***
Эти два дня Соня наслаждалась жизнью с братом. О ней заботились и ухаживали. Настя не кричала, а только с нежностью и любовью забирала из школы, помогала делать уроки, мазала кремом и укладывала спать. Для мам не бывает чужих детей. Арсений занимался работой и оформлением Антону инвалидности, записи в реабилитационный центр, покупкой необходимых лекарств и прочего всего. При этом он не забывал про семью. Покупал продукты, укладывал дочь спать, уделял время Соне, делал с ней уроки и читал на ночь сказки. Ну и конечно, не забывал о жене. Он очень трепетно к ней относился, потому что понимал, что сначала она ухаживает за его сестрой, а потом будет помогать с братом, помимо всего этого, ещё и дочь. Да и просто напросто он любил свою жену. Вечером, перед отъездом, Соня играла с Никой. Они громко смеялись, включали песенки на игрушках и занимались друг другом. Настя одним глазом поглядывала за детьми и гладила бельё, которого накопилось очень много. Внезапно в дверь позвонили. Дети совсем не обратили на это внимания, а вот девушка напряглась: — Арс, ты кого-то ждёшь? — крикнула она в недра квартиры. Ей не ответили. Муж вышел из кухни, оставив компьютер включённым, на экране которого были открыты документы по Антону. Он посмотрел в дверной глазок и открыл дверь. — Здравствуйте, Зинаида Петровна, — сказал Арсений. — Здравствуйте. Я тут звоню вам, звоню… — Вы что-то хотели? — перебил он долгую речь, понимая, что пенсионерка сейчас уйдёт от темы и причалит где-то в районе цен за гречку. — У вас там громко! Через стенку слышно! — Да. У меня двое детей дома. Они играют. ЭТО вам мешает? — Ну… да. Это очень громко, я не могу кроссворд разгадывать. — Хорошо. Тогда одна будет стоять в углу молча, а другая плакать, потому что мы с женой очень заняты. Это решает вашу проблему? — на улыбке и полном серьёзе сообщил Арсений. Он вообще уважительно относился к старшим, но иногда их надо было ставить на место, иначе сядут на шею, особенно такие, как Зинаида Петровна. Бабуля немного потеряла дар речи, видимо вставная челюсть не поспевала за импульсами головного мозга и просто приоткрылась. Но потом всё же произнесла: — Ну они могут играть потише? Так громко просто! — Угу. Мы постараемся. — Спасибо, — пенсионерка в тапках направилась к себе. Арсений закрыл дверь и зашёл в зал. Настя тут же спросила: — Ну чего? — Ничего. Девочки, — он обратился к детям, — смейтесь шёпотом! Ника, ты же поняла, всё, да? — иронично сказал Арсений, смотря на маленькую дочь, которая занималась игрушкой, — а то за стенкой бабушка не может вписать в клеточки Гондурас. — Чего вписать? — не поняла Соня. — Название страны, — усмехнулся брат, — просто чуть тише играйте. И Сонь, мы через час уезжаем. Ты готова? — она скорчила грустное лицо. Здесь ей было весело и беззаботно, — не расстраивайся, ты ещё будешь приезжать и играть с Никой. — А с тобой? — с такой надеждой и грустью в голосе спросила она. — И со мной, — он улыбнулся и поднял обоих девочек на руки. Соня явно перевешивала, но не показывая этого, улыбался, смотря на обеих, — вы две мои крошки. — Арсений, — улыбнулась Соня и обвила его шею руками, — а ты кого любишь больше, меня или Нику? Такого вопроса он не ожидал и посмотрел на жену, чтобы та помогла. Но она лишь улыбнулась и сделала лицо, мол, «давай, сам выкручивайся». Арсений поставил детей на пол и присел к ним. — Нику я люблю, как свою дочь. Тебя — как свою сестру. Но люблю вас обеих. — Но кого-то же больше? — настаивала Соня. Арсений закрыл глаза и улыбнулся. Соня не поняла этого жеста и подождав с минуту спросила, — Ааарс, ты чего? — он не отвечал и всё так же сидел, держа на коленях дочь, — Аааарс, — прошептала ему на ухо Соня. И тут он резко открыл глаза и сделал «Ам». Соня вскрикнула и отпрыгнула от неожиданности. — Что? Испугалась, маленькая козявочка? — он одной большой рукой защекотал худое детское тело. Соня завизжала и в этот момент он убрал руку, — Ччч, а то к нам опять придут сейчас. — Про этот… пидарас спрашивать? — уточнила Соня. Арсений с Настей засмеялись. Он обнял её одной рукой и прижал к себе. — Про Гандурас. То, что ты сказала, больше не повторяй. Люблю тебя, бусинка моя, — он решил сказать это сестре, ведь дочь пока ещё не осознавала, кто кого больше любит, а поэтому не обидится, — всё Сонь, собирайся, нам ехать. Арсений отвёз сестру к родителям, привёл в чувства маму и дал папе наставления по поводу Сони, хотя понимал, как ему тяжело. Парень с большой любовью попрощался с родителями и попросил их заботиться друг о друге, а особенно о дочке. Он забрал Антона к себе и погрузился с головой в его реабилитацию.***
Брат по новой заботился о нём. Всё с самого начала: кушать, ходить, сидеть, двигать руками, одеваться, мыться, разговаривать и читать. Упрощало задачу только одно — парень всё помнил, понимал и осознавал. Он чувствовал эмоции и знал, что ему надо вылечиться. С того самого момента, как Арсений забрал к себе Антона, прошло уже полтора месяца. — Антон, давай, сам кушай! — он сидел рядом и контролировал каждое движение. — Я не могу, рука не слушается, — парень уже разговаривал. Это далось гораздо проще, чем физическая нагрузка. А всё потому, что умственная способность не потеряла свою жизнедеятельность, только сразу после выписки, какое-то время он никак не проявлял себя. Но усердные тренировки с братом полностью восстановили речевой процесс, эмоции, и восприятие. Так что умственно Антон никак не отличался от своих сверстников. Ложка в руке дрожала и шла мимо рта, — Арс, мне тяжело. Старший немного направил руку и сказал: — Дальше сам, давай. Антон с таким усилием съел одну ложку каши, что ему показалось, будто он столкнул локомотив. — Ну вот, умничка! Давай ещё одну и дальше я тебя покормлю. Антон вздохнул и медленно подцепил кашу. Пока он нёс ложку ко рту, еда каплями падала на стол. Но он справился с этой, непростой для него задачей. Арсений не перегружал брата нагрузками, а поэтому вытер кашу, со стола, вокруг его рта и взял у него ложку. Он кормил и вспоминал, как делал это в детстве. Сейчас Арсений кормит его так же, как и свою маленькую дочь. Желание вернуть брата к полноценной жизни было нереально сильными. После еды, Антон спросил: — Арс, а… мама отказалась от меня? — Неееет, ты чего? Малой, нет! Она просто болеет… психически. Ей тяжело тебя принять таким. — Но я же выздоравливаю. — Да и ты выздоровеешь! Она тоже. Просто как только мы узнали об этом, то стало всем очень тяжело. Отец еле сдержался, чтобы не забухать. Дядя Лёша ему мозги вправил. Соня плакала днями и ночами, лёжа на твоей кровати. А мама, к сожалению, не смогла сдержаться. Она думает, что её сын где-то гуляет и бегает. — А ты? — вопрос был не совсем тактичным, ведь видно было, как брат переживает за него, но тем не менее, хотел это услышать. — Я? — Арсений замолчал, — два дня не выходил из комнаты. Кинул всех вокруг. Нужен был жене, матери, а я нихуя не делал. Поступил, как последний мудак, но мне надо было пережить это самим с собой, чтобы набраться сил на переговоры с врачами и остальное лечение. Я в тот момент не мог никого поддерживать, никого не хотел видеть, не хотел есть, пить. Я лежал и просто думал о тебе. Папка потом зашёл к нам, дверь вскрыл в комнату и, — он усмехнулся, — из твоего детского пистолетика водой меня окатил. Тох, я очень испугался за тебя. — Но я… я же… — Успокойся, не плачь. Хотя если хочется… не держи в себе эмоции, малой. Я много раз говорил тебе, что мальчики тоже плачут, — он погладил его по голове и поднёс стакан воды с трубочкой к его губам, — ты быстро идёшь на поправку. Просто не набрал мышечной массы, чтобы управлять своим телом, а так, считай, восстановился. — Арс… мне так стыдно. — За что? — За то, что я такой беспомощный, отнимаю твою жизнь, что ты моешь меня, водишь в туалет, переодеваешь, кормишь. — Я понимаю, что тебе тяжело осознавать свой возраст и детскую беспомощность вместе, но поверь, я хочу тебя поставить на ноги, а поэтому мне совсем не в тягость мыть тебя, одевать, кормить и водить в туалет. Антон улыбнулся, и слабые руки потянулись к брату. Арсений наклонился, чтобы тому было не высоко поднимать их. Руки упали к старшему на шею, но не смогли прижать к себе. Арсений сам обнял его и сказал: — Всё обязательно будет хорошо. Ты помнишь, как мы в деревне на великах катались? — Да. Я всё помню, ты не думай, я не этот… его… аль. — Альцгеймер, — усмехнулся старший, — я так не думаю. Ты большой умница, ты очень стараешься. За полтора месяца научился полностью разговаривать, читать, голову держать, руками немного двигать. Вот ты восстановишься и мы с тобой поедем кататься на велосипедах. Младший улыбнулся. Арсений снял его руки с себя и повёз на коляске в зал. — Немного посиди. Потом в душ сходим, укол и спать. Тебе телевизор включить? — Да, если можно. Старший нажал кнопку на пульте и вложил его в руку брата. — Попробуй сам попереключать, — и он ушёл к Насте. Та сидела в комнате и укладывала дочь спать. — Тебе помочь, родная? — он провёл рукой по её волосам. — Нет Арсюш, отдыхай. Она почти заснула. Устал? — Да! Что-то как-то да, — он упал на кровать. Настя качала кроватку и, смотря на мужа, сказала: — Тебе нужен выходной. Это очень тяжело: брат, свой ребёнок, я. Плюс ещё родителям звонишь часто. Как они, кстати? — Маме, вроде как, лучше. Прописали сильные препараты. Папа хоть немного выдохнул. — Все так же пьёт? — Нет. Соня сказала, что уже не пьёт и иногда даже улыбается. Папа стал больше внимания ей уделять. Я спокоен за сестру. — А с Антоном они созваниваются? — Нет, мама боится, что услышав или увидев его, снова впадёт в истерику. Он из-за этого очень переживает. Боится, что она его бросила. — Ччччч, — Настя активнее начала качать кроватку, так как Ника начала хныкать, — ему нельзя сейчас духом падать, — прошептала она, — завтра Нику моя мама заберёт на выходные, будет полегче. Я за Антоном поухаживаю, ты отдохни. Он поднялся спиной с кровати, но остался сидеть, и тоже прошептал: — Я очень ценю твою помощь. Если бы не ты, то я бы уже свихнулся, — он поцеловал её в шею, на большее у него не было сил, — но я всё равно буду за ним ухаживать. — Я помогу. Арс? Он уже хотел встать, но остался сидеть рядом: — Чего? — Извини за вопрос, ты как-то говорил, что боялся иметь детей. Ника… ты… — Настюша, родная моя, — он нежно обнял её и поцеловал в лоб, — я когда был подростком, то совершил одну ужасную глупость. То лето в деревне координально поменяло меня и многому научило. Я не хочу вспоминать тот момент и что я тогда чувствовал, когда мне сказали про беременность, но сейчас я рад. Я рад, что у меня такая прекрасная и понимающая жена, замечательная дочка. Я буду всегда с вами. Не переживай, я люблю Нику. И твоей беременности я был рад. Потому что родится малыш от моей любимой женщины. Мы с тобой создали историю нашей любви, — он соприкоснулся своим лбом с её, а потом нежно поцеловал в губы. Арсений встал с кровати и направился к брату. Тот выключил телевизор и тихо спросил: — Уложили? — Угу. — Она чем-то на Соню похожа, — улыбнулся Антон. — Просто такая же маленькая. Пойдём мыться? Тот кивнул. Старший отвёз его в ванную комнату, раздел и пересадил в ванну. Спину облокотил на бортик, так как сам он сидеть ещё не мог. Когда водные процедуры закончились, то он отвёз брата в комнату и уложил на живот. Пока старший готовил инъекцию, Антон сказал: — Знаешь? — М? — Ты единственный врач, которому я так спокойно доверяюсь на уколы. — Приятно слышать, но думаю, что если бы ты мог бегать, то уже удрал бы от меня, — улыбнулся Арсений и воткнул шприц в ягодицу, — всё-всё, терпим, — он гладил его по спине, — скоро закончу, терпи, — парень достал шприц, приложил ватку и активно помассировал место укола, чтобы лекарство разошлось и не образовалась шишка, — молодец. Сейчас переверну тебя. — Арс? — Чего, — он уложил его и поправил одежду. — Я тут заметил, что ногой могу пошевелить, — он продемонстрировал еле заметное движение большим пальцем ноги. — Ты мой умничка! — воскликнул старший шёпотом, — всё мы с тобой правильно делаем. Значит спину скоро сможешь держать. Сильные препараты, повязки, бандажи и… просто, много уколов. Но большую часть буду делать я, — он погладил его по голове и укрыл одеялом, — спи. Арсений оставил вероникину радионяну, чтобы если что, отвезти брата в туалет или просто помочь, и выключил свет. Два дня, без дочки, Настя активно помогала мужу восстанавливать Антона. Помимо ухода, ему нужно было делать массаж, уколы, давать лекарства и возить на реабилитацию. В воскресенье вечером, Арсений привёз брата с занятий по лечебной физкультуре и собрался делать укол, как его телефон зазвонил. Он взял трубку: — Да, дядь Лёш. — Арсень, привет. Я подъехал, возле подъезда стою. — Хорошо. Сейчас спущусь. Он положил трубку и зашёл к себе в комнату. Настя почти уложила Нику. Арсений облокотился на косяк двери, с минуту наблюдая за женой с дочкой, а потом прошептал: — Дядя Лёша приехал. Я пойду, спущусь. — Угу. Ему уколоть? — Да. — Дядя Лёша подниматься не будет, Антона навестить? — Не сегодня. — Хорошо. Ты иди. Ника сейчас уснёт и я подойду к Антону. Ты его только переверни, а то я не смогу. — Угу. Арсений зашёл обратно к брату, перевернул его на живот, предупредил, что укол сделает Настя и ушёл. Он спустился на улицу и возле подъезда увидел дядю Лёшу. Они поздоровались рукопожатием и тот спросил с волнением в голосе: — Как Антоня? — По-тихоньку. Сегодня ездили в центр, его сначала осмотрели, потом физкультурой стали нагружать и врач сказал, что сдвиги есть. Нужно разрабатывать ноги и плавно нагружать спину. — Ну это же хорошо! Я очень рад его успехам! Ты молодец, Арсюх! Как девчонки твои? — Растём. Пока всё хорошо. — Что с садом? — Ох, — Арсений почесал затылок, — ищем! В двух рядом мест нет. Надеемся, что сейчас освободится место, вот в этом жёлтом, — он указал пальцем на соседнее здание, — сказали, что в группе может какой-то мальчик уйти и нас на его место тогда. — Мда, хорошо бы. Настюха как? — Нормально. Помогает, тоже кормит его, возит на прогулку, сейчас укол делает, — его лицо померкло и тусклый взгляд устремился куда-то в землю. — Всё будет хорошо, — дядя Лёша похлопал племянника по плечу и тот почти закричал. — Когда? Когда это будет? Мне кажется, что ничего уже не будет! Я не могу больше, дядя Лёш! Я не могууу! — он упал к дяде на плечо и почти заплакал. Это был крик души. Тот крепко прижал к себе и постарался утешить: — Арсюша, нужно потерпеть. Я знаю, как тебе тяжело. Знаю. Родной мой, ты справишься, ты уже сколько сделал?! Осталось ещё немного. Надо потерпеть. Только не оставляй его, не бросай. Хочешь мы его к себе заберём? — Не-не-не! Я не могу ему показывать свою слабость. Если я его отдал вам, значит сдался? Значит он сдастся? Нет! Я ни в коем случае его не брошу, — успокоившись, сказал парень, — простите, это были эмоции. — Нет, всё правильно. Ты не железный, — он отпустил его, — вот тебе тётя Аня передала, приготовила что-то, а это лекарства, — он протянул ему два пакета. — Спасибо большое, дядь Лёш. Спасибо, что достали. — Ну а как по-другому? Главное, чтобы помогло. Папа то приезжал? — Да. Спасибо, что с мамой сидите, пока он с Соней навещает Антона. — Всё нормально, она поправится. Ей просто очень больно. У матерей свои чувства, не сердись на неё. — Да нет, я просто волнуюсь. — Не надо. Я помогаю им. Ты хоть иногда заезжаешь? — Конечно! На этой неделе не был, но так… стараюсь приезжать. — Молодец. Держись, Арсюх. Всё обязательно наладится. Если нужны лекарства, продукты, помощь, то ты не стесняйся — говори. Не чужие люди. Может с Никой помочь? — Спасибо, дядь Лёш. С дочкой справляемся. По лекарствам — пока всё. Чувствительность вся есть, нужно рефлексы восстанавливать, мышечную массу наращивать. Всё будет, спасибо! Я побегу, а то Настя там одна между ними разрывается. — Конечно. Держись, Арсюх, — он похлопал его по спине, обнял и грустно улыбнулся, — подожди! — он достал из внутреннего кармана конверт. — Нет, дядь Лёш! Я не возьму. У нас есть деньги всё хорошо. — Арсюх… это Серёжа тебе передал. Парень взял конверт и открыл его. Там лежала распечатанная фотография с того самого лета, где они вдвоём стояли на пляже обняв друг друга за плечи и корчили странные рожи. Арсений улыбнулся и перевернул фото. Там было написано: «Арс, ты давно не приезжал, мы не виделись. Я знаю, что с Антоном проблемы, дядя Лёша рассказал. Я уезжаю заграницу, но скоро вернусь. Приглашаю тебя на свою свадьбу, детали сообщу позже. А пока, ровно через год от этой даты, я жду тебя возле коряги. Здоровья всей твоей семье. Соне скажи, что она самая красивая, Антону скорейшего восстановления. Дочь от меня поцелуй. Скучаю. Жду.» Арсений на улыбке протёр мокрые от слёз глаза. — Спасибо вам, дядь Лёш. Мы с ним не общались ровно с того момента, как Антон лёг в больницу. Всё руки не доходили написать и позвонить. — Он недавно переехал в город. Не знаю адреса, но каждые выходные приезжает к родителям. Спрашивал про тебя и вот передал. — Спасибо. Они обнялись и разошлись. Арсений зашёл в квартиру и убрал кулинарные шедевры в холодильник. К нему подошла Настя и спросила: — Ну что, достал? — Да, — тот улыбнулся, — завтра отвезу его к врачу и тот сделает укол. Потому что я не знаю дозировку. И полагаю, что это внутривенно вводится. Скорее всего ещё смешивать надо. Всё расскажет мне и потом я сам колоть буду, — он убрал ампулы и достал из пакетика колючий шарик, что тоже передал дядя Лёша. У них уже есть один, но у этого не пластмассовые, а металлические иголки. Арсений взял его и направился к брату. Тот всё ещё лежал на животе, потому что Настя не могла перевернуть. Хоть он прилично сбросил в весе, очень похудел, но обмякшее тело всегда было тяжёлым, а особенно для девушки. Старший перевернул его и присел рядом. — Смотри, что дядя Лёша передал, — он показал шарик, — давай ручку. Антон пытался поднять конечность и положить её к брату на коленки, — давай-давай. Сам, — это получилось, но далось тяжело. Арсений вложил в его ладонь шарик и стал с нажимом катать, — не больно? — Ну, так. — Это хорошо, если так. Сейчас ручки помассируем, потом ножки. Всё получится, — он словно утешал сам себя, — кровь разгоним. Скоро уже сам будешь ходить, — Антон смотрел на брата и видел сколько боли и усталости в глаза, но ещё больше было желания поставить на ноги. Шли дни, Антон вяло мог двигать стопами, чем радовал брата. Приходилось теперь делать несколько уколов, чтобы привести мышцы в тонус и конечно много занятий. Антон учился сжимать ладонь брата и поднимать лёгкие предметы. Такие простые действия, но такие тяжёлые. — Тох, давай, руку сжимай мою, — сказал Арсений, обхватив ладонь брата. Тот прикладывал максимум усилий, чтобы не просто согнуть пальцы, а вложить в них сил. — Арс, мне очень тяжело. — Я знаю. Но нельзя сдаваться. Давай, ещё чуть сильнее. Ты можешь! Антон зажмурил глаза и стиснул зубы. Когда старший почувствовал небольшое нажатие на своей ладони, он сказал: — Молодец. Сейчас помассирую, кровь разгоню. В соседней комнате закричала дочь. Настя была занята и попросила мужа успокоить ребёнка. Арсений тяжело вздохнул, сходил в комнату, взял дочь на руки после дневного сна и пришёл обратно к брату. Антон с улыбкой смотрел на малышку. Но Ника не хотела успокаиваться. Папа пытался её завлечь всеми возможными способами, но было бесполезно. — Арс, — сказал Антон, — положи её ко мне. Старший усадил дочь рядом с братом и придерживал, чтобы та не упала, ведь Антон не мог гарантировать её безопасность. Девочка немного успокоилась, увидев лицо дяди, а тот улыбнулся и сказал: — Ника, чего мы плачем? Где у меня глазки? покажи, — девочка своим маленьким пальчиком ткнула Антону в глаз и тот зажмурил его, — молодееец, а где у меня ротик? — Ника вошла во вкус, и слёзы прекратились. Арсений наблюдал за тем, как брат, не имея возможности взять в руки свою племянницу, только одними словами утешал её. Как много можно сделать словом! Насколько сильное желание жить было у Антона. Из кухни Настя позвала мужа. Тот, взял дочь на руки и сказал ей: — Ну что? Никусь, пойдём кушать? — он отнёс её к жене, посадил на стульчик и вернулся к брату. Нужно было доделать массаж и закончить занятия. И так день за днём. В очередное воскресенье, вечером, забрав от родителей Нику и уложив её, Настя ушла на кухню и нервно хлопнула холодильником. Арсений подошёл к ней и приобнял: — Что с тобой? — Ничего, — прошипела она, — отпусти. Он отстранился. — Что случилось? — Арс! Я устала! У нас словно двое детей, только один большой. Его везде на коляске возить, эти постоянные лекарства, уколы, диета. Я устала готовить на всех всё разное. Постоянная стирка, глажка. За одной следи, за другим. Я не могу больше! — она заплакала. Арсений молча прижал её к себе. Он прекрасно понимал, как ей тяжело. Тяжелее ещё от того, что это не её брат, а по факту просто человек. Они стояли в обнимку посередине кухни. Настя плакала ему в плечо, а муж просто молча любил. Он понимал, что ей и Нике не хватает его внимания, но разорваться не мог. Антон занимал огромное количество времени и сил. Когда девушка успокоилась, она снова подошла к плите и налила в ковш молока для каши. Не поворачиваясь к мужу, сказала: — Прости, я просто устала очень, у меня ещё пмс. — Я люблю тебя, — он поцеловал её в затылок и направился к Антону. По пути заглянул к ним в комнату и проверил дочь. Та сладко спала в кроватке. Парень зашёл к брату. Тот лежал на разобранном диване и впивался в старшего глазами. Арсений присел рядом. — Ну что? Уколим? — Арс. — А? — Сдай меня куда-нибудь. Арсений замер от такой просьбы. — Ты чего такого говоришь? — возмутился старший. — Я слышал, как Насте плохо. Вам очень тяжело со мной. Я инвалид. Лежачее полено. Арсений провёл большим и указательным пальцем по глазам, закупоривая слёзы и потом сказал: — Маленький дурачок! Я никуда тебя не сдам, ты мой. Мой, понимаешь ты или нет? — Антон плакал, не сдерживая слёз, то ли от сильной любви к брату, то ли от вины за себя, то ли за всё вместе. У Арсения тоже были глаза на мокром месте. Он сел на колени перед кроватью брата и сжал его руки, — У Насти эмоции и это нормально. Не обращай внимания. Я всегда буду с тобой, чтобы не произошло, как бы плохо или тяжело мне не было. И даже если бы сказали, что будешь прикован к кровати, вечно лежать и ссать под себя, я бы не сдал тебя. Нахуй ты нужен этим бабкам в хосписе? Я люблю тебя и забочусь искренне. Понимаешь? Ты мне нужен, любым. И ты обязательно встанешь! Слышишь меня? Чего вчера врач сказал? Что уже садиться можешь, с моей помощью, но ничего. Потом сам, а позже и ходить. Я поставлю тебя на ноги, чего бы мне это не стоило, — он уронил голову к нему на живот и заплакал. Антон с усилием положил ему на голову руку и погладил. Пальцы вяло тащились по волосам, но делали это с огромной любовью, — Антоха, я люблю тебя, — сквозь слёзы говорил старший, не поднимая головы, — надо будет, я отдам тебе свою кровь, руку, ногу, почку… я свою жизнь ради тебя отдам, — младший собрал все свои силы и прижал его голову к себе. Пальцы сжали волосы. Руки дрожали от перенапряжения, слёзы текли по щекам ручьём, зубы сжимались от боли в мышцах, но он терпел и хотел показать брату, как он любит его.***
Время шло, Антон постепенно восстанавливался. Арсений всё меньше и меньше помогал ему, тот вполне справлялся сам. Мама решилась выйти на связь по просьбе старшего. Когда она увидела улыбающиеся лицо Антона, то расплакалась от счастья. Тот говорил, показывал, что спокойно двигает руками, сам сидит, может мыться, кушать, одеваться, но ходит пока только с поддержкой брата или костылями и то недолго. Пока ещё нужна коляска, так как держать всё тело, мышцам ног - тяжело. Мама, видя, как сын идёт на поправку - вылечилась и снова зажила по-прежнему. Отец тоже не смог сдержать слёз. Он радовался за младшего и гордился старшим. И теперь ему стало легче. Жена выздоровела, и их жизнь налаживалась. Соня цвела и пахла. Родители окружали её заботой и любовью. Девочка побыстрее хотела увидеть братьев и передала через Арсения Антону рисунок. Там была нарисована вся семья. Она не забыла и про Настю с Никой. Антон вспомнил, как дарил своё творчество брату и расплылся в улыбке, смотря на сложенную вдвое бумажку. Он знал, что его рисунок Арсений бережно хранит вместе с правами на машину, а от этого было тепло на душе.***
Весной, в квартиру на втором этаже позвонили. Саша открыл дверь и замер. — Наташа, — позвал он. Родители стояли в дверях и не верили своим глазами. Перед ними сам, без помощи и поддержки, стоял Антон. Он твёрдой рукой протянул им торт и спросил: — Могу войти? Родители расступились и парень уверенной походкой вошёл в квартиру. Мать обвила его шею руками и заплакала в плечо. Он нежно поцеловал её в щёку и сказал, что очень любит. Она извинялась и плакала. Отец тоже подошёл к нему и провёл рукой по кудрявым волосам. Мать выпустила сына из объятий, давая возможность пообщаться с папой. Он плохо сдерживал слёзы, смотрел на счастливого Антона и целовал: — Мой мальчик. Прости, что мы с мамой не были всё это время рядом с тобой. Прости нас. Мы очень тебя любим. — Пап, я всё знаю. Я не сержусь. Я тоже вас очень люблю. Из ванной выбежала Соня с мокрой головой и накинулась на брата. Тот присел к ней и поцеловал. Он хотел её поднять на руки, но ещё не мог, было очень тяжело. Антон только-только отставил костыли в пыльный угол. В квартиру тихо вошёл Арсений, наблюдая за всей этой ситуацией. Отец крепко сжал в объятиях старшего и сказал, почти плача: — Спасибо тебе, сын. Почти год… ты… ты… Спасибо. Я тобой очень горжусь. Мой… мой старший сын. Люблю… — он не сдержался и заплакал ему в плечо. Арсений молча обнял отца в ответ. Они стояли обнявшись посередине коридора, но теперь плакал уже не сын, а папа. Парень погладил его по спине и шёпотом, чтобы самому не заплакать от отцовских слёз, сказал: — Успокаивайся. Всё хорошо. Я тоже тебя люблю, пап. Спасибо за помощь! Отец протёр глаза и выпустил Арсения из объятий. Мама подошла к сыну и сказала: — Прости меня. Я не верила, я боялась, я была не в себе. Закинула дом, детей, мужа. Не приезжала, не помогала никак. Прости меня, — она хотела упасть на колени, но тот её поймал и не дал этого сделать. — Мам? Не смей! Я не сержусь и не злюсь. Всё! Всё закончилось. Ты выздоровела, Антон тоже. Мы идём дальше. Соня, папа и Антон тоже не держат на тебя зла. Они любят тебя, как и я, — он нежно поцеловал её в щёку, — не вини себя. Не успел парень отпустить маму, как на него налетела Соня. Арсений подхватил её и улыбнулся. — Ну как ты? — спросил он. — Лучше всех. Арс, ты… ты молодец! Мне никто не верит, что волшебники существуют, а у меня есть свой волшебник. — Моя ты хорошая! Я очень тебя люблю. Оставайся такой непосредственной как можно дольше! Прошу тебя! — Какой? — Такой, какая ты есть! Верь в волшебников, в чудеса, в фей и единорогов. Антон подошёл к ним и сказал: — Чудеса бывают, нужно просто верить, — и он посмотрел на Арсения, — ты и мой волшебник тоже. Парень спустил Соню на пол и заключил брата в крепкие объятия.***
Мл: — Ты научил меня смеяться, Ты научил меня ходить, Под этот мир не прогибаться И просто добрым быть. Ст: — Ты научил меня любить, Ты научил меня прощать. Учил стараться не грубить И о тебе не забывать. Мл: — Ты даже если кулаками бил, То знал, что младше я, И искренне меня любил, Всегда ты помнил про меня. Ст: — Ты научил меня играть, И просто возвращаться в детство. Крепко в руках своих сжимать, С тобой из одного мы теста. Ст: — Малой, я помню о тебе всегда. Мл: — Я буду знать, что ты со мною. Ст: — Я буду жить ради тебя. Мл: — Я за тебя любой ценою! Собственное сочинение.