Огонь, вода и медные трубы

— Собственно, история заработка «первого миллиона» из большого капитала, практически всегда покрыта тайной и стыдливо прикрывается легендами и мифами. Они хотят отличаться и отгородить всех остальных от их собственного мира, чтобы не делиться. Они другие, у них взгляд на мир другой. Они не знают нашей жизни, а мы не знаем их. Но Чанёль всегда тянулся больше к нашему кругу общения. Как он сам всегда говорит, с нами у него есть ощущение, что он действительно живёт, а не просто плывёт по течению реки, закованной в бетонные берега. Чондэ — странный малый: со всеми дружит, никого не любит. Он принадлежит всем, и никто ему не нужен при этом. Бэкхёну всегда казалось, что сам он — лишь один из знакомых Чондэ. Он не хочет с ним общаться, но Чондэ сам навязывается. Через пару месяцев, как Бэкхён переводится в новую школу, Чондэ подходит к нему на занятии физкультуры и предлагает сходить после школы поесть пиццу. Бэкхён думает, что заводить новые знакомства в большом городе будет сложно, но Чондэ не как все остальные. На него не действуют местные статусы, он их сам всем раздает, как его душе угодно, без необходимости пресмыкаться перед кем-то, чтобы не прослыть аутсайдером. Странно, но остальные признают за ним это право, поэтому и пытаются втереться в доверие, хотя Чондэ плевать на его славу. — А мы с тобой? — спрашивает Бэкхён у большого эксперта по социальным связям. — А мы с тобой — люди бедные, в трубы дуем медные. После возвращения Бэкхëна в Сеул, где он отсутствовал более полугода, Чондэ не отпускает его ни на день, таскает с собой на развлечения и тараторит без устали. Это даже хорошо, получается не зацикливаться только на себе или на учëбе, но всё равно это не панацея. Бэкхёну тяжело, хочется закрыться в четырёх стенах и не выходить, поэтому он устраивается на работу в кафе, где всегда полно народу, чтобы выгнать ненужные мысли из головы. Но проблема в том, что если его замечают возле Чондэ, то о его возвращении узнает и Чанёль. Бэкхён хочет провалиться сквозь землю, стоя за стойкой и чувствуя на себе прожигающий взгляд. Чанёль заваливается в кафе, очевидно, со своим новым парнем и явно не ожидает увидеть его там. Бэкхён неловко поправляет форму и набирает заказ на экране компьютера. Чанёль просто стоит посреди зала и ничего не делает, и не сводит глаз с Бэкхёна, пока его парень покупает им кофе. Бэкхён как на ладони, поэтому опускает голову, чтобы спрятаться за отросшей челкой. Между ними ничего никогда не было: лишь два пьяных поцелуя и совместные посиделки с друзьми, но Бэкхён до сих пор помнит это бесконечное: «Бэкхён-а, смотри, что я нашёл! Бэкхён-а, не хочешь сходить мороженое поесть? Бэкхён-а, бросай учебники и поехали с нами гулять. Бэкхëн-а, тебе нравится эта песня? Бэкхён-а, я позвоню тебе вечером. Бэкхён-а. Бэкхён-а. Бэкхён-а!» Они уходят, и Бэкхён вздыхает с облегчением, что не нужно фальшиво улыбаться и притворяться, будто он рад встрече. Возможно, их уже ничего не связывает, и Чанёль решит, что поезд ушёл и продолжать общение нет смысла. В их возрасте о верности говорить слишком смешно. — Нам надо расстаться, — произносит Чанёль сразу, как садится в машину, и не сводит глаз с неприметных дверей кафе, каких в Сеуле пруд пруди. — Ты охренел? — недоумевает парень на сидении рядом, не успевший даже отпить кофе. — Мне скучно с тобой. — Сексом тебе скучно со мной заниматься, что-ли? — И это тоже. Прежде чем затевать это спонтанное расставание, стоило вначале кофе допить или хотя бы купить что-нибудь прохладительное, потому что когда ему на голову выливают свежеприготовленный кофе, Чанёль шипит от боли и орёт на истеричного бывшего парня, что он сам ублюдок, каких поискать нужно. Надо было сразу из Чондэ все подробности вытрясти, а не идти самолично проверять возвращение пропажи. Кофе горячий и мокрая футболка неприятно липнет к коже, а в салоне машины останутся пятна, что злит до красных пятен перед глазами, но Чанёль может думать только о том, что Бэкхён сильно исхудал и вообще какой-то слишком хрупкий, но всё ещё такой же красивый, хотя все приятели Чанёля говорят, что ничего особенного в нём не видят. Чондэ не хочет раскрывать карты и уточнять хоть что-то. На зависть Чанёля Бэкхён теперь в одном классе с Чондэ, потому что пропускает целый семестр и вынужден выпускаться на год позже. Но ничего, это не помеха. Чанёль может похалтурить год и в универ поступать будет со своими друзьями, хотя от отца схлопочет неслабо. — Ты что, с парнем расстался? — спрашивает Чондэ, после того как ловит на себе обиженный взгляд омеги Чанёля. — А то он какой-то неулыбчивый. — Не твоё дело, — отзывается Чанёль и выкидывает сигарету в урну. Чондэ следит за его взглядом и видит, как бывший одноклассник Чанёля, хмурясь, слушает объяснения куратора. Бэкхёну приходится снова вливаться в систему и привыкать к одноклассникам Чондэ, а те бывают абсолютно безбашенными иногда: половина из них слишком тащится от своей гениальности, а остальные тратят денежки своих родителей, готовых обеспечить им лучшее образование в Южной Корее. Учёба, конечно, интересует их меньше всего. Да и Чанёль сам не отличается успехами и даже представления не имеет, что будет делать дальше. Поэтому Чондэ и выбирает Бэкхёна: с ним хотя бы поболтать можно, как с разумным человеком, и провести весело время тоже. Так, по крайней мере, было раньше. — Это из-за Бэкхёна? — спрашивает он Чанёля, хотя это и так понять можно, сильно не напрягаясь. Чанёля задевает тогда, что Бэкхён просто исчезает, ничего не объяснив. Он только Чондэ пишет сообщение о произошедшей трагедии, и что ему придётся вернуться в Пучхон. Чанёль ходит как в воду опущенный ещё месяц, повторяя, что Бэкхён обещал сходить с ним на аттракционы, а Бэкхён всегда держит свои обещания. — Не твоё дело, — рычит Чанёль и достаёт ещё одну сигарету. — Тебе там ничего не светит, — усмехается Чондэ, понимая, что год лёгким не будет. — Говорю же, не твоё дело! Чанёль выдыхает дым через нос и провожает Бэкхёна взглядом, когда тот прощается с куратором и направляется к автобусной остановке. Бэкхён рад, что день, наконец-то, заканчивается, особенно если учесть несколько непредвиденных ситуаций на работе и начало учебного года. Их сразу загружают заданиями, несмотря на то что проходит всего лишь несколько дней, а Бэкхён рассчитывает, что сможет совмещать учëбу с работой. Возможно, он переоценивает свои силы. Он снимает фартук и переодевается обратно в школьную форму: времени заскочить домой и надеть что-то более комфортное у него после школы нет. Ещё нужно зайти в магазин за продуктами, правда, готовить он не возьмётся, хотя хочется порадовать дядю. Лучше он купит ему каких-нибудь печенек или пирожных. На улице ещё очень тепло, и куртку можно не надевать. Бэкхён надеется быстро добраться до метро и закончить дела на сегодня, чтобы потом сесть за семинарную работу. Времени постреляться в компьютер с друзьями из Пучхона у него совсем нет, но он планирует, что хотя бы в выходные найдёт пару часов для этого. Бэкхён прощается с менеджером и вдыхает вечерний воздух, и только потом замечает напротив Чанёля, что стоит, оперевшись на ограждение возле проезжей части. И явно ждёт его. Бэкхён хмурится, отворачивается и идёт в сторону метро. Такого счастья ему совсем не нужно. Чанёль выбрасывает очередную сигарету в урну и бежит за ним. — Если будешь игнорировать, меня примут за сталкера, — басит он вслед и пытается подстроиться под быстрый шаг. — Так и не преследуй меня, — Бэкхён оборачивается и смотрит на него внимательно, но темп не сбавляет. — Я не преследую. Я лишь хочу с тобой поболтать. Ты даже поздороваться не пришёл, хотя проводишь с Чондэ всё время. Я тебя чем-то обидел? — Нет, — Бэкхён смотрит на запыхавшегося парня: бежать и говорить одновременно не каждый сможет. — Мне просто некогда. И я не провожу с Чондэ всё время, он сам приклеился. — Я же не прошу мне приём устраивать, но хоть в школе подойти и сказать «привет» можно? — Когда я так делал? — Ну да, никогда, наверное. Это я обычно за тобой таскался. Они останавливаются на светофоре и неловко замолкают. Чанёль пытается незаметно рассматривать Бэкхёна, а тот сосредоточен на проезжающих мимо них машинах. Чанёль бы мог его подвести, но вряд ли бы Бэкхён с радостью запрыгнул к нему в тачку. — Ты живёшь всё там же? — спрашивает Чанёль, неловко перетоптываясь на месте. — Я теперь живу с дядей, — отвечает Бэкхён, будто подбирая правильные слова, — но в той же квартире. Чанёль понятливо кивает, хотя Бэкхён на него даже не смотрит. Он молчалив, что очень непривычно. Раньше они болтают обо всем, пока проводят время вместе, и ржут, как два придурка, без остановки, но теперь Бэкхён будто озлоблен на всех, хотя Чанёль не понимает, в чём он виноват. — А работаешь зачем? — спрашивает он, а потом прикусывает до крови язык, потому что вопрос явно не в тему: что ещё может делать сирота в большом городе, чтобы обеспечить себя? — Не хочу навязываться. И так благодаря дяде я смог вернуться к учëбе в Сеуле. Жизнь, знаешь, дорогая. Эмоциональный ресурс не бесконечен, и способность к сочувствию быстро исчерпывается, когда пустеет твой собственный кошелёк. — Да я же ничего не говорю! — быстро оправдывается Чанёль. — Просто спросил. Он идёт с Бэкхёном в метро и садится в поезд, хотя тот явно желает избавиться от навязчивого сопровождающего. Бэкхён задумчив и иногда не сразу вникает, что у него спрашивает Чанёль. Может, он просто устал, а может, слишком увяз в затянувшейся депрессии. Чанёль и рад бы ему помочь, но не знает как. Он может только веселить или делать собеседника, но не лечить душевные раны. — А как это случилось? — спрашивает он, когда они идут по дорожке к жилому комплексу. — Я имею в виду, почему ты уехал. Ну, когда… Чёрт… Чанёль жалеет, что вообще открывает рот, но Бэкхён вздыхает и останавливается. Он смотрит в сторону детской площадки, где сидят два пацана и во что-то играют на телефоне, и не торопится что-либо объяснять. Чанёль встаёт напротив и хочет уже перевести тему на что-то более весëлое, но Бэкхён всё-таки начинает рассказывать. — В нашу машину на автостраде врезался автобус, водитель которого уснул за рулём, — Бэкхён смотрит под ноги и пинает камушек. — Пассажиры не пострадали, как и сам водитель, хотя автобус перевернулся на крышу и пролетел ещё несколько десятков метров, прежде чем остановился. Я провёл четыре дня в больнице, потом меня забрал оттуда дядя и мы сразу уехали в Пучхон. Бэкхён передёргивает плечами, будто ему холодно, и Чанёль хочет его обнять, но боится, что это будет слишком. Они даже не друзья, по крайней мере, никогда официально не говорят о своих отношениях, хотя Чанёль думает обратное. — Мне жаль, правда, — бурчит он себе под нос. — Я даже не представляю, каково это. — Бывает. Бэкхён идёт дальше и Чанёль следует за ним. Он уже свыкся с новой реальностью и старается меньше думать «а что если бы». Ничего это не изменит, как бы ни хотелось. Бэкхён вспоминает, что нужно зайти в магазин, когда поднимается по ступенькам подъезда. Выругавшись на самого себя за забывчивость, он решает, что уже не имеет смысла возвращаться, и поворачивается к Чанёлю, чтобы попрощаться, но тот неожиданно растягивает губы от уха до уха. — Ты чего улыбаешься? — сводит брови Бэкхён и не на шутку пугается этого биполярного поведения, но Чанёль всегда такой: никогда не скрывает своих истинных чувств. Тот просто пожимает плечами и радуется тому, что ледяная стена между ними вовсе не выглядит такой неприступной. Он сомневается, но всё же делает шаг навстречу и обнимает Бэкхёна, прижимая крепко к себе. — Я просто очень рад тебя снова видеть!