История моей жизни — какой она будет, не знаю даже я сам.
Но я надеюсь, ты поможешь мне её написать.
— Сияющая тьма. — Оглушающая тишина. — Дети, пора в дорогу, потом доиграете в свои оксюмороны. — Уже идём, мам. Близнецы, мальчик и девочка, схватили чемоданы и поспешили на платформу 9 и 3/4. Оминис уже ждал их. — Я распорядился, чтобы вам оставили место в купе. По приезду вас встретит Профессор… — А кто эти сладкие воробушки, а?! — Себастиан подкрался сзади и двумя руками обхватил ничего не подозревавших детей. — Па-па-а! — Хором завизжали близнецы. — Себастиан, ты опять кружишь их? Малышей укачает… Оминис закатил бесцветные глаза, сложив руки на груди. Найдя отца на ощупь, слепая белокурая девочка прижалась к Оминису после того, как Себастиан отпустил их на землю. — Пап, я буду очень по тебе скучать. Миниатюрная копия Себастиана оказалось рядом, обнимая Оминиса с другой стороны. — Не хочу уезжать, пап. Так грустно прощаться. Саламандра стояла в объятиях Себастиана, любуясь семейной идиллией. — Я начинаю ревновать, почему дети любят Оминиса больше, чем меня? — Они любят нас всех одинаково, Себастиан. Просто знают, что ему их внимание важнее. — Как думаешь, на какой факультет они попадут? Ох, хоть бы на Слизерин. Я не переживу, если хоть кто-то из них окажется Гриффиндорцем. Она поцеловала детей и помахала вслед уходящему поезду. Они окунались в самостоятельную жизнь, отправляясь на освоение простой истины, вложенной, взрощенной и бережно хранимой Саламандрой. Слова Селесты. Пока её мысли цвели в умах, она будет жива. Пройдя сквозь года, став свидетельницей конца вечности. — Мы можем создать комфорт и уют вокруг себя, обрасти крепкими связями и создать дом в любом месте. Только ты меняешь реальность вокруг себя, вне зависимости от того, какие испытания выпадают на твою долю. Понимаешь, Саламандра? Неважно, сколько ты потеряешь, что оставишь и покинешь. Всё самое важное у тебя здесь. В сердце. И здесь. В разуме. Так говорила Селеста.