Гак и рыбка

«Я новый телефон уронила», - ответила Венди Джеймсу. «Я куплю тебе ещё». «Ха-ха». «Ты дома? У тебя свободный вечер?» «Да и да». «Собирайся, я заеду через 20 минут». Венди не особенно поняла, куда надо было собираться. Замуж? Сейчас? Кое-как, ничего не соображая, куда-то, в общем, собралась. Джеймс заехал через пятнадцать минут. Молча зашёл, молча расцеловал её, куда попало, в лоб, в нос, в обе щёчки, взял за запястье, потащил за собой, усадил в машину. Самостоятельно пристегнул её ремень с таким выражением лица, будто к мачте привязал, чтоб девчонка не вздумала никуда сбегать. – В прошлый раз я видела это лицо, когда ты впервые вёз меня к себе домой, - пробормотала Венди, а потом тихо добавила, – капитан Крюк. Э… я всё правильно прочитала? Или глаза меня обманули? Ты мне предложение сделал? По вотсаппу? – Сам не понял, - пожал плечами Джеймс, – Да. Мы едем за кольцом. Я в шоке. Ты в шоке? – В шоке. Некоторое время они молчали. Потом Венди вдруг захихикала. – Что? – Джеймс. Серьёзно? По вотсаппу? – Чёрт. Да, получается. Ты хотела рояль? – Нет, боже упаси! Только не рояль!!! И зачем ты всегда спрашиваешь? Никогда! Никаких! Роялей! А-ха-ха-ха! Нет. Вотсапп – нормально. О, господи, что? Что?! О, господи!!! Я уже должна сказать, что согласна? Или от меня, как от приличной леди, требуется медлить и томить тебя ожиданием? Я приличная леди? Ха-ха-ха-ха! Венди взялась за голову, сползла по сиденью вниз. Тут засмеялся и Джеймс. – Венди, - бархатно промурлыкал он, – ты просто сказка. Я думаю, ты можешь считать, что… хм. Ну, что помолвлена? То есть, мы пока не назначаем никакую дату, более того, я вообще не знаю, ты, может, и не хочешь официального замужества? Я ведь не спрашивал… но я куплю тебе кольцо, ты будешь его носить и будешь считаться моей невестой. Всё. А дальше – я спрошу у Альфа, через какое время после знакомства бракосочетание считается обдуманным шагом, а не спонтанной прихотью, и поведу тебя в ЗАГС… Венди… Венди! Ну, прекрати! Баловница. Начиная со слов «спрошу у Альфа» Венди хохотала уже почти истерично, закрывала рот руками, это не помогало, смешинки так и рвались наружу вместе со слезами и коликами. Джеймс глядел на неё краем глаза и думал, что, если честно, предпочёл бы повести её в ЗАГС уже сейчас. – Он спросит у Альфа… - не унималась Венди, хватаясь за живот, – спросит… у Альфа… ах-ха-ха… бракосочетание… БРАКОСОЧЕТАНИЕ..! Ой-ой-ах-ха-ха-ха! Мистер Роджерс..! Вы старый романтик..! Капитан..! Сэр! Ах, я буду Ваша, буду Ваша! Замуж – по вотсаппу! А-ха-ха-ха-ха!!! А-ха-ха-ха! Ха-ха… ха… ой… ха-ха… ой… ох… ой. Джеймс? Что? Подожди. Куда мы едем? Джеймс коварно на неё оскалился. – Джеймс… чёрт… у меня нет с собой паспорта… – Я всё взял. Венди показалось, что кто-то нажал на рычаг отключения от реальности в её голове, и в следующий раз она более или менее ясно осознала себя где-то посреди Вандомской площади. – Знаешь, была б у меня возможность телепортировать тебя прямо сюда, или как-то доставить тебя так, чтобы ты до последнего не знала, где окажешься, я бы такой возможностью воспользовался. Ты бы видела свои глаза в аэропорту… даже не представляю, что случилось бы с тобой здесь, если бы ты только здесь поняла, какой это город. Лопнула бы? - умилялся Джеймс, держа Венди за пальчик с кольцом, а Венди, опухшая и зарёванная, всё прижималась то ушком, то губами к его плечу. – Дурак, - всхлипывала она где-то между поцелуями и прерывистыми вдохами, – Лопнуло бы моё сердце, вот что случилось бы! Тебе мало было сцены у Вольферса? Господи! У ВОЛЬФЕРСА, ДЖЕЙМС!!! О! Мне от одного этого впечатлений на триста лет вперёд хватит! А у Вольферса случилось вот что: Венди, уже проплакавшая в самолёте весь рейс от Лондона до Парижа, чуть не упала в обморок, когда увидела, под каким ювелирным остановилось такси. Сопротивляться она не посмела, понимала, что Джеймс сейчас пребывает на пике энергии короля мира, и делала то, что от неё требовалось – принимала… но… Вольферс… только дышать воздухом рядом с этим истинным музеем великолепных украшений уже было бесконечно дорого. Естественно, Джеймс предложил Венди выбирать из тех колец, представленных в особом зале, цены на которые были не указаны, чтобы не вызвать ни у кого сердечный приступ, Венди собрала всю свою силу воли в кулачки, ткнула на то, которое покорило её с одного взгляда, с красным камушком. Колечко вынесли, передали Джеймсу, Джеймс встал на колено, успел сказать: – Венди Мойра Анджела Дарлинг… Дальше не договорил, так как Венди не справилась с импульсивностью, кинулась ему на шею, не рассчитала, оба они упали на пол, оба расхохотались, стали целоваться, Джеймс надел кольцо ей на пальчик, потом Венди ещё минут десять плакала, лёжа клубочком, а Джеймс лежал рядом и гладил её волосы. С продавца взяли клятвенное обещание не выкладывать пока в сеть видео всего этого, которое он, подлец, услужливо заснял, а продавец взял с Джеймса и Венди клятвенное обещание сообщить ему, когда будет можно. Потом, разумеется, были совершены все действия, предписанные процедурой, пройдены все этапы: примерка этого и других колец в отдельной комнате, разглядывание камней под специальной лупой, внимательное выслушивание истории выбранного украшения… Венди ничего из этого не запомнила. – Почему Вольферс? - она взглянула на кольцо на секундочку и снова поскорее вложила пальчики Джеймсу в руку, точно боялась смотреть слишком долго, – То есть… ох. Раньше я бы сказала так: человек твоего уровня, по моему мнению, выбрал бы… что? Тиффани? Картье? – Человек моего уровня, ха-ха, да, я это помню, - фыркнул Джеймс и самовлюблённо пошевелил усами, – Не знаю, почему. «Вольферс» на «W» начинается, как «Венди». – А почему Париж? – Честно? Случайно. Изначально я планировал главный магазин в Брюсселе, но с рейсом не сложилось. К тому же, Париж – романтично, ха-ха! Я же старый романтик, да, маленькая мисс Дарлинг? – Ах, Джеймс… * – Ах, Питер, - Майкл буквально облизывал ангельское личико Питера Пэна в приступе сумасшедшей любви и преданности, – я не знаю, как благодарить тебя… Как благодарить… Питер только что подарил Майклу ключи от BMW M8 Cabrio: предложил поехать с ним в салон на тест-драйв, выбрал самую дорогую машину из наличия, сказал «заверните» и отдал Майклу ключи. Майкл решил, что ему дают ключи – просто подержать, а когда Питер уселся на пассажирское, минуты две тупо лупоглазил на своего возлюбленного. Потом сообразил, что к чему, испугался, начал совать ключи Питеру обратно со словами: – Ты шутишь? Нет! А Питер сначала обиженно надул губы, но передумал и посмотрел на Майкла влюблённо и с аппетитом: – Я всего лишь дарю тебе ключи, а ты так остро реагируешь… такой чувствительный… нежный такой… сладенький… я тебя съем, малыш, съем… ням-ням… но сначала сделаю тебя счастливым. Со мной ты будешь самым счастливым, зайка! Ты счастлив со мной? – Питер… да, да… очень-очень счастлив… но… нет, пожалуйста, это слишком дорого… я не могу… – А твоё мнение не учитывается, ха-ха! - Питер потянулся к Майклу и любовно погладил его щёку, – Не думай, ладно? Зачем тебе думать? Давай, думать буду я, у меня это лучше получается, а ты садись, прокати меня, поехали, я поставлю тебя на учёт! А дома – поставлю на колени… К вечеру Майкл был поставлен на колени пару раз подряд, лежал в кровати счастливый, нацеловывал Питера, никак не мог остановить поток комплиментов, сердце у него буквально выпрыгивало из горла. – Люблю тебя… люблю тебя… люблю тебя… – И я тебя люблю, малыш. Я б тебе весь земной шар подарил! Когда у тебя день рождения? Подарю тебе земной шар. – Питер, не надо, - охнул Майкл, поправил любимый золотистый чуб и сел с некоторым трудом, – У меня день рождения третьего апреля, но мне ничего не нужно, не дари мне ничего! Достаточно будет утреннего поцелуя… Питер округлил на Майкла свои озорные зелёные глаза и изумлённо открыл рот: – Третьего апреля?! И когда ты собирался мне об этом сообщить? Это ж уже вот-вот, через неделю! Хотел, чтобы я пропустил, а потом выставил бы меня виноватым? – Нет, нет! - испуганно запротестовал Майкл, удивившись такому странному предположению, – У меня… на Фейсбуке указано… – На Фейсбуке я смотрю только на твои фотки, малыш, ни на что больше не отвлекаюсь. Свернувшись рядом с Питером счастливым и жизнерадостным калачом, у которого за какой-то месяц сбылись вдруг все возможные и невозможные мечты, Майкл ткнулся носом куда-то парню в рёбра, запустил руки вокруг стройной мальчишеской талии и обнял её. – Люблю тебя, - вздохнул он, – Не вздумай мне больше ничего дарить, мне и так неловко. Расскажи лучше, что я могу дарить тебе? – Время, - без раздумий ответил Питер и потрепал Майкла за ухом, – Я хочу твоё время. С тобой мне не так одиноко. – Всё моё время – твоё, - Майкл лизнул его, стиснул крепче, – Что ещё? – Мысли. – Мысли? – Мысли. Хочу, чтобы ты думал только обо мне. Чтобы сошёл от меня с ума. – Я только о тебе и думаю! Ты один в моей голове сутками напролёт! – Чувства, - предложил Питер и Майкл сладко ему улыбнулся: чувствами он тоже был переполнен, – Эмоции. – Какие чувства и эмоции ты хочешь? – Самые сильные. Взрывные. – А взрывной секс ты хочешь? – Хочу. – Сейчас? – Ага. Подаришь? – С радостью… Если рассуждать открыто и честно, у Майкла такого яркого секса, как с Питером, никогда в жизни не было. Майкл считал себя тем ещё героем-любовником, легко вступал и в длительные, и в короткие связи, всегда отдавался процессу с удовольствием, был чувственным, любил порадовать партнёршу или партнёра, заботился о чужом оргазме, не стеснялся спросить, как его избранница или избранник предпочитают достигать пика, вообще любил поговорить на эту тему, выведать подробности, поделиться своими. Эти откровенные, чаще даже шутливо-грязные разговорчики всегда добавляли перчинки в процесс, дарили яркие ощущения, но то, что вытворял с Майклом Питер, ни в какое сравнение не шло ни с каким его прошлым опытом. Кроме того, что Майкл выяснил, что ему нравится пожёстче – сильно нравится, очень сильно, до алого стыда на щеках – он ещё и с огромным интересом вовлёкся в использование всяческих интимных игрушек. Игрушки, правда, не все приходились ему по душе, но играть любил Питер, а Майкл любил Питера и испытывал дикое возбуждение, когда видел как красиво у него встаёт. Секс с Питером был наполнен чем-то таким необузданным и волшебным, что Майкл буквально парил от удовольствия, не заметил, ни как пролетел месяц знакомства, ни как весь мир замкнулся на златокудром красавчике Питере Пэне и сузился до хитрых искорок в любимых зелёных глазах. Майкл так и не рассказал никому о том, кто именно занял его тайный пьедестал под названием «любовь всей моей жизни». Майкл сам пребывал на пьедестале, Питер ласково и триумфально возвысил его, осчастливил, залюбил изо всех сил, убедил его в его исключительности, тысячу раз уже, должно быть, признался ему, что нашёл в нём все свои мечты и ожидания, и что считает его идеальным. «Моя душа» – так он записал Майкла у себя в телефоне. «Твой вождь» – а так он сам себя переименовал в телефоне у Майкла, и на аватарку поставил фотку с той вечеринки первого августа, выбрал кадр, где нахлобучил пышные индейские перья прямо поверх эльфийского колпачка. Майкл обожал эту фотку и всегда, когда Питер звонил ему, отвечал «слушаю и повинуюсь, великий вождь». И Питер был счастлив, каждый раз хохотал, как впервые. Догадливая и чуткая, Венди заподозрила, что с братом творится что-то странное, ещё до того, как он не явился на работу в её день рождения. Но Майкл молчал, никак и ничем себя не выдавал, Венди была в курсе только, что он встретил «того самого», и списывала всё на активный выброс дофамина (и была очень-очень права). А потом вся эта эпопея с записью медитации, покупкой кольца и предстоящим замужеством, то есть, свадьбой, то есть, ЗАГС, миссис Джеймс Роджерс и всё такое, раскачала её собственные гормоны, и Венди не сразу даже осознала, что уже две недели как работает на банкетах и других событиях с этим новеньким долговязым Кристофером по причинам «я приболел», «не могу сегодня выйти», «не приеду», «в ближайшее время не на связи». В конце концов, она и сама раньше всё бросала, когда влюблялась… Майкл хоть и был, как казалось Венди, намного мудрее неё, но он вполне мог подвергаться импульсивным решениям, работу Кристоферу передал грамотно, никого не подвёл… Всё изменилось в тот день, когда уставшую после утренних записей аудио, а затем и нарочито весело (как всегда) проведённого эфира Венди уже по привычной схеме подкараулила у Дома Вещания Тинкер Белл. Венди и не заметила бы исхудавшую и похожую на глисту Тинк, проплелась бы мимо, спала на ходу, но Тинк встала прямо напротив неё и писклявым голоском произнесла: – Венди. Привет. Венди чуть не подпрыгнула от неожиданности, сон как рукой сняло. – Чёрт! Здравствуйте! Прошу прощения, я Вас… о, боже, Тинк, это ты? Я… прости, я тебя не узнала. Минуту Венди лупоглазила на тощую Тинк, разглядывая кошмарные синяки у неё под глазами, а Тинк смотрела на Венди и, видимо, подбирала слова, что было крайне на неё не похоже. Венди поёжилась, инстинктивно шагнула назад. – Тинк… - с опаской начала она, не представляя, как оправдаться насчёт Лос-Анджелеса, и мысленно уже прикидывая, в какую сторону пуститься бегством, если ревнивица приготовила для неё кислоту, – У меня с Питером ничего нет, клянусь… и никогда не бы… – Эм Дэ Ивент это твой брат? - перебила её Тинкер Белл, дрожа с головы до ног. – Что..? - Венди пришлось потрясти головой и поморгать, чтобы не усомниться в окружающей её реальности. – Майкл… Дарлинг… он… кто? Твой брат? – Что? Майкл? Да… Тинк, что происходит? Я не пони… Но Тинкер Белл не дала ей закончить, она вдруг громко разрыдалась, села на корточки прямо посреди улицы и уронила голову в колени. – Господи, Тинк! Ты что? Боже! Что случилось? Что с тобой? Причём тут Майкл? - Венди по инерции села тоже, осторожно тронула бедняжку за плечо, а что делать дальше – не знала: Тинкер Белл ведь не была ей подругой, с трудом даже могла называться знакомой, – Боже… Тинк… ну… так, идём, давай отойдём, что ли… Ох. Ну? Что такое..? Я чем-то могу тебе помочь? Издавая невнятные звуки, среди которых различалось «Дарлинги» и ещё несколько матерных эпитетов, выставляющих всех в мире Дарлингов в крайне невыгодном свете и характеризующих их катастрофически гадко, Тинк безвольно разрешила увести себя к покатому крылу здания. – Так, - сказала ей Венди почти строго, – Я слышу, что ты нас всех ненавидишь и желаешь нам страшной смерти. Я тебе сочувствую, что бы там у тебя ни приключилось, но я сейчас развернусь и уйду, если ты продолжишь поливать нас грязью. Ты можешь сказать, что происходит? Попытайся, хотя бы? И имей ввиду, тут камера у служебного входа, мы прямо под ней. Не вздумай причинять мне вред, если планировала. Господи! Ну? Что, Тинк, что?! Почему ты плачешь? Причём тут… И в этот момент Венди осенило. Пазл сложился сам собой, она уронила челюсть, схватилась за голову и сильно побледнела. – Не-е-е-е-ет… - простонала она, – Нет, Тинк, не-е-е-е-ет!.. Умоляю… только не говори мне сейчас, что мой Майкл увёл твоего парня… Конечно, Венди не имела никакого злого умысла, просто не успела подумать, но Тинк, когда услышала эти слова, бессердечно и неумолимо констатирующие сей драматичный факт, буквально захлебнулась в слезах, она опять села, только теперь – совсем села, чуть ли не легла, облокотилась плечиком на каменную круглую стену и зашлась в истошном рыдании. Венди почувствовала, что сама хочет срочно лечь, так как ноги едва её держали. Пикнул телефон. «Задержался лечу буду через пять», - высветился текст от Джеймса, а сразу за ним пришло второе сообщение, – «Еду по Портленд выходи на угол». Венди показалось, что она успела ответить Джеймсу, но она не успела, сделала это, очевидно, только в своей голове, так как чат остался пустовать, Джеймс подъехал, увидел Тинк, наплевал на правила парковки, по-пиратски влез на бордюр, вызывая у прохожих возгласы недовольства (рядом с Тинк уже собралась толпа любопытных зевак), выпрыгнул из машины, сходу спрятал Венди к себе за спину и самоотверженно заявил: – Это была моя идея!!! А потом различил, что Венди тихонечко стучит по его плечу и мотает головой из стороны в сторону, намекая, что речь у неё с Белл шла, видимо, не о полёте в Лос-Анджелес и грандиозной неудавшейся подставе. Кто-то полез за телефоном. Венди, медийная личность, сию секунду прыгнула в Гелентваген, чтобы спрятаться за тонировку, и Джеймсу ничего не осталось делать, кроме как подать Тинкер Белл, размазывающей сопли по лицу, руку, предложить помощь, усадить в автомобиль, закрыть за ней дверь и побыстрее слинять с места событий. – Ты в порядке? - спросил он у Венди встревоженным и мягким голосом, и Тинк на заднем сидении накрыло новой волной безудержных слёз, – Что случилось? Потом он достал из бардачка бумажные салфетки, выдал их Тинк и прошипел: – Белл. Если ты обидела мисс Дарлинг, я… Тут Тинк громко высморкалась, а Венди, пребывая в состоянии шока, сумела положить руку Джеймсу на колено и выдавить: – Всё окей. Джеймс свернул на ближайшую парковку по Оксфорд-стрит. – И..? Белл, тебя какие черти к мисс Дарлинг принесли? Что у вас тут стряслось? Куда мне тебя везти? Тинк была явно не в состоянии говорить связно, так что за неё ответила Венди. Предварительно предложила: – Тинк, заткни уши, я скажу это ещё раз. Та послушно заткнула. Джеймс изогнул бровь. Венди проговорила шёпотом. – Майкл увёл у неё Пэна. Мой Майкл. Я в ужасе. Это какая-то Санта-Барбара. Видать, это Пэн тот самый «тот самый»… и, похоже, это Майкл… - Венди взглянула на Тинк, удостоверилась, что та не во внимании, и беззвучно сказала Джеймсу на ухо, – Майкл ему рассказал… про наш план… я в ужасе. В ужасе. Ненавижу интриги. И мне почему-то страшно. – О, Господи, - устало и протяжно вздохнул Джеймс, прикрывая глаза металлической рукой, и проворчал в адрес Пэна несколько очень мерзких слов, – …кусок дерьма. Так. Ну… э… Он тоже наклонился к Венди, чтобы шептать на ухо: – А с ней что делать? Что она хотела от тебя? – Я не знаю, - чуть шевеля губами ответила Венди, – спросила, кем приходится мне Майкл, и всё, дальше – это. – Я хотела… хотела… - булькнула Белл с заднего сидения, и Джеймс с Венди зеркально на неё развернулись, абсолютно идентично изображая внимание и участие на лицах, – ой… вы одинаковые… надо же… а что у вас был за план… Венди страдальчески захныкала. Ответил Джеймс: – Я хотел, чтобы Пэн больше не работал в THI, – серьёзно сказал он, подивившись, как так быстро сумел найти безобидную формулировку и не наврать. – Это хороший план, - Белл втянула носом сопли, поперхнулась и высморкалась в салфетку ещё раз, – Вы хороший, мистер Роджерс. Я давно знаю, что Вы хороший. И ты, Венди, тоже хорошая, - пробубнила она, потёрла заплывшие глаза и хмыкнула, – Почему ты всегда на меня плохо думаешь? Ждёшь, что я тебе наврежу? Я… я же тоже хорошая… я же… не плохая… – Ты уже делала это, - Венди пожала плечами, но в глазах у неё теплилось искреннее сочувствие. – А… ну… да… но… ну… нет, я не буду, не буду больше, честно не буду… Крюк же меня потом в порошок сотрёт… я… я хотела спросить про… про Питера… и… и… эт-того… Эм… Эм… Д-дэ… с-серьёзно т-там у них… ил-ли-и т-так… д-думала, ты зна-а-а-а-е-ешь… Слёзы хлынули ручьём по новой и закапали у Белл с подбородка. Венди с надеждой глянула на Джеймса, всегда так делала, когда не знала, как решать какую-то проблему, но Джеймс только беспомощно развёл руками, всем своим видом давая понять, что мечтает сбежать из собственного автомобиля. – Я не в курсе, - Венди удручённо вздохнула, – Майкл ничего мне не рассказывал. И, видимо, специально. Не думаю, что я могу тебе чем-то помочь… Майкл мой брат, но он взрослый мальчик, вразумлять его я не собираюсь и тебе не советую. Даже не думай его преследовать. – Да не буду я..! - огрызнулась Тинк, булькая и задыхаясь, – Надоели со своими нападками! Злобно выкидывая ворох сопливых салфеток под ноги, она развернулась в кресле боком, облокотилась на дверь, подтянула колени к груди и, болезненно нахмурившись, обняла себя за живот. Венди посмотрела на неё внимательно-внимательно. Сглотнула. – Счастье моё, - шепнула она Джеймсу, – спроси у Старки, он далеко? Или Джукс? Может, ты поедешь домой, а я приеду сама… ну… попозже? Мы с Тинк ещё немного тут… поболтаем. Джеймсу эта идея, естественно, понравилась, он с благодарностью сжал вендину ножку, молча и с облегчением кивнул, сказал, что позвонит Билли на улице, и поскорее слинял от девчоночьих драм. Не сдержав глубокого вдоха, Венди вышла из машины и села рядом с Тинкер Белл на заднее. Начала очень осторожно: – Тинк. Я… можно я задам тебе личный вопрос? – А-га, - всхлипнула Тинк. – Ты… так огорчена… ну… то есть, Пэн, он же всё время так себя ведёт… но раньше ты так не расстраивалась?.. Скажи… ты… ох… ты сейчас… ты, наверное… ты… ты в положении? - мягко предположила она и сразу же добавила, – Извини, пожалуйста, если я лезу не в своё дело… – В положении? - Белл подняла на неё замученный взгляд, – В смысле… в смысле, беременна? – Ну… да… так за живот держишься… я подумала… – А! - Тинк утёрла слёзы вместе с соплями и слюнями рукавом свитера, – Нет, нет, я не беременна. Я… просто в этот раз всё по-другому. Не так, как обычно. Дерьмо! Они вместе живут! Я боюсь, что это у них серьёзно… Питер никогда раньше… с парнями… и никогда не жил ни с кем… даже со мной! То есть… я просто… гостила у него… подолгу, но… без вещей… Я его обидела последний раз… случайно… вскрыла коллекционную бутылку редкого виски… он меня прогнал… и всё… мы почти не видимся… у него всё время этот Эм Дэ… – Почти не видитесь, то есть, видитесь? – Он звал меня несколько раз, пока Эм Дэ был на работе, - беззаботно пояснила Тинк, и Венди почувствовала, как внутри неё закипает гнев на Пэна такой же, какой испытывал к нему Джеймс, – Но в последнюю неделю от Питера ни слуху, ни духу… он игнорирует меня… не отвечает нигде… как будто меня нет! Что ответить, Венди не знала. Неоднократно утешала Кэтрин в разных ситуациях, сама порой просила утешения, понимала, что осыпать Питера ругательствами делу не поможет, и что «всё будет хорошо» тоже особенно не подбодрит Тинк. В общем, она так и сказала, а потом спросила, может, Тинк хочет перекусить, или, может, надо отвезти её домой. Тинк сообщила, что желает заморить себя голодом и сдохнуть. – Слушай, - Венди на секунду ласково тронула её за руку, – Поговори с Альфом. Ты же знаешь Альфа? Который Мейсон, психолог JR. Я обратилась к нему недавно. Он… он поможет тебе. Мне бы и хотелось посоветовать тебе бежать от Пэна без оглядки, а Майкла лично унести из этой ловушки на своих руках. Но так это, к сожалению, не работает. Ты понимаешь, что ваши… отношения… с Пэном… это не норма? Понимаешь, что так быть не должно? – У всех всё то же самое, - буркнула Тинк, – просто никто не признаётся. – Да, я знаю, так думать тебе сейчас легче, - Венди вздохнула, – Но это неправда. В здоровых отношениях люди подобным образом себя не ведут. То есть, если вы, конечно, имели изначальную договорённость изменять друг другу, наносить физические травмы и заниматься гостингом, то да… хотя, я подозреваю, судя по твоему состоянию, что не имели… но даже в этом случае расставание должно быть совместно принятым решением, следующим после честного разговора. Ты же не куколка игрушечная, чтобы выкинуть тебя, когда надоело, и подобрать, когда стало скучно. А если с тобой обращаются именно так, то… – Что такое гостинг? - живо полюбопытствовала Тинк. Даже в минуты полного отчаяния и тотальной подавленности Тинкер Белл была типичная Тинкер Белл. Будь ситуация чуточку полегче, Венди бы даже улыбнулась. – Гостинг, Тинк, это… - она подумала и решила, что надо сказать ей, как есть, без прикрас, – это форма абьюза. Когда человек исчезает без предупреждения, заставляя тебя мучиться и искать причину такого поступка. Если у тебя здоровая психика, то это – больно. Ты начинаешь копаться в себе, пытаешься разобраться, понять, страдаешь, а потом человек снова возникает в твоей жизни, как ни в чём не бывало. Без объяснений. И так по кругу. Это абьюз, Тинк. Умышленный. – Но я ведь обидела его? Испортила виски, открыла… – Но ты же не специально? И сразу извинилась, когда поняла? – Специально. Он сам сказал открыть. Но я извинилась. Позже. Купила взамен другую бутылку, попроще. Приехала, он меня пустил. Я думала, всё хорошо. Ушла домой счастливая, собиралась вечером прийти сделать сюрприз, а там уже Эм Дэ с фургоном вещей. Хотелось прокомментировать всё жутко непристойными словами, но Венди сдержалась. Перелезла на водительское, скрежеща зубами от злости. – Поехали, я куплю тебе бургер. А потом отвезу тебя домой. Введи, пожалуйста, свой адрес в навигатор. Ты ешь сыр? Говядину? – Ничего не хочу есть. Хочу умереть. Всё ем. – Хорошо. Венди немного мимо правил вывернула с парковки МакДональдса, где они с Тинк и стояли, во въезд МакАвто, по пути послала воздушный поцелуйчик какому-то пожилому джентльмену на синем Рено, который поневоле пропустил красотку на Гелентвагене вперёд, смерив её неоднозначным взглядом. Попросила в окошке пару чизбургеров и две содовых, одну забрала себе, вторую вместе с бутербродами в пакете вручила Тинк. – Всё съешь, - наказала она учительским голосом, – Давай телефон, я буду смотреть, куда ехать. Домой Венди вернулась ближе к вечеру, Джеймс мудро поджидал её с бутылкой белого сладкого и всякими закусками, предположил, что его милая возлюбленная после всех утренних записей и дополнительного белобрысого стресса захочет немного расслабиться. – Я чисто из вежливости спрошу, как всё прошло, но мне на самом деле неинтересно, - фыркнул он, – то есть, я переживаю за тебя, и мне жаль, что подонок втянул в свои игры твоего брата, но я терпеть не могу эти темы, аж воротит, если честно. И мне ни капельки не жаль Белл. Если сможешь, то пощади меня и спаси от подробностей, м? – Ух, - Венди выпила сходу целый бокал и бесцеремонно улеглась кверху попкой прямо Джеймсу на колени, а голову спрятала под диванную подушку, – Что за напасть. Да, я тебя пощажу. Не хочу об этом всём не то, что говорить, а даже думать. Я отвезла её домой, передала мистеру Беллу лично в руки. Он славный такой, кстати, похож на гнома. Оценил кольцо – ещё бы, ха-х!!! – ну, а ей я настоятельно порекомендовала обратиться к Альфу за помощью. Мне страшно за Майкла. Но я же не могу пойти и высказать ему в лицо всю правду о его ненаглядном перевёрнутом цветочке… он ни за что мне не поверит, к тому же, он сейчас очарован, если я правильно всё понимаю… а я представлена в самом отвратительном свете. Ещё эта тема с Лос-Анджелесом… Тинк ничего про это не знает, кстати, слава богу… в общем, я, наверное, сейчас в позиции врага номер один, Майкл уже некоторое время со мной не общается и не работает. Налей мне ещё, Джеймс, я хочу напиться, уснуть и завтра лежать весь день дома. Недолго думая, Джеймс наполнил бокал – свой, а Венди отдал всю бутылку. – У тебя завтра разве нет банкета? Учеников? – Всё в среду. Сегодня был эфир, значит завтра вторник. А у тебя? – Банкетов и учеников нет, - хмыкнул Джеймс и пощекотал вендину попку, – Есть мои кретины-партнёры и придурки-подчинённые. Но я часов до трёх должен освободиться. Ты будешь ещё спать, если сейчас напьёшься. Принести вторую бутылку? – Давай. Только никому не рассказывай, что я злоупотребляю. Поехали завтра к немцу в гости? – Ф «Непогоду» за сауэгбгатеном и беглинен айсбайн? - Джеймс так похоже изобразил смешной немецкий акцент тучного Куксона, что Венди захихикала, а попка у неё чудно затряслась. – Ich bevorzuge Königsberger Klopse oder Maultaschen, - она аппетитно причмокнула губами с характерным «м-м-м», – айсбайн для меня слишком жирно! – Meine süße Prinzessin, - нежную попку теребили теперь две руки, живая и искусственная, они уже успели бессовестно оголить её, и Венди смешно вздрагивала тогда, когда румяных щёчек касался холодный металл, – und ich bevorzuge… ein Stück Schwarzwälder Kirschtorte… jetzt… Но потерплю, если ты не в настроении. Угощусь утром. Твоим утром, когда с работы приеду. Утром ты всегда в настроении… моя вишенка… Отвечая Джеймсу коварным мурлыканием, Венди хитро намекнула, что готова угостить его кое-чем другим, а дальше – предложила распоряжаться ей, как он захочет, и Джеймс, как всегда, не стал тратить времени зазря, раздел девицу, приговаривая всякие пошлые «съедобные» комплименты, отнёс её в душ, вручил ей в ладошки бутылку вина, сам намылил стройное женское тело, сам ополоснул, сам облизал в самых чувственных и горячих местах, дождался, пока Венди начнёт чертыхаться, а потом распорядился ей на своё усмотрение: подхватил и вжал лопатками в стену. Венди успела подразнить его словечками типа «ja», «schneller», «halt bloß nicht an» и как-то умудрилась одновременно кончить и расхохотаться. Джеймс присоединился к ней через секунду, забрызгал чудесный девичий животик и тоже смеялся в процессе. Потом он снова сам отмыл Венди от последствий этого Abenteuer schamlos и сам отнёс её, хихикающую, в спальню. Вероятно, если бы не Джеймс, Венди бы жутко расстроилась из-за Майкла и Питера: прекрасно ощутила, как работают манипуляции, умело применяемые Пэном, на себе, и, более того, на сто процентов поняла благодаря Альфу, как именно Пэн был устроен. Джеймс как-то сказал, что до определённого момента считал всё это чушью… да, любой психически здоровый человек посчитал бы такое чушью, любой, кто лично с такими, как Пэн, не сталкивался (Альф и сам приводил Венди в пример себя: ни о чём подобном не подозревал, пока не женился на даме с диагнозом «нарциссический перверт» и не остался после развода кругом виноват, раздавлен и, впридачу, серьёзно болен да гол, как сокóл). Более того, с такими надо было столкнуться не просто лично, а – близко, тогда только эти люди раскрывали свою истинную личину… а так, всё наоборот: вокруг Пэна вращались тысячи человек, и все были уверены, что он – мухи не обидит. Сущий ангелочек. Соткал вокруг себя из золотых иллюзий светлый и непорочный образ… Одна Тинкер Белл, наверное, принимала настоящий удар на себя. Да, Тинкер Белл стопроцентно и сама была «ку-ку», как выразилась разок Венди, но даже самая отчаянная леди-сорви-голова не стала бы оставаться рядом с таким, как Пэн, по доброй воле. Тинкер Белл сидела на нём, как на наркоте, качалась на эмоциональных качельках в уверенности, что так и должно быть, и болтала ножками, а мир здоровых женщин смотрел на неё и недоумевал, почему нельзя развернуться и уйти. Увы! Нельзя. Пэн мастерски подсунул ей тяжёлую зависимость под соусом любви, и Тинк была рада обманываться. И то же самое происходило теперь с Майклом. Майкл проживал пока первый акт сценария трагедии: купался в любви, был возвышен и ослеплён своим идеальным счастьем, но его ожидали травматичное падение с пьедестала, болезненная подстройка под правила Пэна, изменённая психика и полное опустошение. Тем не менее, Венди не обманула ни Тинк, ни себя, когда сказала, что лезть в «Санта-Барбару» не намерена: интуиция подсказывала ей, что держаться от Пэна необходимо подальше, что всё затеяно просто ради того, чтобы действовать на её нервы и на нервы Джеймса, и Венди решила избрать единственно верный способ реагировать на ситуацию – не давать вообще никакой реакции и не кормить Пэна вообще никакими эмоциями. Уж лучше она с Альфом всё проговорит… К тому же, начинался свадебный сезон, Венди поджидала гора банкетов и поездок, плюс, где-то на горизонте маячила её собственная свадьба, поэтому справиться с тем, чтобы переключить фокус внимания на другие сферы жизни вообще не составило труда. Джеймс с некоторым самодовольством рассказал Венди, как Альф на одной из их встреч, на той, когда Джеймс задал ему свой вопрос, заключил, что, несмотря на обстоятельства предложения руки и сердца, предложение это точно не являлось сиюсекундной прихотью или импульсивным решением, Венди похохотала над Джеймсом потому как это было смешно, консультироваться с третьими лицами на такие темы, Джеймс парировал лукавые смешки комментарием, что ещё сотню-другую лет назад подобные вопросы вообще решались исключительно третьими лицами, и Венди тогда голосом Я Дарлинг промурлыкала, скромно опустив глазки, что её судьба, как молодой особы, решается самым благоприятным образом. – У нас будет банкет? - спросил у неё Джеймс и почесал протезом затылок, – Я, понятное дело, ко всем этим традиционным торжествам глубоко равнодушен. Но «человеку моего уровня», наверное, надо закатить вечеринку? Все закатывают. Проведёшь свою свадьбу, а, птичка? Венди, которая пыталась одновременно читать сценарий на завтра, доедать остатки клопсов (щедрый Куксон, немного влюблённый в красавицу Я Дарлинг, решил, похоже, пожизненно обеспечивать Роджерса и его невесту едой, выдал им запаса на несколько дней вперёд «за отметочки ф Инстаггамчике и добгые отзывы»), запихивать кусочки картофеля Джеймсу в рот и не ткнуть его вилкой в бороду или щёку, чуть не поперхнулась от смеха. Прокашлялась. – Дорогие друзья, уважаемые гости… - торжественно произнесла она, – обычно мы ожидаем невесту в некотором предвкушении… однако, сегодня наша невеста уже в зале потому, что сегодня наша невеста это – я! Искупайте меня в ваших овациях! Подвигаясь поближе к ухмыляющемуся Джеймсу, девица подцепила его под локоть и, делая вид, что читает по сценарию в руке, продолжила голосом конферансье: – Сегодня! Тридцать второго сентября! Под ваши самые яркие… самые бурные… самые громогласные, дружные, всеобъемлющие и блестящие аплодисменты, наши молодожёны! Джеймс Бартоломью… и Венди Мойра Анджела… КРЮКИ! Ах-ха-ха-ха-ха!!! Едва не опрокинув на себя блюдо с клопсами, Венди уморительно покраснела и залилась смехом, Джеймс прыснул тоже: – Крюки! Ха-х! Крюки! Да, мне нравится! Запущу это прозвище в JR, я уже слышал, что ты в моём приближённом кругу зовёшься «мисс Капитан», но «Крюки» это совсем другой уровень! Почему тридцать второго сентября? – Потому, что дату проведения свадьбы у Я Дарлинг надо было бронировать заранее, мистер Роджерс! Тридцать второе сентября – первое ближайшее окошко! - подмигнула Венди. – В этом году, я надеюсь? - сощурился Джеймс. «Крюки», разумеется, прижилось в JR за секунду. Кроме того, что по милости Пэна и Тинк мистер Джеймс Роджерс сам назвал свой аккаунт @james_hook, а оттуда «Крюк» давно уже переползло во всеобщий обиход, прилипая прозвищем к извечному «Капитану»; для нового «Крюки» понадобилось не более одного дня, Джеймсу стоило лишь обронить при миссис Джун фразу типа «Крюков не беспокоить», когда Венди заехала к нему на работу. Дальше сразу же подтянулось «Крюк» в качестве фамилии капитанской невесты, и в этом случае оно не склонялось: «Крюк приехала», «Крюк заходила», «Крюк поднялась в каюту». Дело было чуть позже середины апреля. Лондон, как обычно, заливало дождями, все, как обычно, отчаянно ждали потепления, а потепление, как обычно, воротило нос от острова и развлекалось где-то на юго-западе континента. Вы бывали в весеннем Лондоне? О! Весенний Лондон – обманщик такой же, как Питер Пэн: смотришь на его каменные мостовые в окно, и они залиты тёплыми лучами солнца, кроны зеленеют, небо бессовестно копирует цвет глаз мистера Джеймса Роджерса и кое-кого ещё, вокруг всё яркое, насыщенное, краски буйствуют каруселью; а выйдешь на улицу – и холод сожрёт тебя, не спросив разрешения, обглодает тело до самых костей, влезет под всю одежду, проникнет во все швы и все дырочки для пуговиц, будет кусать и колоться ледяными иглами, вынудит тебя думать, что не так-то глупы были представители старой доброй Англии прошлых столетий, гордо напяливающие на себя по несколько слоёв традиционных костюмов. Джеймс, человек-батарея, на погоду редко обращал внимание, а вот с Венди понял, что ему, наверное, в жизни повезло: невеста его только и знала, что чихала да кашляла, вредничала, отказываясь носить «дурацкий пуховик посреди весны», мёрзла, если находилась на улице более десяти минут, и Джеймс подтрунивал над ней, заматывая её в свою верхнюю одежду. Это был как раз такой момент: Старки высадил мистера Роджерса и мисс Дарлинг у большого цветочного в Блумсбери, откуда до дома Дарлингов было рукой подать, Джеймс попросил водителя дождаться их, но Венди убедила его, что готова пройтись, и что Старки можно отпустить. Уже угадывая, как всё сложится, Джеймс пообещал намотать свой кардиган ей на голову, когда (когда, а не если) его леди замёрзнет, сказал даже не рассчитывать на милосердие по отношению к красивой вендиной причёске. Венди терпела до последнего, осилила половину пути, потом аккуратненько указала Джеймсу под воротник, невинно пропищала что-то вроде «у тебя пылинка… дай, посмотрю… ну-ка, сними..?» и почти сознательно подписала своим изящно уложенным локонам смертный приговор. Мистер Пират зыркнул на свою жертву свысока, улыбнулся сладко-сладко, чтобы усыпить бдительность маленькой мисс-глупышки, передал ей букет пионов, приобретённых для миссис Дарлинг: – Конечно, моя ласточка, что там? Подержи, пожалуйста… – и, пока доверчивая Венди перехватывала цветы, сдёрнул с себя кардиган, поймал в него девчонку, как рыбку в сеть, завернул потуже и дьявольски захохотал. Венди даже не попыталась сопротивляться. – «Я же предлагал ехать на Старки», - донёсся из под кардигана глухой девичий вздох, невероятно похоже имитирующий коварную интонацию Джеймса, – «Но маленькая мисс-мерзлячка хотела идти пешком». Да. Всё так. Ты умный. Я дурочка… над дурочками так легко издеваться… Дьявольский смех превратился во влюблённо-виноватый, Джеймс ослабил хват объятия, серые глазки блеснули на него из под кардигана сначала с преувеличенной обидой, а потом хитро, девица, как кошка, мгновенно выскользнула из плена, влезла в один длинный рукав, чтобы сохранить побольше тепла, и, смеясь, пустилась в бегство по направлению к дому своих родителей, выкрикивая по пути: – У меня капитанский камзол! Ха! Я украла камзол у пиратского капитана! Ха-ха! Безобразие! Безнаказанность! – Дурочка, - любовно вздохнул Джеймс. Он постоял, глядя на корчащую ему смешливые рожицы плутовку издалека, шёпотом обозвал дураком и себя тоже, а потом в глазах у него заплясали ехидные огненные чёртики, те, которых Венди когда видела, таяла от любви и счастья. Джеймс медленно и демонстративно поднял в сторону Венди руку с протезом. Медленно собрал стальные пальцы в кулак, все, кроме одного, указательного, указательный он согнул крюком. А затем медленно зашагал на кутающуюся в пиратский бордовый кардиган девицу, с аппетитом изучая её исподлобья, и Венди почувствовала себя так, словно находится на палубе Весёлого Роджера, и бежать ей от неминуемой расправы – некуда. Это был просто день. Обычный апрельский день, девятнадцатое число, день рождения Джона, на этот праздник и направлялись Джеймс и Венди. Обычная промозглая погода, обычный угол Блумсбери-стрит у дома 27, просто день, в нём не должно было быть ничего такого… Венди могла бы кинуться бежать к крыльцу секундой позже или секундой раньше. Джеймс мог бы не провоцировать её шутливыми угрозами и обещаниями наказания за плохое поведение. Майкл мог бы не отвлекаться на надменное сообщение от Питера, когда подъезжал к дому на издевательской M8, такой же, как у Венди, только с откидной крышей. Майкл мог бы вообще не приезжать, он уже четвёртый месяц не виделся ни с кем из семьи, вот и продолжал бы в том же духе… Но Майкл разнервничался и отвлёкся в ту самую секунду, когда Венди стремглав помчалась вперёд. Майкл не успел затормозить. А Венди не успела глянуть по сторонам.