***
На дворе стоял жаркий август, солнце сияло на небе во всей своей красе и грело, не щадя никого. Именно поэтому в свободное время адепты ордена и приглашённые ученики старались прятаться где-нибудь в тени, в цзинши или вовсе в библиотеке. Лань Цижэнь отсутствовал в ордене из-за каких-то срочных дел, каких именно никто не знал, да и это было не особо интересно, поэтому половину занятий по-просту отменили и обучающиеся смогли выдохнуть с облегчением. — Цзян‐сюн, в последнее время ты часто стал проводить время вместе с молодым господином Цзинем. Неужели вы оставили свои прошлые обиды и стали друзьями? — Не Хуайсан покрутил веер в руках и поднял на собеседника лукавый взгляд. — Не знаю, что ты там себе надумал, но у нас с этим павлином не такие отношения. Нас даже друзьями назвать нельзя толком. — Ах, да-да! Конечно, — юноша закивал головой, — просто я подумал, что если бы Вэй-сюн не покинул Гусу Лань, он бы так просто не оставил все это. Цзян Чэн наконец отвлекся от палирования своего меча и поднял на Хуайсана тяжёлый взгляд: — Вэй Усяня здесь уже нет, да и в любом случае не ему решать с кем мне общаться, а с кем нет. Да и вообще. Не Хуайсан, тебе разве не нужно готовиться к экзаменам? Если не сдашь их и в этот раз, старик Лань будет ужасно зол, а твой брат и вовсе свернёт тебе шею за подобное, — Ваньинь прочистил горло и заговорил, стараясь придать голосу те нотки, которые обычно звучали в стальном басе Не Минцзюэ, — «Хуайсан! Опять, вместо того, что бы учиться и практиковаться с саблей, ты расписываешь свои бесполезные веера!» Услышав о брате, Не Хуайсан тут же потупил глаза, пряча лицо за веером. — Да, ты прав Цзян-сюн… мне и правда нужно идти заниматься, — Он виновато улыбнулся, хоть за веером это не было видно, но Цзян Чэн был уверен, что улыбка была именно виноватой, и пошёл прочь от тренировочного поля, — Я не разочарую дагэ, я не разочарую., — тихие причитания Хуайсана — последнее, что услышал Ваньинь. На какое-то время вокруг Цзян Чэна наступила полная тишина, но она на самом деле была не удивительна для Облачных глубин. Ваньинь взглянул на лезвие своего Саньду, оно блестело от чистоты, а потому в нем было прекрасно видно отражение юного заклинателя. На пару секунд Цзян Чэн, словно зачарованный, смотрел на себя же самого, не смея отвести взгляд. — Любуешься? Может тебе зеркало принести? — звонкий голос вывел парня из раздумий. Цзян Чэн встрепенулся и посмотрел на говорящего: — Цзысюань., — только и смог выдохнуть Ваньинь; лицо его вытянулось в неком удивлении. — Да, это я. Что ещё скажешь? Зеркало то принести? — Цзинь Цзысюань лишь усмехнулся, склоняя голову в бок. — Нет, — лицо юньменовца вмиг стало холодным и отстраненным, — чего тебе надо? — Хотел предложить тебе сходить в библиотеку, но кажется ты занят самолюбованием, — с самодовольного лица Цзысюаня никак не сходила усмешка, но, тем не менее, его вечно колючий взгляд сейчас был более мягким чем обычно. — Да пошли, что уж там, — Цзян Чэн резво поднялся со скамьи, на которой сидел ранее, и, убрав меч в ножны, подошёл к Цзысюаню. — Хороший меч, — кивнул парень в сторону Саньду. — Естественно! Ты должен хорошенько его запомнить, ведь когда-нибудь именно этим мечем я перережу тебе горло за твоё высокомерие, — Цзян Чэн сощурил глаза, пристально смотря на «павлина» — Обязательно. *** — И вот кто говорил «Давай ещё немного посидим позанимаемся, хорошо экзамены сдадим зато!». Досиделись, уже больше девяти часов! Если нас поймает кто-нибудь из старших — нам конец, — тихо ругался Цзян Чэн, искоса поглядывая на Цзысюаня. Этот идиот предложил задержаться в библиотеке, совершенно позабыв про комендантский час. — Успокойся ты, — шипел на него в ответ юноша, — своими воплями как раз всех и привлечешь. — Я привлеку? Неправда! Да и вообще, если нас и поймают, то виноват в этом будешь именно ты, и выгораживать я тебя не буду. А может и вовсе спрячусь где-нибудь в ближайших кустах, — Ваньинь надменно вздернул подбородок, но в сторону кустов все же взглянул, мало ли что. — Да чего ты так переживаешь?! — наконец взорвался Цзинь Цзысюань, — никто нас не увидит здесь, да и тем более старик Лань сейчас отсутствует, а значит наказание в любом случае не будет слишком суровым. В какой-то момент парни настолько забыли о том, где находятся, что начали разговаривать на повышенных тонах, чуть ли не сыплясь ругательствами в адрес друг друга. — Молодой господин Цзинь, молодой господин Цзян, что вы здесь делаете в столь поздний час? — спокойный и ровный голос вмиг прервал перепалку этих двоих. Юноши боязливо посмотрели на человека, который их остановил. Им оказался Первый Нефрит ордена Гусу Лань — Лань Сичэнь. Несмотря на то, что Лань Сичэнь был намного снисходительнее своего дяди и младшего брата, встреча с ним сейчас была тоже не самым приятным обстоятельством. — Первый Нефрит, — оба адепта почтительно поклонились, — понимаете, мы тут просто. ну, мы. — Хуань-эр, что здесь происходит? — оправдания парней прервал, внезапно появившийся, Лань Цижэнь. Он хмуро глянул на двух учеников, нервно теребя свою бородку, — так-так, нарушаете комендантский час в пределах Облачных глубин? — брови учителя Ланя сошлись к переносице, показывая все недовольство их обладателя, — кто бы мог подумать, я только вернулся, а здесь уже нарушения правил! — Дядя, успокойтесь. Вы правы, вы только вернулись и вам наверняка надо отдохнуть, — попытался исправить ситуацию Сичэнь, — Давайте отложим это дело до утра, а уже завтра молодые господа добросовестно примут наказание за нарушение правил, — Он взглянул на замеревших юношей и те активно закивали головами. Цзян Чэн лишь на секунду бросил взгляд на Цзысюаня, но и этого хватило для того, что бы чуть не засмеяться, если бы не сложившаяся ситуация Ваньинь так бы и сделал. Цзинь Цзысюань стоял весь пунцовый, то ли от гнева то ли от стыда, и если бы он числился адептом ордена Юньмен Цзян, его лицо давным-давно бы слилось с клановой формой. — Ладно уж, оставим их сейчас, — Лань Цижэнь кажется немного поумерил свой пыл, но строгость в его голосе никуда не делась, — но завтра утром даже не думайте избегать наказания. — Так точно, учитель Лань, — пискнул Цзян Чэн. — Доброй ночи, учитель Лань, и вам, Первый Нефрит — вторил ему Цзинь Цзысюань. — Доброй ночи, господа, — Лань Сичэнь улыбнулся своей будничной, провожая взглядом два ускользающих силуэта. *** По утру им и впрямь выдали наказание. Им оказалось перепись пары свитков с правилами клана в библиотеке. Не самая тяжёлая работа, но и не самая приятная. Для Ваньиня было бы лучше, если бы их наказали дисциплинарным кнутом, а не заставили торчать в библиотеке ещё целую вечность. Правил у ордена Гусу Лань было множество, и если всего лишь в двух свитках оказалось более трехсот, то что же ожидало бы их, если бы старик Лань заставил переписывать их все? Цзян Чэн скучающе повертел в руках свиток и тяжело вздохнул. — Чего ты им любуешься? Мысленно текст на бумагу не переведешь, даже не старайся, — раздался над ухом раздражающий голос Цзысюаня. Этот дурак даже здесь решил достать Ваньиня, или просто пытается отвлечься от осознания своего позора? — Я и не любуюсь. Да и вообще, спорим, что я быстрее управлюсь с наказанием, чем ты? — Цзян Чэн облокотился на руку и посмотрел в золотые глаза собеседника. — Ещё чего! Спорим! И если я тебя уделаю, не рыдай уж. — Посмотрим, — лишь кивнул головой Ваньинь, беря в руки кисть и тушь для письма. Время тянулось чертовски медленно, как ни старался Цзян Чэн — иероглифы никак не выходили идеальными, а лишь плясали по бумаге. Цзинь Цзысюань похоже уже вошёл во вкус и старательно водил кистью, иногда окуная её в чернила. Ваньинь вздохнул, в очередной раз разминая отекшее запястье. Какая же скука смертная. Он от силы написал пятьдесят правил, оставалось же ещё около двухсот пятидесяти. Цзян Чэну хотелось выть от такого наказания. На дворе стоял полдень, и уж лучше парня заставили заниматься с мечом в такую жару, чем сидеть в библиотеке и переписывать правила. Юньменовец вновь взглянул на своего соседа, вспоминая про их спор. Он хотел выиграть, правда, но это наказание оказалось пыткой, наверное выиграть здесь не получиться. Вдруг взгляд уловил движение на против и вот уже два парня смотрят чётко друг на друга. Цзинь Цзысюань отводит взгляд, скользя по исписанному листу Ваньиня, и усмехается. — Отстаешь, — только одну фразу он произносит ему и вновь погружается в работу. В головве Цзян Чэна словно что-то щеленуло. Да как он мог так легко сдаться? Пусть у него хоть рука отвалится, но Цзинь Цзысюаню он ни за что не проиграет. Нет уж, не хочется ему что-то видеть это самодовольное лицо. Ваньинь обязательно обыграет этого «павлина» и покажет ему свое место. Цзян Ваньинь сидел и писал. Он не знал сколько прошло времени, даже не смотрел в окно, все сидел над листком пергамента и выводил правила. Спина ужасно болела от такого положения, глаза устали, рука ныла, голова трещала, но Цзян Чэн все равно упорно писал. Ему нельзя было отвлекаться, ведь это будет просто ужасно, если он поставит кляксу и придётся делать все сначала. Наконец, последний символ был выведен, и Ваньинь, отложив кисть в сторону, начал смотреть на свое письмо. Его распирало от гордости за самого себя, ведь он смог, он наконец написал все эти муторные правила. Ну разве не чудо? — У тебя здесь иероглиф кривой, — голос прямо над ухом заставил парня вздрогнуть. Оказывается Цзинь Цзысюань, который уже закончил свою работу, сидел рядом с Цзян Чэном все время и пристально за ним наблюдал. — Ты что делаешь? Любуешь мной что ли? — решил съязвить Ваньинь, вспоминая подобные шутки со стороны собеседника. Но на удивление Цзян Чэна, Цзысюань среагировал более чем спокойно: — Любуюсь, а что? — он кивнул головой, а потом улыбнулся. Что-то странное было в этой улыбке, она не была надменной как обычно, а была какой-то тёплой и искренней. Такой улыбкой обычно улыбалась Цзян Яньли своим братьям. От подобного сравнения Цзян Чэна скривило. Как он мог сравнивать свою милую сестру с этим вредным мальчишкой? — Не улыбайся так. Ты меня пугаешь. — Как «так»? — переспросил Цзинь Цзысюань. Улыбка по прежнему была на его губах, а в глазах плясали озорные огоньки. — Так, как сейчас улыбаешься! — вспылил Ваньинь, закрывая рот заклинателя рукой. Глаза Цзысюаня округлились, он попытался убрать руку Цзян Чэна от своего рта, а юньменец в свою очередь активно сопротивлялся. На секунду Цзян Ваньинь выпрямил спину, в позвоночнике что-то хрустнуло, а в глазах потемнело. Кажется он и впрямь долго сидел в одном положении. Цзян Чэн понял, что теряет равновесие и начал быстро падать назад. Цзысюань, потеряв опору, полетел вслед за ним, и что бы не упасть, единственное, что смог сделать юноша — поставить руки по бокам от Ваньиня. Так они и замерли: один лежал на полу, а второй навис сверху. Что удивительно, никто из парней не торопился менять это странное и смущающее положение. Они просто смотрели друг другу в глаза, не в силах что либо сказать. Цзян Чэн про себя отметил, что Цзинь Цзысюань довольно привлекательный и странно, что за ним не бегают девушки. Так прошло пару мгновений. Цзысюань кажется опомнился первым и хотел уже что-то сказать, но увидев немой ужас, застывший в глазах напротив, передумал. Что так напугало Цзян Ваньиня? Парень проследил за направлением взгляда юньменовца и так же опешил. Все это время с ними в одной комнате сидел ещё один человек, который конечно же наблюдал за всем этим разыгравшимся спектаклем. Лань Сичэнь сидел неподвижно, держа в руках свою сяо, и во все глаза смотрел на обоих парней. Заметив на себе их взгляды, он лишь виновато улыбнулся и кивнул им головой. — Извините, я кажется немного помешал вам., — Лань Сичэнь потупил взгляд, теребя Лебин в руках. Цзинь Цзысюань вскочил на ноги. Его лицо сначала стало белым как полотно, а потом залилось румянцем. — Первый Нефрит, простите! Вышло недоразумение! — начал тараторить Цзысюань, отходя к двери из библиотеки, — И ты, Цзян Ваньинь, извини, — он слегка склонился в сторону Цзян Чэна, — Я уже выполнил свое наказание, я пойду, — сказав это, Цзинь Цзысюань покинул библиотеку так стремительно, как только смог. Сичэнь от такого поведения опешил ещё больше. — Бегать на территории Облачных глубин строго запрещено. — тихо выдохнул он.***
Что странно, так это то, что после того случая в библиотеке ни один из парней о нем не вспоминал, а если и вспоминали, то вслух об этом не говорили. Общение у них пришло в норму. Хоть иногда Цзян Чэн и хотел выбить из Цзысюаня всю дурь, а тот в свою очередь пытался при любом удобном случае поставить Ваньиня на место, вместе они были почти все оставшееся обучение. Цзян Чэн уже даже почти забыл о том случае с Яньли и помолвкой, из-за которой так возненавидел этого «павлина», да и Цзысюань кажется о ней и не вспоминал. Дни проходили беззаботно и радостно. В день отъезда из Облачных глубин, Цзысюань позвал Цзян Чэна на разговор. Парни отошли ото всех прощающихся в более тихое место. — Зачем ты меня позвал сюда? Нельзя было поговорить при всех? — возмущался Цзян Чэн. — Нельзя, — Цзысюань мотнул головой, и только сейчас Ваньинь заметил насколько же он был тихим сегодня, — помнишь, мою помолвку с твоей сестрой. её же отменили. Неожиданный разговор об этом заставил Цзян Чэна напрячься. — Да, помню. Почему ты говоришь об этом именно сейчас? Какой в этом смысл? — Я просто не хочу, что бы ты понял меня неправильно. Что бы ты не осуждал меня за моё отношение к твоей сестре, — Цзысюань остановился и посмотрел на Ваньиня. — В каком смысле я могу тебя неправильно понять? Что ты такого сейчас можешь сделать, что я неправильно пойму тебя? — Цзян Чэн отошёл от собеседника, он явно чувствовал, что что-то здесь не так. В глазах Цзысюаня читалось что-то темное и бушующее, словно надвигающееся цунами. Молодой человек сделал шаг, а потом ещё один, вплотную подходя к Цзян Чэну. У Ваньиня же все сжалось внутри, он отходил назад. Цзысюань снова шёл вперёд. Это продолжалось до тех пор, пока один из них не упёрся спиной в стену, а второй не приставил руки к стене, тем самым исключая возможность дальнейшего побега. — Я не очень понимаю, что ты делаешь, Цзысюань., — голос Цзян Чэна больше не звучал так грозно как всегда. — Я тоже. — Что тебе нужно от меня в конце-концов? — брови Ваньиня взлетели наверх от негодования, а взгляд вернул бывшую колкость. — Цзян Ваньинь, Ваньинь, я хочу тебя поцеловать, — тихо и вкрадчиво отвечает Цзинь Цзысюань. В ушах у Цзян Чэна звенит, дыхание сбивается, мысли путаются. Он не может нет, не посмеет этого сделать. Но Цзысюань подаётся вперед, касается своими губами губ парня. Он хочет опробовать этот поцелуй, хочет, что бы тот никогда не заканчивался, но его грубо отталкивают от себя. Взгляд Цзян Чэна говорит сам за себя — «убить и бежать», но почему-то он ничего не делает Цзысюаню, а просто убегает прочь. Ваньинь надеялся, что больше никогда в жизни не увидит Цзинь Цзысюаня, но даже если и увидит никогда не подойдёт больше. Но только лишь судьба знала, что это была последняя их встреча, которая оставит хоть какие-то радостные отголоски юности. Они встретятся еще, на соревнованиях по стрельбе в Цишане, а после там же на перевоспитании, но ни один из них не мог и предположить, что это станет точкой невозврата.