Огонь, вода и медные трубы

— Менталитет японцев — штука вообще особенная, — пытается перекричать шум Чондэ. Они сидят на диванчике за отдельным столом в клубе, который их фирма сняла для проведения корпоративной вечеринки. Чондэ от окончательного опьянения спасает только миска с маринованным луком, которую он почти прикончил. Бэкхён в силу низкой переносимости алкоголя пьёт мало, но метко. Кёнсу смотрит на них, как на идиотов, но это его профессиональная привычка. — Им невозможно внедрить новую идею. Они настолько укоренились в своей корпоративной бюрократии, что надо всю пирамиду пройти, согласовать на каждом уровне и в конце ты поймёшь, что актуальность давно потеряна. Никакого смысла в нововведениях не остаётся. — Я был в Японии в Сузуке, — вспоминает Бэкхён. — В то время там были дожди и добраться до места, не промокнув, было практически невозможно. Сплошные природные катаклизмы в Японии: тайфуны, цунами, муссоны, лавины, Годзиллы… Бэкхён лежит головой на столе и мотает ногой под ритм музыки. Он вообще не хотел идти, но Чондэ грозился поставить ему дежурства у крыс до конца лета. Здесь скучно, душно, все пьяные и похотливо-возбуждённые. Большинство идёт на корпоратив, только чтобы замутить с кем-то из коллег, кто давно приглянулся. Бэкхёну это не по нраву. — Я тут обнаружил недавно, что у меня оказывается аллергия на красную капусту, — вклинивается в разговор Кёнсу. — После того как доктор сказал, что у Нини есть аллергическая реакция, я понял, что у меня, наверное, тоже самое. Я всю жизнь думал, что у всех от неё щёки краснеют, как от арахиса. На арахис у меня, кстати, тоже аллергия. Бэкхён смотрит на танцпол и замечает там Сехуна с Чанёлем. Ещё одна причина, почему он не хотел идти. Самая главная, пожалуй. — Они смотрятся вместе, — говорит Бэкхён, не задумываясь. — Не то что я беспородный. Кёнсу бросает на него косой взгляд, затем решает не комментировать и идёт за новой порцией выпивки. Чондэ закатывает глаза, уже наизусть зная, что Бэкхён скажет дальше. С самого начала их отношений с Чанёлем это не переставало волновать его. — Давненько я от тебя этого не слышал, — Чондэ подливает Бэкхёну, пока тот отвлёкся. — Мне всегда казалось, что ты себя недооцениваешь. — Я про то, что они подходят друг другу, — продолжает Бэкхён, смотря на пару грустными глазами. — Сехун утончённый, изящный, у них общее происхождение — они поймут друг друга. А мой истинный должен быть простяк с дурным чувством юмора. — Ты тоже изящен и утончëн, как омега. Привлекателен и красив, — Чондэ откидывается на спинку, изучая пьяного друга. Он никогда не мог понять, откуда у Бэкхёна такая низкая самооценка. — Да перестань, — отмахивается Бэкхён. — Я по всем параметрам проигрываю. Как был дворнягой, так и остался. Чондэ стонет и съезжает под стол. — Никогда не понимал твоей тяги к самоуничижению. У вас много общего с Чанёлем. Ему с тобой всегда было интересно. Ты умный, весёлый и оригинальный. Он всегда этим восхищался. И заметь, чувство юмора у Чанëля оставляет желать лучшего. — Может, Сехун тоже остроумный и с ним не соскучишься! Просто мы ещё не успели это распробовать. Бэкхён встаёт и пару минут пытается совладать с головокружением. Когда это ему удаётся, он идёт через танцпол к бару, чтобы заказать себе какой-нибудь коктейль. Орёт музыка, вокруг толпа пьяных коллег, а Бэкхён никогда не чувствовал себя более одиноким. Он постукивает пальцами в такт песни по барной стойке и ждёт, когда приготовят его заказ. Сзади пристраивается горячее тело, и Бэкхён слышит, как кто-то шепчет на ухо: — Не хочешь присоединиться ко мне в танце? Даже если бы Бэкхён был пьян в стельку, предложение бы его не привлекло. Но не успевает он открыть рот, чтобы ответить что-нибудь язвительное, как его опережают. — Попробуй с кем-нибудь другим, — рычит Чанёль и отрывает наглого мужчину от Бэкхёна. — Да ладно, Пак! — смеётся тот. — Тебе и одного хватит. — Иди тренируй свои подкаты на ком-нибудь другом. Бэкхён не настолько глуп, чтобы на них клюнуть, — Чанёль пытается оттолкнуть навязчивого мужчину, но Бэкхён сам вмешивается. — А может, меня всё устраивает? Он поворачивается к Чанёлю и складывает руки на груди. Сам бросил и других не подпускает? Бэкхён должен хранить ему верность до конца жизни? Но новоиспечённый недолюбовник воспринимает это как согласие. Он притягивает Бэкхена к себе и целует в ухо. — Видишь, твой дозор здесь не нужен! Мы сможем сами договориться, — усмехается альфа, глядя на Чанёля. — Вали отсюда, пока я тебе яйца не отпинал! — цедит сквозь зубы Бэкхён и стряхивает чужую руку с плеч. Чанёль уже решает надуть грудь, чтобы показать, кто здесь важнее, но Бэкхён прекращает разборки тем, что просто уходит, пока они ещё до чего-нибудь не договорились. Чанёль его догоняет через пару шагов. — Бэкхëн, подожди! Ты должен быть осторожен! Вряд ли кто-то из тех, кто пытается с тобой познакомиться, хотят чего-то серьёзного. — Да что ты говоришь! А я-то рассчитывал… Бэкхён хочет отвязаться от Чанёля: слушать его умозаключения у него нет настроения. — Я стараюсь помочь! — Чанёль хватает его за локоть, намереваясь задержать. — Ты мне небезразличен всё-таки! — Жирно как-то для такого, как ты, Пак, — говорит ему прямо в лицо Бэкхён. — Неужели тебе действительно Сехуна недостаточно? — Это совсем другое! Бэкхён закатывает глаза и пытается освободиться. — Прям настолько это «другое», что хоть в рамку и на стенку. Отпусти! — Нет! — Что здесь происходит? Они оба смотрят на Чонвана. И молчат. Видимо, своим спором они привлекли слишком много внимания. — Помощь нужна? — спрашивает Чонван и кивает на руку Чанёля, которой тот всё ещё сжимает предплечье Бэкхёна. — Да, пожалуйста! — Бэкхён не без труда избавляется от твёрдой хватки и подходит к коллеге Чанёля. — Можешь меня подкинуть до дома? — Бэкхён! — пытается вмешаться Чанёль, подозрительно косясь на высокого мужчину. — Да, конечно. Всё равно здесь скучно, — быстро соглашается тот и, приобнимая Бэкхёна за плечи, ведёт его к выходу из клуба. Оставшись с Чонваном наедине, Бэкхён понимает, что это была не самая лучшая идея. В отличие от него самого, Чонван абсолютно трезв, но Бэкхён был так зол на Чанёля, что не думал о последствиях в тот момент. Если бы тот не полез со своими рыцарскими амбициями, то Бэкхён бы и сам от всех отбился, а так желание видеть раздосадованное лицо Чанёля, осознавшего, что он далеко не единственный, пересилило и инстинкт самосохранения. Вжавшись в кожаное сидение, Бэкхён начинает думать о том, что в целости и сохранности он вряд ли доберётся домой. Надо было отказаться и вызвать такси. Ладно хоть додумался не называть свой настоящий адрес. — Расслабься, — хмыкает Чонван, выезжая на трассу. — Я не собираюсь тебя здесь насиловать. — А где собираешься? — Бэкхён удивляется, насколько высоко у него звучит голос. Чонван только тихо смеётся, а Бэкхён думает, что у него даже куртки нет, чтобы себя спрятать: на улице слишком жарко. — Я просто подвезу тебя до дома, как и обещал. Вечер хороший, и мне спешить некуда. — А я не окажусь потом в каком-нибудь борделе, привязанным к батарее? Бэкхён смотрит на часы и прикидывает, сколько займёт дорога до дома Чондэ. Он не дурак и решил, что на крайний случай сможет позвать на помощь. Наверное. Был бы не дурак, не оказался бы в такой глупой ситуации. — Ты за кого меня принимаешь? В бордель ты со мной если и поедешь, то только по собственному желанию. — Так всё! Бэкхён пытается отстегнуться, хотя выбраться из машины на полном ходу у него вряд ли получится. Чонван кладёт руку ему на бедро и успокаивающе поглаживает. Бэкхён смотрит на его манипуляции и принимается снова бороться с ремнём. Попытка энная. Неудачная. Видимо у него установлена защита от дурака. — А как ты собираешься с гиперактивом справляться без Чанёля? — будто Чонван не замечает потуги омеги. — Ведь ты уже привык. Одному-то сложно. — Такое ощущение, что от моего ответа ничего уже не зависит, — Бэкхён внутренне себя успокаивает и решает притвориться мëртвым, то есть перестать сопротивляться — вдруг и кураж пропадёт у начинающего насильника. — У тебя уже есть готовое предложение, которое я буду вынужден выслушать так или иначе. — Ну само собой! Мне есть что предложить, — похлопывает себя по промежности Чонван, расстёгивает ширинку и вынимает ещё мягкий член. Бэкхёна мутит. — Было бы глупо отказываться, особенно теперь когда ты одинок. — Я на тебя заявление напишу, — рычит Бэкхён, надеясь, что мужчина послушается его предупреждения. Чонван хмыкает и прячет своё хозяйство обратно. И почему только альфы думают, что стоит показать омеге член, так те сразу начинают течь? Это отвратительно, пугает и что угодно, но не возбуждает. — И почему вдруг все решили, что раз от меня сбежал муж, то я обязательно одинок? Я вообще-то нарасхват. И твоё предложение даже близко не самое заманчивое. Подумай над этим. Чонван снова смеётся и бросает на него хитрый взгляд. Вначале Бэкхён не понимает, а потом как понимает. Нет, он сегодня прямо мастер рыть себе могилу. Как же он хорошо думает о людях! Будто кто-то мог забыть, что о нём писали в Сети. Чонван вон точно искал удобного случая. В связи с этим заявление Бэкхёна звучит весьма двусмысленно и от Чонвана это не ускользает. Спасибо, Чанёль, за испорченный вечер. Чонван паркуется возле подъезда и поворачивается к Бэкхёну. Ремни всё ещё не поддаются и Бэкхён уже готов разреветься. Однако, где-то на задворках памяти колышется, что это последнее, что стоит делать, так как слёзы возбуждают насильников. И как назло прямо перед глазами маячит спасительный дом, где тепло и уютно, накормят и успокоят. — Неужели, тебе не хочется испытать неземное удовольствие? У Бэкхёна вырывается саркастический смешок и в следующую секунду он пугается, что это может разозлить возбуждённого мужчину. Чонван кладёт руку ему на щëку и тянется ближе. Даже несмотря на попытки Бэкхёна отстраниться тот всё равно сильнее и заставляет принять поцелуй. Целуется он так себе, и это разочаровывает ещё больше. Мало того что его силой принуждают заняться сексом, так ещё делает это неумелый любовник. К счастью, Чонван отстраняется и щёлкает кнопкой на панели управления, позволяя ему отстегнуться. — Это аванс, — улыбается тот, когда бледный Бэкхён выбирается на душный воздух. Бэкхён ничего не отвечает и шагает быстрым шагом к двери, набирает код и счастливо выдыхает, когда остаётся один. Надо было остаться в клубе с Чанёлем. Скучные размышления о жизни — это максимум, что ему грозило. Чтобы ещё хоть раз когда-нибудь… Бэкхён поднимается на десятый этаж и звонит в дверь, отдавая себе отчёт, что вламываться в чужой дом посреди ночи как-то некрасиво. — Бэкхён-и? Ты что здесь делаешь? Что-то случилось? Минсок в пижаме, но заспанным не выглядит. Видимо, ждал возвращение Чондэ, а тут такой сюрприз. Бэкхён проходит в квартиру и идёт прямиком в ванную. Он минут пять умывает лицо водой и полощет рот, пока не начинает чувствовать себя хоть немного лучше. Потом ещё для надёжности засовывает голову под струю и пускает холодную воду. — Простынешь, — кидает ему чистое полотенце Минсок. Через полчаса Бэкхён чувствует, что более-менее протрезвел. Он выпивает четвёртую кружку чая и начинает мечтать о мягкой подушке. — Ну и что это было? — спрашивает Минсок, когда взгляд Бэкхёна перестаёт метаться с одного предмета на другой. — Да так, — пожимает плечами тот, вынуждая плед в который раз сползти с плеч. — Повздорили. — С кем? Бэкхён молчит. Ему совсем не хочется говорить о том, что произошло. Лучше перевести тему и отвлечься. И так будет ещё несколько дней прокручивать в голове сцену в машине. — С Сехуном, — произносит Бэкхён, что недалеко от истины: с ним они обмениваются шпильками каждый день. — Я не понимаю, о чём он думает. Почему вся эта ситуация кажется ему нормальной? Ничего из ряда вон выходящего. Минсок смотрит на него, и Бэкхёну кажется, что тот сразу понимает, где ложь, а где правда, но тем не менее подыгрывает. — Знаешь, это мне кажется самой занимательной чертой в человеке, которую все упускают из вида. Все мы хотим равенства и справедливости. Но при этом каждый из нас хочет оказаться среди тех лучших, надеясь получить их привилегии. И никто не думает, что приравнять скорее всего можно только к худшим, слабым, бедным: отбирать что-то у нас в их пользу. Бэкхён не понимает, что имеет в виду Минсок: что Бэкхён жадничает или что он должен ожидать награды за свои мучения? — Также с добром и злом, — продолжает Минсок, не обращая внимание на замешательство Бэкхёна. — Мы привыкли ассоциировать себя с положительным героем, который борется со злом. Нам так с детства в голову вкладывают. Вот и ты видишь себя хорошим, и Сехун — тот злой, что отобрал у тебя что-то дорогое. А для Сехуна злой ты, который хочет взять у него то, что принадлежит ему по праву. Добро и зло субъективны и не могут выступать в качестве моральной оценки. Бэкхён размышляет над этим минуту и понимает, что Минсок прав. Как всегда любил говорить Чанёль: «Здесь только вопрос выгоды». — А что тогда может? — спрашивает Бэкхён. — А ничего. Мораль тоже у каждого своя. Минсок всегда такой: он никогда не отвечает на вопрос прямо, вместо этого ударяясь в философские рассуждения в абстрактных терминах. И сиди потом ломай голову. Они молча продолжают пить чай и слушать, как в раковину капает вода из протекающего крана, что весьма странно, ведь Чондэ — мастер на все руки. — Не пытайся договариваться, — вдруг говорит Минсок. — Он не вернётся, даже если ты пойдешь на все возможные компромиссы. Или ваши отношения перерастут во что-то настолько неестественное, что возможности быть счастливым не останется ни у кого. Бэкхён вдруг чувствует, как что-то больно колет под рёбрами. Минсок всегда всё замечает и умеет просто мастерски читать людей. Просто Бэкхён не любит, когда к нему лезут в душу, даже такими завуалированными способами. — Ты мне это сейчас зачем говоришь? — спрашивает он, смотря прямо в глаза Минсоку. — Просто живи дальше и не жалей о потерях, — отвечает тот, опуская взгляд на кружку. — Это то, к чему пытаются привести своих пациентов психотерапевты. Заключение не самое приятное, поэтому некоторые и ходят на терапию годами. Бэкхён с силой сжимает кружку и сверлит Минсока злым взглядом, полным обиды. — И что мне тогда делать?! Просто наблюдать? Или развязать войну с Сехуном? — повышает он голос. — А что делать с той дикой болью внутри? Я не могу сосредоточиться ни на чём! Я не вникаю в то, что делаю, потому что он всё ещё живёт в моей голове! И это не проходит за пять минут. И ни за день. Что мне делать с этой пустотой внутри?! Минсок молчит, зная, что ему нечего сказать. Сам он никогда в подобной ситуации не был. Бэкхён понимает, что злиться может только на себя. И рассчитывать может только на себя. Только адекватно оценить свои поступки он не в состоянии, когда задеты чувства, поэтому и допускает столько ошибок.