***
В семнадцать лет, когда вновь выходила главе семьи помогать, не по своей воле конечно же, доходя до мотоблока чётко видела, как отец общался с какой-то молодой девушкой. Он руками размахивал в разные стороны, изображая что-то. Та кивала ему задумчиво и пару раз, за время наблюдения девчонки, поправила светлые пряди волос, выпавшие из короткого хвостика. Подошла тогда молча, совершенно не вслушиваясь в разговор. Ждала пока они начнут работу, складывая в голове примерное время за которое смогут закончить. Думала, что не запомнила тёмные, почти что чёрные омуты, без интереса рассматривающие лицо её папы. Но ошиблась тогда знатно. Посматривала же иногда на незнакомую персону. Так и заметила, что у той крыло носа и губа проколота. Татуировки самые различные, прикрытые короткими рукавами белой рубашки, тоже. Смех чужой отложился в памяти особенно, когда девчонка неосознанно начала прокручивать его в уме, будто самую новую и любимую песню. Тогда эта девушка на неё не посмотрела даже. Делала вид, будто и не было там Ангелины совсем. Только перекидывалась фразами со своим основным собеседником, не замечая ничего и никого вокруг. Не кинула ни одного кратчайшего взгляда или слова. Это обидело и расстроило. Девчонка и не скрывала тогда даже, печально вздыхая, пытаясь хоть как-то внимание чужое на себя переключить. Когда старшая уходила, попрощавшись с мужчиной, пообещала приехать через несколько дней, чтобы обговорить всё до конца. Она шла так легко, будто летела, а не на своих двух передвигалась. Назад и под ноги не оглядывалась тоже, будто каждый сантиметр дороги уже как свои пять пальцев знала. Это поразило. Вызвало искреннее восхищение. Геля тогда всё время летала в собственных раздумьях, пока кидала картошку в большую сажалку. Думала об этой молодой девушке и крутила её образ в голове. У папы так и не спросила, что же это за незнакомка-то такая. Побоялась. Он и на нервах и уставший был, мог с лёгкостью накричать или ударить не побояться. Пока ужинала тоже думала, впервые так долго и много за целый день. Ей слишком хотелось тогда узнать побольше об интересующей её персоне. Хотелось узнать о том, как зовут незнакомку и почему она приехала, откуда взялась такая красивая и необычная. Когда засыпала, то мысли уже через силу отогнать пыталась, бубня себе под нос самые разные слова матерные. Чужой образ никак не позволял увильнуть от мыслей, погрузиться в долгожданный сон и наконец отдохнуть после рабочего дня.***
Через несколько дней незнакомка и правда приехала. Сидели они долго с отцом и разговаривали о разном. Как оказалось, девушка заранее заказала себе пять тонн белого картофеля, сорта «Ривьера». Отец согласился даже не задумываясь. Покупательница спокойно, без жадности подняла цену на семь рублей больше. Не зажралась, как все остальные, что и на пятьдесят копеек повысить цену не соглашаются. Спокойно согласилась ждать, пока та не созреет. Тогда малышка и узнала, что очаровательную закупщицу зовут Кира. Крутилась всё время рядом с ними, иногда подслушивая о чём они разговаривают. Много нового узнала, как и хотелось. Старшая тогда несколько раз кинула пару взглядов на Гелю. Вонзила несколько холодных льдин в девичье сердце. Тогда по коже тысячи мурашек разбежались в разные стороны, вызывая тремор. Настолько пронзительно никто и никогда не смотрел в её глаза. Никто так не осматривал девчушку с ног до головы, не пытаясь делать это надменно или оценивающе, а наоборот сделав как-то безразлично. Никто. А когда Кира собралась уезжать, сообщила, что через несколько недель навестит их снова. Мол, хозяин приятный собеседник и ей хотелось бы пообщаться ещё. И тогда Ангелине показалось, что она, может и не соврала в какой-то степени, но собралась приехать точно не из-за долгих и нудных разговоров о картофеле и закупке товара. Уж точно не из-за этого.***
Дни шли своим чередом, а работа всё так же кипела во дворе Новосёловых. Даже мать удалось, с помощью долгих разговоров и скандалов, приобщить к работе. Только она убирала в саду. Поливала цветы и сгребала листья, а дочь и отец во дворе наводили порядок всячески, и заодно скотину кормили. У них всегда чисто, и с их грязной работой этому можно было только позавидовать. Что и делали некоторые соседи. Одни открыто завидовали, пытаясь сделать так же как и у них, а другие подавляли свою зависть и ходили с кислыми лицами, пытаясь не заглядывать в чужой двор. Давно девчушка замечать такие дивные и бурные реакции начала. Гордилась когда-то даже, что у них лучше чем у других всё получалось. Но всё это вылилось не в очень хорошее русло. Со временем между соревнующимися фермерами начали возникать конфликты. И всё только по поводу скота или количества земли друг у друга. Через время ей стали запрещать общаться с соседскими детьми. Она стала реже выходить на улицу. Задумывалась о том, что лучше бы у неё было всё хуже чем у других, но зато проводила бы время так, как тогда хотелось именно ей. Детство её всё прошло в работе. Совсем не беззаботно, как у многих сверстников. Не было времени на гульки на улицах. Так и стала свои навыки общения с людьми в интернете проявлять, лишь бы свои будни совершенно скучные скрасить. — Ангел, — мужчина часто называет её так, — бери грабли вторые и пошли телятам накосим травы, а то я смотрю, что даже на один раз тут не хватит. Новосёлова кивнула только и убежала вглубь двора, ища нужную вещь. Прошла аккуратно, пытаясь не задеть ничего нужного, и, схватив грабли за деревянный стержень, развернулась, собираясь возвращаться. Что-то своё в голове крутила-вертела, задумывалась о том, что было бы круто иметь право выбора, отказаться от работы раз и навсегда. Потому что устала она уже пахать за троих днями напролёт. Устала уже от этой сельской атмосферы. От всего устала. Два шага буквально делает, глазами по обуви домашней бегая. Поднимает голову и застывает на месте с приоткрытым ртом, потому что по-другому на происходящее сейчас реагировать было нельзя. Гелю будто током обдаёт, пока чужие, но уже очень знакомые глаза, бегают по её лицу, испуганному от такой резкой и приятной неожиданности. В голове крутятся слова об обещании приехать вновь. И это обещание она сдержать смогла. Приехала, как и говорила, через несколько недель, что пролетели уж слишком быстро. Сейчас опять стоит такая загадочная и красивая, о чём-то общаясь с хозяином, только вот внимание обращая совсем не на него, а разглядывая Ангелину. У Киры осанка до жути ровная и руки сзади в замок скреплённые крепко. На лице ни один мускул не дрогнет как-то неправильно, её спокойствием и уравновешенностью прёт даже до места нахождения Гели. И мысли в голове уже переключаются совсем на другие. Думается лишь, чтобы девушка тут подольше осталась, позволив Ангелине осмотреть себя как можно дольше. Пусть её образ в памяти намного лучше останется, чтобы вновь каждый вечер вспоминать то, что запомнилось в своей голове. Подходит всё ближе и ближе, уверяясь в том, что приезд закупщицы никакой не сон, и улыбаться без причины начинает. — Па, — мнётся некоторое время, думая, стоит ли это говорить, — вы тут будете говорить что ли? Переводит на себя всё внимание фактически сразу же. Радуется этому очень. Её ведь наконец-то не игнорируют, а как стоит делают, как ей хочется. Понимает, что отступать уже некуда, да и не хочется совсем. Страх уже давно ушёл, отдав весь контроль над собственными мыслями телу и самым сокровенным желаниям. — Может, на кофе или чай пригласишь девушку? — смотрит на отца, что с благодарностью кивает дочери, а потом переводит взгляд назад. — Здравствуйте. Она не поздороваться с этим человеком не может. Кира для неё достойна большего. Хотя, она даже ничего особенного и не сделала, чтобы такое уважение и внимание заполучить. — Привет, — здоровается в ответ, потому что тоже не может проигнорировать это чудо. У Медведевой свои мысли в голове, да такие, что явно отпечатаются в памяти навсегда. Жаль только, эти мысли навсегда отпечатком и мечтой останутся. Её довольная улыбка выдаёт радость за гостеприимство девчонки. Это и саму Ангелину улыбает. Она-то гостей, как-никак, любит, а они бывают здесь достаточно редко, ещё и красивые такие, необычные. — Да, Кира, будешь заходить? — облокотившись о стенку большого сарая, обратился к гостье и улыбнулся, отсвечивая передним золотым зубом. Старшая согласилась, отказываться и не собираясь вовсе. Ей давно хотелось побывать там, понять, комфортная ли в доме обстановка. Хотелось увидеть как Ангелина будет трудиться для неё, лишь бы привлечь внимание вновь. Но, на самом деле, у неё ещё в самом начале это получилось, когда она только вышла к ним, показав себя. Хотелось поговорить с самой девчонкой, поближе её узнать, а не общаться с этим отморозком, у которого в голове только желание денег побольше заработать. По нему же сразу видно, глаза обо всём говорят. Но Ангелина совсем не такая как её создатель. У неё они добрые и светлые такие, будто ангельские, на помощь в любой момент готовые кинуться. Она к себе притягивает слишком, такая хрупкая и уточнённая. Жаль только, что ей жизнь такая досталась нелёгкая. Хочется видеть её не только в рабочей обстановке. Уже несколько недель хочется именно этого. — Ангел… — старшая вспоминает обращение отца и говорит так же, а когда видит удивлённое лицо девчонки — слегка начинает нервничать, — пошли с нами? Думает, что возможно ей нельзя было так называть младшую, и стоило бы просто узнать её имя. Но время уже не вернуть, поэтому таит внутри себя мысли, что всё-таки всё хорошо. А девочка радуется и чуть ли не хлопает в ладошки. Это её самая любимая форма имени. Но не говорит ничего, кивает просто в знак согласия. Соглашается и идёт, потому что этого очень хочет. Киру радует эта некая взаимность очень. Ангелину радуют знаки внимания от интересующей её персоны. За всё время образ незнакомки совершенно не выходил из головы. Чужой холодный взгляд засел в юном сердце, не желая покидать это заветное и никому недоступное место. Она его в голове много раз прокручивала. Пыталась вспомнить какие у той узоры на руках, где они есть точно, но так и не смогла. А сегодня Кира в футболке, поэтому она свободно рассматривает их сейчас, пока идёт сзади остальных. Старается пользоваться моментом, пока может. Глазами фотографирует их, сама того не замечая, но зато, поднимая голову, видит Киру, держащую для неё открытую дверь. — Спасибо, — благодарит, скрывая все миллионы фейерверков из собственных эмоций внутри себя, и проходит в дом, наконец-то стягивая с ног рабочую обувь. — Я сейчас чайник пойду поставлю. Пока та аккуратно обминает их, проходя на кухню, Кира задумывается вновь на некоторое время. Пропускает мимо ушей какой-то очередной рассказ мужчины, потому что вообще-то ей не особо-то и интересно. Думает сейчас о девчонке, спокойно тянущейся к чайнику. Ангелина становится на цыпочки, пытаясь дотянуться до шкафа и достать оттуда спички. Это выглядит слишком аккуратно и изящно. Кира на данные действия засматривается слишком сильно, иногда прищуривая глаза, лишь бы не упустить ни единого действия от неё. — А Ангелина у нас вообще такая умница, — произношение чужого имени заставляет старшую выйти из размышлений, наконец вслушаться в чужие слова. Эти предложения пропустить она не может. Приехала же ради неё. Ради ангела с карими глазами. Так бы ждала, пока картошку выкопают, упакуют и ей позвонят, чтобы она фуру сразу к огороду гнала. Но девочка перевернула всю задумку с ног до головы. Она перевернула буквально все мысли в голове. Изменила планы на своё свободное время своими прочно вбившимися карими глазами в голову закупщицы. — Всегда поможет если нужно, добрая, учится тоже нормально, — пока говорит, снимает и свою обувь. — Ну, я думаю, что три пятёрки и остальные четвёрки это лучшие оценки, что вообще могли быть, правильно? — Да, молодчинка она у Вас, — кивает, когда её приглашают за стол. Пока устраивается удобно на диване, думает, что сказать такого, чтобы не звучало тупо, и взгляда от девичьих движений не отводит. Гордость за малышку окутывает почему-то и старшую. От понимания, что дочь у мужчины такая умная и хозяйственная выросла, как-то тепло на душе становится сразу. — Я вижу, что она помощница ещё та. Что не приеду, а она работать уже готовится, — улыбается широко, видя, что девчонка смущаться начинает. — Нет, чтобы гулять, мальчики может уже есть, а она всё работает и работает. И Кира сама кривится от того, что только что сказала, но слова свои назад уже не возвращает. Опять думает, лишь бы эти слова Гелю не задели никак. — Да какие мальчики, ради Бога, — говорит младшая, посмеиваясь, — мне эти мальчишки не сдались совсем, — и умалчивает, кто же её привлекает на самом деле. Умалчивает, потому что неправильно это всё и не взаимно скорее всего. Её отец за эти чувства убьёт, даже не подумает о совершённой ошибке. Да и Кира видимо совсем не замечает явных попыток обратить на себя внимание, раз о мальчиках говорит. Не замечает с каким интересом Новосёлова-младшая рассматривает её каждый раз, как подавляет в себе желание подкатить, подмигнуть или заговорить с ней. — Ну, мало ли, ты же такая красивая, внешность у тебя хорошая, — замолкает, всматриваясь в омуты младшей, глазами бегая по покрасневшим от комплимента щекам, и сама себе ухмыляется. Медведева сама себе вопросы различные задаёт, отвечает на них в уме и приходит за несколько минут к решению —пригласить как-то девочнку погулять. А внутри Гели сейчас творится самый настоящий ураган. Не задумывалась ведь, что услышит комплименты от татуированной когда-то. Она не думала, что эти встречи отца и Киры перерастут во что-то подобное. — Вы тоже красивая, мне глаза нравятся Ваши и руки, — проговаривает ещё так сладостно, показывая, насколько из неё желание к чему-то большему прёт, намёками. И после молчат. Отец не говорит ничего даже, только непонимающе на обеих косится, но точно не думает, что это какой-то флирт. Забивает вскоре, разбавляя своими нудными разговорами тишину, и заставляет собственную дочь скривиться, ведь он испортил такой момент. А Медведева на лету подхватывает, и чтобы никаких подозрений не вызвать, спокойно говорит, когда на самом деле уже уснула бы. Слишком скучно от этого всего. — Я вам сказала за сколько покупать буду? — Килограмм — сорок рублей. И кивает, в голове примерную сумму высчитывая. Не замечает, как перед ней оказывается чашка кофе с молоком, и как рядом с ней садится Ангелина, руками голову подпирая, и взгляда от неё не отрывая. — А красную сажаете? — и собственную руку опускает вниз, едва касаясь другой стороной ладони ноги девчонки. — Тирас и Жуковский, — кивает, называя сорта, пока говорит. — Говорили, что Тирас по вкусу не очень, а выходит дороже почему-то, — укладывает ладонь на чужую ляжку и, не видя сопротивления, сжимает её в своих руках, вызывая у сидящей рядом тяжёлый вздох. — Мы всегда по сорок продавали, цыгане, или кто они, у нас всегда самые первые покупали, — проговаривает Ангелина, пытаясь втиснуться в разговор, а так же упорно делая вид, будто совсем ничего сейчас не происходит. — Да, им лишь бы большая и красивая, чтобы не царапалась, пока в фуре везут куда-то в другой город или вообще за границу. Они же приезжают кто знает откуда, — проговаривает Медведева, тупости мужчин удивляясь. — Мы вон ездили с Гелей в прошлом году, брали как миленькие, а белую чуть ли не до пятнадцати скинули, хотя она вкусная же. Пюре из белой вкусное получается, не то что из красной, — и отпивает содержимое. — Ко мне ещё тогда какой-то пристал, мол, познакомиться хочет очень, помнишь, па? — и смеётся вместе с мужчиной, пока у Киры от этой информации желваки ходуном ходят почему-то. Не нравится эту информацию слышать старшей. Она бы ему руки оторвала. Они же низкие, волосатые и потные, как можно к таким светлым созданиям, как Ангелина, руки свои грязные тянуть? — Да, но я бы тебе и так знакомиться с ним не разрешил, — мужчина резко изменился в лице. — Я бы и сама не согласилась. — Не начинай, иди погуляй вообще, ко мне же приехали, пришла тут. Кофе сделала и вперёд по делам, иди вон мамке помоги посажать, — его раздражает то, что девчонка перечить ему в чём-то смеет, или голос в его сторону повышает. Кира ещё сильнее напрягается, потому что слышит, как тот костяшками пальцев хрустит. Это значит, что ударить скорее всего хочет, но желание своё ненормальное подавляет, к счастью. Задумывается, что, возможно, в этой семье домашнее насилие это довольно частое явление. — Пусть сидит, интересно же девочке, — при этом поглаживает её по бедру еле заметно, пальчиками по коже играется. Ангелина совсем не сопротивляется и не пытается даже. Делает вид будто ничего не происходит, внимательно слушает рассказ своего отца дальше. Кире это льстит. Понимать, что на твои прикосновения не отвечают едкими высказываниями или отказом, оказывается так приятно. Ещё приятнее, чем ощущать, как горит кожа, находящаяся под ладонью старшей. Хочется залезть под короткие, домашние шорты и погладить где-то в районе таза, и она бы это с радостью сделала. А Новосёлова уже изо всех сил держится, чтобы не заныть. Прикусывает губу, упорно делая вид, будто что-то там слушает, и понимает, что сдерживать возбуждение становится слишком тяжело. Она не понимает, сон это или всё происходит наяву. В один момент Медведева всё же забирается выше, под ткань одежды несколькими пальцами и останавливается, убирая руку, когда тот встаёт из-за стола. — Я так и не дал телятам есть, не хотите посидеть тут, пока я пойду с женой накошу? Ангелина у нас девочка любящая побеседовать, обязательно Вас развлечёт. — Можно, — кивает, облегчённо вздыхая, и поднимается тоже, но перемещаясь уже к раковине, чтобы сполоснуть руки перед тем, как оказаться с девчонкой наедине. Тот быстро уходит, на улице вскоре слышно как он зовёт жену, а после их голоса отдаляются и через несколько минут совсем стихают. — Доделаешь начатое? — спрашивает Геля, обращаясь к старшей. Она вся горит. Ей слишком жарко находиться в одном помещении с очаровательной девушкой, только что трогавшей её под столом. Поднимается за Кирой и подходит ближе, всматриваясь в почти чёрные омуты. Ищет в них разгадку своеобразную, но находит только искорки похоти, что устраивают её так же, а может даже больше. — Ты так сильно хочешь? — ухмыляется игриво, укладывая руки на плечи младшей. — А если хочу? Медведевой больше и не надо, чтобы попросить завести её в свою комнату. Если малышка так хочет — она обязательно выполнит, сама этого хочет. Хочет не только взглядом по телу гулять, а руками, губами, языком. Укладывает малышку в постель, наваливаясь сверху и думает, что она снизу выглядит ещё привлекательнее чем когда просто стоит. Запускает руку той в трусики. Средним пальцем массирует клитор и наклоняется к девчонке ближе, оставляя между их губами считанные сантиметры. Делает это медленно. Дразнит настолько, насколько это возможно, хмыкает когда та сама на встречу двигаться начинает и убирает руку. — Разденься для меня, — шепчет прямо в губы, отстраняясь и присаживаясь на кресло рядом с кроватью. — Будешь послушной девочкой — получишь то, чего хочешь. Та в недоумение приходит, смущается слишком делать такое, но в итоге становится на колени и хватается за края милой рабочей маечки. Стягивает её, обнажая выпирающие ключицы и маленькую, аккуратную грудь, которая с лёгкостью поместится в крепкую Кирину ладошку. Ей хочется в это время куда-то деть свои глаза, но её будто приковало ко второй паре напротив. Она садится на задницу и аккуратно стягивает эти же шорты, оставаясь в трусах. — Повернись задом и встань на четвереньки, — оказывается рядом, рассматривая девочку. Та слушается, становится ещё на две руки и, когда Кира давит ей на спину, опускается грудью вниз, таз оставляя наверху. Кира трогает сколько ей вздумается, коленями оперевшись о край кровати. Гладит, вслушиваясь в тяжёлое и возбуждённое дыхание. Чмокает правую ягодицу, вторую сжимает, и через несколько секунд шлёпает не сильно, но лёгкий вскрик всё-таки выбивает. Довольствуется звуками, исходящими изо рта малышки. Когда поднимается в исходное положение, замечает на трусиках мокрое пятнышко, большой палец на него ставит и массирует. Ангелина стонет, выгибаясь что есть силы. Не видит самодовольного и властного взгляда старшей, от которого текла бы ещё сильнее, чем сейчас, но ощущает что-то неописуемое. Её промежность горит, глаза непроизвольно закатываются от нахлынувших чувств и ощущений. Когда чувствует пальцы, захватывающие кромку на трусах, сжимает простынь, в ожидании того, что будет происходить дальше. Медведева в это время любуется, никак не может налюбоваться этой всей картиной. Рассматривает каждую родинку на теле, прекрасный изгиб в спине. Спускает вещицу к коленям, а когда Ангелина немного приподнимается, стягивает совсем, аккуратно опуская на пол. Становится на колени, раздвигая большими пальцами складки, и проходится разрезанным языком по всей длине, задевая набухший клитор. Она только пробует, ожидая реакции младшей, а та от резких ощущений вздрагивает и постанывает. Им обеим такой расклад определённо нравится. Старшая чмокает девочку ближе к лону. Входит в него языком и, размеренно двигаясь внутри, выпускает изо рта горячий воздух, обжигая и без того горящую плоть. Ноги Новосёловой начинают заметно подрагивать. Изо рта слышится что-то более рваное, позволяющее понять, что дыхание малышки успешно сбито. Язык двигается уже ниже, вновь задевая клитор. А после она и вовсе всасывает его, играясь как только хочет, заставляет Ангелину дрожать всем телом. Сдерживать эмоции становится всё тяжелее и тяжелее. Девчонка прикусывает кулак, но даже это никак не помогает. Она стонет намного громче, от её вздохов кажется, будто она задыхается. Кира и сама не на шутку возбуждена. Работает интенсивно между девичьих ног. Улыбаться иногда даже успевает, потому что понимать, что это всё происходит в реале, без улыбки просто невозможно. Когда чувствует, как болит нижняя челюсть, помогает себе, двигая шеей. Не видит реакции и вздыхает несколько раз из-за этого. — Бля, ложись на спину, малышка, — отстраняется и шлёпает, когда та уже начинает пытаться перевернуться. Поднимается выше, целуя в лобок, а после водит кончиком языка по низу живота, вызывая бабочки, что, казалось, уже давно сдохли и растворились в поджелудочном соке. Руками пробирается к миниатюрной груди, и когда обхватывает руками обе, кайфует от того, насколько она аккуратная. — Кир… — шепчет Геля, поднимаясь на локти, — прошу, войди в меня пальцами. И она её слушает, возвращается на место, облизывая пальцы в естественной смазке, и вставляет внутрь, поочерёдно наращивая и снижая темп. Останавливается в сантиметре от лица Новосёловой, наблюдая за тем как она губы кровящие дальше кусает, как глаза закатывает и сглатывает тяжело. Старшую это всё очень забавляет. Добавляет с двумя пальцами ещё и третий. Удивляется, что малышка совсем не тугая, но подмечает, что так даже лучше. — Сама себе дрочишь или до меня уже кто-то в тебе был? — сквозь улыбку ехидную проговаривает, чмокая в порозовевшую щёку. Ангелине ответить слишком тяжело. Она искренне не понимает, почему той хочется поговорить в такой момент, но набирая побольше воздуха в лёгкие, выпаливает: — Сама, блять… — и выстанывает что-то неразборчивое вновь, двигаясь навстречу длинным татуированным пальцам. Она хочет поскорее кончить. И Кира ей это позволяет, заставив содрогаться в оргазме и царапать ей спину сквозь тонкую одежду. Вслушивается в каждый звук, наслаждаясь моментом, и задумывается, что же для неё это всё значило. Ей Новосёлову трахать очень даже нравится. Это девочка послушная, сделает то, о чём её попросят, даже смущаясь и испытывая какое-то новое ощущение. Покажет, насколько человек доставляющий ей удовольствие её волнует, звуками и движениями тела. Она красивая. Внешности будто кукольной. Размышляет у себя в голове, пока та успокаивается и обмякает, ощущая слабость и пульсацию под кожей. Встаёт с кровати, поднимая вещи и передавая их малышке, чтобы оделась поскорее, а после выходит, сообщая, что руки помыть. Тщательно вымывает руки с мылом, прокручивая всё что произошло. Думает, что скорее всего лучше уехать быстрее. Ангелина слишком наивная. Она подумает, что татуированная готова строить с ней что-то серьёзное из-за этого секса. Но он-то, по факту, ничего совсем не значит. Да, красивая. Можно даже сказать, что идеальная. Но что-то говорит Кире остановится и не продолжать делать всё это дальше. И она принципам своим не изменяет. Захватывает свою сумку в прихожей, натягивает обувь. Тихо двери открывает, вспоминая в какую сторону ушли девичьи родители, и скрывается. Уходит, нисколечко не думая, что будет чувствовать лежащая в своей комнате Новосёлова, когда узнает, что она уже уехала.***
Ангелина после уезда Киры понимает, что так и не попросила у неё социальные сети, даже номера толком-то не узнала, чтобы можно было связь держать на расстоянии. Думает о девушке, ожидая её приезда. Но каждым разом расстраивается в два раза больше, ведь никто не приезжает. В один из дождливых дней, не позволяющих работать, как обычно подслушивает новости от отца и разочаровывается полностью. Кира в один момент сообщила, что сможет приехать только тогда, когда товар уже будет собран и подготовлен к продаже. Говорила, что смысла кататься в посёлок каждую неделю нет, ведь от этого овощ быстрее не вырастет. Время идёт, а у неё дела, видишь ли, приехать больше не сможет. Уверяла, что общаться приятно было с отцом ей, но он должен её понять, она бензин тратит, все дела. И только тогда девочка поняла. Кира слилась. Использовала в своих целях и кинула, предупредив заранее отца, что уезжать ей срочно надо, дело какое-то появилось. Кривит рожицу недовольную, удивляясь своей наивности, и уходит в комнату, занимаясь своими делами. К вечеру лежит там, понимая, что для старшей это была просто слабость. И тупит в телефон, пытаясь вбить себе в голову, что пора её отпустить. Пора.