Огонь, вода и медные трубы

День начинается не ахти. Бэкхён с самого утра торчит в кабинете у директора и ждёт, что огребëт по полной, хотя ни в чëм не виноват. Он, заранее извинившись, останавливается посреди помещения и складывает руки в вежливом жесте. Господин Чхве сидит за своим столом и не отрывается от бумаг, периодически делая пометки. Он выглядит измученным, но в то же время возбуждённым. Под глазами у него тёмные круги и волосы не уложены волосок к волоску. Измученный, но в то же время возбуждённый, директор бросает на Бэкхёна короткий взгляд и откладывает ручку. — Спасибо, что согласился прийти, — говорит господин Чхве и лезет за сигаретой в ящик. — Как будто я мог не согласиться, — смущëнно отвечает Бэкхён и надеется, что неприятный разговор быстро закончится. — Ну почему же? Мы все занятые люди, дел хватает и дома, я понимаю, — директор зажмуривается, делая затяжку, и продолжает свою речь. — Я слышал краткий пересказ твоего вчерашнего выступления. Господин Ким чуть ли не плевался ядом. — Лучше бы не слышали, — Бэкхён улыбается. — Расстроились, наверное. — Нет, почему? — отвечает господин Чхве, ещё больше шокируя. — Нет? Уже мне в плюс. — Ты мне лучше скажи, что происходит в твоей личной жизни, раз это обсуждает вся фирма? — переходит он к главной теме. — Я должен быть в курсе, когда меня в следующий раз спросят. Бэкхён вздыхает и смотрит в сторону, придумывая, как так кратко рассказать, чтобы от него все наконец-то отстали. — Наши отношения с Пак Чанёлем прекращены в связи с тем, что он встретил свою пару. Думаю, что многих шокировала эта новость. Господин Чхве вскидывает брови и понятливо хмыкает. Какие-то дальнейшие детали ему уже не нужны. — Ясно, — коротко отвечает он, туша сигарету. — Думаю, поводов для скандала с твоей стороны не будет? Почему все альфы думают, что омеги — неадекватные гормональные создания? — Всё под контролем, — уверяет Бэкхён и, получив в ответ утвердительный кивок, выходит из кабинета. Директор Чхве наверное единственный адекватный человек здесь: никогда не задаёт лишних вопросов и не заставляет унижаться. Бэкхён ещё какое-то время торчит в своём офисе, чтобы не проводить время с Сехуном. Чем больше он думает над этой ситуацией, тем более комичной она ему кажется. Сейчас ещё возможно контролировать свои эмоции, но он не уверен, что будет способен удержаться и не прибить Сехуна на месте. И вовсе не за то, что он — любовник его мужа. Это ерунда. Многое в Сехуне его уже бесит, и ещё многое Бэкхёну предстоит о нём узнать. Он прекрасно понимает, что ожидать, будто что-то изменится, просто наивно. Чондэ прав: надо свыкнуться и пережить уже этот этап, а там видно будет. Он спускается в лабораторию ближе к обеду. Там Чондэ с Сехуном разгребают бумажки, чтобы освободить рабочее место. Точнее Чондэ разгребает, а Сехун со скучающим видом держит ему мешок для мусора. Картина занимательная. — Я думаю, что остальное можно ликвидировать и готово. Мусор сможешь выкинуть? — Чондэ вопросительно смотрит на Сехуна, а тот, видимо, недоумевает, почему из него делают мальчика на побегушках. — Выйдешь в общий коридор и дойдешь до выхода к парковке, там за дверью –контейнеры. Как сортировать мусор, тебе, надеюсь, не нужно объяснять? — Не нужно, — бурчит Сехун и выходит. Чондэ валится на пол и ноет. Бэкхён смеётся и идёт за кофе, перешагивая по дороге через коллегу. — Я свихнусь. Что это за непробиваемый покерфейс? Ты говоришь, что он умный, но как это понять, если он не заговорит? А когда заговорит, не напугает ли нас это ещё больше? — Интригует, — улыбается Бэкхён, — Неужели признается, что он — содомит? Но не тот, который продвигает терпимость среди детей, а в хорошем смысле этого слова. Чондэ издаёт глухой смешок, оценив шутку, а Бэкхёну всегда легче с юмором справляться с неприятностями. Когда Сехун возвращается, Бэкхён стоит у книжных полок и подбирает материал. Раз уж от тюльпана не избавиться, то нужно его вытащить из луковицы — вдруг польза будет. — Иди сюда, — зовёт его Бэкхён. Когда Сехун подходит, Бэкхён сгружает ему несколько книг, потом сверху кидает пару методичек и сборников статей. У Бэкхёна есть одна сильная сторона, с которой остальным сложно справиться, — его интеллект. Значит, надо использовать его по полной. — Это тебе для изучения до конца недели, — объясняет Бэкхён, внутренне ликуя от того, как округляются глаза у Сехуна, и добавляет ещё три справочника. — Начни с генетических исследований. — Но я не генетик! — возмущается Сехун, когда довольный собой Бэкхён, уходит к компьютеру. — Кто тебе мешает им стать? — усмехается тот. — Это школьный курс. Теорию ты должен знать, так что достаточно только повторить. Статьи лучше зазубрить: со многими авторами мы сотрудничаем и сами часто публикуемся. — Но тут тонна книг! — Похоже материалы по физике ему тоже надо освежить, — подхватывает Чондэ, уже сообразив, какую тактику выбрал Бэкхён. — Курочка по зёрнышку клюёт, — игриво улыбается Бэкхëн, наблюдая, как Сехун сгружает книжки на стол, бурча себе под нос. — И пыль вытри! Каждый должен держать своё рабочее пространство в порядке. Это во избежание распространения инфекций. После обеда разворачивается нешуточная дискуссия. Разогнать туман в чужой голове — задача не из лёгких. Критическое мышление и стратегическая позиция Сехуну чужды. Как и у многих из его поколения эмоционально воспринимаются и ассоциируются с будущим только яркие, значимые и важные события. Долгие размышления и квази-анализ со стороны Сехуна приводят к убеждённости, что верен только один из вариантов, а иные отвергаются, как нереальные. Самые страшные опасения Бэкхёна сбываются. — Ты же учился на химфаке! Должен знать основы, — давит на него Чондэ. — Это совсем другое. — Хочешь сказать, что химия в Англии отличается от корейской? H2O там совсем другое, чем H2O здесь? — Способ восприятия отличается!— доказывает Сехун. — Вы слишком консервативны и не видите новые возможности. — Но так расскажи нам об этих новых возможностях! — Лучше не надо, — шепчет Бэкхён, уже ожидая поток массово продвигаемых идей. — Ну вы же сами знаете о проблеме с донорскими органами, — начинает объяснения Сехун. — А можно эти органы просто выращивать на замену в лаборатории. Почему это считается вмешательством в природу? И эксперименты на крысах ставить не надо. — В твоëм понимании — это как помидоры в теплице выращивать, — хмыкает Чондэ. — А по-твоему, как они поймут, что это безопасно для человека? По статистике «сколько пациентов переживут операцию»? — Да при чём тут это? Технологии уже давно вперёд идут. Есть уже такие совершенные способы проводить операции! — Это какие такие? — Чондэ смотрит на него и не может понять: Сехун это серьёзно или проверяет его на прочность? — При помощи компьютеров и роботов, — выдаёт свой аргумент Сехун. — Они более точные, чем человеческий мозг или рука хирурга. Да даже взять, что протекание болезни при наличии математической модели можно рассчитать с точностью до дней. Так можно научиться продлевать жизнь. — Do you understand the things that you've been seeing? Come on, come on, come on, — поëт себе под нос Бэкхён и думает, что чем-то Сехун похож на Чанёля: этот разговор они начинали не раз. — Do you understand the things that you've been dreaming? Come a little closer, then you'll see.* — Ты ему объяснишь? — Чондэ умоляюще смотрит на Бэкхёна, не желая больше учить малолетку. Бэкхён вздыхает и поворачивается к ним на стуле. — Существует целый пласт прогностических практических задач, для решения которых необходим математический аппарат, строго доказанный и, главное, работающий, — это Бэкхён ещë старается выбирать простые слова для лучшего восприятия, — прогнозирование загрузки магистралей, оптимальное расположение магазинов, жизненные циклы продуктов или производств, расположение природных ресурсов и запасов — могут и должны рассчитываться точно. Как правило, математический анализ применим для циклических процессов, динамики. Задачи и проблемы, лежащие в области детерминированного хаоса, к сожалению, практически всегда невозможно достоверно и строго посчитать. Самый известный пример — прогноз погоды: десятилетия сменяются, а качественного прорыва нет. Сехун слушает, но по нему видно, что большая часть информации ему не доступна. Бэкхён имеет представление, как обучают в Европе: на прикладных примерах, не углубляясь в теорию. Поэтому приходится переходить на более доступные для понимания способы. — Проблема современной медицины в том, что хоть человечество продвинулось далеко вперёд в борьбе со многими болезнями, но элементарного представления о работе живой клетки у него нет. К примеру, можно придумать лекарство для головного мозга, которое улучшает работоспособность. Всё хорошо: оно работает. Но у мышей в лабораториях отказывает печень. Человек — это целостная структура, и невозможно заниматься только разработкой вариантов замены головного мозга, забывая обо всех остальных частях. Малейшее изменение начальных условий приводит к существенному изменению всей системы. А психосоматика? Большинство врачей её вообще часто относят к эзотерике. И пока не получится составить точную модель, всё это будет просто как пальцем в небо. — Нет, это пока слишком сложно для него, — тормозит его Чондэ. — Если вернуться к операциям, то замены обыкновенной анестезии тоже пока не придумали. Так что толку от твоих роботов и компьютеров практически никакого, если человек просто-напросто не проснётся после операции. По виду Сехуна сразу понятно, что он оказался не там, где хотел. Но оно так и лучше. Ему тоже пора познакомиться с новой реальностью. — Come on, come on, come on, — продолжает петь Бэкхëн. — Come a little closer, then you'll see.*