Он твой брат

Открыв дверь, он увидел, что Арсений включил прикроватный свет и вытирает себя какой-то футболкой, ведь полотенца ему не оставили. Отец подошёл к нему и дотронулся до лба тыльной стороной ладони. Затем провёл рукой по липкой спине и сказал: — Пропотел. Лоб уже не такой горячий. Как самочувствие? — Не знаю. — Тебя тошнит? — Нет, — парень кинул потную футболку на пол и лёг обратно под одеяло. Мужчина дотронулся до простыни и сказал: — Вроде не мокрая, слегка если только. Давай я поменяю постельное? Тебе водички принести? — Пап, ложись спать. У меня всё нормально. — Хорошо, — он выключил свет и вышел из комнаты. В душе поселилась некая грусть. Сын стал самостоятельным. Даже когда ему тяжело, то старается казаться взрослым. Отец не понимал, как правильно проявить заботу и любовь, но знал, что Арсению это очень нужно. Очень хотелось закутать его и прижать к себе. А главное, Саша понимал, что это не нужда в постоянное опеке и что младенец не будет заменой взрослым детям. Нет, он хотел проявлять заботу именно к сыновьям: к своему Антону и Арсению. Он чувствовал безграничную любовь и даже вину за то, что мало уделял внимания. Но он старался это делать. Особенно с Арсением. Пусть он уже взрослый и самостоятельный. Просто хотелось вернуть его в детство. Утром, мужчина увидел старшего в ванной комнате. Тот уже принял душ и стал чистил зубы. Отец заглянул к нему и спросил: — Доброе утро. Как себя чувствуешь? — Нормально, — он сплюнул пену и прополоскал рот. Мужчина внимательно посмотрел на Арсения. Глаза всё так же блестели. Весь вид показывал, что состояние точно не «нормально». Он взял его руку и рассмотрел сгиб локтя. Место, где находятся лимфоузлы, самое уязвимое и именно оно первым выдаёт, что-то не так. Маленькие красные пятнышки красовались кучкой вокруг венок. Отец поднял руку и посмотрел на волосатую подмышку. Всё то же самое, только немного обильнее. — Полотенце сними, — встревоженно попросил Саша. — Пап, — оторопел Арсений, — я из душа. — Сними полотенце! — уже приказным, но всё ещё мягким тоном, попросил отец. Парень тяжело вздохнул и вынул заправленный уголок ткани из пояса. Полотенце распахнулось и он, слегка покраснев от смущения, отвёл взгляд в сторону. Саша бесцеремонно повернул к себе внутреннюю сторону бедра и возле мошонки увидел достаточно большую россыпь пятен. Из-за постоянного соприкосновения с тканью, кислород почти не поступал туда, а значит это место было благоприятным рассадником для сыпи. Необязательно быть врачом, чтобы знать о местах, где в первую очередь происходят высыпания. Достаточно быть родителем и активно принимать участие в жизни своего ребёнка: менять памперсы, смазывая кожу жирным кремом с присыпкой от опрелости; лечить ветрянку и сидеть с ним, не водя в сад; давать таблетки от диатеза, мазать и злиться, что расчёсывает. — Давай, одевайся и поехали к твоему инфекционисту, — нервно сказал отец и включил воду, заняв место у раковины. Арсений направился к себе, снова закутав нижнюю часть тела в полотенце. Саша умылся, постучался в комнату к старшему и, в приоткрытую щель, куда-то в стену, сказал: — Завтракать не будем, а то может анализы нужно сдать, — и он ушёл к себе. На большой кровати Антон лежал морской звездой. Этой ночью отец вспомнил детство что одного, что второго. Когда те, в три или четыре года, иногда спали с родителями, расталкивая их по разные стороны. Мужчина присел на матрас, подогнув ногу под себя и нежно погладил сына по животу. — Антоняяя, сынок, — тот лишь промычал, не открывая глаз, — я с Арсением в больницу поеду. Творожок в холодильнике стоит. В ответ он получил сонное «угу». Рот мальчика слегка приоткрылся, выпуская наружу пузырёк сладкого сна. Отец улыбнулся и отогнул край одеяла, проводя рукой по постели. Пелёнка была сухая, трусы — визуально тоже. Он встал с кровати и оделся. Через сорок минут оба уже заходили в больницу. Арсений понимал, что у него температура и любое движение давалось с трудом. Мужчина оставил сына сидеть на металлических скамейках, а сам подошёл к регистратуре. Парень наблюдал за тем, как отец нервно выясняет отношения с женщиной за стойкой и чего-то требует. Спустя пять минут возражений, Саша зло направился в сторону, окликнув при этом сына. — Арсений! Идём! Как только двери лифта закрылись и они остались одни, парень услышал тяжёлый вздох отца. Тот молча рассматривал себя в зеркало. Девушка из динамика медленно и чётко сообщила, что они приехали на четвёртый этаж и открыла двери. — Я зайду с тобой, ты уж извини! — внезапно подал голос отец, ведя сына за плечо по коридору, — это не потому, что лезу в твою жизнь и не доверяю, а просто хочу поговорить с врачом и понять, как тебя лечить. Чтобы он всё мне рассказал. Я очень волнуюсь, сын. Арсений ничего на это не ответил. Мужчина постучался костяшкой пальца по двери и услышал: — Минуту! Оба присели на мягкий диванчик и принялись ожидать. Вскоре дверь открылась. Из кабинета вышла женщина и спешным шагом направилась к лифту, убирая в сумочку рецепт. Врач, не вставая со своего места, крикнул: — Заходите! Первым зашёл Арсений, а за ним, закрыв дверь изнутри — отец. Мужчина быстро оглядел одного и другого по очереди, поняв ситуацию, остановил свой взгляд на старшем. — Что беспокоит? — Мы были у вас два дня назад, — Саша протянул врачу бумаги, что тот выписывал Арсению, — у нас началась рвота, температура и сыпь. Мужчина внимательно вчитался в свои записи и ответил: — Ааа! Да-да-да, помню. Ну, — вздохнул он, — этого, наверное, следовало ожидать. Хотя, я предполагал, что обойдется без сыпи. Антибиотиков не хватает, значит. Так, папа, вы присядьте на стул, а ты, — он провёл рукой от Арсения до кушетки, — раздевайся и ложись. — Полностью? — настороженно спросил парень. — Верх, пока что, — он снова обратился к Саше, — инфекция себя сначала никак не проявляет, заметить и начать лечить её на ранней стадии практически невозможно. Уролог разглядел плохие показатели и в срочном порядке назначил дополнительное обследование. Это помогло спасти печень и почки. Они поражаются первыми. Какая у него температура? — 38,9 была вчера весь день, ночью пропотел, сейчас не мерили. — Ну это ещё ничего. Обычно под 40. Тааак… рвота… угу, — врач натягивал перчатки, расправляя каждый палец и обдумывая симптомы, — а стул какой? Отец посмотрел на сына и тот ответил: — Нормальный. — Угу, — он понял, с кем вести дальше диалог, подошёл ближе и сел на стул. Врач посмотрел на сыпь в районе локтя, провёл большим пальцем по пятнышкам и молча поднял руку мальчика. Подмышка была вся в красную крапинку, а из-за потовых отделений, помимо инфекционной, началось раздражение. Возле пупка тоже были незначительные покраснения, — в паху тоже? — Да! — твёрдо ответил за сына Саша. Он прекрасно понимал, что сейчас лишает сына какой-либо самостоятельности, но все эти покраснения и блестящие от температуры глаза, не давали ему покоя. Отец нервно сгибал и разгибал пальцы, прощупывая каждая фалангу. Врач вздохнул и сказал Арсению: — Ну, давай тогда, штаны снимай. Парень нехотя расстегнул ремень и спустил джинсы с трусами до колен. Отец отвернулся, чтобы не смущать сына. Врач провёл по внутренней стороне бедра и внимательно изучил поверхность кожи. Затем попросил встать, чтобы посмотреть высыпания под коленками. После, снял перчатки и сказал: — Одевайся, — он встал, подошёл к своему столу и обратился к отцу, — я ещё раз назначу анализ мочи, прям сейчас сдадите. Пропишу мазь от сыпи, она хорошо помогает. И уколы. Они вместе с антибиотиками не дадут дальше распространяться инфекции и температура упадёт. Так что сейчас экстренно вводим сильные медикаменты и станет лучше. А от рвоты просто регидрон, чтобы промыть и как можно больше пить воды. Поверьте, он ещё легко отделался. Обычно всё тело краснеет или желтеет, высокая температура под сорок, рвота постоянная, диарея. Там только стационар и капельницы. Инфекция сама по себе не заразная, вам изолятор не нужен, просто сейчас активно блокируем антибиотиками вместе с инъекциями. Арсений оделся и остался стоять возле кушетки. Саша пожал руку врачу, забрал направление с рецептом и они вышли из кабинета. Зайдя в процедурный, парень сдал анализ и такой же вялый сел в машину. Отец нажал кнопку зажигания и тут ему на телефон пришло сообщение. Он достал его из кармана джинс и на вытянутой руке прочитал смс. Антон: «Пап, купи, пожалуйста, фломастеры». Мужчина вчитался ещё раз и прихмыкнул удивлённо: — Хм, Арсюх, это вообще мой ребёнок пишет? — он показал экран сыну. Тот посмотрел сообщение и ответил: — Да, с чего бы? — слегка улыбнулся парень. — Да вот и я думаю, — он вырулил с парковки, — его только планшет, да приставка интересует. Ну, давай, в «Детский мир» заедем, купим. С утра движение по городу было затруднено, особенно в сторону центра, поэтому пришлось собрать несколько пробок. Саша потрогал лоб сына и недовольно цокнул. — Плохо тебе? — поинтересовался он. — Не знаю, просто нет состояния. — Ясно. Арсюш, я обещал не лезть, но… что ты делал в болоте? Парень тяжело вздохнул и понял, что папа всё же хочет знать, почему и как он получил инфекцию. А поэтому рассказал ему всю правду, ничего не скрывая. Саша следил за дорогой, но внимательно слушал сына. По окончании разговора, он спокойно, но твёрдо сказал: — Арсений, я помню, что ты не хочешь слушать нотации, но я всё же тебе скажу кое-то. Это касается не только ситуации с болотом, а в целом. Если у тебя что-то случается, ты боишься, находишься в замешательстве. Если что-то угрожает твоему здоровью или жизни, то прошу тебя, пожалуйста, сразу говори мне. Понятное дело, что маме ты что-то не можешь сказать, но я то… Ты молодец, что сообщил дяде Лёше об этом и он, как взрослый, принял правильное решение и контролировал ситуацию. Но я очень хочу, чтобы ты знал — я всегда на твоей стороне. Всегда. Приму от тебя всё, что ты мне скажешь, я помогу, подскажу, вылечу, дам денег или просто подставлю своё плечо для слёз или поддержки, — он кинул взгляд на сына, который наклонил голову на бок и грустно смотрел вперёд. — Спасибо, пап, — тихо, но очень искренне сказал тот. Он слегка улыбнулся и посмотрел на отца. Саша понял, что слова сейчас были не совсем в тему, потому что состояние сына, наверное, не способно было их воспринимать. Но не знал, как Арсению было приятно это слышать. Он впитал в себя каждую фразу и с теплотой отнёсся к речи отца, просто не смог выразить эмоций из-за высокой температуры. Саша погладил сына по голове и открыл ему окно. — Подыши немножко. Не совсем свежий, но воздух. Тебя тошнит? — Пока нет. — Потерпи, мы скоро приедем. Они наконец миновали пробку и припарковались на подземной стоянке торгового центра. Зайдя в магазин, отец увидел, как Арсений увлечённо шёл по отделу с «Лего». Глаза, кончено, были блестящими от температуры, но внутри подростка жил маленький ребёнок. — Что сын, — он обнял его за плечо, — давай купим большую коробку и все вместе соберём сегодня? Парень улыбнулся, услышав это и удивлённо спросил: — В честь чего так шикуем? Что я заболел? — Нет. Просто я хочу тебя порадовать. Я знаю, что тебе хочется больше моего внимания и заботы. Знаю, что ревнуешь к Антону, но поверь, вы для меня оба лучшие сыновья. И если сейчас у меня есть возможность уделить вам время, то почему бы не воспользоваться ей?! М? — он улыбнулся так искренне, так по-отцовски. Арсений почувствовал какое-то тёплое и приятное чувство внутри, словно его холодное и взрослое сердце обливали топлёным молоком, что давали в детстве перед сном вместе с печеньем. Он улыбнулся в ответ и слегка кивнул, соглашаясь с папой. Они зашли в отдел и выбрали самую большую коробку какой-то машинки. По пути на кассу, отец взял набор фломастеров и оплатил покупку. Домой парень ехал с чувством ребёнка внутри себя. Словно, тот маленький Арсений говорил ему: «Не думай, что в семнадцать нужно быть исключительно взрослым, ведь всем хочется побыть ребёнком. Играть, дурачиться, беситься. Всем хочется заботы и любви от родителей. Всем хочется, чтобы за них решали проблемы, как в детстве. Ты ни за что не ответственный, никому ничего не должен, не читаешь новости, не делаешь уроки, а просто ходишь в детский сад, играешь в машинки и лепишь из пластилина. Окунись ненадолго в эту детскую непосредственность, забудь обо всём и позволь отцу увидеть в тебе ребёнка, а себе — побыть им. Хотя бы на чуть-чуть». Арсений вышел из машины и прям перед подъездом заключил отца в крепкие, горячие объятия. Он слушал биение его сердца, ритмичное дыхание и ощущал теплоту родного тела. Отец водил одной рукой по его спине, а другой — держал коробку с конструктором. Мужчина не ожидал такой реакции от старшего. Последний раз он так искренне обнимал его в шестом, а то и в пятом классе. Затем резко повзрослел и постепенно сводил к минимуму все эти телячьи нежности. Саша взволнованно прошептал ему на ухо: — Что случилось? — Пап… пап, я люблю тебя. Ты лучший в мире отец. Пап, я почему-то очень хочу быть ребёнком. Таким слабым и беззащитным. Отец улыбнулся и всё прекрасно понял. Эти искренние эмоции давала высокая температура. Такое состояние можно сравнить с алкогольным опьянением. Когда человек много выпьет, то зачастую говорит правду, не следит за языком и ведет себя по-настоящему. Так и здесь, тяжелое состояние, жар, мотание по городу давило на организм и парень показывал самого себя. Мужчина поцеловал его и сказал: — Пойдём, сыночек. Сейчас будем собирать конструктор и ни о чем не думать. Ты для меня всегда ребёнок… маленький и беззащитный. Они поднялись в квартиру и их встретил младший. Антон стоял в коридоре с босыми ногами. Забрав у Арсения упаковку фломастеров, сразу побежал к себе в комнату, не увидев самой главной и большой коробки, которую занёс папа. — Антон, ты завтракал? — спросил отец, снимая ботинки. — Да! — крикнул тот из своей комнаты. Мужчина вымыл руки и направился на кухню, ведь они с Арсением ещё не ели. Парень достал творог и они вдвоём сели кушать. Когда тарелки почти опустели, то к ним вбежал младший. — Арс, это тебе, — и протянул листочек с рисунком. Сам же облокотился на сидящего на стуле брата, как бы присаживаясь к нему на одно колено. Тот взял лист бумаги и с улыбкой рассмотрел его, — это ты, это твоя клиника, а это я, — указал пальцем Антон. — А почему мы за руки держимся? — Я не хочу, чтобы ты уезжал от меня, когда станешь взрослым, — он сказал это немного тише и прижал голову к его груди. Арсений улыбнулся, обнял брата и сказал: — Я всегда с тобой. Спасибо тебе, — он поцеловал Антона в кудрявые волосы и попросил положить рисунок ему на стол. Отец пытался сдержать слёзы радости и, чтобы дети не увидели их, задержался возле раковины. После завтрака все вместе разместились на полу в детской и вскрыли коробку с конструктором. Антон был на седьмом небе от счастья. Он светился не столько от «Лего», сколько от того, что все втроём сидят и вместе проводят время. Арсений чувствовал детскую удовлетворенность. Отец рядом. Совсем не думает о работе, а только о нём с Антоном. Папа сейчас принадлежит только им. Арсений собрал несколько деталей и заполз на кровать. Саша взволнованно посмотрел на него и протянул градусник. Он понял, что забыл купить уколы и, оставив Антона за старшего, спешно вышел из квартиры. Ближе к вечеру, поставив инъекцию старшему сыну, отец присел к нему на кровать и спросил: — Как самочувствие? — Нормально. Жить можно. — Арсень, ты извини, что так бесцеремонно с утра полез к тебе под полотенце и в кабинет вместе зашёл. Я просто очень волнуюсь. Знаю, что интернет — штука своеобразная, но прочитав про твой диагноз, я очень испугался. — Пап, я не злюсь на это и прекрасно всё понимаю. Спасибо, что заботишься, — он улыбнулся. — Ну а как по-другому?! Отдыхай. Зови, если что.

***

Следующий день прошёл снова весь в лекарствах, уколах и домашних делах, которые свалились на главу семейства. Оказалось всё-таки сложно следить за домом: стирка, глажка, готовка, уборка. Помимо этого нужно было уделить время детям. Антон чувствовал себя намного лучше. Медикаменты хорошо помогали, а поэтому пелёнка стала не нужна. Он изредка просыпался ночью, плакал, но уже не так сильно, как раньше. Именно младший был главным помощником отца и выполнял все поручения. Даже мыл посуду без всякого нытья. Арсений медленно, но верно пошёл на поправку. Сыпь стала бледнеть, температура снизилась до отметки в 37,8. Он полностью принимал заботу брата и отца, хотя сам старался помогать. В частности, он слушал внеклассное чтение младшего. Ближе к вечеру, отец присел у себя в комнате, и взял в руки книгу, которую купил себе три года назад, оставив закладку на второй главе. Его телефон зазвонил. На экране высветилось: «брат». — Да, Лёх, привет, — он взял трубку. — Привет, Санёчек. Ну что там у вас? Как дети? — Нормально. Ты про Арсюху знаешь? — Да, он звонил мне, попросил поговорить с родителями его друга. Сказал, что какую-то инфекцию подцепил. — Да, вот лечим, — вздохнул Саша. — Ясно. В общем, этого Серёжу в реанимацию увезли. Я пытался поговорить с родителями, но они только отвесили ему подзатыльник, а меня выставили за дверь. В итоге, сейчас в тяжёлом состоянии лежит в больнице. Как Арсений? Когда узнал, то очень испугался за него. — Какой кошмар, — искренне ужаснулся Саша, — мой, слава Богу, дома. Температура была высокая, рвота, сыпь. Сейчас на уколах и антибиотиках. Сказали, что почки и печень не повреждены. — Оох, — облегчённо выдохнул Лёша, — Хорошо, что так обошлось. Просто видел, как Серёжку забирали… бедный парень. Как малой? — Слушай, да уже почти хорошо. Спим более-менее. Днём бегает, прыгает. — Я рад. А Наташа когда приезжает? — Завтра, а что? — Моя Аня с ней вчера общалась, та ей рассказала, что там к врачу ходила. — Не понял! А чего она мне не рассказала? — Вообще, — Лёша усмехнулся, — по секрету всему свету. Наташа рассказала Ане, попросила не говорить. Понимаешь, да? Девчачьи секретики эти. Аня, кончено же мне проболталась. Но я считаю, что ты должен знать как муж. Лично я — хотел бы. — Ну говори, Лёха! — нервничал мужчина. — Наташа почувствовала себя плохо, тянуло живот и решила сходить к врачу в платную клинику. Ей кровь на ХГЧ взяли и УЗИ сделали. — Что нашли? — Анализы будут завтра, про УЗИ она тебе сама расскажет. А на осмотре пока предварительно гипертонус. — Нет-нет-нет, — заволновался Саша, — чёрт! — Успокойся! Пока только предварительно и только на осмотре. Анализы завтра придут и тогда можно говорить точно. А потом, это было ожидаемо. Антон же кесарево? — Да. — Ну вот. Не переживай! Я уверен, что всё обойдётся. — Скажи, что с УЗИ? — Честно, не знаю. Наташа сказала, что ты должен об этом узнать первым и лично. — Сука! — не сдержался он и ударил кулаком по матрасу, — и она бля… блин, — моментально исправил свои эмоции мужчина, вспомнив про детей в квартире, — вот нахрена поехала в эту командировку?! — Саш, — жёстко сказал старший брат, чтобы привести младшего в чувства, — успокойся! Не так всё плохо! Под вопросом этот гипертонус. Понимаешь? Под вопросом! Никто, кроме неё не знает, что показало УЗИ, но если было бы всё плохо, то её оставили бы в больнице, а так она в гостинице. Завтра приедет и всё сама тебе расскажет. Просто если что, то чтобы был в курсе дела. Между нами разговора не было, если что. — Это само собой, — немного умерил пыл мужчина и только сейчас заметил, что в дверях стоит Арсений и наблюдает за разговором, — Лёх, ещё чего-то хотел? — Да, если всё нормально будет у вас, приезжайте к нам через неделю, на выходные. Машка вернётся, она по тебе с мальчишками очень соскучилась. — Да, подумаем, — он не сводил глаз с сына, — спасибо за звонок, Лёх, прости, но… — Да-да, давай, Санёчек, пока. — Пока, — он кинул трубку на кровать и вздохнул. — Пап? Что-то с мамой? — встревоженно спросил Арсений сразу, как отец завершил разговор с братом. — Закрой дверь, — он понял, что молчать больше не может. Арсений выполнил просьбу и пристроился рядом с отцом, заняв горизонтальное положение, — о том, что мама беременна мы узнали ещё весной. Стояла под вопросом внематочная беременность, при таком диагнозе женщина может погибнуть. Потом, вроде как всё нормализовалось. — Это тогда, когда она якобы уехала в командировку почти на месяц? — Да, она лежала в больнице, мы не хотели вам говорить, — отец вздохнул и продолжил, — потом диагноз не подтвердили. Вроде всё нормализовалось, хотели даже вам сообщить. Но за несколько дней до вашего отъезда к дяде Лёше у неё начались кровотечения. Риск возрос как для неё, так и в большей степени для малыша. Отвёз вас к брату, мама была дома и я боялся, что с ней что-то случится. Я разрывался между мамой и работой. Её снова положили в больницу. Куча обследований, лечение. Выписали. Стало всё улучшаться, но риск не сняли. У неё был сильный токсикоз. Мама продолжала работать, чему я был сильно недоволен. Сейчас она поехала в вынужденную командировку и там ей стало плохо. Лёша позвонил и по секрету рассказал мне, но основную тайну она сохранила для меня. Я не знаю, что там. Предварительно поставили гипертонус матки. — Это что? — Эм… как объяснить то… мышцы матки активно сокращаются, — он увидел, что сын не до конца понял всю серьёзность диагноза и сказал, — это сложно. Не пытайся пока понять. И я надеюсь, что тебе не придётся вникать в эту тему, когда ты будешь готовиться к отцовству. — Ясно. Так вы поэтому отправили нас? — Отчасти, да. Прости. — Почему ты сразу ничего не сказал? — Арсюх, ты за это лето изменился. Сейчас адекватно можешь воспринимать информацию, а тогда ты был колючим ёжиком. К тебе не подступиться. Был обижен на весь мир. Тебя очень раздражал брат, мы со своими советами и просьбами. Не знаю, как сейчас. А потом, мы очень боялись твоей реакции на всю эту историю. Просто не знали, чего ожидать от тебя. Да и… до сих пор не знаем, — его голос был таким виноватым, грустными, что Арсению стало его жалко. Отец так старается: вернулся к нему тогда, чтобы просто поговорить; привёз велосипеды; прикрыл перед мамой от засоса; извинился, когда накричал из-за секса и даже потом поддержал; не переступил личные границы с урологом; ворвался в ванную, когда было плохо; возился с мамой и переживал за неё с ребёнком; сорвался к Антону в больницу. Он делал всё, а Арсений этого не замечал. Кричал и обвинял, что тот его не любит, что не заботится. — Пап… — А? — Прости меня. Я ужасно себя вёл. — Арсюх, родной мой, — он провёл рукой по его лбу и зачесал волосы к затылку, — это возраст, это нормально. Я рад, что ты меняешься к лучшему и осознаёшь всё. Мы с мамой прекрасно понимаем, что такое пубертатный период. Нам это ещё предстоит пройти с Антоном. Это сейчас он ребёнок, а что будет потом? Главное, он очень умело пользуется своим детством. Некоторые дети в девять лет уже ругаются матом, пробуют курить. Их не интересует ничего вокруг, кроме телефона и друзей. А Тоха такой непосредственный, такой наивный и маленький. Нам с мамой нравится это и хочется, чтобы ещё чуть-чуть он задержался в этом состоянии. В состоянии, когда родители тебе просто необходимы. Я очень жалею, что забыл про его турнир. Мне было неважно выиграет он или проиграет, я хотел наслаждаться игрой своего сына, родного человечка. Который знает, что на трибуне сидит его папа и болеет за него. Как он изменится, когда станет подростком — даже не знаю. — Не переживай! Его переходный возраст я буду контролировать. Ведь и я должен принимать участие в его воспитании. Он смотрит на меня, берёт пример, хочет равняться. А я равняюсь на тебя, пап. Мужчина улыбнулся и прошептал: — Мне приятно это слышать. Сын, я знаю, что мало уделяю вам внимания, но я стараюсь, правда. — Я знаю, — в комнате повисло молчание. Каждый обдумывал что-то плохое с его стороны: забыл про турнир, обманул родителей, не сходил в детьми в парк, нагрубил, накричал, обвинил. — Как ты себя чувствуешь? — прервал молчание отец. — Нормально. — Сейчас надо укол будет сделать. — Пап? — М? — Ты же с дядей Лёшей сейчас разговаривал? — Да. — Он ничего, случайно не говорил про Серёгу, это друг мой? Поговорил с его родителями или нет? Я просто просил его. А то пишу Серёге, он не отвечает. Вообще в сеть не заходит. — Знаешь… — он сделал паузу, — его увезли в реанимацию в тяжёлом состоянии, — Арсений загрустил, тяжело вздохнул и положил руку под голову, — он выкарабкается, не переживай. Я уверен, что всё будет хорошо. Молодой парень, сильный. — Хорошо? — так грустно недоверчиво переспросил Арсений, — ты же сам читал про этот диагноз, говорил, что переживаешь за меня очень… — Сын, я очень за тебя переживаю. Мне было страшно, когда увидел эту сыпь. А ты верь и надейся. Всё должно быть хорошо. Телефон мужчины снова зазвонил. На этот раз экран высветил имя жены. — Да? Наташ, привет, — он старался не показывать своего волнения. — Саш, — голос был не грустный, но слегка вялый, — я поменяла билеты на поезд, встреть меня сегодня в час ночи. — Конечно, а что случилось? — Просто встреть.