Акажизнь

Вернувшись в зал, Рейн и Какузу встретила тишина. Пейн и Конан ушли на задние, Итачи, Кисаме и Зецу ушли гулять, а остальные отсыпали после вчерашней пьянки. Рейн: чем займёмся? Какузу: не знаю. Рейн: ладно, я к себе. Она ушла в комнату. Через некоторое время к сидевшей на кровать Рейн пришел Какузу. Какузу: не занята? Рейн: смотря чем? Какузу вошёл и закрыл дверь на засов. Тогда он решился. Подойдя к ней ближе, увидел в её широко распахнутых, смотрящих на него глазах затаенное ожидание. Робко протянул руку, касаясь щеки, убрал непокорный локон, спадающий волнистым водопадом на щёку. Она вздрогнула от прикосновения, с затаенным интересом ожидая что же будет дальше. Какузу уже по его робкому касанию, Рен поняла, что в душе крепнет доверчивость к тому, чьим образом были заняты её помыслы. А он глядя в её широко раскрытые глаза, прикоснулся к теплым, нежным щекам своими ладонями. Тепло исходящее от лица грело ладони. Её руки, легли ему на грудь, не отталкивая, но и не приближая, как преграда разделяющая их тела. Конечно же Рейн не хотела его отталкивать, наоборот хотела прижать, слиться с ним в одно целое, но руки сами без её сознания выполнили этот жест. И Какузу увидел как глаза любимой, сначала широко распахнутые, стыдливо прикрылись опахалом ресниц на опускающихся веках. И взор открытый, стыдливо потупился. Его ладони почувствовали жар румянца, заливающий щеки от его прикосновения и взгляда глаза в глаза. Увидел трепет красивых губ в ожидании поцелуя. Она тоже чувствовала этот жар желания и предвкушения, заливающий щеки, рождающийся где то в глубине, разливающийся волнами по всему телу. Смущение охватило её и Рейн опустила глаза прикрыв их пушистыми ресничками. Ожидание прикосновения его желанных губ заполняло сознание, перед которым меркло все, и страх, и недоверчивость, и стыдливость. Чуть наклонивдержащими ладонями её голову, наклонился сам, склоняя её в противоположную. Обоняние уловило легкий запах парфюма, и тот неповторимый, едва чувствующийся аромат тела любимой, желанной женщины. Его губы сухие, обветренные, но горячие и жаждущие, едва коснулись нежных, пока еще холодных, безвольных, но уже ждущих поцелуя губ. Легкое касание, как смакование гурмана, впервые вкушающего новое блюдо. Как мазок художника, кладущешл первый штрих на девственно чистый холст. Какузу был готов рисовать картину... Облизнув свои губы влажным языуком, убирая сухость он снова коснулся трепетных нежных губ своей избранницы. Рейн почувствовала это прикосновение. Оно взорвало её сознание. Как горячая искра, отлетевшая от пылающих углей коснулась губ. Нет боли не было, было чувство неожиданности и желание повторения. Страх ушел, его место заняло ожидание и предвкушение. Его губы такие горячие и страстные. Рен хотелось их прикосновений ещё и ещё. Он почувствовал её состояние и понял, что ушел страх первого поцелуя. Вкус нежных, желанных губ, робкое, но такое долгожданное ожидание сбылось наполняя сознание новизной ощущения и он как мучимый жаждой путник в пустыне, смаковал по капле, впитывая этот вкус. Оторвавшись на миг от живительного источника вдохнул, коснулся еще, короткими, быстрыми как мазок художника прикосновениями. Снова и снова чувствуя, как оживают от прилива горячей крови, пробуждающимся чувством охватывая их своими губами он чувствовал как губы Рейн становясь упругими, горячими. И только потом, уже чувствуя их, ожидающие поцелуя, охватил, жадно вбирая своими губами. Она почувствовала как от прикосновения его губ, закружилась голова. Его губы властно охватили не только её трепетную плоть, но и её разум, лишая воли, отдавая во власть Какузу. Рейн почуквствовала, как слабеют ноги, но не владея собой отдавалась во власть неизведанного, не зная как вести себя и плохо представляя свое состояние. Хотелось чего то, но чего Рейн сама не понимала. Это новое захватывало в свои тиски сознание, хотелось, что бы это не прекращалась, длилось вечно. Испугалась его настойчивого языка. Но быстро поняла, прикосновения, лихорадочно шарящего у нее во рту языка, дарят новые неслыханно приятные ощущения. Под его напором она разомкнула стиснутые зубы и поняла, что ничего не знает о поцелуях. Все эти мысли мелькали хаотично обрывками наполняя и без того переполненное чувством наслаждения сознание. Он языком, пройдясь по её губам , чувствуя их атласную упругость и трепетную отзывчивость, знакомясь. Слегка раздвигая их, проникая внутрь. Своими же, сжимая и нежно охватывая и трепетно сосуще вбирая в свой рот, её становящиеся припухлыми, заполняющими все пространство губы. Язык настойчиво скользнул по деснам, жемчужным зубам, которые под его напором приоткрылись как ворота Рая, впуская его грешную, но такую желанную сущность. Наконец произошла долгожданная встреча двух языков, двух сущих противоположностей, бесподобных в своей притягательности. Какую бурю страстной борьбы они подняли при встрече, словами не описать. Знакомясь, они невообразимо сплетались, лаская друг друга, выталкивая и проникая изо рта в рот, касаясь губ, вызывая желание и страсть в душах целующихся. Рейн, чувствуя прикосновение языка Какузу, сначала старалась убрать свой, освобождая место гостю, но потом робко коснулась его своим. Понравилось чувствовать его приятную упругую шероховатость. Снова и снова толкала его, чувствуя упругую неуступчивость, и так завязалась борьба, доставляющая ей новые богатые красками нежности ощущения. Языки невообразимо сплетались, лаская друг друга, даря им обоим радость и доставляя наслаждение, рождая страсть и желание. Губы, слитые в простом касании, приобрели жар, упругость, рождая страстный поцелуй. Поцелуй в котором не важно кто доминирует, всецело отдаваясь ласкам, наслаждению, теряя контроль над сознанием. Уже не важно, кто кого, целуя, жадно вбирает в себя губы другого, отдаваясь всей страстью и жаждой этому поцелую. Рейн уже не упиралась ему в грудь, а обнимала прижимаясь, лаская его широкую сильную спину, стараясь слиться с ним в одно целое, желая раствориться в его сильном и таком нежном, желанном теле. Прикосновение своей грудью к его телу рождало в ней новое не изведанное ранее, но такое горячее и страстное чувство, которое заполняло и поглощало сознание. Они оба чувствовали этот трепет, страстную самоотдачу тел, прижимающихся, сплетающихся в объятьях друг друга. На смятой кровати лежит рыжеволосая девушка с смуглый, покрытый швами парень. Рейн проснулась раньше и привстала чтобы уйти, но Какузу рукой обхватил её талию с одной стороны и затащил к себе на себя. Он трепетно коснулся её губ, таких мягких и соблазнительных. С небывалой для него застенчивостью он коснулся ее подбородка и только потом робко поцеловал ее. Отвечая на ласку, Рейн медленно провела ладонями по его торсу, поцеловала в ключицу, прижимаясь горячими губами, а после оставила поцелуй уже в основании шеи парня. Он обнимал её, благодарно целуя в шею, заставляя её чувствовать себя любимой. Желая поддержать любимого человека, Рейн молча погладила Какузу по голове, а он поцеловал ей руку и позволил себе улыбнуться. Он посмотрел на неё своими темными глазами, притянул к себе и нежно поцеловал в щёку. Она влюблённо смотрела на него своими большими фиолето-синими глазами, полными энергии и жизни. Зная о её чувствах, парень неловко улыбнулся, положил руку ей на щёку и, поборов свою робость, легко поцеловал её в губы. От поцелуя у Какузу даже голова закружилась. Ведь от неё так сладко пахло духами, а её губы были такими мягкими и нежными. Он прижался к её тугой груди, и ему показалось, что от сказочного блаженства оказался на седьмом небе. Он почти лишился рассудка и стал целовать её щёки и шею. После полу часа бесконечный поцелуев изрядно вымотоные парень с девушкой легли спать в обнимку на этом кровати. Они проспали буквально пару часов как их разбудила хлопнувшая дверь. Проснувшись раньше чем Рен Какузу поцеловал ее в лоб и одевшись ушел. Рейн проснулась и повернув голову в бок, она поняла, что на тумбочке возле кровати лежит букет жёлтых роз и записку "доброе утро".