Fluorescent Adolescent

Когда Вильгельм и Симон прошли в автобус, одноклассники уже разместились в салоне. Недалеко от водителя сидели Фелис и Сара, сразу же заметившие, что парни держатся за руки. На красноречивые взгляды девушек, намекающие на то, отдают ли они себе отчет, что творят, они лишь смущенно кивнули и даже чуть улыбнулись — оба впервые за долгое время чувствовали себя не настолько уязвимыми. Они нарушили столько правил — и каждый, кто был тому свидетелем, не пытался разрушить их крошечный уголок умиротворения, который в любой момент мог рассыпаться. Пока что они могли в нем укрыться, и никто этому не мешал, хотя каждый знал, что они там только вдвоем. — Привет, как ты? — одновременно спросили парни, когда поравнялись с девушками, но Вильгельм обращался к Фелис, а Симон к Саре. — Хорошо, — быстро кивнула Фелис, но ее взгляд был все еще прикован к тому, как Вилле не отпускал Симона, ведя его за собой по тесному проходу между кресел. — Отлично, но я думала, что ты заглянешь ко мне перед сном, — Сара едва заметно усмехнулась, но все же улыбнулась. Она действительно ждала, что брат к ней зайдет, поэтому даже после возвращения из клуба не давала Августу прийти сразу. В этой поездке они почти не общались, у каждого были свои дела, особенно у Симона — Сара спокойно принимала этот факт. Но если бы он пришел к ней и застал в комнате Августа, катастрофы было бы не избежать. — Я был немного занят, — произнес Симон и только потом понял, насколько по-дурацки это прозвучало. Фелис прыснула со смеху, а Вилле мечтательно закатил глаза, стараясь не смотреть никому из девушек в глаза. Прямолинейность и непредсказуемость Сары всегда его немного удивляли. — Встретимся после репетиции, хорошо? — только сейчас Симон подумал о том, что было бы здорово поделиться с Сарой последними новостями и узнать, как она. Но он видел и в клубе и за завтраком, что одинокой и покинутой она себя не чувствовала — значит, все хорошо. Как только сестра подтвердила свое согласие кивком, парни прошли вперед. Сразу за девушками сидели уткнувшись в планшет довольные Генри и Вальтер, за ними не самые веселые Нильс и Винсент, а подальше расположились Август и Александр. Когда они столкнулись с ними взглядом, стало ясно: лучше им не пересекаться, и тем более не сидеть рядом. После того как Августу пришлось целый час ждать в своей комнате в ожидании сигнала от Сары, что можно приходить, а также уговоров Александра его подстраховать и отвлечь охрану, парень еще больше взъелся на Симона и Вильгельма. Почему он должен скрывать свои отношения, а эти двое — не принятые и не имеющие даже шанса на будущее, позволяют себе наперекор всему быть вместе? А самое главное — почему этим возмущен только он, Август? Вильгельму было очень сложно пройти мимо — он не сводил упертого взгляда, который говорил сам за себя: «не думай к нам лезть», и кажется, Август это понимал. Он не собирался ничего говорить. Симону было тоже непросто смотреть на Августа и делать вид, что ничего не произошло. Как только они поравнялись с неприятелем, его пальцы непроизвольно скользнули вверх по внутренней стороне ладони Вильгельма — в поиске хотя бы такой поддержки, потому что мысленно он уже метался из стороны в сторону. Но хуже всего в этой схватке взглядов чувствовал себя Александр — он вообще не хотел быть здесь. Иногда ему и вовсе казалось, что лучше бы его не существовало, только вот Август всегда находил повод привлечь его к своим делам. Эта призрачная и фальшивая нужность была хуже привычной ненужности. Александр был сыт по горло всеми интригами, в которых то и дело приходилось участвовать. Он не видел ничего плохого в желании плыть по течению, но к сожалению, не представлял, куда оно его занесет. В итоге он сидел на мели без желания спастись. Наверное, если бы он остался в школе или дома, могло случиться нечто непоправимое, но Александр находился среди своих одноклассников и продолжал имитировать жизнь пока все остальные думали о своих делах и проблемах. Симон и Вильгельм вновь прошли вперед и наконец сели через несколько рядов после поникших Стеллы и Фредрики. Девушки даже не взглянули на парней — каждая была увлечена телефоном, бездумным скроллингом и удушающим чувством внутри — что-то не так. Они боялись даже взглянуть друг на друга, настолько было страшно обсудить события прошедших часов. Обеим казалось, что если они выскажут мысли вслух — для них это будет в последний раз. Как для подруг. Впереди только два пути: быть вместе или разойтись. Сегодняшняя ночь окончательно провела между ними эту нестираемую черту. — Ты как? — спросил Вильгельм, в пол оборота повернувшись к разместившемуся у окна Симону. После «встречи» с Августом он был все еще встревожен — обычно ему требовалось несколько минут, чтобы отойти от стресса. — Нормально. Вроде как, — парень отвлекся от пейзажа за окном, повернувшись к Вилле. Он вновь коснулся его ладони, сжав сильнее, чем несколько минут назад. Было в этом жесте проявление и любви и страха, а также желания быть защищенным и в то же время демонстрация собственных сил. Как бы Симон с самого начала не хотел, чтобы они имели возможность пройтись за руку у всех на виду, он знал, что даже если они позволят себе это сделать — не все их примут. В этот же момент автобус тронулся, и парни поспешили пристегнуть ремни безопасности. В пути им предстояло пробыть не больше часа, но Симон все равно достал из рюкзака чехол для наушников — зачастую перед репетициями он слушал музыку, которая помогала ему сосредоточиться или наоборот — уже записанные композиции, чтобы освежить материал. Вильгельм смотрел в окно и наблюдал за тем, как автобус медленно оставлял за собой скрытый в лесной чаще отель и выезжал на широкую трассу — на встречу к приключениям. Близость к городу чувствовалась с каждым дорожным знаком, машин вокруг тоже становилось все больше. Огромный мегаполис одновременно пленил и пугал — очень давно Вильгельм не приезжал в Стокгольм. Он ассоциировался у него с официальными приемами, встречами, на которых он обычно играл роль мебели или фотосессиями, которые тоже не отличались разнообразием. Иногда очень хотелось вырваться из стен посольств или резиденций и отправиться куда глаза глядят — навстречу достопримечательностям, как обычный турист, или же по укромным местечкам, о которых знают только местные жители. Чтобы никто не узнавал его в лицо, чтобы вокруг не было охраны, а телефон не отслеживал местоположение. Это были почти несбыточные мечты, но сейчас казалось, что возможно исполнимы и они. — Держи, — сквозь свои мысли услышал парень, но не сразу сообразил, что к нему кто-то обращается. — Ммм? — Вилле перевел плывущий взгляд на протягивающего ему один из наушников Симона. — Держи, хочешь послушать со мной? — мягко повторил парень и только тогда он понял, что ушел в себя слишком глубоко. Его не отпускали воспоминания, которые Вильгельм очень хотел изменить. — Конечно, — моментально отреагировал он, засунув наушник в правое ухо. — Какая у тебя любимая песня? — Ха! — ответить на этот вопрос было сложно. Выбрать что-то одно, при этом показав свой вкус, и в то же время действительно что-то любимое, казалось почти невозможным. — Неужели есть люди, которые могут сразу ответить? Если да, то ты первый. Симон тоже сунул наушник, но в левое ухо, а на телефоне открыл одно из стриминговых приложений, даже не представляя, что из его библиотеки можно выбрать. Делиться любимой музыкой было не менее лично, чем своими историями и мыслями, рассказами из прошлого или глупыми, но важными фактами, о которых в курсе только близкие. — Я знаю, знаю! — воскликнул Вильгельм и указал на телефон в руках парня, с любопытством смотрящего на него — такого взбудораженного и нетерпеливого. — Сразу предупреждаю, что это очень неочевидный выбор. — Удиви меня, — рассмеялся Симон и вручил парню телефон. Вилле тут же вбил имя исполнителя, скрывая ладошкой то, что печатает, и это рассмешило Симона еще больше. Сам он собирался выбрать какую-нибудь романтичную песню, которая ассоциируется у него с парнем — как и заведено в мелодрамах о двух влюбленных, но Вильгельм явно собирался поменять правила этого «фильма». — 2 trailer park girls go round the outside round the outside, round the outside, — раздалось из наушника, и Симон раскрыл от изумления. — Иди ты! — Guess who’s back, back again, Shady's back, tell a friend, guess who's back, guess who's back, — довольный собой зачитал Вилле, зная текст песни наизусть, потому что в свое время слушал ее так часто, что она засела в подкорке сознания. — Боже, Вилле-э-э-э, почему она? — Симон наблюдал за тем, как парень двигается под речитатив. — Эрик очень любил Эминема, и несмотря на косые взгляды родителей очень часто включал его треки. Иногда даже во дворце. Правда, Эрик больше любил Real Slim Shady, но мне нравится эта, Without Me, — проговорил Вильгельм и сам не заметил, что в его словах читалась грусть. Но это была приятная грусть. Он очень скучал по времени проведенному с Эриком, особенно по тем редким минутам, когда они могли быть просто братьями, а не членами королевской семьи. — Это здорово, — Симон тут же представил сцену, в которой Вилле и Эрик зачитывают строки из песни перед Королевой и то, как она закатывает глаза и велит выключить эту непристойность. — Won't let me be or let me be me so let me see, — это были любимые строки Вильгельма, и он не мог их не произнести вслух. Симон с восхищением смотрел на парня, на то, как он отпустил себя и позволил песне унести его по тропам ностальгии. Наверное поэтому Симон и верил в силу музыки и в то, как она помогает идти по жизни, переживать ее, наслаждаться и даже больно раниться — но в конечном итоге продолжать двигаться дальше несмотря ни на что. — Тогда могу назвать и свою любимую песню, которая ассоциируется с прошлым, — хитро проговорил Симон, не веря, что хочет включить композицию, которая в действительно очень сильно на него повлияла, как бы шаблонно это не звучало для людей, которые живут в Швеции. — Но только не смейся. — Я? Смеяться? Скажи, когда будет можно, — хихикнул Вилле в нетерпении. Он чуть не постанывал от удовольствия — наконец-то они, помимо близости, делали и все те вещи, что делают пары. И это осознание кружило голову. — Если что, я предупредил, — продолжая улыбаться Симон взял руки в телефон и набрал в поисковике ту группу, которая для него и матери была особенной. В наушниках заиграла знакомая зажигательная мелодия, которую невозможно было не узнать с первых нот. Эта песня могла играть из каждого телефона или приемника, и никто бы не удивился, почему кто-то слушает ее, будь это день или ночь. — You can dance, you can jive, having the time of your life, — конечно, это была ABBA. — Это самое шведское, что можно только представить, — проговорил Вилле, жмурясь от удовольствия, и за это получил от Симона легкий удар кулачком в плечо. — See that girl, watch that scene, dig in the Dancing Queen, — не унималось в наушниках, и Симон покачивал головой из стороны в сторону. Теперь пришла его очередь поддаться ритму родных битов, которые на самом деле были связаны с грустным периодом в его жизни, но мама, включив эту песню, изменила все. — Знаю, насколько это стереотипно может прозвучать, но эта песня меня столько раз спасала, — парень повернулся к Вильгельму, чтобы смотреть ему в глаза, когда скажет то, чем решил поделиться. — Она ассоциируется со временем, когда отец возвращался домой слишком пьяным, и чтобы отвлечь нас с Сарой от того, как ему было плохо или от того, что он творил в другой комнате, не помню. Наверное, память вытеснила эти воспоминания. Симон запнулся и отвел взгляд — он почувствовал, что эта история портит момент веселья. Их веселья. Но поделиться этим хотелось так сильно, это ощущалось таким важным, ценным — он не мог иначе. Поэтому покинуто взглянув на Вилле, который внимательно его слушал и вновь в поддержку держал за руку, Симон продолжил. — Просто помню, что у нас был радиоприемник, еще кассетный, знаешь. И естественно мама очень любила группу ABBA. Да и сейчас любит. Эта песня шла первой в сборнике. И когда мелодия начинала играть, не существовало больше никаких других звуков, мне становилось чуточку спокойнее. А затем мама начинала танцевать. Хотя, думаю, ей было очень сложно так отвлекаться, потому что она точно знала, что за стеной все равно находится человек, который не изменится. Сколько песен не включай. — Восхищаюсь твоей мамой, — вырвалось у Вильгельма сразу после слов парня. Он думал об этом еще с первой встречи, но поведанная Симоном история только укрепила в нем теплые чувства к ней. — Мне очень жаль, что тебе пришлось через такое пройти. — Мне тоже, — со вздохом произнес Симон, но затем улыбнулся уголками рта. — Но я рад, что у песни все равно приятные ассоциации. И ты прав, тоже восхищаюсь своей мамой. Кстати, думаю, она будет рада, если ты еще раз заглянешь к нам на ужин. Или на обед. Симон не вынул из уха наушника, в которой уже заканчивалась песня, которая совмещала в себе столько эмоций, и мягко опустил голову Вильгельму на плечо. Он хотел быть еще ближе, насколько это было возможно. — Я очень хочу! А она приготовит те маленькие, но очень вкусные сырные шарики? — Вилле подвинулся чуть ближе к парню, чтобы ему было еще удобнее на нем уместится. — Я их обожаю. — Попрошу ее их приготовить, — с улыбкой промолвил Симон, уже представляя сцену семейного ужина и то, что после него Вилле останется у него с ночевкой. Эти мечты было не остановить. — Уже думаю об этом, — Вильгельм облизнул губы от предвкушения и тоже склонил голову, положив ее на парня. Симон хотел ответить, что он тоже, но не успел. Автобус резко остановился — у водителя явно были проблемы с торможением. Они прибыли к Национальному музею даже чуточку раньше, чем планировали. И это значило, что скоро им придется разойтись, хоть и ненадолго, но ни Вильгельму ни Симону этого не хотелось. — Когда у тебя начинается репетиция? — Вилле повернулся к парню, который уже выпрямился и был готов выходить. — Через полчаса, — Симон бросил беглый взгляд на телефон в руках, а затем стянул наушники — сначала с уха Вильгельма, а затем со своего. — Мы можем вместе сходить на встречу с пиарщиком. Мне кажется, твои советы касаемо публичных выступлений будут полезнее, чем то, что предложит он, — парень встал в проходе, дождавшись, когда мимо них пройдут сидящие на последних рядах одноклассники. — Ты меня переоцениваешь, — Симон не мог скрыть усмешки, но надев рюкзак и встав между сидениями, он сделал шаг вперед, и в этот момент Вильгельм быстрым движением правой руки притянул его к себе. — Никогда, — его ответ растворился в поцелуе, который парни поймали почти сразу после того, как их тела стали вновь ближе. Оба мечтательно прикрыли глаза, и пока Симон водил по губам партнера языком, чуть отстранившись, чтобы затем наоборот углубить поцелуй, он только сильнее сжал его за талию. Они наслаждались вкусом друг друга до тех пор, пока водитель не засигналил в знак того, что пора покинуть автобус. — Пойдем, быстрее, — смеясь подтолкнул Вилле Симон после того, как они наконец-то «очнулись» и поспешили присоединиться к одноклассникам. Когда парни вышли из автобуса, на них строго взглянула директриса, а затем они увидели и недоброжелательные взгляды Августа и Александра. Можно было подумать, что этих троих что-то связывает, но скорее всего только они среди присутствующих были недовольны тем, что парни вновь остались где-то вместе. Перед ними возвышалось четырехэтажное здание Национального музея Швеции, которое было выполнено в бледно-коричневом цвете. На верхнем этаже между окон находились несколько скульптур, а на месте чердака был помещен трехскатный купол. Симон смотрел наверх до тех пор, пока Вилле не взял его осторожно за локоть, и затем они прошли внутрь. Вильгельм знал куда идти, потому что нередко здесь проводились некоторые официальные мероприятия. Также в музее размещалась королевская коллекция картин, скульптур и других видов изобразительного искусства. В детстве у них с Эриком здесь даже проходили занятия по истории живописи — и они были очень интересными и познавательными, но сам музей всегда казался Вильгельму скучным. Наверное, из-за того, что их заставляли быть серьезными — будь то прием или урок. Не трогай то, не делай это, говори тихо — довольно сложно для ребенка. Даже для ребенка, который с ранних лет знает, что всегда должен вести себя примерно. Но сегодня музей наконец-то мог стать местом для веселья. Конечно, для этого придется пережить несколько официальных речей, но зато потом… Вилле уже представлял, как круто будет в большом зале — главное, чтобы сотрудники музея уберегли все полотна, иначе куча подростков, которые хотят танцевать, не оставят им шанса. — Нам на второй этаж, — в нетерпении бросил Вильгельм, и парни побежали вверх по лестнице. Небольшая комнатка, где обычно сидел кто-то из администрации, находилась в конце. Поэтому пришлось пробежать еще несколько метров, чтобы быть у цели. Вилле распахнул дверь и даже не думая, что надо отдышаться, ворвался в помещение, все еще держа за руку Симона. Они смотрели себе под ноги, чтобы не упасть, но когда подняли взгляд, увидели не знакомого Вилле по мероприятиям пиар-консультанта, а Королеву. Она стояла у окна, и обернулась только в тот самый момент, когда парни забежали внутрь. — Добрый день, Вильгельм, — Кристина даже не повела глазом. Она внимательно смотрела сначала на сына, а затем на Симона, которого почти парализовало — он даже не мог отпустить Вилле — настолько он был в шоке. — Добрый день, Симон. После этого она сделала шаг вперед, и только тогда парням пришлось отойти друг от друга.