Солнце, поглощенное тьмой

Хёнджин находился в своей комнате. Он дорисовывал свою очередную картину, где красовался силуэт с запрокинутой кверху головой и голыми ключицами с плечами. Все было специально сделано в черно-белых тонах, чтобы было сложно угадать, кто это. Хван еще раз закрыл глаза и вспомнил этот момент, который случайно застал в душевой. С тех пор сложно было сдерживать себя, нужно было выплеснуть всё на бумагу, все чувства, которые охватили его мозг и не давали покоя. Парень давно понял, что не может оставаться безразличным к этим кошачьим глазам, которые почти каждое его движение сопровождали с особым блеском, а когда они оставались наедине – на лице появлялась улыбка самого дьявола, заставляя Хвана опускать глаза и мысленно проваливаться под землю. Будто с ним играли, как с мышкой, вот только ради забавы, а не чтобы съесть. Он был не из робких, но перед Минхо он ощущал себя всегда таким мелким, хоть и ростом был чуть выше его. Лукавые темные глаза с интересом шарили по телу, заставляя покрываться мурашками. Ли всегда стебался с него при других, но наедине ни разу этого не делал, заставляя сердце трепыхаться в груди от каждого нахождения один на один в неведеньи, что же может произойти в следующую минуту. Но никогда дальше гляделок это не доходило. Вот только такие игры на Хвана действовали как дурман. С каждым днём он всё больше хотел утонуть в тёмных игривых глазах и объятиях своего мучителя. Чувства расцветали красивыми цветами в душе, когда Минхо смотрел на него, но покрывались острыми шипами, когда он при всех отпускал очередную шуточку, адресованную Хёнджину. В такие моменты хотелось вырвать ту любовь, которая взрастала в душе, с корнями и сжечь в огне ненависти. Но стоило кошачьему взгляду лишь скользнуть по лицу, как это желание мгновенно пропадало, заменяясь желанием поцеловать такие желанные, но такие недоступные губы старшего. Хван никогда не задумывался о том, чтобы подойти первым и рассказать о бушующих чувствах внутри. Всегда казалось, что это бессмысленно и его только засмеют, только уже один на один. Поэтому он предпочитал молчать, ведь лучше оставаться хорошими друзьями, чем вообще никем друг для друга. Ему не впервые было скрывать свои чувства за маской безразличия, ведь на него часто вешались и парни, и девушки как минимум из внешности для того, чтобы выставить Хвана как «трофей» перед другими, ведь у кого-то получилось стать «второй половинкой» такого красавчика. Личные чувства парня никогда не брались в счёт, поэтому ему приходилось ломать себя изнутри, но бросать людей, в которых он влюблялся. Поэтому предпочтение в данное время идёт на холостяцкую жизнь, где можно быть открытым и делать, что заблагорассудится, а не выполнять чьи-то прихоти в ущерб своим желаниям. Блондин погрузился в воспоминания. Он среди ночи собрался идти в душ, закончив очередную картину с лютиками, которые как раз расцвели у них перед домом. Всё еще пребывая на волне вдохновения, он и не заметил, как зашел в ванную, держа в руке пушистое полотенце, но услышав шум воды резко остановился посреди комнаты. Сознание нехотя вернулось к нему, но было слишком поздно. Ведь картина, которую он увидел перед собой – запала в душу и отдаётся сладким возбуждением в паху каждый раз, когда он об этом вспоминает. В душевой стоял Минхо, запрокинув голову кверху. Пар от горячей воды туманом окутывал стеклянную кабинку душа, но тело парня было видно хорошо, словно это было сделано специально для незваного гостя. У Хвана перехватило дыхание. Мозг просто забыл о такой функции как дыхание, а глаза перестали моргать, стараясь уловить каждый изгиб подтянутого тела, очертания которого можно было увидеть сквозь пар. Мелкие капли водопадом падали на правое плечо и разбивались на два ручейка: один бежал по спине, второй – по груди. Только сейчас он заметил, что левая рука упиралась в кафель перед собой, а правая делала неспешные движения внизу. Лицо Хёнджина покрылось румянцем, но продолжать изучение он не мог. Он чувствовал себя маленьким мальчиком, который застал за неприличным делом кого-то из старших. Хотя, по сути ведь так и было. Ли, казалось, был полностью погружен в свои мысли, не замечая пристального взгляда младшего. Его лицо было максимально расслабленным, будто он совсем спал, лишь губы слегка шевелились. Хёнджин попытался присмотреться и понять, что он говорит. Сердце внутри вырывалось сквозь решётку рёбер, заглушая шум воды своим грохотом, казалось еще немного, и все услышат этот нервный стук. Он и так попал в слишком интимный и личный момент старшего, но так сложно было оторвать глаза от такого прекрасного зрелища, которое разворачивалось перед ним. С каждой секундой мурашки покрывали всё больше тело, ведь до него начинает доходить, о чём шепчет Минхо. – Джинни… Джинни… – рука с полотенцем разжалась, заставляя ткань свалиться на влажный пол. Хван несколько раз моргнул. Да быть такого не может, Минхо ведь его всегда презирал, всячески показывая это своими издевками и подколами. Хаотичные мысли всё больше накрывали светлую голову. Он не понимает, что здесь происходит и что он вообще забыл в этой комнате. Может это всё снится ему? Такое ведь только во снах бывает. Но тут его отвлекает приглушённый стон старшего и уже чёткое «Джинни», произнесенное на выдохе. Блондин уставился снова на кабинку, как дурак, а внутри всё разрывалось от неправильности ситуации или неправильного понимания, что происходит. Его здесь не должно быть, вообще. Какого чёрта он так задумался, что не заметил, что как минимум в комнате горел свет. Но в чувства его привели тёмные глаза, что смотрели в самую душу Хёнджина. Минхо прямо сейчас смотрит на него, а на лице расплывается в пьяной улыбке. Черт, черт, черт. Парень хватает полотенце с пола и пулей вылетает из комнаты. А что, если Ли об этом скажет Чану? На него ведь навешают ярлык маньяка, который посреди ночи шарится по дому и подглядывает, как другие дрочат. Да еще и не на абы кого, а на самого Хвана. Парень залетел в свою комнату и подпёр спиной дверь, пытаясь отдышаться. Его розовые щеки пылали, растрёпанные волосы хаотично прилипли к лицу, нервно вздымающаяся грудь и сердце, что хотело покинуть тело, создавали из него точно извращенца, который любит поиграть нервишками других. Да, он действительно выглядел как самый настоящий маньяк. Хван быстро залез под одеяло и попытался успокоить дыхание, стараясь дышать через нос. Через несколько минут в коридоре послышались тихие шаги. Минхо всегда ходил бесшумно, словно кот. Но сейчас слух был слишком навострён, поэтому это не составило труда услышать. Кажется, он остановился возле комнаты Хёнджина. Сердце вновь принялось отбивать чечётку. Черт, черт, черт. Он натянул одеяло на голову и принялся молится всем богам, которых знал, чтобы Ли прошёл мимо, чтобы он подумал, что это разыгралось лишь воображение, и ничего больше. Еще никогда младший не хотел, чтобы всё происходящее оказалось сном. Минхо постоял еще немного, но вскоре ушел к себе и Хёнджин смог спокойно выдохнуть. Но уснуть всё же в ту ночь почти не получилось из-за слишком ярких воспоминаний о таком горячем теле и шёпоте его имени. Хван открыл глаза и посмотрел на картину. Слегка приоткрытые губы, на которых застыла капелька воды, пушистые ресницы на закрытых глазах и длинная чёлка, которая прилипла к лицу и почти скрыла глаза. Он идеально смог передать все тени в своей работе, что позволило сделать картину реалистичной настолько, будто это было фото. Ему нужно было нарисовать эту картину, чтобы наконец воспоминания того вечера покинули голову, младший пообещал, что эту картину спрячет и никто не сможет её видеть, даже он сам, чтобы не надрывать своё сердце чувствами, которые охватывают его при мельком брошенном взгляде на этот момент его жизни. От воспоминаний его щеки вновь загорелись румянцем, а сердце затрепетало. Он закинул кисть в стакан с водой и встал, чтобы посмотреть на картину, размером почти метр на полметра с далека. Руки слегка дрожали, но ничего, скоро пройдёт. Так всегда с ним бывало, когда он слишком сильно увлекался работой и погружался в картину с головой. На пальцах было несколько пятен белой краски, о которую неизвестно когда он успел вымазаться. В дверь постучали, заставляя парня вздрогнуть. Сейчас никто не должен к нему ломиться, ведь внизу Чан с Феликсом проводили очередную встречу. Но раз постучали, то нужно открыть, мало ли кого там принесло и по какому поводу. Он снова поднял взгляд на картину, ей нужно сначала высохнуть, чтобы можно было её спрятать. Пофиг, потом уберёт, все равно непонятно кто на ней. Хоть Хван и редко рисует людей, но иногда случается, поэтому вопросов не должно возникнуть. Парень в несколько шагов пересёк комнату и открыл дверь. И застыл, вытаращив удивлённо и одновременно смущённо глаза, ведь на пороге стоял тот самый человек с картины. Минхо заметил замешательство на лице Хёнджина, а так же румянец и руки в краске. Похоже, он снова рисовал. Как всегда. Ли хмыкнул и завалился внутрь комнаты, закрывая за собой дверь. Шуметь нежелательно, ведь внизу важный гость. Но кто именно – Чан не говорил. Да и всё равно. Парень хотел поговорить с Хваном, ведь именно за этим он сюда и пришёл, но его взгляд упал на картину, занимающую угол комнаты. В груди разлилось приятное чувство, которое бывает, когда оказываешься прав. И он был прав, что в ту ночь ему не показалось, что младший наблюдал за ним. Уж слишком пристальным был взгляд, который прожигал будто бы до самой внутренности души. Ли замечал, что Хвану сложно давалось общение наедине, ведь язвить – было натурой старшего всю жизнь. Но к младшему наедине хотелось относиться совсем иначе, хотелось раствориться в его компании, стать ласковым и покладистым, чтобы заработать дозу объятий, а может и чего поинтереснее. Картина выглядела прекрасно. Хван в любой свой шедевр вкладывал душу, но здесь было что-то еще. Что-то особенное. Это чувствовалось, хоть Ли и не был особо фанатом искусства. Минхо точно узнал свой профиль и завороженно оглядывал каждый штрих, что был нанесён на картине. Волшебно. Это просто волшебство иметь такие руки и так прекрасно рисовать. – Это не то, что ты подумал… – младший опустил голову и сжал руки в замок за спиной. Румянец ещё сильнее окрасил его щеки, плавно переходя на шею. Он сейчас не может поднять глаза и вместо этого делал вид, что ему интереснее рассматривать носки своей обуви. – А ты знаешь, что я подумал? – дерзкие слова сорвались сами собой, но это было сейчас не важно. Старший сделал несколько шагов в сторону парня и стал заглядывать в глаза, которые Хёнджин старательно прятал за светлыми волосами. Он даже закусил губу, да что за милота. – Ну… Что это… – его голос звучал слишком тихо, но разобрать смущение можно было очень легко. –Джинни, посмотри на меня. – Минхо звучал так, как говорят с маленькими детьми, которых не собирались ругать, но серьёзно поговорить собирались. Ли даже не думал, что чувства могут быть взаимными, а так же что от того, что Хван увидел в ту ночь тот будет так смущаться. Он расплылся в улыбке, когда младший мотнул отрицательно головой и продолжил сверлить взглядом пол. Придётся взять инициативу в свои руки. Минхо сделал еще один шаг к Хвану, а со следующим зажал между собой и стеной, заставляя младшего задохнуться от близости с телом своего воздыхания, своей музы этим днём. Но глаз он не поднял, а лишь сильнее стушевался и раскраснелся. Внутри взрывались планеты и рассыпались звёздами, но он ведь не может сказать об этом Минхо, который сейчас молча сканировал каждую эмоцию, которую пытался скрыть Хёнджин. Теплые пальцы коснулись его подбородка и дёрнули вверх, заставляя посмотреть прямо в темные глаза Ли. Хван готов провалиться сквозь землю прямо сейчас, лишь бы не выглядеть таким незащищенным перед старшим, который будто видел оголённую душу. Мысли роем пчёл гудели в голове, но ни одна не хотела останавливаться, чтобы оказаться озвученной. Но ведь блондин хотел этого, просто сам себе не признавался. Он ждал этого момента, казалось, так долго, будто это было единственным моментом, ради которого стоит жить. И раз не сейчас, то никогда. Хёнджин потянулся вперёд, и мягко коснулся губ Минхо. Его глаза были закрыты, поэтому увидеть удивлённый взгляд старшего было невозможно, зато ощущался ступор, ведь тот никак не отвечал на поцелуй. Зато Хвану этого не нужно и вовсе. Его уже разорвало на кучу атомов для того, чтобы собраться снова и вспыхнуть как новая галактика далеко во вселенной. Такие желанные губы, которые обычно могут говорить только колкости – сейчас были во власти Хёнджина, пусть это и было всего на небольшой промежуток времени, но его хотелось продлить на вечность. Наконец Ли слегка оттолкнул в грудь младшего, прижав того к стене, чтобы привести мысли в порядок. Он не ожидал, что этот стеснительный парниша сделает первый шаг, заставив от неожиданности старшего замереть. Ведь это Минхо собирался первым поцеловать, чтобы посмотреть на озадаченное, возможно, испуганное лицо напротив. Но, казалось, такое мелкое действие, как отталкивание от себя, даже не расстроило Хвана, ведь он выглядел слишком довольным своим поступком с легкой улыбкой на губах и закрытыми глазами. Он наслаждался вкусом сладких губ на своих, как наслаждаются первым глотком вкусного кофе утром. Ли мог бы наслаждаться этим видом всю жизнь. А еще наслаждаться этими пухлыми губами младшего, которые одним своим существованием манили впиться, словно в спасательную маску с кислородом, будто в жизни нет ничего важнее, чем поцелуй с этими губами, которые были слегка сухие от постоянного стресса. Наконец их губы снова соприкоснулись, но теперь был инициатором Минхо, заставив мозг Хвана окончательно отключиться. Руки младшего обвили плечи старшего, а второй, в свою очередь, прижал Хёнджина за талию к себе, продолжая углублять поцелуй, делая каждое движение всё более страстным и мокрым. Его язык заскользил по нижней губе Хвана, заставляя младшего простонать в ответ. Какой чувствительный. Внутри никаких мыслей, только желание друг друга, которое оказалось таким взаимным, но которое столь долго скрывалось под разными масками, чтобы не дать вырваться чувствам на поверхность. Когда стало не хватать кислорода, да и нужно было перевести дыхание, они отстранились друг от друга и открыли глаза. Только сейчас, глядя один одному в наполненные похотью глаза, они поняли, что произошло. Очередная ошибка, из-за которой жизнь может разрушиться, так толком и не начавшись. Хван попытался оттолкнуть Минхо, ожидая очередной саркастический комментарий, но старший не двинулся с места, как и ничего не сказал, только склонив голову слегка в сторону продолжал рассматривать что-то в глубине тёмных глаз напротив. Ему нравилось тонуть в этих темных глазах, полных страсти, но так же там был страх. Хёнджин боится, что Ли сделает ему больно? И ведь он давал кучу поводов для этого. Хоть Минхо знал, каким ранимым был внутри младший, но он всё равно продолжал причинять боль своими издевками. Раздался грохот на первом этаже, который заставил оторваться друг от друга парней и, забыв о том, что только что произошло, полететь вниз на источник шума. Хёнджин был первым, за ним – Минхо. Вот только когда они увидели причину шума – сердце заклокотало где-то в горле от страха. Ли, похоже, испытал подобное, раз застопорился вместе с ним. Чан сидел на Феликсе и избивал того. Через несколько секунд Ли и Хван продолжили движение, без дополнительных слов, не сговариваясь. Они давно действовали, как команда, поэтому слова были неважны. – Хён, хён! – Хван кинулся на старшего и принялся оттягивать Криса, который уже замахнулся для нанесения очередного удара Феликсу, который выглядел просто ужасно. Маленькие капли крови украсили белоснежную рубашку паутинкой, а левая скула была рассечённая и с содранной кожи тоже начинала сочиться кровь. И, судя, по тому, что он никак не реагировал – он уже успел отключиться. Хёнджин силой оттащил Чана от бедного парня с побитым лицом, потянув его на себя за локти. Минхо тем временем подскочил к младшему Ли и нащупал пульс на его шее, а затем достал телефон и набрал номер врача. Бан завалился спиной на Хвана, больно приземлившись на друга, но его взгляд всё так же цеплялся за хрупкое тело на полу. В голове старшего было пусто, каким был и взгляд. – Что такое, Чан? Что произошло? – Хёнджин попытался привести в чувство хёна, который сейчас уставился на свои руки с кровью Феликса, пока Минхо объяснял ситуацию врачу по телефону и просил приехать как можно скорее. Младший начал догадываться, что произошло, но нужно было узнать лично у Чана, чтобы знать наверняка. – Джинни, кто… – кажется, старший начал приходить в себя. Он подполз к Феликсу на руках и осмотрел его с головы до ног, тяжело дыша. – Это я?.. – его голос звучал тихо и с надрывом. Минхо тем временем взял младшего на руки и понёс в его комнату, чтобы положить на кровать. Чан лишь молча наблюдал, пытаясь прийти в себя и вспомнить, что происходило здесь еще несколько минут назад. Туман в голове мешал это сделать. Хван осторожно коснулся плеча Криса, в надежде обратить внимание на себя. Похоже, в гости сегодня приходил Чанбин, потому что обычно только после встречи с ним друг приходил в такое агрессивное состояние. Вот только Феликсу об этом никто не сказал, и он пострадал от этого. Черт. Здесь вина всех была, ведь они не уберегли младшего. – Оставь меня… – Чан скинул руку со своего плеча и попытался встать. После такого всплеска адреналина в кровь он чувствовал себя максимально выжатым, хотя толком и драки то не было, тупое избиение хрупкого тельца под ним, которое даже и понять, что нужно сопротивляться не успело, как и понять, что свой же и напал. Крис с горем пополам добрался до белого дивана, так ни разу и не взглянув на Хвана. Старший устало откинул голову и руки на спинку мебели и прикрыл глаза, будто ничего не произошло. Нужно взять себя в руки, чтобы решить, что делать. Хорошо, что друзья у него понимающие были, поэтому за Ликса можно не переживать. Главное, себя в порядок привести. Хёнджин не был удивлён такому заявлению. Чан просит уйти ради безопасности других же. О себе хён думает в последнюю очередь, но учитывая какой он угрожающий в гневе – для себя было бы лучше – не попадать на глаза старшему. В гневе он был подобен дикому и неукротимому огню, который разрушает всё на своём пути, не задумываясь о жизнях других. Поэтому Хван поспешил в комнату Феликса, чтобы вместе с Минхо дождаться приезда врача.

***

Чан не находил себе места уже вторые сутки. Ханна должна была вернуться с университета еще прошлым днём, но не пришла ни вечером, ни этим утром, ни в обед. Трубку не брала, сообщений никаких не поступало, подруги не знали, куда она делась. Сказали лишь, что она как обычно, ушла после пар и дальше связь оборвалась. Минхо с Хёнджином задействовали половину своих людей на её поиски, но всё безуспешно. Сквозь землю провалилась. Чан сидел в гостиной и устало потирал виски, прикрыв глаза. Ребята находились рядом, но никаких утешительных новостей не поступало. И вот телефон Криса издал звук, оповещающий о пришедшем на почту письме. Сейчас он готов ухватиться за любую ниточку, которая может привести к его любимой сестре. Да, Ханна была его любимой и единственной сестрой, которой он дорожил сильнее, чем своей жизнью. Она была единственной его роднёй, которая выжила после того, как родителей застрелили, когда Чану было 18. Это было сделано, чтобы забрать власть у семьи Бан, но убийцы промахнулись из-за того, что отец Чана догадывался о предстоящем покушении и успел передать всё в руки сына. По документам всем бизнесом владел Крис, а по факту пока был жив отец – дела вёл он. После того, как его с женой застрелили прямо на переговорах о новой поставке, вся ответственность перешла к сыну, который хоть и был готов, но морально ему было максимально сложно закрыть глаза на трагедию, чтобы взять бизнес под своё крыло. Благо, Минхо с Хваном тогда помогли быстро прийти в себя и Чан быстро ожил и нашёл убийц. Это были люди Со Чанбина, молодого, на тот момент, но сильного врага. Когда тому было 20 – он убил собственного отца, потому что не терпелось получить власть в свои руки. Вот только с Чаном он прогадал, забыв сколько ему и что он уже достиг возраста, когда может управлять компанией отца. Поэтому теперь при первой же возможности постоянно пакостил. Точно. Со Чанбин. Это точно его рук дело. Чан открыл глаза и потянулся за телефоном. Он быстро открыл письмо с файлом и текстом. «Дорогой, Чан-и, Жаль, что ты не согласился на мои условия по перемирию на прошлой неделе. Но у меня есть другое предложение. Посмотри прикреплённый файл и перезвони мне с ответом на вопрос: «Готов ли ты ради спасения жизни человека продать 55% акций своей компании мне?» Чао-какао, малыш, Смотри с наслаждением, жаль попкорн не прислал, звиняй» Парень открыл видеофайл и сразу же узнал фигуру Ханны. Он резко подорвался с дивана, глядя в экран телефона, Минхо с Хёнджином тоже синхронно уткнулись глазами в видео и молча наблюдали за происходящим, внутри закипая. Они все вместе чувствовали эту злость, которая сейчас наполняла их души, словно сосуды, стоящие под краном с сильным напором воды. На их лицах с каждой минутой отражалось всё больше смешанных чувств. На видео девушка была подвешена цепью к потолку. Кроме белья на ней ничего не было. Видео специально снимали под углом, чтобы было видно в весь рост девушку и всё, что с ней будут дальше делать. Вот её бьют деревянной битой по животу, вот хватают резко за волосы, запрокидывая голову назад, заставляя застонать от резкой боли. И конечно, делал это всё лично Чанбин. Он её бил, а затем резко впивался в тело своим поганым ртом, оставляя кровавые засосы на покрытом синяками и красными гематомами теле. И снова бил в разные части тела, заставляя девушку хвататься пальцами за цепь. На удивление, держалась она очень стойко, ведь знала в каком кругу вертится её семья с самого детства. Она была готова к таким испытаниям в своей жизни, вот только надеялась, что никогда ничего подобного с ней не произойдёт. Но судьба, к сожалению, была не на её стороне. После избиения, которое длилось пол часа точно, Со приторно медленно снял белье с девушки и… Изнасиловал её. Он грубо хватал её за волосы, запрокидывая голову себе на грудь. Его губы изгибались в улыбке, а глаза смотрели точно в камеру, будто точно в душу каждому парню, смотрящему видео. Девушка обессилено повисла на цепях. После всего, парень ненадолго отошёл, чтобы зарядить пистолет, очертания которого все три пары глаз увидели на экране, и выстрелить. Этот чёртов ублюдок после всего, что сделал, тупо выстрелил ей прямо в правую ногу в районе бедра. Ханна из стойких девушек, к сожалению. Она лишь резко дёрнулась и застонала от волнами накрывающей боли. Она не теряла сознание и всё это переживала, как в кошмарном сне, надеясь, что скоро проснётся, и ужасной боли не будет. По ноге текла собственная кровь от пули, что насквозь прошила её конечность, смешиваясь со спермой этого придурка и кровью с других мест на теле, где треснула кожа. Это просто ужасное зрелище. А Со на видео только смеётся и говорит, что неплохо было бы, чтобы она выносила его ребёнка, попутно перезаряжая оружие и выстреливает в область живота, целясь чуть ниже рёбер. Тело снова дёргается на цепях и повисает, словно тряпичная кукла. Чанбин опустил пушку и подошёл к своей жертве. Он медленно провёл пальцами по её щеке, опускаясь ниже к шее. Ухмылка, играющая на лице, выглядела как у маньяка. Он максимально наслаждался тем, что творил, это было точно. Мужчина легко сжал шею девушки, но это было ничто по сравнению с болью от пуль. – Я так долго ждал нашей встречи, дорогая. Ты даже себе не представляешь. Твой дорогой братец не давал мне видеться с тобой и не разрешал даже смотреть на тебя. Вот только сейчас ты здесь, со мной, а он даже не знает, где ты, – и поцеловал в губы, а затем медленно повернулся и улыбнулся на камеру. Видео остановилось. Чан, Минхо и Хёнджин находились в полном шоке от увиденного. Вот только все прекрасно понимали, что от ранений, что она получила – её ждёт только смерть. Потому что она потеряла слишком много крови, этот придурок видимо не рассчитал свои силы и промазал, попав в крупную вену на ноге. Все это понимали, даже Бан. Но душой отказывался в это верить. Злость пеленой закрывала его здравый рассудок от адекватного мышления. Он бросил телефон на стол и попытался рвануть к выходу, но его удержали две пары рук, которые схватили старшего за руки, плечи и рубашку. – Хён, ты ничего не сможешь сделать, – заговорил надломленным голосом Хёнджин. Ему тоже было невыносимо больно за друга, но это было правдой. Ситуация была безвыходная. А особенно, если учитывать, кто был зачинщиком всего этого дерьма, то ситуация вообще максимально жопная. – Но я должен хотя бы попытаться, - Чан попытался вырваться из хватки, но не получилось. – Подумай головой. Если ты сейчас передашь грёбанные акции этому говнюку, то Ханну ты не спасёшь, а вот свою жизнь погубишь тоже, – Минхо всегда был холодной головой среди этой троицы, но это не значит, что ему были чужды эмоции. Злость клокотала в его груди вулканом, готовым взорваться в любую минуту, но кто-то должен держать себя в руках. – Чан, мы правда ничего сейчас не можем сделать. Парень осел на пол и сжал руками голову, которая готова взорваться от переосмысления картинок на видео и осознания своей беспомощности. Действительно, сейчас он ни черта не может сделать, а только сидеть на полу собственного дома и винить себя, что не смог защитить сестру, а также медленно начинать себя ненавидеть за свою очередную слабость. Через несколько минут он поднялся и набрал на телефоне сохранённый в контактах номер Чанбина. Гудки шли недолго, радостный голос на той стороне провода не заставил себя ждать. Со считал, что уже победил, дело оставалось за малым. – Чан-и? Быстро же ты решил с ответом. Ну, выкладывай, – ему не терпелось услышать нужный себе ответ. Он пальцами сжимал и перекатывал тёмную прядь девушки, которая уже лежала на полу и не шевелилась. Мужчина даже не удосужился позвать врача, чтобы перевязать её раны, хоть и понимал, что жить оставалось ей недолго. – Я отказываюсь, – два слова, из-за которых весь план Чанбина превратился в прах. – Верни мне сестру. Сегодня же. И конец разговора. Чан бросил трубку первым, чтобы оборвать ненужный поток говна и мата в свою сторону. Хватило ему и того, что он позвонил этому придурку. Осталось спокойно просидеть на жопе ровно до приезда девушки и не натворить глупостей раньше времени, хоть он и мог. Как и ожидалось, тело Ханны привезли тем же вечером. На ней не было дополнительных увечий, только те, что видели на видео. Она действительно умерла от потери крови, в муках. Крис пообещал себе, что обязательно собственноручно укокошит Со Чанбина, вот только сделать это нужно было красиво и правильно. Нужен план, чтобы сначала лишить его власти, а потом уже и жизни. Чан устало открыл глаза, вынырнув из воспоминаний, которые так сильно хотелось забыть, но которые давали силы в тот момент, когда кажется, что выхода нет. Он взял бутылку с недопитым виски и налил в свой стакан. Сделал несколько глотков и глубоко выдохнул, прогоняя остатки злости из своего тела. Дверь распахнулась, являя собой врача семейства Бан. Это был мужчина лет 45 на вид, в очках. Звали его Уджин, и он был верным слугой еще его родителей, вытягивая их из, казалось бы, полнейшей жопы. Чан устало кивнул на лестницу, указывая куда нужно следовать на помощь. Когда в комнате вновь воцарилась тишина, он снова задумался. Прошло уже больше трёх лет с того момента, а он продвигается в сторону выполнения своего плана ничтожно маленькими шажками. И вот Со является к нему на порог и начинает всё напоминать, заставляя крыше Чана окончательно покинуть голову, срывая все замки, которые тщательно строил Бан, чтобы уберечь близких от его агрессии на этой почве. Феликс. Чан вздохнул. Феликс стал ему тоже близким человеком. Ведь только всё начало идти своим чередом, они осторожно продвигались в общении и узнавали друг друга, а пришёл какой-то говнюк и заставил сорваться. Внутри груди стало неприятно покалывать и без того покрытое шрамами сердце. Вот только это была иного рода боль. Что теперь будет обо мне думать Ликс? Крис встрепенулся. Точно, ведь он теперь как минимум будет бояться его, а как максимум уедет куда подальше от такого придурка как Чан, и оборвёт все связи. Он точно не захочет видится, для своего же блага. Сердце сжалось еще сильнее при мысли о том, что своим дурацким поступком Бан разрушил возможно своё будущее счастье. Этот придурок Со Чанбин портит жизнь одним только своим появлением и заставляет обернуть всё хорошее в плохое. Лично для Чана. Как можно быть таким жестоким и бесчеловечным куском говна? Ведь есть много приятных вещей в жизни. Например, любовь. Или Чанбину чуждо такое понятие? Как можно творить такой ад на земле, если бы ты мог любить? Точно, никак. А вот вопрос с Феликсом остаётся открытым. Что ж, придётся для начала узнать, как его состояние у Уджина, который в скором времени должен уже спуститься, ведь кажется, что прошло довольно времени с момента, когда тот пришёл. Или это только кажется, что время так летит? У Чана довольно тяжелый удар, поэтому не удивительно, если младшему придётся пробыть в кровати минимум полторы недели, чтобы прийти в себя. А пока есть время подумать над ускорением воплощения плана в жизнь. По истечению приблизительно 30 минут, врач спустился и сообщил, что парень пришёл в себя, но нужно время на восстановление не меньше двух недель и что конкретно сейчас ему нужен отдых. Ему дали обезболивающее и вкололи то, что поможет побыстрее снять отёк с лица. Все раны обработаны. Уджин поклонился и покинул дом, негромко хлопнув дверью, оставив Чана вновь одного. Руки Крис сам себе обработал, пока думал над состоянием Феликса и что же им дальше делать, ведь, как минимум, придётся начинать всё с начала, если мелкий захочет этого. Минхо спустился и сказал, что Хван остался с Ликсом, а также что пойдёт спать, и чтобы Чан не задерживался и тоже шёл отдыхать. В ответ старший только кивнул головой, но решил пойти к себе в кабинет, чтобы занять голову вопросами с документами и отвлечься от щемящей боли в груди и растущей вины.