Что угодно, кроме тишины

Комната для персонала в «Райских сумерках» — это место, с которым Эндрю очень хорошо знаком, и не только потому, что он провёл здесь всю позднюю часть юности работая. Он видел её изнутри бесчисленное количество раз, по другим, менее профессиональным причинам. По причинам, связанным с Роландом. Роланд с его глупой ухмылкой и надоедливыми руками, отказывающимися лежать неподвижно, пока Эндрю не связывал их. Роланд, который сдерживал забаву по поводу границ Эндрю. Роланд, который думал, что если он подождёт достаточно долго, продолжая давить, то Эндрю пропустит его мимо своих границ, лишь бы тот заткнулся. Эндрю никогда этого не делал. Они «встречались» больше полугода, а Эндрю ни разу не позволил Роланду прикоснуться даже к своим волосам. Никогда не верил, что он не воспользуется возможностью. С другой стороны, Нил… Руки Нила уже зарыты в волосы Эндрю, когда они вваливаются в комнату персонала, спотыкаясь о ноги друг друга, а басы из клуба вибрируют сквозь стены. Они трахались взглядами всю ночь, Эндрю даже не может этого отрицать: жаркие взгляды поверх бокалов, мимолётные прикосновения, ощущающиеся как электрические разряды. В конце концов губы Нила задержались слишком надолго, когда он делал глоток через трубочку (с каких это пор он пользуется трубочкой?), и Эндрю больше не мог этого выносить. И вот они здесь, целующиеся, отчаявшиеся, смущённые. Эндрю пинком закрывает за ними дверь, и Нил слегка спотыкается, случайно толкая Эндрю в полки. Тот издаёт удивлённое «ууф» у рта Нила, когда что-то упирается ему в спину, и Нил молниеносно отстраняется, чтобы перевести дыхание, глядя на Эндрю. — Прости. — Заткнись, — немедленно отвечает Эндрю и притягивает его обратно. Нил благодарно хмыкает, скользя руками вниз от волос Эндрю к задней части шеи. Теперь у него есть полное разрешение прикасаться к шее, плечам и спине Эндрю. Он прикасался и к другим местам. В хорошие дни. Эндрю начал страстно желать ощущения руки Нила на своём члене, а тот быстро учился — ему не понадобилось времени от слова совсем, чтобы понять, насколько быстро нравится Эндрю, и где он наиболее чувствителен. Это прогресс, но это медленный прогресс. Ради них обоих. Сегодня вечером Эндрю слегка пьян, как и Нил, и это, кажется, придало им обоим смелости. Их прикосновения становятся более интенсивными, и Нил прикусывает нижнюю губу Эндрю, впивается кончиками пальцев в кожу головы на его затылке. Эндрю ворчит, но это хорошее ворчание. Эндрю нравится, когда Нил становится немного грубым, немного игривым. Ему нравится, когда Нил оттаскивает его от полок и снова прижимает к стене, их рты так и не разжимаются. Ему нравится, когда Нил немного посасывает его язык. Нравится, что они достаточно близко, чтобы он мог чувствовать, насколько Нил, прижимающийся к его бедру, твёрд. Ему это нравится. Ему всё это нравится. Нил снова отстраняется, переводит дыхание, затем наклоняется и начинает целовать Эндрю в шею. Эндрю вздрагивает, сильнее впиваясь пальцами в рубашку Нила сзади. Тот издаёт какой-то звук, касаясь его кожи, и Эндрю думает, что это должны быть слова, но он не может уловить их смысла. Он фыркает, дёргая Нила за рубашку. — Что? — спрашивает Эндрю; его голос грубый. Нил ещё раз нежно целует Эндрю в шею, прежде чем отстраниться и посмотреть на него. Он выглядит разбитым. Эндрю это тоже нравится. — Можно я отсосу тебе? Эндрю удивлённо моргает, хотя и не уверен почему. Нил уже несколько раз выражал свою заинтересованность в этом. Никогда не требовал. Даже не спрашивал. Просто давал знать. Такой, такой осторожный. — Я бы хотел сделать это с тобой однажды. Если ты когда-нибудь захочешь, чтобы я это сделал. — Почему? — Потому что… — Нил помахал рукой перед лицом с глуповатой улыбкой. — Я хочу, чтобы ты таким образом увидел звёзды. И вот теперь он спрашивает, и Эндрю с удивлением обнаруживает, что ему нравится, что Нил спрашивает. Он знает, что может сказать «нет», и Нил оставит это, и что Нил хочет что-то делать только потому, что ему нравится, когда Эндрю хорошо. Никогда для своих собственных эгоистичных нужд. Эндрю делает глубокий вдох. — Тебе это может не понравиться. — И что? — Нил отвечает, как всегда, непринуждённо, хотя его зрачки настолько расширены, что Эндрю едва различает даже намёк на синеву. — Не узнаю, пока не попробую. — Ты не обязан делать это со мной только потому, что я делаю это с тобой. Это не «око за око». Нил закатывает глаза. — Я знаю это. Я просто… Пальцы, всё ещё лежащие на задней части шеи Эндрю, начинают нежно поглаживать кожу головы, успокаивая. Нил прижимается своей головой к его, и Эндрю сглатывает. — Я хочу попробовать тебя на вкус, — продолжает Нил. Эндрю снова сглатывает, тяжелее. — Наркоман, — слабо произносит он, прекрасно понимая, каждый нерв в его теле только что был подожжён. — Если ты в таком отчаянии… Нил улыбается, выглядя искренне взволнованным, и Эндрю приходится подавить желание отпихнуть его лицо. — Да? — спрашивает Нил. — Это да? Можешь спросить меня? Эндрю прищуривает глаза. — Нил. Не стесняйся пососать мой член. Улыбка Нила исчезает, сменяясь гораздо более напряжённым выражением, когда он прикусывает губу и всматривается в лицо Эндрю в поисках какой-либо неуверенности. Очевидно, он ничего не находит, поскольку притягивает Эндрю обратно для жёсткого, глубокого поцелуя. Они целуются ещё немного, и когда Нил наконец отстраняется и опускается на колени, мозги Эндрю превращаются в кашу, а член болезненно твёрд. Руки Нила зависают у бёдер Эндрю, и он вопросительно смотрит на него снизу вверх. Эндрю пробегается по ментальному списку, затем кивает. — Ты можешь дотронуться до моих бёдер. И моих ляжек. Но не удерживай меня. Я не буду пытаться трахнуть тебя в рот. Нил кивает, принимая инструкции, затем мягко кладёт руки на бёдра Эндрю, прежде чем обратить внимание на выпуклость перед его лицом. Он ещё раз поднимает взгляд на Эндрю, ждёт кивка, затем прижимается губами к ширинке джинсов. Голова Эндрю с глухим стуком откидывается назад, к стене, и он вздыхает. Нил воспринимает это как поощрение, расстёгивает пуговицу на джинсах одной рукой, затем — да поможет бог Эндрю и всем его головным тараканам, — зубами расстёгивает молнию. — Блять, — шепчет Эндрю. — Нил. — Не молчи, — говорит Нил, и Эндрю вздрагивает, чувствуя горячее дыхание так близко к своему члену, даже при том, что боксеры всё ещё на нём. — Помнишь? Я хочу, чтобы ты был громким. Эндрю стискивает зубы. — Мы в общественном месте. Сейчас не самое подходящее время для экспериментов. — Оправдания, оправдания… — говорит Нил с ухмылкой, прежде чем облизать тёплую полоску на члене Эндрю, и только тонкая ткань боксеров отделяет его от порочного языка Нила. — Блять, — снова шепчет Эндрю, опуская руку на затылок Нила и зарываясь пальцами в волосы, когда его пронзает волна удовольствия. — Сделай так ещё раз. Нил мурлычет и лижет снова, и снова. И это… ново. Совершенно ново. Никто никогда не прикасался ртом к Эндрю таким образом. До сих пор он никогда этого не хотел. И, ебать, это так приятно. Когда Нил останавливается, немного отстраняясь, Эндрю фыркает. Нил поднимает взгляд, удивлённый его нуждой, затем протягивает руку и дёргает за пояс боксеров. — Да или нет? Эндрю прикусывает нижнюю губу, затем кивает. — Да. Нил стягивает их вниз, высвобождая член Эндрю, его глаза расширяются при виде того, насколько он твёрдый, уже красный и текущий. — Господи, — бормочет Нил, и в этот момент Эндрю понимает, что никогда раньше не позволял ему увидеть себя. Давал Нилу разрешение прикасаться, только когда было темно, или когда засовывал его руки себе под спортивные штаны. Теперь он был обнажён, а Нил так близко, и это… уязвимо. Он хмурится, так как Нил продолжает пялиться. — Что-то не так, кролик? Нил поднимает на него взгляд, качая головой. — Нет. Он… симпатичный. Эндрю фыркает, затем хлопает себя ладонью по рту, удивлённый этим звуком. Нил же смеётся, потом осторожно обхватывает рукой длину Эндрю. — Всё ещё в порядке? — Продолжай, — мягко отвечает Эндрю, его голос дрожит. — У нас нет целой ночи в запасе. Нил ухмыляется, затем высовывает язык, пробно постукивая им по головке члена, слизывая при этом каплю предэякулята. Эндрю вздрагивает, его пальцы сжимаются в волосах Нила. Тот слегка мычит, словно наслаждаясь вкусом, затем повторяет действие — на этот раз обхватывая губами кончик и нежно посасывая. Нил множество раз наблюдал, как Эндрю делает то же самое, и он хороший ученик, так что Эндрю не удивлён тем, что Нил быстро втягивается — начинает легонько покачивать головой, поглаживая пальцами остальную часть члена Эндрю. Глаза Нила не отрываются от лица Эндрю, и тот обнаруживает, что тоже не может отвести взгляд. Он почти достаточно отвлечён тем, как выглядит Нил, делая это. Губы красные, влажные и растянутые, глаза широко раскрытые и изучающие, щёки сокращаются вместе с тем, как он начинает сосать, сначала нежно, а затем сильнее. Но ощущение этого — нечто совершенно иное. Рот Нила горячий и влажный, а ощущения от всасывания просто невероятные. Ничего подобного Эндрю никогда не испытывал. Это интенсивно, и это делает его дыхание тяжёлым, и это заставляет ноги слегка дрожать, и это… — Ах, — выдыхает он. — Нил, это… Нил мычит, и Эндрю чувствует это до кончиков пальцев ног. Затем Нил берёт его немного глубже, снова сильно сосёт, и Эндрю издаёт звук. Это не стон. Больше похоже на хныканье. Печальный, жалкий звук. Он слышит, как тот эхом отдаётся в мозгу, и это не похоже на звук удовольствия. Это звучит болезненно. Это звучит как… это звучит как… Он полностью замирает, и Нил немедленно замечает это, отстраняясь и убирая руки с его бёдер. Эндрю вздрагивает, не в хорошем смысле слова, и быстро натягивает боксеры обратно, дёргаясь от собственного прикосновения. Нил откидывается назад, садясь на корточки, вытирает рот и смотрит на него снизу вверх, на лице печать беспокойства. — Дрю? — Вставай, — шипит Эндрю. — Вставай, вставай. Нил кивает, неуверенно вставая, и делает пару шагов назад, чтобы убраться из пространства Эндрю. Тот пристально смотрит на Нила, делая несколько долгих, судорожных вдохов. «Я хочу, чтобы ты был громче» — продолжает говорить ему Нил. Как будто это легко. Как будто это что-то, что Эндрю может просто… сделать. Сохранять тишину — это естественно. Прикуси язык. Подожди, пока всё не закончится. Не позволяй им тебя услышать. Не позволяй им получить удовлетворение. Не хнычь, блять. — Дрю? — терпеливо переспрашивает Нил. Всегда такой пиздецки терпеливый. И Эндрю понимает, что уже пару минут не произносил ни слова, слишком занятый, переводя дыхание и прижимая крепко сжатые в кулаки руки к бокам. — Дрю, ты хочешь, чтобы я ушёл? И ох. Было бы намного проще, если бы Эндрю хотел, чтобы он ушёл, не так ли? Он мог остаться здесь один, пока мысли не уйдут, пока он не сможет снова думать здраво, пока он не перестанет чувствовать, что слабеющая твёрдость в его штанах отвратительна. Постыдна. Глупа. Но он не хочет быть один. Он не хочет, чтобы Нил уходил. Он хочет, чтобы Нил был здесь. Он хочет… — Останься, — он говорит. Затем тише, — иди сюда. Нил хмурится и мгновение не двигается с места, но затем робко делает шаг вперёд, вторгаясь в пространство Эндрю. — Мне жаль. Эндрю морщится. — Что? — Я бы не спрашивал, если бы думал… — Заткнись. Просто… ш-ш. Эндрю закрывает глаза, видя печальное, обеспокоенное выражение на лице Нила. Пытается очистить разум. Старается пробежаться по методам заземления, о которых Би рассказывала ему на случай, если его разум вытворит это. Найди что-то, что можно потрогать. Что-то, что можешь понюхать. Что-то, что можешь попробовать на вкус. Что-то реальное. Он снова открывает глаза и видит, что Нил всё ещё смотрит на него. — Это был не… — выдавливает Эндрю. — Это был не ты. Это было… Я и моя неспособность издать хоть один ебаный звук без ощущения, что я вот-вот разобьюсь на миллион кусочков. — Ты не обязан мне говорить, — произносит Нил. — Но могу ли я что-нибудь сделать? Эндрю секунду колеблется, затем кивает. — Я хочу кое-что попробовать. Он делает шаг вперёд, пока не прижимается к Нилу, который хмурится. — Дрю… — Всё в порядке. Он протягивает дрожащую руку и зарывается ею в рубашку Нила, затем поднимает взгляд на его лицо. На этот раз он не хочет отталкивать Нила. Он хочет, чтобы тот был рядом. Нил — это что-то знакомое. Что-то, к чему можно прикоснуться, попробовать на вкус и понюхать. Нил может быть его собственной техникой заземления. Ведь может? Эндрю слегка приподнимается на цыпочки и настороженно целует Нила. Он ждёт отвращения, порыва снова отстраниться, но этого не происходит. Он испускает долгий облегчённый выдох, затем снова целует Нила, нежно, сомкнутыми губами. Нил наконец расслабляется, протягивает руку и нежно кладёт её на щёку Эндрю. — Да? — Да, — отвечает Эндрю и снова притягивает его к себе. Они целуются, и целуются, и одна рука Эндрю лежит между плечом и шеей Нила, а другая — на его талии, пальцы скользят под рубашку, чтобы погладить кожу под ней. Нил обхватывает лицо Эндрю обеими руками, но позволяет ему управлять. Позволяет Эндрю приоткрыть свой рот языком, позволяет медленно облизать внутри него. Нил издаёт тихие звуки в рот Эндрю. Мычание, когда нос Эндрю касается его, тихий вздох, когда их языки скользят друг по другу. Эндрю проглатывает каждый звук, но не издаёт ни одного собственного. Они целуются, кажется, часами, пока их прикосновения не становятся более сильными. Пока в мозгу Эндрю не стирается всё, кроме Нила, Нила, Нила. Нил запускает пальцы Эндрю в волосы. Эндрю посасывает губы Нила, кусает за подбородок, целует горло и облизывает кадык, когда тот сглатывает. — Эндрю, — выдыхает Нил, выгибаясь навстречу ему. — Ты… — Попробуй ещё раз, — перебивает Эндрю, отстраняясь, чтобы посмотреть на него, и делая судорожный вдох. — Ты всё ещё хочешь этого? Нил хмурится, облизывая губы. — Конечно, но ты… — Дело было не в этом. Я же сказал тебе. Ты всё ещё хочешь? Нил взвинчен. Они оба. Эндрю делает мысленную пометку рассказать Би о своей новой технике. Интересно, научит ли она этому других своих пациентов. Нил прижимается бёдрами к Эндрю, тихо стонет от трения, затем кивает. — Да. На этот раз, когда Нил проглатывает его член и мычит вокруг, Эндрю не издаёт ни звука, пока жёстко кончает в горло Нила. (Но он кусает себя за кулак достаточно сильно, чтобы прокусить кожу.)