Такова их жизнь
Звон металла о металл прекрасно разряжал накаленную обстановку, позволяя двум соперникам раствориться в этом звуке. Все о чем сейчас думал Драко — лишь бы не проронить ни слова. Помимо этого, в голове не переставала жужжать мысль о возможном нападении на брата. Вот сейчас он мог бы "случайно" осечься острием меча, и лезвие попало бы между двух ребер Балекина. Почти смертельно. Солнце в зените, моментами ослепляющее яркими лучами, стало бы прекрасной отговоркой. Сладкая месть всё звала и звала в свои объятия, почти убаюкивая. — Какого хрена, Драко? — вызвал его из-за бытия рассерженный голос Балекина. — Еще немного, и вспорол бы мне брюхо! — Увлекся, — сухо ответил Драко, пожимая плечами. — Так ты проявляешь уважение к своему брату? К тому, кто единственный принял тебя и согласился оберегать? Так ты благодаришь за то, что я протянул тебе руку помощи, тогда как другие только плевались в твое лицо? — Я уже понял, Балекин. Не начинай, прошу. Впредь буду внимательней. — Твой дерзкий тон говорит об обратном.. Следует снова запереть тебя в подвале с крысами, что по духу твоему нраву. Венка начала пульсировать, напоминая о последнем таком заточении. Без солнца и свежего воздуха. Без еды и чистой воды. Без контроля над временем и положением. Драко вспомнил и ту царапающую глотку сухость и дикий голод. Казалось, будто он провел в темноте больше месяца, хотя на деле и пары дней не прошло. По коже прошли мурашки страха и нежелания новой охоты на здешних грызунов. Драко повел плечом, отгоняя ненавистные мысли. Он постарался успокоить свою злость и распыленный нрав — не хотелось проводить там еще одну неделю. Балекин перед ним качал головой в напускном сочувствии, от чего становилось еще тошнотворнее. — Прости меня. Десяти ударов будет достаточно для того, чтобы я усвоил этот урок. — Так то лучше. Балекин с хлёстом стянул кожаный ремень с пояса, делая шаг вперед. Драко уже не вздрагивает, уже не боится. После ста таких нравоучений перестал считать, а после пяти лет, что он провел под крышей Балекина, терпя подобное отношение, теперь и вовсе привык, принимая подобное поведение старшего брата уже за обычное явление жизни. Драко стянул рубашку, поворачиваясь спиной к Балекину, и опустился на траву. Не хотелось находится перед ненавистным братом на четвереньках, поэтому Малфой оперся руками о колени, а мысками ботинок о землю, слегка зарываясь ими в рыхлую почву. Так получится сохранить равновесие и после восьмого удара — прошлый опыт подсказал. — Ты ведь знаешь, что все это ради тебя. Сила учит куда лучше, чем слова. Ты ведь и сам это заметил, так ведь, братец? Прогремел первый удар ремнем. Почти не больно. Затем и второй. Драко молчал, не имея даже малейшего желания для ответа на издевательский вопрос. Но, по-видимому, это не понравилось Балекину, так как третий удар оказался чересчур жестоким. Малфой скрипнул челюстью, инертно отстраняя оголенную спину. Кожа на ней начала пульсировать. — Мои уроки проходят не зря. Ты стал дисциплинированнее и куда прилежней, чем два года назад. А после наказания темницей и вовсе бросил свой разгульный образ жизни. Разве это не о многом говорит? — Именно так, — вырвалось более жалко, чем Драко того ожидал. Облегчения не последовало. Все же, тон которым он ответил, принесло еще большее удовольствие Балекину, нежели безвыходное молчание, решил Драко. Четвертый, пятый и шестой удары были еще сильнее прежнего, отчего из горла чуть не вырвался крик. В голове бушевал тайфун из горьких эмоций, но выдавать ни одну из них Малфой не собирался. Выставленные эмоции — высшая слабость, это он уже давно уяснил. «Пережди, поднакопи сил, а в нужный момент ударь со всей мощью», — напомнил он себе наставлением Люциуса. В ушах начало звенеть. Позвоночник горел от опустившейся платы за несдержанность. Кожи и мышц Драко уже не чувствовал, все переросло в мешанину из пульсирующей и жгучей боли. Становилось тяжело считать проносившиеся хлысты ремнем, но когда голову повело, а сознание потерялось между девятью и десятью, Балекин вдруг возник перед побелевшим лицом младшего брата. — Тренировка окончена. Следующее занятие пройдет на деревянных клинках. К настоящему оружию вернемся только после того, как урок будет полностью уяснен. Он ушел, оставив Драко с зияющей дырой от ненависти. Малфой заставил веки разомкнуться, пытаясь проследить взглядом за удаляющейся спиной. Оставшись в одиночестве, он позволил эмоциям затмить разум. Изо рта вырвался молчаливый вопль. Трава вместе с землей комьями полетела в разные стороны. Драко бил кулаками все, что перед собой видел. Теперь он мог выдохнуть и выплеснуть накопившийся ком. Взъерошенная листва падала на макушку вместе с лесной пылью, привлекая на себя внимание. Драко задрал голову к небу, пытаясь откинуть жгучие ощущения вдоль позвонков. Рассматривая спокойные облака и верхушки деревьев, ему вдруг стало невыносимее обычного. Хотелось кричать и рвать на части любого, кто окажется рядом. Чувство безысходности после каждой такой стычки росло все больше и больше. Теперь Драко не понимал чего ждал и к чему готовился. Вся его жизнь за прошедшие пять лет превратилась в короткую передышку между тайной пирушкой и очередным наказанием от Балекина, который снова и снова удивлял своей больной фантазией садиста. Мучительнее и мрачнее прежнего, будто силы и терпение решили наконец его покинуть. Сейчас Драко словно предчувствовал свой конец. Подобного он еще не испытывал. Прикрыв глаза и расслабив мышцы, он отдался гуляющим порывам ветра, доверяя ему всю свою боль и всё отчаяние. По щекам пустились горячие дорожки слез, быстрыми каплями спадающих к ключицам. Бороться уже ни за что не хотелось. Он потерял веру в свою прежнюю жизнь волшебника — жизнь наследника рода Малфоев. Теперь хотелось лишь забвения. — Всё. У меня больше нет сил, — сокрушенно шептал он ветру. — Я выдохся, окончательно… Раз итог неизбежен, то так тому и быть..•••
— Какой итог? Ты про что? Драко мгновенно выпрямился, твердо опираясь на пятки. По спине прошелся электрический ток, сигнализируя о последствиях недавней пытки. Но Принц вида не подал, лишь быстро протер кулаками по щекам, утирая соленые следы. Брови его тут же нахмурились, а мимолетное успокоение моментально забылось — Никасия,находившаяся в паре футов от него, стремительно сокращала расстояние, чуть ли не врезаясь в Драко. Она взмахнула полами своего платья, когда ее колено вклинилось между бедрами Малфоя, и тут же повисла на шее. Ее крепкие объятия душили. Колено, что почти задевало его пах, и ладони, медленно перемещающиеся на спину, только усугубили и без того тягостную обстановку. Драко резко отпрянул, делая шаг назад. Быстрым движением поднял с травы свою рубаху, и накинув ее на плечи, отвернулся от девушки, намереваясь как можно скорее удалиться. — Никасия, ты не вовремя, — отрезал он стальным тоном, отдаляясь от нее широкими шагами. — Но я пришла с новостями, кое-что следует обсудить, а точнее — одну особу из мира сме.. — Оставь меня. — Перебил он Никасию, повернувшись к ней так, что шейные позвонки прохрустели. — Я занят, и не смей меня сегодня беспокоить. — Но, Драко, это нельзя пропустить, — начала канючить она, строя глазки. — Я приказываю, оставь меня на сегодня в покое. Должно быть, она что-то расслышала в его тоне или лице, так как резко поменялась, водружая наружу удивление, шок, а затем и недовольство. Драко не сводил с Никасии остервенелого взгляда, ожидая ее ухода. Она надула губы в обидчивой гримасе, но спустя секунду тут же водрузила надменную маску, как бы говоря, что хоть Драко и Принц, но терпеть подобное никому не позволит. Получив в ответ лишь короткое хмыканье и высокомерный взгляд, он снова отвернулся и продолжил путь. Растворив громоздкие двери поместья, Драко отдал поручение слугам, расспросив перед этим о местонахождении личной служанки Эрроу. — Часом раннее милорд Балекин отправил Эрроу на ярмарку за тканями. «Чертов ублюдок!» — Сообщи о возвращении. Получив учтивое «слушаюсь», Драко направился прямиком в свои покои, на ходу снимая влажную от пота и крови одежду. Ванная постепенно наполнялась водой благодаря своевременной работе слуг, отвары и травы уже плавали в мареве из мыльной пены. Драко опрокинул в себя горький настой лаванды. Найдя на туалетном столике лишь пустые пузырьки из-под эмульсии масла шалфея, он рассерженно цокнул, громыхая выдвижными полками. Поиски закончились провалом, делая начало ночи еще более паршивым. Он надеялся, что той капли отвара шалфея, которую добавляют в его ванны, вкупе с замораживающими чарами, будет достаточным хотя бы для того, чтобы немного сбить пульсацию и жжение в пораженной области. Опускаясь в воду, Малфой не прекращал шипеть и морщиться, впрочем, ничего нового или удивительного, просто терпеть приходилось бы куда меньше, если бы все необходимые махинации перед этим провела Эрроу. Ее крючковатые пальцы творили самое настоящее волшебство, когда обрабатывали раны и снимали боль своими магическими движениями. Покрепче сжав челюсть, Драко наконец нырнул по шею, стараясь как можно меньше напрягать лопатки и мышцы спины. Боль будто-бы, разрослась дальше и глубже, доходя до своего пика. Головокружение говорило ему о многом, но не ему жаловаться. Рано или поздно это должно было случиться. Казалось бы, Драко уже давно смирился, лишь признаться в этом не мог. Спустя час стало легче, а вода прохладнее. Отвары и настои подействовали, хоть и на самую малость. Вылез он только когда кончики пальцев стали замерзать, а за окном закат начал играть своими бурыми красками. Шлепая босыми ногами и оставляя лужицы за собой, он упал лицом вниз на кровать, застеленную атласом. Увлажнившаяся ткань неприятно липла к телу, из-за чего Драко не дал себе времени для большего отдыха, начиная собираться, ведь лекции должны были вот-вот начаться. Закрывая дверь покоев, он вдруг вспомнил о Никасии и ее рвении сообщить Драко какие-то новости. В голове всплыл надоедливый маятник, непременно сообщающий о его плохом поступке. Ведь Никасия обычная девчонка, которой в пору вести себя капризно или надоедливо. Несмотря на то, что она с голубой кожей, заостренными ушами и неестественно худым, в тоже время красивым телом, что никогда не было свойственно человеку, почему-то Малфою все равно хотелось называть ее человеком. Чем-то она заслужила его благосклонность. Он сам еще не понял, чем. Маятник всё твердил о вине и скорейшем извинении перед Никасией, но гордость и положение быстро отодвинули эту идею на задворки сознания. Сумка с книгами и пергаментами тянула плечо вниз, в который раз напоминая о том, что вообще-то его статус позволяет не таскать всё это с собой. К тому же, без Эрроу оказалось куда тяжелее терпеть надоедливую боль. И замораживающие чары плохо справлялись. Но желание контролировать если не всё, то хотя бы многое, снова брало верх. Знаешь многое, изучаешь неизвестное, запоминаешь обученное — первый шаг к незыблемой силе, стоит лишь правильно применить. Малфой считал, что мама всегда говорила только правильные вещи, всегда была права, отчего и эти ее слова запомнил навсегда. Путь к школе был не близок, стоило взять коня или хотя бы пони. Но сейчас ему хотелось освежиться и отвлечься на что-то спокойное. Хотелось тянуть время или вовсе провалиться сквозь него, оказавшись в умиротворенном уединении, ведь только так он мог расслабиться. Драко шел по выученным тропинкам, минуя Озеро Масок и Молочный лес с его белоснежными кронами, огибая дворец Эльфхейма — замок, откуда его три года назад выгнал принц Даин, причиной чего стало его собственное нежелание видеть рядом с собой самозванца в лице Драко. За основной крепостью обычно и проходили занятия, если не в одной из башен с восточной стороны территории дворца. Впереди расстилалась роща со мхом и редкими деревьями, на ветках которых уже расположились студенты. Другие же тихо переговаривались между собой, развалившись на пледах под толстыми стволами. Сейчас вел свое занятие старик Ноггл, бородатый наставник, моментами странный и отвлеченный, иногда он напоминал ему Полумну, которая уже с первого курса вызывала лишь смех и потеху. Ноггл был тем, кого редко слушали и кем часто пренебрегали. Хоть уроки о звездах скучны, а рассказы о фейриской магии нудны, Драко все равно нравилось время, проведенное на лекциях этого фира. Можно было расслабиться или даже вздремнуть. Когда Драко прошел к своему привычному месту, Ноггл и вида не подал, что один из его студентов прибыл с непростительным опозданием. Такому отношению заслуга познаний и четких ответов на заданные вопросы. Расстелив плед у самой кромки дерева, Малфой оперся локтями о согнутые колени, тут же отвешивая улыбку Валериану и его очередной извращенной шутке о сиськах Поэзи — девушки с рогами лани, но прекрасными формами. Никасия же молчала, надменно вздернув нос, но все же отвесив скромный поклон — как и подобает принцессе Подводного мира. Нордук тихо подкрался на корточках, кладя свою пятерню на плечо Малфоя, шепча что-то о Локке и его новой игрушке. — Кстати, где он? Сегодня снова восстанавливается? — с усмешкой протягивает Драко, скидывая чужую ладонь с пульсирующей кожи. — На последней пирушке меня не было, так что не меня спрашивать надо. — Отвечает Нордук. — Как Принцу, тебе бы следовало интересоваться тем, почему Эльга не поклонилась его Величеству. Она ведь всего лишь джентри, а позволяет себе такую дерзость. — Если бы ты видела, как Драко обошелся с ней на последней пирушке, то не задавала бы глупых вопросов. — Ответил за него Локк, будто появившийся из ниоткуда. — Эта серебро-волосая красавица сильно обижена на того, кто до этого никогда ее вниманием не обделял. Локк подмигнул Малфою, усаживаясь рядом. Заметив на его щеке свежую царапину, рассекающую всю скулу вплоть до брови, Драко уже начал свой вопрос, как был прерван наставником Ногглом. — Милорд, Локк, прошу в следующий раз так сильно не задерживаться. Занятия идут уже не меньше часа. — Прошу простить меня, неотложные дела, — в своей ехидной манере ответил ему Локк. Нордук пустил в ход новую шутку о похождениях и интересе преподавателя на этот счет, от чего компания тихо рассмеялась. Никто не спешил записывать читаемую лекцию о предсказаниях и чистых пророчествах. — Где ты пропадал, — скучающе спросил Драко, — и откуда эта прекрасная отметина? — Дела семейные, скоро сам все узнаешь. И вы все тоже. Никасия демонстративно хмыкнула, выдавая мизерную заинтересованность. А вот Нордук наоборот, подобрался и начал расспрашивать и выпытывать из Локка все подробности. — Приближается страдная пора, а значит через неделю мы все окажемся на танцах при Дворе. Вот там она и появится в моем сопровождении, где все вы сможете вдоволь наглазеться на эту строптивую куколку. — На его лице растянулась довольная ухмылка, будто весь мир ему уже известен. — Так уж и быть, может и разрешу кому-нибудь с ней побаловаться. Эта громкая фраза заставила Нордука присвистнуть, от чего тот тут же получил замечание от наставника. Никасия, закатив глаза, приблизилась к Драко, по-видимому откинув обиду подальше. Начала шептать ему о своем нраве и глупости, не забывая и о капризах. Выпрашивала новое платье или ожерелье под стать синеве ее локонов, получая лишь отмашки и отговорки. В этот момент ее длинные стройные пальчики легли на бедро Драко, то ли мерно поглаживая, то ли выводя успокаивающие невидимые круги на ткани его брюк. Когда ее ноготки прошли в сокрушительной близости от паха, Малфой сдался, обещая прислать к ней свою портниху за мерками и пожеланиями о бальном наряде. Все оставшиеся лекции проходят спокойно. Ребята скрашивают неудачно начавшуюся ночь свои шутками и подколками, рассказами и сплетнями. Никасия не уставала снова и снова заводить разговор о скорейшем праздновании во Дворце и последующей уединенной пирушке в привычной компании в чьём-нибудь замке.•••
Фейри — сумеречные создания. Оттого и свой привычный распорядок начинали вести по ночам, а не дням, как это принято у людей. Подъем обычно приходил ко второй половине дня, а самое активное время начиналось с полуночи. Засыпали все фейри уже ближе к рассвету, а если после пирушек, то и немногим позже. Все это Драко не особо жаловал. В Хогвартсе он любил ранние подъемы за несмелое солнце и утренний холодок после ночи, за возможность понежиться морозным ветерком на астрономической башне, да пуститься к нему навстречу на своем новеньком Нимбусе-2000. В пасмурные дни радовала свежесть внутреннего двора и вид совятника, жильцы которого в такую погоду начинали буйствовать вокруг него в беспокойстве. А когда Драко просыпался еще раньше обычного, будь то от ночного кошмара или от особенно громкого храпа Гойла, то успокаивало лишь утреннее чириканье лесных птиц, что обязательно доносилось с опушки лесничего, возле которой он просиживал одну из старых дощечек моста. Здесь же, в Фейриленде, он совсем забыл, какого это — наслаждаться утром и его чарующим солнечным небом. Даже такое маленькое счастье отобрал у него этот мир. Во Дворце было еще сносно, но после того, как туда перебрался принц Даин — третий по рождению, средний сын Элдреда, стало до невозможного душно. Замок необъятен в своей площади и количестве комнат с покоями, но несмотря на это Даину все равно не хватало. Куда Драко не сунулся, где бы не спрятался, Даин так или иначе гнал его плетью и жесткими ударами. Насылал проклятья и заговоры. Возможно, если бы Малфой признался королю Элдерду в том, что было истинной причиной его вечных провалов и неприятностей, он бы и заступился за Драко. Но, страх за свою шкурку и постоянное напоминание ото всех о его чуждости, только утрамбовывали веру в свою собственную никчемность, от чего Драко молчал. Уверовал в его неспособности и Верховный Король. "Спас" его именно принц Балекин, старший и первый наследник короля Элдреда. Да, проклятий и наказаний стало куда меньше, но вот жестокости только прибавилось, вкупе с воодушевленностью и рвением к насилию. Принцесса Эловин — вторая по рождению и первая дочь Элдреда, а также Кейлия — четвертая по старшинству и самая младшая дочь Верховного Короля ненавидели Драко с той же силой, что и их братья, хоть инициативы и не проявляли. Просто делали вид, будто самого младшего наследника, последнего и третьего сына их короля вовсе не существует. Тем было и для Драко лучше, меньше тех, кто причиняет неудобства и сплошную боль. Вот и сейчас, он немногим радовался, что остался вдалеке от них, вдалеке Верховного двора и его заварушек. В Холлоу-Холле Драко почти всегда оставался на собственном попечении. Балекин редко совался в восточное крыло своего замка — отданное в распоряжение Драко. Сам же Балекин жил в западной части дворца, проводя там лишь редкое время со своими женами и любовницами, чаще он пропадал на завоеваниях земель вместе с генералами Верховного Двора, что не могло не радовать Малфоя. Старший брат отправился на одно из таких две ночи назад, а значит и до следующей недели он мог оставаться расслабленным, не беспокоясь о том, встретиться ли он с Балекином в главном холле. На прикроватной тумбочке его уже ждал стакан с отваром шиповника, а рядом с ним и пузырек с настоем лаванды — значит Эрроу давно вернулась и подготовилась к пробуждению Принца. Драко поочередно осушил емкости, морщась от горечи, как тут подоспела имп. Она вошла в покои после короткого стука, уставившись своими черными бусинами глаз. Не было ясным, что именно она разглядывала или куда смотрела, но пронзительность и строгий вид говорили о многом — она рассержена, либо что-то вышло не по ее задумке. В ее крючковатых руках звенел поднос с новыми снадобьями и дополнительными мазями. — Проснулся наконец. — Бесцеремонно начала она, — сначала обработаем твои раны, а после позавтракаешь. — Где же моя тихая и робкая служанка, — сонно прохрипел Драко. — Куда ты ее подевала.. — Сколько можно повторять, уважаемый Принц. Она пропала, как я тебя выучила. Ее сварливый и твердый тон полностью отогнали дрему. Драко перевернулся на бок, пытаясь прогнать белых мушек перед глазами. В горле до сих пор горчило от выпитых снадобий, от чего язык так и норовил выскользнуть из челюсти. Увидев скорченное лицо Принца, Эрроу подсунула к его губам новую колбу, помогая ему другой рукой приподнять голову. — Пей и не брыкайся, через минутку-другую сразу легче станет, и раны перестанут болеть. — Пора начать тебя наказывать, — ворчал Малфой, прежде чем проглотить противные отвары. Эрроу знала, что Принц так говорит лишь от великой заносчивости и непокорности. Поэтому имп в таких ситуациях брала все в свои руки, не принимая указов близко к сердцу. В остальном же она всегда слушала Драко и его пожелания с приказами, безоговорочно выполняя. Именно поэтому Малфой позволял себе мимолетную осечку в стойкости и непоколебимости. Лишь немногим он открывался с этой слабой стороны. Обработав раны листами пижмы и сливовым вином, она со звоном поставила бутыль на тумбу, начиная собирать на поднос пустые чаши и кубки. — Выпей-ка вина, пока раны не успокоятся, оно будет не лишним. Только не переусердствуй. — А вот с этим, будь добра, не мешай. Сам разберусь. — После лекций не задерживайся, иначе придется спасать тебя от молодых шрамов, а у тебя без того хватает и заживших. — Останутся шрамы, или нет — это уже не твоя забота, Эрроу. Ступай же. Он проследил за ней, укоризненно качающей головой и быстро кланяющейся. Закрывая за собой двери, Эрроу успела и прицыкнуть, рассмешив Драко. Закат близился к своему концу, сигнализируя о начале занятий. Но как и двумя ночами ранее, он не собирался посещать лекции, которые давно успел изучить по талмудам личной библиотеки замка. Теперь, когда Эрроу вернулась с ярмарки со всем своим набором трав и лечебных чар, он собирался вдоволь насладиться отсутствием Балекина. До пирушки во Дворце оставалось меньше пяти дней, а значит сегодня самое время начать готовиться к празднеству. Спустившись в столовую, он обнаружил, что сегодняшним завтраком станет лепешка с зимними ягодами, печеная улитка с печенью тритона и сыром, овощная нарезка из груздь-перцев, золотых помидоров и стручковой фасоли. Выбор пал на овощную нарезку, а напоследок самое вкусное — лепешка с зимними ягодами, ее он обожал. Начало ночи не переставало радовать своими сюрпризами. Покончив с едой, он запил все вишневой наливкой, смакуя на кончике языка предвкушение от долгожданного празднества. Что-то пугающее и завораживающее надвигалось, будто подсказывало ему подсознание. Что-то дикое и жестокое. Предчувствие так и подкидывало эту мысль. Поэтому хотелось в последний раз насладиться мнимой свободой, словно глотком воздуха из-под толщи непроглядной глубины. Желая поскорее разобраться с тревогой, Малфой отправился в библиотеку, мысленно выбирая список необходимых книг. Да и в полном уединении будет куда лучше держать голову чистой — попасть туда могли лишь жены Балекина, он сам и Драко. Но Принц знал, что тем девицам чтение приносит лишь скуку, а значит и делить хранилище знаний ни с кем не придется, тем более без вездесущих слуг.•••
Сливовое вино скудно плескалось на дне кубка, изрядно выветрившееся. Драко перебирал пальцами пергаменты, исписанные портнихой. На них красовались эскизы юбок и корсетов, отдельных верхов будущего платья Никасии. Примерно такой красоты и изящества он ожидал от ее фантазии. Никакой помпезности или броскости, лишь утонченное величие. Для принцессы слишком, но не для единственной наследницы Подводного трона. На его лице плотно засела легкая улыбка, мечтательная и такая живая. Осознав это, Драко мгновенно смутился. В голову начали закрадываться те мысли, что за свои он не принимал. Лишь недавно он перестал считать себя гостем, подобно заблудшему путнику этого мира, все это время он всячески отгораживался от здешних обычаев и повседневной рутины. Очень долго презирал всех и вся, каждого, кого знал и не знал. Заведомо ненавидел фейри. И это было легко — питать к ним оправданную злость. Но время шло, пыл убавлялся, на смену ему приходило привыкание. Возможно это накаленный мозг устал вечно бороться с собственными угнетающими мыслями, а может и он сам начал считать себя тем, кем его принимают. Привык к чину и почестям. Стал наслаждаться положением Принца среди народа и подданных, среди тех, кто не знал истинного положения дел. Нет, он все еще не любил этот мир и эту жизнь, все еще не видел себя среди этих существ и будущего среди них. И, да, он все еще тосковал и скучал по своему настоящему дому, по Хогвартсу и Косому переулку, по настоящим друзьям и газону с озером Менора. Спустя пять лет он все еще помнил имена всех, с кем когда-либо общался, помнил детали школьных квиддичных матчей, помнил и любимые запахи с кухни, когда домовики подготавливали очередную трапезу. Перебирал в памяти все стычки с Поттером и придумывал новые колкости. Ему не хватало писклявого голоса Паркинсон, что после столкновений с золотым трио обязательно утешала, даже если подобного не требовалось. Не хватало и озорного нрава Блейза и шутливого Нотта, которые всегда разряжали обстановку, сбавляя накал страстей. Хоть он понимал, что за прошедшие годы многое должно было измениться, его друзья должны были стать другими, возможно не теми, кого он на самом деле помнил. Но несмотря на это, он все равно тосковал за ними, за той картинкой, что осталась у него в памяти, глубоко засев и приклеившись. Поэтому сейчас, когда он разжевал мысли о Никасии и причине своей улыбки, ему вдруг стало не по себе. Никасия была вполне сносной, а моментами даже приятной особой. Возможно, в какой-то степени она ему даже нравилась. Но подобного он не желал. Таких мыслей не звал и никогда не хотел. Малфой считал, что если начнет испытывать к кому-либо хотя бы долю теплых чувств, будь хоть дружеские или романтические, то тогда навсегда потеряет себя и свою принадлежность к волшебному миру Англии. Пока в его животе рос комок из ненависти и отвращения к фейри, было спокойнее. В таком случае он понимал, что остается собой и все тем же Малфоем. Но теперь, когда он осознал свою привязанность не только к Никасии, но и к Эрроу, что постоянно его оберегала, и к Нордуку, пусть и вспыльчивому, местами мерзкому фейри, но веселому и озорливому другу. Этот юноша чем-то напоминал ему Нотта. Даже непослушные кудри имелись, хоть и цвета пасмурного неба. Страх не переставал отпускать. Драко начал ходить по библиотеке из стороны в сторону, тяжело вышагивая среди стеллажей. Он не хотел потерять последнюю ниточку, связывающую его с прошлой жизнью — свою надменную черту, вечно всё презирающую и оценивающую. Не хотел питать теплых эмоций к миру фейри. Но как бы он не старался, подсознание услужливо топило его уверенность в собственном «я», подкидывая в мысли еще больше воспоминаний о тех моментах, что непременно вызвали бы улыбку у любого, но не у Драко. Добравшись до сути очевидного, Малфой чуть ли не зарычал. Отвращение прошлось взрывной волной по всему телу. В первую очередь к самому себе, кто так быстро и смело предал родной мир. С тех пор, как Драко попал сюда, вся его жизнь перевернулась с ног на голову. Чужой облик и чужая судьба. Новые способности и обстоятельства. Фальшивое имя, не принадлежащее ему. Таково его положение. Своим оставался лишь характер, который неожиданно подвел. Мысли портили весь настрой. Голова гудела. Хотелось искоренить все это из себя, снова пропитаться одной лишь ненавистью. Малфой решил, что теперь следовало бы начать отслеживать подобные зачатки, предотвращая их на корню. Громко выдохнув, он постарался успокоиться. Записки и пергаменты беспорядочно валялись на тяжелой столешнице. Взглянув на них, Драко в последний раз повторил все планы по подготовке, бормоча себе под нос. Нога отстукивала нервный ритм, не помогая Принцу отвлечься. Бросив эту затею, Малфой бросился куда глаза глядят, быстро передвигая ногами. Он все шел и шел, постепенно удаляясь от Холлоу-Холла. Легкие порывы ветра не освежали, а лунный диск, свободный от облаков, лишь слепил, давя солнечным отражением. Драко навел на свою обувь чары, позволяющие с огромной силой отталкиваться от поверхностей, подобно скачущему кенгуру. Он вобрал в легкие побольше кислорода, готовясь к прыжку. Найдя проем между деревьями, он смог примерно нацелиться. Сильный толчок, взмах локтями в попытке сохранения вертикального положения. Ощущение невесомости, пугающее на мгновение. И в этот момент время будто замедлилось, давая Драко возможность проникнуться истиной свободой. Звездное небо стелилось перед его глазами каскадами темных облаков. Земля под ним, стремглав удалившаяся, манила своим притяжением, так и шепча ему свои грезы о столкновении. В голове пронеслась мысль о том, что произошло бы, будь он неосторожным и безответственным; что, если бы он не рассчитал момент приземления, а встретился бы с почвой нос к носу. Бесстрастная перспектива в виде мертвого и бездыханного тела, беззаботного и такого умиротворенного уж чересчур соблазняла. Но, как бы ему не хотелось, мысли, пролетающие в его сознании со скоростью звука, уж слишком быстро вернули его в реальность. Необъятные ветви деревьев становились все ближе, маня жестким падением. Мелькающие суждения о плюсах и минусах смертоносного поступка все заканчивались, водружая на свое место страх и панику. Когда ближайшая листва оказалась в непозволительной близости, Малфой инертно сомкнул ладони на сучках, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь. Он летел вниз, царапая кожу о ветви, не переставая цепляться руками в лихорадочной борьбе с жизнью. В живот пришлось, выбивая из легких весь воздух. В глазах металась какофония из листьев и звездных точек. Дуб, встретивший грубого гостя, словно вовсе не щадил, ударяя собой все конечности Малфоя. Очередная атака, пришедшая ему в солнечное сплетение, вдруг остановила приближение с почвой. Малфой обнаружил себя крепко обнимающим толстую ветвь. Его ноги продолжали болтаться в воздухе, но теперь не хаотично, а спокойно, без попыток захвата чего-то твердого под собой. Драко громко и часто дышал,не веря собственному везению. Он задержался в таком положение еще на несколько секунд, приходя в себя. Хоть голова до сих пор кружилась, не позволяя зрачкам сосредоточиться на одной точке, Драко все равно смог поднять колено, наваливаясь на него. Так он и застыл, прильнув щекой к шершавой коре. «Какой же я кретин. Жалкий трус. Неудачник, который не может даже свести счеты с жизнью.. Трус. Трус. Трус.» Он не прекращал бранить себя, вбирая ртом воздух. Сердце продолжало отбивать бешеный ритм, не желая успокаиваться. Его голова слегка шла кругом, от чего тошнота начинала переходить в назойливое предупреждение. Отдышавшись и немного успокоившись, он подобрался к стволу, опираясь на него лопатками и вытягивая ступни перед собой. Ширина ветви давала возможность не держаться за нее дрожащими ладонями, из-за чего Драко просто уложил их перед собой, разглядывая ссадины и кровоточащие царапины. Он представлял таким и свое лицо, и оголенную шею. Малфой заметил и лацканы порванной ткани, местами болтающиеся на швах рубашки. Сейчас он жалел, что не надел один из своих парчовых кафтанов. Просидев так немало времени и обдумав все возможное, он наконец принялся к спуску. До мягкой поросли мха и травы было далековато, не меньше дюжины ярдов. Трясущимися пальцами попробовал наложить заклинание, до этого приведшее к опасному исходу, но не удалось. Он повторил, мысленно сосредотачиваясь. Через три попытки наконец удалось. В ногах ощущались сила и мощь, которые теперь не радовали в предвкушении полета, а лишь пугали. Собравшись с духом, он покончил с уговорами и оттолкнулся саднящими ладонями. Через мгновение ступни смогли ощутить почву под собой, но всего на доли секунд, так как ослабшие от шока колени, моментально согнулись, из-за чего Драко прокатился кубарем по зелени. Боль и тошнота, общая слабость и дерьмовое состояние не помогали в этом, от чего Малфою не удалось вовремя принять наиболее безопасную позу. Голова, что вертелась из стороны в сторону, словно болванчик; мельтешащие руки и ноги, чуть ли не сгибаемые в неестественном положении; все это ужасно гудело, когда Драко наконец остановился. Он лежал на этой мягкой зелени еще какое-то время, пока полностью не пришел в себя. Где-то на задворках сознания все еще холодило от шока. Малфой не мог поверить в содеянное, в то, что он только чуть было не сотворил. От этой мысли его глаза увлажнились, быстро накапливая горсти слез под веками. Ему хотелось убежать, броситься вперед, туда где станет легче. Превозмогая боль, ломящую всё тело, он ринулся под завывания ветра, который он еще мгновениями ранее еле ощущал. Будто сама погода вторила ему своим нравом, разметая порывами листья, склоняя кроны деревьев в разные стороны. Будто природа переняла настроение Драко, не желая оставаться в стороне. Облака над его головой так неожиданно сменились грозовыми тучами, сгущающимися и устрашающими. Они гремели, сверкая молниями, накапливая свою силу. Бег на пределе возможностей. Не успокаивающийся адреналин в крови, отбивающий громкий ритм в перепонках. В глазах подпекало, а в горле горело. Легкие без устали сокращались, не успевая насыщать своего хозяина кислородом. Неприятные ощущения в спине, руках и ногах сошли на нет. Когда позади него остался Кривой лес, Драко почувствовал тяжелые капли, гроздьями падающие на его макушку. Еще пару футов, и он весь оказался под проливным дождем, полностью промокая. Несмотря на душевную и физическую боль, он все равно не переставал бежать, виляя между покосившимися стволами деревьев. Малфой проклинал зрение фейри, из-за которого он сейчас все прекрасно видел. В темноте, под стеной ливня, луной, спрятавшейся глубоко за тучами. Хотелось бы ему сейчас ослепнуть, да врезаться в какой-нибудь упрямый камень. Он не осознавал что делает, пока не очутился под толщей воды озера, которое так вовремя поприветствовало его среди гущи Кривого леса. Драко пытался выкрикнуть то отчаяние, что все это время копилось в нем, но выходили лишь глухие звуки лопающихся пузырей. Пальцы раздирали горло, все тело тряслось от переизбытка эмоций. Он барахтался под водой, даже не предпринимая попыток к спасению, лишь больше себя топил, сильнее зарываясь ступнями в глину и водоросли. Глотку словно разорвали. Тяжелый кашель вырвался наружу вместе с зеленой водой озера, которой он успел наглотаться. Он резко перекатился на живот, сгибаясь в локтях и не прекращая кашлять. В ноздрях пекло, а в ушах звенело. Еще минуту назад он искал забвения в пучинах воды, а теперь лежал на каменистом берегу, цепляя ногтями редкие песчинки с грязью. Драко оторвал взгляд от своих пальцев и обернулся. Перед опухшими глазами стоял силуэт с растрепавшимися волосами, руками, что не знали куда себя деть. Переступая с ноги на ногу, незнакомец наконец подал голос: — Ты в порядке? Встать можешь? «Девушка значит. Оборвавшая то, что единственное могло принести мне покой..» — Какое тебе дело? — грубо ответил он, несмотря на ее обеспокоенный тон. Она сама гулко дышала, отлепляя налипшие пряди со лба и пытаясь разглядеть лицо утопленника перед ней. Малфой не дал ей такой возможности, тут же отворачиваясь и поднимаясь во весь рост. Колени немного подкосились, от чего он моментально запнулся, теряя равновесие. Его подхватили под руку, не давая упасть носом в гальку. Он не заметил как девушка переместилась, возникая перед лицом. Она все еще держала его за предплечье, крепко и как-то судорожно, будто боялась что незнакомец снова побежит в воду. — Сядь, ты еще не пришел в себя. — Проговаривая это, она плавно опускалась на землю, таща за собой и Драко. — На тебе живого места нет… Отдышись хоть немного. Эти слова поразили Малфоя, забота, которая в них сквозила. Так с ним разговаривала только Эрроу, служившая верой и правдой. Он повиновался, не понимая причины. Сев на корточки, она взяла его ладони в свои, ощутимо сжимая и не переставая вглядываться в его черты. Малфой видел, как сильно она щурилась и моргала, пытаясь сфокусировать зрение. Когда она слегка мотнула головой, опуская подбородок, Драко понял, что эта девушка не фейри, а обычный человек. В темноте, что окутывала это место, что-либо отчетливо различить могли лишь фейри, наделенные острым зрением, словно кошки. Теперь он открыто пялился, замечая все детали. Спутанные волосы, опускающиеся до локтей. Побледневшая кожа, словно отвыкшая от солнечных лучей. Желтые следы на запястьях и возле шеи — утихающие синяки. Глаза с янтарными вкраплениями и влажными ресницами. Потерянные и одновременно озабоченные. Опустив взгляд ниже, он немного опешил. К ее телу прилипало легкое тонкое платье, которое еще совсем недавно, он уверен, разлеталось так, что девушка должна была собирать низ юбки в кулак, чтобы та не мешала передвигать ногами. Фасон платья сбил столку — такие носили все служанки Фейриленда, плотный вверх с тесьмой у горла и юбка из почти прозрачного бежевого хлопка, с завязками у талии, чтобы подбирать подол во время работы. Но на рабыню она не была похожа. Она не была отрешенной и забывшейся. Ни одного намека на чарующий гламур, который наводят на всех служанок. Ее черты казались Драко отдаленно знакомыми. Совсем чуть-чуть вздернутый нос и губы, стиснутые в линию. Вот если бы ее щеки были чуть пухлее, а передние зубы бы оказались значительно крупнее остальных, он бы точно решил, что перед ним сидит повзрослевшая копия подружки Поттера. Но эти мысли были навязчивыми и невозможными, а значит эта девушка лишь похожая на ту заучку из детства. Увлеченный Драко не заметил, как она начала говорить, слегка наклонившись вперед, чтобы переместить свои ладони на его плечи: — Что ты хотел сделать? Зачем бежал в воду? Эти убаюкивающие и осторожные нотки в ее голосе вкупе с поглаживающими движениями продолжали сбивать с толку. Сочувствие, забота и все, что касалось сентиментальности было непривычно для фейри, лишь редкие существа проникались подобным к кому-либо особенно любимому. Он и так достаточно пережил за сегодня, от чего теперь вовсе потерялся в чувствах и ощущениях. Не найдя, что ответить, Драко неопределенно пожал плечами, опуская взгляд на свои ладони, теперь покоившиеся на коленях. — Не знаю чего ты на самом деле искал на дне озера, но просто помни, что смерть это не выход. Я тоже здесь в безвыходном положении, но не отчаиваюсь и верю, что смогу выбраться в привычный мир. И ты выберешься. Что бы там не происходило… Она замолчала, убирая ладони. Пальцы начали перебирать друг друга, нервно заламывая фаланги. Девушка смотрела перед собой, не находя четкой опоры. Эта пауза затянулась. Драко все больше становилось не по себе. Она не знает его. Не понимает, что перед ней сидит один из наследников престола Эльфхейма. Не ведает о том, что ему почти невозможно выбраться. А единственный выход, который может принести хотя бы иллюзию спасения — гибель всего рода Гринбриаров, что слишком сложно. — Ты не знаешь, о чем говоришь, — обвинительно бросил он, поднимаясь с места. — Куда ты? — Подальше отсюда. — Но ты не видел себя, в таком состоянии опасно разгуливать. В лесу полно живности, что захочет тобой отобедать. Драко лишь усмехнулся над всей ситуацией, над ее словами и наивностью. Ее беспокойство становилось насмешкой над Драко. Она недооценивала его возможности, не брала в счет то, что сама находится в большей опасности, нежели он сам. От этого ему захотелось показать, что боятся стоит не за него, а из-за него. Захотелось доказать, что ей пора бежать, а не вести речи о его состоянии. Он зажег в своей ладони огненную сферу простым движением кисти, отправляя ее жестом парить в воздухе между двумя. «Смотри же. Пойми, кто перед тобой.» От неожиданно яркого света девушка прикрыла глаза рукой и отступила на шаг. — В полной мере рассмотри все детали. Не тому ты говорила все те успокаивающие фразы. Спасать нужно тебя, и как можно скорее. Поэтому спасайся. Беги. Когда ее взгляд наконец привык к свету, девушка тихо пискнула, подняв глаза. Она тут же прикрыла рот ладонями, плотно зажимая. Он наблюдал за ее зрачками, быстро сканирующими его внешность. Подцепляя все детали, она начала потихоньку пятиться, все еще не сводя глаз. Драко же стоял как вкопанный, с отрешенным выражением лица. Лишь убедился, что в мир смертных, его дом, дорога заказана. Он не знает, какие чары способны скрыть его облик, а значит никто его не примет. Страх и презрение обеспечены, следовательно и пути нет в свою привычную жизнь. — Не может быть… — шептала она, на какое-то мгновение остановившись. Драко это ни насколько не смутило, еще сильнее подтверждая его теорию. Наверное, это то, что он предчувствовал — окончательное осознание своего положения. Нет наслаждения от разгаданной загадки, только горький привкус. Он ожидал, что девушка ринется куда подальше от него, но почему-то она стояла также неподвижно, как и он. — Ты жив… — после паузы продолжила она таким голосом, будто совершила открытие. — Что? — он резко вернул взгляд, пытаясь понять абсурдность сказанного. — Ты только что вытащила меня со дна, естественно, что я буду жив. — М-малфой? — с сомнением и опаской протянула она. — Это ведь.. Ты? Драко Малфой? И тут его прошибло такой сильной волной отчаяния, которую никогда не испытывал. Никто здесь никогда не обращался к нему так. Мурашки не переставали свой бег, заставляя волоски наэлектризоваться. Он так давно не слышал свою фамилию из чьих-либо уст, что забыл как она звучит. А теперь, разобрав брошенное, он застыл от поражения. Рот мгновенно наполнился слюной, отчего Драко пришлось сглотнуть, опуская набухший комок слез ниже. Не сейчас, никаких слез. Молчание и шок разливались по его жилам, парализуя все его мышцы. Осознание того, что это могла быть та заучка, стало неожиданно приятно. То, что она знала его истинное имя, его настоящую жизнь, помнила его.. Это пускало по телу настолько теплые ощущения, что становилось страшно и дико. «Не может быть… Это какая-то шутка. Насмешка судьбы, не иначе. Так не бывает…»