Огонь, вода и медные трубы

— Я понятия не имею, что это. Бэкхён-а, а ты знаешь? Ты всё знаешь, — донимает его Чондэ, пытаясь обсудить с ним какую-то новую сплетню. — Мне иногда проще у тебя спросить, чем самому думать. Бэкхён-а, ты знаешь, что это? — Сам подумай. — Нет, не проще. — Чондэ поджимает губы, возвращаясь к экрану телефона: попытка отвлечь не удалась. Бэкхён опять первый с утра в лаборатории. Он опять не спал всю ночь. У него опять бессонница. Но на этот раз причина более конкретна. И Бэкхён не хочет, но начинает ненавидеть Сехуна, видит в нём причину своих страданий. Это несправедливо — даже Бэкхён это понимает. Пока ещё понимает. Это Чанёль является тем, кто причиняет ему боль, кто не достоин доверия. Если уж и ненавидеть, то его. Сехун ему ничем не обязан. Он вообще чужой ему человек, и именно поэтому Бэкхёну легче на него злиться. В отличие от Чанёля, в его жизни Сехун не значит ровным счëтом ничего. Чондэ аккуратно обходит его стороной, когда обнаруживает в лаборатории молчащую фурию за работой. Ясен пень, из этой затеи ничего хорошего не вышло бы. Это Бэкхён ещё проявил терпение. И нет бы Чанёлю оставить его в покое, дать свыкнуться с ситуацией, так ему приспичило вмешаться, чтобы ускорить процесс. Периодически Чондэ проверяет, если Бэкхён ещё выдаёт базовые реакции (дыхание, пульс), но общее состояние того явно близко к критическому. — Почему Чанёль там лижется с новым лаборантом? — слышится голос Кёнсу у входа. Ручка в руке Бэкхёна трескается, здорово напугав Чондэ. — Он встретил истинного, — на удивление голос звучит ровно и сухо. — И послал его работать в твою лабораторию? — недоумевает Кёнсу. — Совсем извращенец, что-ли? Бэкхён пожимает плечами, не поворачивая головы в его сторону. Кёнсу хмыкает и идёт дальше, а Чондэ боится выдохнуть. — Я пойду наверх, — подаëт голос Бэкхён. У него ощущение, что он уже утопил всë помещение в своём отчаянии. — Бэкхён-а, — пытается снова Чондэ, но понимает, что останавливать его бесполезно. — Не могу его видеть! — Бэкхён не сдерживается и швыряет документы на стол. — Ты и то лучше меня с ним справишься! — Как скажешь… Чондэ выдыхает, когда Бэкхён покидает лабораторию. Если бы он мог, то всё бы исправил так, что все хотя бы могли обрести покой. О счастье здесь говорить вообще бессмысленно. Бэкхён сидит в офисе безвылазно и пытается сделать хоть что-то, но в голове мысли стабильно сдувает в другую сторону и остаются одни восклицания. Если до этого ситуация и казалась абсурдной, то сейчас уровень сумасбродства превышает все мыслимые лимиты. Он больше не способен реагировать адекватно. Надоело. Хочется проораться. Бэкхён идёт в столовую, когда обеденный перерыв уже подходит к концу. Выходить куда-то у него нет настроения, правда в столовой он находится у всех на виду: пространство большое, стен нет, спрятаться негде. Пусть кто-то только попробует подойти — рискует нарваться на неприятности. Ест Бэкхён только потому, что нужно, спрятав глаза за планшетом. Это хотя бы помогает отвлечься, до тех пор, пока на свободное место напротив кто-то не садится. Бэкхён смотрит на нарушителя и мысленно матерится. Сехун сидит с видом, будто ему удалось провернуть какой-то хитрый план, и крутит в руках стаканчик с кофе. Делать вид, что между ними не пробежала чёрная кошка, смысла больше нет. Только назвать вещи своими именами (хорошо, давай признаемся, что мы оба трахались с одним мужиком) ни у кого язык не поворачивается. — Мне самому не понравилась эта идея «давайте все вместе встретимся и обсудим», — начинает Сехун, и Бэкхён не помнит, чтобы тот хоть когда-нибудь обращался прямо к нему, — но Чанёль настаивал, что всё получится и он всё уладит. Он может сколько угодно доказывать, что всё прекрасно, но всё далеко не прекрасно, хён, согласись. Я тебе не нравлюсь. Бэкхён смотрит на Сехуна, не отводя взгляд: а дерзости тому не занимать. — Да, это так. Ты мне не нравишься. Но не потому, что ты взял и увёл у меня мужа. Ты мне просто не нравишься. Общение с такими людьми, как ты, я считаю ниже своего достоинства. — Забавно, о таких, как ты, я говорю себе тоже самое, — Сехун улыбается так, будто сумел придумать очень остроумный ответ, только Бэкхён прекрасно видит, что речь тот заранее готовил. — Хён, признайся, что ты проиграл. Тут уже ничего не поделаешь. — А мы с тобой и не соревновались, чтобы кто-то проигрывал или выигрывал. И ставок никто никаких не делал. Сехун снова улыбается этой своей дурацкой улыбкой, будто он не понимает, что ты ему говоришь, или просто твои слова для него пустой звук и он недоумевает, почему ты вообще открываешь рот. — Мне пиздец как нравится, что ты ко всему относишься очень серьёзно, — не выдерживает Бэкхён. Стоило бы себя попридержать, а то потом отвечать придётся перед всеми. — А я не понимаю, на основании чего ты так судишь. Я ещё даже не успел что-либо сделать. В чём моя вина? — В том, что появился на свет. Бэкхён вдруг чëтко подмечает, что Сехун всегда говорит то, что думает, но на прямые выпады никогда не отвечает. Он их пропускает мимо себя и мастерски держит лицо. Это должно задевать, подрывать уверенность, а ему хоть бы хны. При таком способе ведения диалога сложно понять, где слабое место оппонента. Бэкхён это прекрасно знает: он сам часто так делает и отвечает либо той же шпилькой, либо просто высмеивает. А этот Сехун не так прост и действительно очень смекалист. Только совершает грубые тактические ошибки в силу юного возраста и отсутствия опыта. Через несколько лет он может быть очень даже опасен. — У меня не было в планах переходить кому-то дорогу, — продолжает Сехун. — Я иду прямо, не сворачивая, и добиваюсь того, что хочу. Я пришёл устроиться на работу, встретил свою пару, а тут ты и предлагаешь мне отрефлексировать свои поступки. Зачем? Моя цель проста, я не совершал ошибок. Посмотри с моей стороны: это ты тут неправ. — И в чём я неправ? — В том, что влез не на своё место. Мышка стала охотником? — И со всеми ты такой откровенный? Бэкхён не любит говорить с такими людьми. Они слишком уверены в своей правоте, и переубеждать их — зря сотрясать воздух. — Я всегда говорю то, что думаю, и не делаю исключений, — говорит Сехун, будто величайший стратег, обыгравший на своём веку многих соперников. Из чего же, из чего же, из чего же сделана личность Сехуна? Из лицемерия и двойных стандартов. Бэкхён прекрасно видел, как Сехун подлизывается к Кёнсу. Он его просто-напросто боится. Об уважении здесь речи нет, поэтому и пытается втереться в доверие. — Ты ничего не можешь сделать. Можешь бороться, можешь издеваться надо мной, можешь пытаться нас рассорить, но ты ничего не можешь сделать с тем, что мы принадлежим друг другу. Ты беспомощен. Даже если бы ты был идеальным, ты не смог бы ему заменить меня. Бэкхён хмурится. Он это уже слышал. Слово в слово. От других. Ему всегда было интересно, почему такое возможно. Ведь если одна мысль посещает двух разных людей, они не смогут, даже если захотят, выразить её одинаково, если не договорятся заранее. А иначе похоже на то, что все вначале договорились, а потом начали верить в то, что говорят. Это своей головой не думать. — Объясняю просто. Вы зациклены на вашей истинности. Как будто одно это слово может объяснить весь спектр человеческих эмоций и отношений. Вы понятия не имеете, что это на самом деле: быть с кем-то, строить близкие отношения, замечать то, что происходит с партнёром, понимать по намёкам о его чувствах, страхах, боли. Для вас это всё лишнее: истинность сама со всем разберётся, а вам работать над отношениями не нужно. Истинность не раскрывает все секреты, она лишь определяет биологическую парность: то, что ваше потомство генетически более выгодное. Это не гарантия, что ваши отношения не развалятся, если ты совершишь ошибку. Это не залог того, что твоя пара будет правильно с тобой обращаться только потому, что тебе его определили. Вы не умеете решать конфликты, идти на компромиссы ради близкого человека, скрипя зубами от того, что это против всех ваших принципов. Делать уступки просто потому, что для него это важно. Не учитесь любить партнёра со всеми недостатками, даже если он доводит до белого каления. Вы не считаетесь с чувствами другого. Злитесь, если ваши желания не совпадают. Не учитесь верить и доверять, несмотря на то что ваш союз очень даже конечен. Бэкхён берëт паузу и качает головой. — Вам кажется, что вы любите своего истинного, даже если ещё не встретили его, что это гарантия вашего будущего счастья, и что вот с ним-то точно не будет так, как с другими, не будет обид и боли. Истинность, например, не спасёт, если твой партнёр решит найти себе кого-нибудь помоложе и покрасивее. Истинный — это не обязательно принц на белом коне, а простой человек. Он может быть кем угодно, даже серийным убийцей. И отношение у него будет соответствующее. Вы влюблены в саму идею истинности, а кто он и что ему нужно — это совершенно неважно для вас. Так, побочный эффект. Вы — инфантильные дети, не желающие признавать, что у ваших поступков есть последствия. — Ты просто злишься, хён, что это не ты, а он, — делает вывод Сехун, — что это не ты, кто выйграл в лотерею, достал счастливый билет. — Лотерея. Счастливый билет. Вот оно что для тебя. Сехуну вдруг нечего добавить, а Бэкхён его не торопит. — Ты просто завидуешь. — Не тебе точно. В отличие от тебя я знаю, какой на самом деле Чанëль, — Бэкхён усмехается и встаёт из-за стола, а проходя мимо Сехуна добавляет: — Не я тебя разочарую. Когда Бэкхён возвращается в лабораторию, настроение у него уже намного лучше. Несмотря на то что Сехун пришёл поставить его на место, вынув из рукава припрятанный козырь, ничего у него не вышло. Согласно его представлению, Бэкхён должен был сидеть, опустив голову, потому что не он на стороне правды и крыть ему нечем. Сехун же в расчёт не берёт, что оппоненту тоже есть, что сказать. Это добавляет уверенности Бэкхёну в том, что даже если он по другую сторону баррикад без поддержки единомышленников, он всё ещё сильнее остальных. Даже если его позиция проигрышная. Этот раунд остаётся за ним, и ему уже интересно, что будет дальше. Чондэ загрузил Сехуна работой, решив, видимо, порадовать Бэкхёна. Эх, Чондэ — наивный, но незаменимый соратник. — Давай не задерживай. С нас же потом из-за тебя спросят, — издевается он над Сехуном. — Толку-то от того, что я торопиться начну? — Толк будет, если ты головой подумаешь и оптимизируешь свои действия. Сехун уже скрипит зубами, а Чондэ, похоже, только вошёл во вкус. — Если вы и дальше собираетесь препираться, то я пойду обратно, — комментирует Бэкхён и идёт к своему рабочему месту. — Там и то спокойнее. Чондэ смотрит на друга и с облегчением выдыхает: кризис, кажется, прошёл стороной и можно заодно отдохнуть от мелкого. Сехун косит глаза в сторону Бэкхёна, но сразу же возвращается к своим реагентам. По его лицу, как всегда, сложно что-то понять. — Читтапон не заходил? Известно что-то по его экспертизе? Бэкхён садится за стол и включает компьютер. Чондэ молчит, вынуждая Сехуна ответить. — Никто не приходил, — бурчит тот, явно не желая общаться с Бэкхёном. — Сходи к нему и узнай, пожалуйста. Сехун недовольно вздыхает и отправляется выполнять задание. Чондэ хихикает, представляя, как будет мяться Сехун, пытаясь обойти все неловкие моменты. Потом он смотрит на Бэкхёна и уже открывает рот, чтобы задать вопрос, как тот его перебивает: — Отстань от меня. Ничего не изменилось. — Как скажешь, — пожимает плечами Чондэ и возвращается к работе. Когда Сехун возвращается, они кучкуются возле него и записей у него в руках. Результаты вызывают горячий спор, потому что выявленный состав в тканях не соответствует тому, что они зарегистрировали. — И как это понимать? — негодует Бэкхён. — Кто мешал состав? — Кажется я, — признаётся Сехун, — если это те пробники, которые в синем шкафу. — Ну ё-моё! И как нам его подпускать к более серьёзным вещам?! — Чондэ опять заводит свою шарманку. — На твоей совести смерть ни в чём неповинного животного! — Ты сам меня всё время отвлекал своими замечаниями! — защищается Сехун более эмоционально, чем ему бы хотелось, просто Чондэ умеет доводить. — Вместо работы над собой ищешь виноватого и перекладываешь ответственность на него, — Бэкхён забирает бумажки и вчитывается более внимательно, хмуря брови, — и вместо решения проблемы сейчас, закладываешь ещё большие в долгосрочной перспективе. Сехун поджимает губы, но ничего не говорит. Становится интересно, сколько он ещё продержится. — Это только в экспериментальной части попалось или в общую партию ушло? — уточняет Чондэ. — Радуйся, только в экспериментах. Чондэ выдаёт радостное «Аллелуя!» и возвращается на своё место. — А что будет, если в общую партию попадёт? — спрашивает Сехун. — Всем секир башка! — Чондэ крутиться на стуле и ловит на себе злобный взгляд. — К людям на тестах попадёт, а там и до утечки недалеко. Ладно хоть крыса сдохла, а то пришлось бы побегать, — Бэкхён идёт считывать показатели с приборов, к которым подключена большая часть животных. — Твоя задача на сегодня — прибрать у мышей, раз провинился перед ними, — снова пристаёт к Сехуну Чондэ. Сехун кривится, сначала пытаясь отказаться, но спорить с двумя экспертами по пререканиям — дело дохлое. Он открывает клетки, отвернувшись и для надëжности закрыв глаза, начинает по одному доставать грызунов из клеток и опускать в специальную тару. Через какое-то время Бэкхён с Чондэ начинают ухохатываться над его повизгиваниями. — Как говорил Тэмин, отворачиваясь от боксёрского ринга: «Там страшно! А тут не страшно!», — шутит Бэкхён и начинает улюлюкать, когда у Сехуна из рук выпрыгивает мышонок и улепëтывает прямиком к выходу. — Ну блять! Опять! — ругается Чондэ. — Сами потом будете извиняться перед теми, кто в обморок попадает. Помогать они не собираются: сидят в своих креслах, поджав под себя ноги, и комментируют в прямом эфире кувыркания Сехуна по полу в попытках поймать беглеца. За этим процессом их застаёт Кёнсу. — Знаете что? Мне дизайнеры подарили для шредера цветную бумагу с блëстками. Чондэ с Бэкхёном секунд десять на него пялятся, потом с криком «Подожди, без нас не скармливай!» несутся на перегонки к выходу. — Вот ни разу ещё по-другому не отреагировали, — комментирует Кёнсу и идёт за ними. — Вроде взрослые же люди… А Сехун смотрит им вслед, уже не надеясь, что ему кто-то поможет.