткнулся на лицо Вильгельма. После чего Симон расплылся в улыбке, а затем посмотрел на задумчивого Томаса, который, кажется, продолжал размышлять о сказанном и о том, насколько сильно это ударит по их взаимоотношениям с Кронпринцем. — А я знаю, что он тебе нравится. — Что? — Томас поднял настороженный взгляд на Симона. — Симон, — Вилле наконец-то понял, что смутило его в появлении парня и почему он вел себя немного непривычно и даже странно. — Я все понял еще при заселении, — Симон рассмеялся и икнул. Вильгельм подозревал его заслуженно — после инцидента с Августом Фредрика и Стелла напоили его какой-то настойкой, которую они по привычке пронесли с собой. Сначала он не хотел — из принципа, но поймав на себе ухмыляющийся взгляд Августа, решил нарушить еще одно правило. Но только уже свое. — Симон, выпей воды, — бармен очень вовремя поставил на стойку два стакана, и Вильгельм сразу же схватил один и протянул к парню. — Но я должен тебе сказать, что Вилле.., — хуже всего было то, что после трех глотков настойки, не привыкший организм Симона тут же слетел с орбиты, и алкоголь ударил в голову очень быстро. — … уже встречается с кое-кем. Хочешь узнать с кем? И после этих слов он все-таки принял стакан воды из рук Вильгельма и сделал небольшой глоток, а затем хитро посмотрел сначала на Вилле, а потом на Томаса. Черт.