Продай

      Лизе было очень страшно. Страшно до дрожи в острых коленках и боли в сердце. Казалось, что оно просто остановится, и Лизонька умрёт в один миг, навсегда оставшись в этом ужасном месте, где каждую ночь расцветает похоть и крики боли вперемешку со стонами удовольствия слышатся.       Сегодня Лиза, переступив через собственные же принципы, продать своё юное тело богатой клиентке должна. Если бы не денежный долг Лёши, Андрющенко ни за что не оказалась бы тут, но иного выхода нет. Нужна была огромная сумма денег, и только здесь можно получить её полностью.       Нужно всего лишь один раз потерпеть, и всё решится. Лиза этот вечер, как страшный сон, забудет и будет счастливо жить с Лёшей, как раньше. Всего один раз, и уже завтра всё будет хорошо, думает Андрющенко и вытирает дрожащими руками слёзы, что невольно катились из глаз.       Встав с небольшого диванчика, Лиза на негнущихся ногах подходит к белоснежной раковине, над которой висит витиеватое зеркало, и плещет в лицо ледяной водой, пытаясь скрыть отёчность. Строгим условием клиентки было отсутствие какой-либо косметики на Андрющенко, и поэтому та даже не притронулась к ней.       Напоследок взглянув на свое отражение, Лиза грустно улыбается и принимается натягивать на своё худощавое тело синее белье с кружевами. Было до отвращения некомфортно находиться в этом комплекте, но делать было нечего. Синее белье на Лизе хотела видеть клиентка.       Перед тем как накинуть на себя легкий шёлковый халатик, Андрющенко поправляет перекрученные лямки бюстгальтера и прикладывает ладонь к груди, пытаясь успокоить сильно бьющееся сердце. Страшно, безумно страшно.       Через пару секунд Лиза громко вздыхает и отходит подальше от зеркала, чтобы увидеть свою фигуру в полный рост. Отражение было отвратительным.       Шлюха. Дешёвая шлюха, которая ради денег позволит чужому человеку делать с ней всё, что душа грешная пожелает. От накатывающего на себя омерзения Лизе удавиться хочется, но этим Лёше не поможешь. Нужно просто единственный раз переступить через себя и немного потерпеть.       Лиза быстро ладонями накатывающие вновь слёзы смахивает и волосы пальцами расчёсывает, собираясь с мыслями. Через пару минут придёт клиентка, по слухам извращенная до мозга костей, и надо выглядеть безупречно, чтобы та не придралась к внешнему виду.       Успокоившись чуть, Лизонька медленными шагами в соседнюю комнату направляется и, оказавшись там, на высокую кровать забирается и ноги к вздымающейся груди прижимает. Прихода смерти своей ждёт и запястья расцарапывает в пришедшей истерике, кусая изнутри щёки.       Интерьер рассматривает, и ей еще хуже становится. Стены бордовые, на кровь похожие, кровать с балдахином бархатным, а на ней чёрное белье из шёлка и тёмно-красный блядский свет. Всё это заставляет себя некомфортно чувствовать. Обстановка нагнетает до невозможности, и Лизонька себя зверьком, загнанным в клетку, ощущает.       Вдруг хлопок двери по ушам ощутимо бьёт, и Лиза голову медленно поднимает, будто боится чудовище увидеть. Перед ней высокая девушка с платиновыми волосами оказывается, одетая в черное платье кожаное, что бедра округлые выделяет. На ногах берцы дорогие, а в глазах заинтересованность, ничем нескрытая, плещется.       — Здравствуй, Лизонька, —произносит голос грубый и прокуренный, вызывая на оголённой коже мурашки.       — Здравствуйте, — тихо отвечает Лиза и смотрит напряженно, ожидая какой-либо приказ услышать. Из-за волнения к горлу подступает желчь, но девчонка старается не обращать на это внимание. Она девушку продолжает разглядывать, улыбку давит, хотя не получается совсем.       Слёзы страха и безысходности застилают зелёные глаза, и Андрющенко хочется уйти, убежать подальше, лишь бы не трястись под чужим взглядом. Но нельзя, ради Лёши она должна остаться. Только Лиза ему в силах помочь, больше некому — так сказал сам мужчина. И ради него, ради их любви, она вытерпит всё. И руки грубые, и чужие губы, и боль. Лизе казалось, что в этот вечер только боль будет с ней рядом.       — Встань, — резко произносит девушка и опирается на стену, сложив руки на груди.       Лиза исполняет приказ быстро, боясь гнев увидеть чужой. Ей ещё вчера сказали, что любое желание клиента надо выполнять незамедлительно. А если воспротивишься, то неприятности будут ожидать. В лучшем случае сумму маленькую заплатят, а в худшем - силой заставят выполнить.       — Подойди ко мне и шейку вытяни. Хочу на татуировку твою посмотреть, — говорит выжидающе.       Лиза лишь слюну сглатывает и, встав с кровати, осторожными шагами к девушке подходит. Бледная шея вытягивается сразу же, но Лизоньке в глаза чужие смотреть страшно, и она взгляд в сторону отводит. Чувствует прикосновение пальцев грубых на коже, а потом дыхание горячее. По телу вновь пробегает волнами дрожь.       — Индиго, значит, — протяжно произносит и шепотом добавляет. — не зажимайся, Индиго. Если сделаешь всё, как я скажу, то приятно будет обеим, а не только мне. Услышала меня?       — Да,— проговаривает тихо Лиза, смаргивая слёзы. Что-то устрашающее в голосе девушки вызывало дикую тревогу, и куда деться, как себя вести, Андрющенко не понимала. Только одна мысль настойчиво отдавалась тупой болью в висках.       Не плакать. Не плакать. Не плакать.       — Хорошо, — мягко улыбается блондинка, не замечая в зелёных глазах слёзы, и губами к шее припадает, разрезанным языком буквы черные очерчивает.       А дрожащая Андрющенко стоит неподвижно, не зная, что делать и куда сложенные по бокам руки девать. Ей почему-то приятно ощущать на шее чужие мягкие губы, но в то же время мерзко от собственного положения. Положения шлюхи.       Не получив никакой ответной реакции, девушка отстраняется резко и, громко вздыхая, направляется к столику небольшому, где мартини стоит.       — Не пойдёт так. Ты совсем зажата, моя хорошая, — говорит недовольно блондинка и напиток крепкий по бокалам специальным разливает.       На кровать за руку Лизу тянет и бокал ей вручает. Андрющенко лишь головой качает несмело.       — Я не пью, — дрожащим голосом проговаривает.       — Выпей.— приказывает девушка, глазами карими прожигая. — Ты же не хочешь, чтобы я тебя заставила, верно? Вот и я не хочу. Не хочу принуждать к чему-либо. Не хочу трахать тело, которое мне ничем не ответит. Я эмоций, страсти желаю, а не куклу безвольную. Выпей, и легче станет. Я хочу, чтобы хорошо не только мне было, но и тебе. И только от тебя зависит, выйдешь ли ты отсюда на дрожащих от удовольствия ногах или с ненавистью ко всему живому. Выбирай. По-хорошему или по-плохому?       — По-хорошему, — шепчет, в глаза чужие заглядывая, и делает маленький глоток, морщась.       — Ну вот и славно. Я не хочу тебе делать больно, я не стану причинять тебе боль. Плакать не надо...не нужно слёзок, тебе понравится. — улыбается уголком губ и пальцами татуированными по колену чужому проводит. Нежно, практически невесомо.       Спокойствие непонятное тело окутывает, и Лиза снова делает глоток. Мягкий тон и осторожные касания заставляют поверить в слова незнакомого человека, чьё имя даже неизвестно Лизоньке.        Разум постепенно мутнеет от алкоголя, проникающего в организм. Проще дышать становится, и перед глазами лицо чужое плывёт. Только сейчас Лиза смело девушку рассматривать начинает и подмечает, что та довольно красивая. Вот только красота у неё холодная, словно неживая. Волосы платиновые с глазами карими необычный контраст создают, и Лиза налюбоваться не может.       Красота пусть и холодная, а прикосновения-то рук тёплые и аккуратные.       Андрющенко, чей разум уже опьянел достаточно, смелость свою показывает, вопрос интересующий задав:       — Как зовут вас... тебя?       — Неужели осмелела, моя хорошая, — усмехается девушка и имя своё произносит, продолжая пальцами холодными гладить колено. — Кира.       — Кира, — проговаривает Лиза, улыбаясь и глоток очередной делая. Алкоголь на совсем непьющий организм повлиял ощутимо: страх мгновенно пропал и на смену ему пришла лёгкость, которой часто не хватало Индиго.       А у Киры от возбуждения зрачки еще больше расширяются, превращая её карие глаза в практически чёрные. Ей до безумия понравилось, как Лиза произнесла её имя.       Чувственно. Нежно. Заинтересованно.        Довольная тем, что девчонка немного расслабилась, Кира ухмыляется и бокал из её рук убирает, боясь, что Лиза напьётся до чёртиков.       — Тебе больше не нужно, Индиго. Лучше скажи, как очутилась в этом гадюшнике?— шепчет заинтересованно Кира, поднимая руку выше. По тонкой светлой коже ведёт, едва касаясь кончиками пальцев.       А Андрющенко молчит пару секунд, усмехается горько и прислоняется к чужому плечу, прошептав:       — Мой парень задолжал одному человеку большие деньги. Через неделю уже отдать нужно, а то с процентами возвращать придётся. И единственным местом, где возможно найти всю сумму сразу, является этот бордель.       И Кира, внимательно выслушав, кивает и пытается осмыслить информацию. Лишь через полминуты приходит осознание, и девушка вскипает:       — Почему взрослый мужик не может сам решить свои проблемы?! Он вообще знает, где ты сейчас находишься?!— разозлилась блондинка и сжала пальцами бледную кожу, на которой, наверное, синяки останутся.       — Он сам...он сам предложил прийти сюда и ...       — Что он, блять, сделал?! — не унималась Кира. — Ты-то почему согласилась, Лиз? Он взрослый мужчина и сам должен долги свои отдавать, а не посылать девчонку торговать телом!       — Люблю я его, — заявляет Лиза и смело в глаза карие заглядывает, готовая защищать любимого от нападок чужих.       — Как можно любить человека, который свою девушку из-за собственных косяков подложить под извращенных сук готов?       — А как можно любовь чужую покупать? — отвечает с грубостью и улыбается широко под влиянием алкоголя, реакцию Киры увидев. Зачем она вообще спросила про то, как Лиза попала в бордель? Ей должно плевать, она же тут ради другого.       Но, видимо, той небезразлично и она губы кривит, отодвигается довольно резко, встав с кровати. Бокал новый наливает и опустошает полностью, стараясь на Лизу не смотреть. Зубами скрипит и пальцы свои до боли дикой заламывает, пытаясь хоть как-то гнев внутри себя угомонить.       А Андрющенко, поняв, что Киру разозлила, пугается и колени к себе прижимает, руками трясущимися обхватывая. Не должна она была с ней так разговаривать.       Лиза всего лишь шлюха, которая продала себя ради денег грязных и чьим телом сегодня Кира вольна распоряжаться, как захочет. Страшно становится, и ладони потеют от тревоги щемящей. Вдруг сейчас Кира ей больно сделает, несмотря на данное обещание?       Блондинка, допив бокал, разворачивается и быстрыми шагами к Лизе направляется, глазами тёмными сверкая. Схватив шею рукой несильно, целовать начинает, до крови губы чужие кусая. После слизывает, на вкус пробуя.       Секунда, и Кира, отодвинувшись, начинает скидывать с себя одежду. Ботинки грубые и платье в угол летят, а белье чёрное тряпьем ненужным на пол падает.       Вновь мартини пьёт, только уже из горла и на кровать опускается, на бок ложась. Ладонью грудь свою сжимает, сосок пальцами перекручивая, и бесстыдно в глаза Лизы смотрит, что завороженно татуированное тело Киры разглядывает.       Красивая, действительно красивая. И никакого отторжения девчонка не чувствует.       — И чего ты ждёшь, Лизонька? — губы облизывает и руку к животу спускает. — Раздевайся. Или хочешь, чтобы я сама это сделала?       Лиза кивает головой, смущаясь немного, а Кира подвигается ближе и поясок на себя тянет, губу закусив. Халатик шёлковый с плеч бледных спадает, заставляя Андрющенко мурашками покрыться.       Карие глаза по телу худощавому пробегают взглядом восхищённым, и девушка в плечо легонько целует, улыбаясь. Лямки зубами стягивает, и бюстгальтер на талию тонкую сползает. Кира ладонью грудь небольшую поглаживает и на покрасневшую Лизу смотрит, добро ухмыляясь.       — У тебя вообще был опыт с женщиной?       — Нет, — отвечает тихо и краснеет, ощущая себя неловко.       — Значит, я буду первой. — произносит с улыбкой Кира и откидывает бюстгальтер в сторону.       Под тихий вздох Лизы опускает её на подушки и шею грубоватыми поцелуями одаривать начинает. Кожу нежную зубами покусывает легонько, а потом языком проводит по ней. А Лизонька в дрожь впадает от возбуждения. Никогда ей не было так приятно от чужих касаний к телу.       А Кира грудь уже поцелуями покрывает, медленно к впалому животу спускаясь. Рука к тонкому кружеву тянется, пальцами к промежности через ткань прикасается, гладит. И, почувствовав на белье влагу, усмехается самодовольно и белье снимает с ног худых.       Поясок от халата берёт и запястья Лизы над головой поднимает осторожно, связывая.       — Не бойся. Ничего не бойся, моя хорошая.       А Андрющенко не в силах и словечка сказать, лишь дрожит от небольшого волнения и непонятных ощущений, что кажутся приятными, будоражащими.       Лёгкое опьянение, нежность касаний и полутьма.       Забылось всё - и ощущение давки, и страх боли, и Лёша. Есть только красивая и нежная девушка с волосами платинового цвета по имени Кира. Есть только горячие пальцы на груди и целующие низ живота мягкие губы.       Вздох, вызывающий румянец на щеках стон и тихое, произнесённое с хрипотцой:       — Не стесняйся.        И Лиза уже стонет чувственно от прикосновений, опаляющих кожу, дугой выгибается навстречу ладоням. Кира улыбается этому и языком по коже проходится, смотря в зелёные яркие глаза. Ощущение под собой податливого тела кружит голову, и девушка не перестаёт ласкать его руками.       Гладит, сжимает несильно и лишь иногда прикасается губами, вырывая из горла тихие стоны.       Этот звук настолько прекрасен,что Кире больше хочется его услышать, и она, раздвинув ноги Индиго, в лобок её целует, на что Лизонька ойкает. Девушку смех пробирает с этого, и её пальцы татуированные на внутреннюю поверхность бедра опускаются мягко, ласково дразня.       — Моя хорошая.        И Кира палец аккуратно вводит, совершая медленные толчки. Она видит, что Лизе больше не страшно, и вскоре добавляет второй палец, дыша горячо в живот.        Андрющенко стоны уже не сдерживает и просит жалобно развязать руки, которые затекли уже. Ей так хочется прикоснуться к блондинке, но та отказывает, кусая игриво за бедро.       — К себе я разрешу притронуться только тогда, когда посчитаю нужным. Ты поняла меня, Лизонька? — шепчет хрипло и касается клитора, подушечками пальцев массирует, заставляя Лизу дрожать сильно.       — Да. — отвечает тихо, выстанывает и в ощущениях теряется, когда Кира, улыбнувшись уголком губ, язык подключает. И бедра Лизы прижимает ближе, грубо сминая их.       Языком разрезанным вокруг клитора кружит и толчки совершает, сгибая внутри пальцы. Лизонька такая возбуждённая, такая манящая, что удовольствие ей хочется доставить искренне.       Лизе до безумия нравится то, что с её телом чужие руки и язык творят. Ей так хорошо никогда не было. Даже с Лёшей, который был достаточно опытен в сексе. Правда, он никогда не ласкал Лизу языком, предпочитая обходиться без какой-либо прелюдии.       И, сгорая от прикосновений Киры, Андрющенко забывает напрочь, с какой целью сюда пришла. Забывает и про Лёшу, ради которого через принципы свои переступила. В мыслях лишь Кира находится, что сейчас клитор зубами белыми покусывает, смотря Лизе в глаза прямо и даря множество ощущений.       Блондинка активно языком клитор стимулирует и темп толчков рваных замедляет, чувствуя, что Лиза на грани уже. Другой ладонью грудь то поглаживает, то сжимает до боли лёгкой. И эта боль приятна Лизе до мурашек. Напоследок мазнув языком по клитору, Кира девушку грубо притягивает к себе поближе, практически вжимаясь лицом в бёдра подрагивающие. А Лиза кончает со стоном протяжным, пальцами ног сжав чёрное постельное белье.       Кира пальцы свои облизывает, усмехаясь смущённой Лизоньке, и поднимается выше, затёкшие запястья от пояса освобождает, разминает ладонями нежно, а потом губами притрагивается легонько к каждому. Позволяет Лизе несмело обхватить за шею себя и, поглаживая влажными пальцами кожу, целует крепко. Отстраняется через секунду и в глаза зелёные заглядывает, улыбаясь.       — Понравилось? — спрашивает Кира и подушечками пальцев по шее водит.       — Да, — отвечает тихо, не отойдя ещё от оргазма.       — Вот и отлично, — самодовольно произносит и Лизу на себя переворачивает, на бедра свои посадив. — На коленочки опускайся.       — Что? — произносит непонимающее и с лёгким страхом в глаза карие смотрит, но всё равно спускается, не смея перечить.       — Ты же прикоснуться ко мне хотела, разве нет? Давай, моя хорошая. Не бойся. — ухмыляется Кира и ноги свои раздвигает, за руку Лизу на себя тянет.       — Я не ... не знаю как..       — Пальцами или языком - решать тебе.       Лиза вздыхает волнительно и к животу губами притрагивается, покрывая поцелуями аккуратными. Все ниже и ниже целует, краснеет от своих же действий, а потом голову наверх поднимает и взглядом спрашивает, всё ли так делает. Кира кивает уверенно и по волосам гладит, успокаивая.       Лиза пальцами половые губы разводит и языком осторожно по малым проводит, пробуя на вкус смазку. На тихий стон Киры языком легонько вниз-вверх двигается. Понимая, что блондинке нравятся ласки неумелые, Андрющенко поувереннее начинает языком водить и после пальцем большим касается клитора.       Стон из горла, более смелое прикосновение к телу и Кира за волосы мягкие ближе притягивает. Не давит и не принуждает, только стонет громко. Девчонка, чьи действия неопытностью отдают, возбуждает её до мурашек. Она с таким усердием пытается Кире приятно сделать, что та еще больше смазкой истекает. А Индиго вылизывает её уже посмелее и пальцем клитор потирает, доводя Киру до дрожи в ногах.       Она Лизой любуется, что на коленях перед ней стоит. Зрачки у той расширенными кажутся, словно она наркоман под дозой, а по подбородку смазка стекает, волосы в разные стороны торчат и грудь тяжело вздымается. От одного лишь вида Кира кончить уже готова.       Вдруг Лиза в глаза карие заглядывает и языком вокруг клитора вести начинает. И, в ответ смотря, Кира в глазах невинных похоть неприкрытую замечает, после сжимает до лёгкой боли волосы на затылке и кончает, голову назад откинув.       Отдышавшись, Лизу к себе подтягивает и целует жадно, за скулы крепко держа. Кира отстраняется скоро и, встав с кровати мягкой, вещи с пола поднимает, больше не обращая внимания на девчонку.       Одевается она быстро и к Лизе подходит с широкой улыбкой на лице. Смотрит в её глаза долго-долго, а потом в лоб смазано целует и на тумбочку деньги кидает, вдвое больше суммы положенной.       А Индиго, усмехаясь горько, и в отвращении к себе захлёбывается, вспоминая, что она всего лишь девка продажная и не более.       Перед тем как из комнаты душной выйти, Кира оборачивается на миг и взглядом по хмурой Лизе проводит.       — Не переживай, Лизонька, всё же хорошо. Я заплатила за услугу, которую ты мне оказала.— усмехается гадко и волосы рукой поправляет. — Ради любимого человека ничего не жалко, так ведь? Даже тела своего. Вот только задумайся, зачем тебе мужчина, который тебя под любого подложить готов? Это ли чувства настоящие? Как можно чью-то любовь покупать, спросила ты меня в начале нашего разговора, совершенно не понимая этого. А я вот что тебе скажу. Я не понимаю, как продавать её можно. А ведь твой благоверный твою любовь продал. Причём за копейки сущие. Задумайся, пожалуйста, а то так и придётся за деньги под уродами всякими стонать.       Дверь с хлопком закрывается, заставляя Лизу вздрогнуть от звука резкого. На деньги грязные и смотреть боится. Ненависть к себе затапливает тут же сгорбленное тело, и Индиго, не выдержав, позволяет слезам по щекам скатиться. В колени она утыкается и выть тихо начинает, раскачиваясь из стороны в сторону.       Противно Лизе от самой себя. Слова Киры, словно ножом по сердцу, ощущаются. Права она, наверное, в том, что Лёша неправильно поступил. А ведь Лизонька ради него на всё была готова. Даже через себя переступила, чтобы помочь.       Мерзкая. Какая же ты мерзкая, Лизонька.