Достаточно трудное руководство по счастливому браку

— Ты проснулся. — Да… Если честно, я немного нервничаю.       Джунхёк был одет в спортивный костюм, поскольку только что вернулся с утренней пробежки.. сейчас было только пять утра, сумасшедший ублюдок. Он с отвращением посмотрел на мою миску с дешевой кашей, прежде чем схватить ее и выбросить в мусорное ведро.       Нет, он буквально выбросил миску вместе с ней. — Эй! Это был мой завтрак! — Я приготовлю тебе что-нибудь приличное. — Я не могу переварить твой ужин из четырех блюд, когда я так нервничаю. — Я приготовлю что-нибудь легкое.       В конце концов, я сдался. Не было смысла бороться с ним, когда он был таким. Иногда я удивлялся, почему вышел замуж за такого упрямого человека. — Вчера вечером я приготовил тебе обед. Не могу допустить, чтобы ты упал в голодный обморок в первый же день.       Это было потому, что его упрямство было таким милым..       Сегодня был мой самый первый день на новом рабочем месте. В то время как мой прекрасный дорогой муж был кормильцем нашей семьи (буквально адвокатом), я работал медбратом, имея дело с нечеловеческими условиями труда и слишком низкой для этих условий зарплатой. Я бы солгал, если бы сказал, что ненавижу свою работу: безусловно, это не так. Сначала я просто делал это, потому что у меня не было других навыков, но через некоторое время я начал искренне получать от этого удовольствие. Я думаю, видя, какое влияние я оказывал на выздоровление пациента, эта профессия стала казаться немного менее ужасной.       И, несмотря на то, что я немного привязался к своей старой работе, в итоге я все равно уволился и пошел в другое место. Причина, по которой я так поступил, была довольно простой.       Более высокая зарплата.       Несмотря на то, что я был немного более увлечен своей работой, чем изначально думал, в первую очередь мне все равно нужно было обеспечивать семью. Может быть Джунхёк и зарабатывал достаточно для всех нас, но я все равно хотел внести свой вклад в нашу совместную жизнь. Он и так делал большую часть работы по дому, не могу же я допустить, чтобы он был еще и единственным работающим человеком. — Когда тебе нужно уходить? — спросил он, разбивая яйца. — Через полтора часа.       Он помолчал мгновение, прежде чем резко сказать. — Уволься с работы.       Вот опять. По какой-то причине он хотел, чтобы я стал мужем, сидящим дома. — Перестань каждый раз так говорить! — Тогда просыпайся пораньше. Тебе бы тоже не помешала утренняя пробежка.       Если я что-то и узнал о Джунхёке за последние пять лет, так это то, что он был довольно прилипчивым человеком... а также он был жаворонком. И совой! Правда, этот ублюдок вообще когда-то спал?       Он ненавидел тот факт, что мне приходилось уходить так рано во время утренних смен, возвращаться только к 10 часам вечера во время дневных смен и оставлять его спать одного во время моих ночных смен. Вообще, он в принципе ненавидел, когда я работал. — Я не могу поверить, что ты жалуешься на мой график, когда у тебя самого десятичасовой рабочий день.. — Мне тоже следует уволиться. — перебил он слишком уверенно. — Эй, а кто тогда будет обеспечивать Мию!?       Джунхёк проворчал что-то непонятное, прежде чем поставить передо мной тарелку со свежеприготовленным омлетом с кимчи. Кто там говорил о легкой еде… — Я скучаю по тебе. — сказал он, обнимая меня сзади, зарываясь лицом в изгиб моей шеи. Я чувствовал биение его сердца, его дыхание и его тепло в этой позе. Как же я хотел остаться так навечно. — Я тоже скучаю по тебе, но дай мне поесть, Джунхёк-а.       И вот так просто он отпустил меня. Мне уже не хватало его прикосновений. Джунхёк сел передо мной, держа газету в одной руке и кружку в другой. Легкий смешок сорвался с моих губ, наблюдая за подобной сценой. Кто бы мог подумать, что такой человек, как он, может вести такой домашний образ жизни? — Что-то случилось? — Спросил он, нахмурившись. — Ничего. Просто забавно на тебя смотреть. — Ешь свой омлет, Докча. — Ладно, ладно! — Мне нравилось завтракать в компании Джунхёка. Такие утра, как это, были редкостью, в основном по моей вине. Я либо пропускал завтрак, так как проспал, либо спал до тех пор, пока Джунхёку не приходилось уходить. Именно поэтому я глубоко дорожил этими моментами. Конечно, я бы никогда не озвучил свои мысли по этому поводу. Ему не нужно было знать, что я могу быть таким сентиментальным в отношении нас.       После того, как с завтраком было покончено, я поднялся наверх, дабы собраться. У меня сложилось впечатление, что мне все еще нужно собрать сумку и погладить одежду, но, к моему удивлению (на самом деле нет), Джунхёк уже сделал и то, и другое за меня. — Джунхёк-а, что мне с тобой делать?.. — С тех пор, как мы начали встречаться, он делал слишком много для кого-то вроде меня. Я ничего не мог сделать, чтобы предотвратить это. Всякий раз, когда я говорил ему остановиться, он смотрел на меня, как щенок, которого пнули… как я мог ругать его в таком случае? В конце концов, я постепенно привык к этому.       Я всегда и изо всех сил старался ответить ему такой же заботой и признательностью, но этого никогда не казалось достаточным. Он всегда опережал меня. Я все еще не мог поверить, что рядом с таким, как я, есть такой человек, как он. Все, что мне оставалось сделать - это принять это.       Я направился в душ и переоделся. Когда я закончил, оставалось еще сорок пять минут до выхода. Поскольку у меня все еще осталось немного времени, я решил прибраться в нашей спальне. Ну, в нашей спальне, но в основном в моем беспорядке. К счастью, это была одна из немногих вещей, которые Джунхёк заставлял меня делать самому.       Оставалось десять минут, и я, наконец, снова спустился вниз. Там стоял Джунхёк, уже одетый. На нем был полностью черный костюм, и хотя мне нравилось видеть его таким, возможно ему стоило добавить хоть немного красок в его гардероб. — Ты выглядишь красивым, одеваясь так, словно ждешь чьей-то смерти. Разве у тебя не назначена встреча в восемь?       Проигнорировав мое первое замечание, он ответил. — Я отвезу тебя. — Я могу поехать на метро. — В конце концов, это я сломал вторую нашу машину, оставив себя без транспортного средства. Джунхёк не должен нести ответственность за мои ошибки сейчас. Пускай моя работа находилось немного дальше, чем раньше, но я должен был справиться с общественным транспортом. — Нет. Держи, твой обед. — Он протянул мне ланчбокс, о котором я бы наверняка забыл, если бы не он. — Даже не думай о том, чтобы поехать на метро. — Хорошо! Не нужно проявлять агрессию! — Сказал я, поднимая руки в знак того, что я сдаюсь. Он искоса взглянул на меня, прежде чем направиться к машине.       Поездка прошла в тишине, так как я не мог утруждать себя разговорами в такую рань. Я очень ценил тот факт, что Джунхёк наслаждался моим молчанием, точно так же, как ему нравилось, когда я болтал без умолку.       Прежде чем я осознал это, мы уже были в пункте назначения. Я переживал все больше и больше. Чем быстрее я окажусь внутри здания, тем больше времени у меня будет, чтобы найти дорогу (и тем меньше будет шансов заблудиться). — Спасибо. Увидимся. — Я открыл дверь, но почувствовал, как Джунхёк схватил меня за запястье, прежде чем я успел выйти из машины. — Докча. — Да? — Перестань делать такое лицо.       Почему этот парень не мог просто пожелать мне удачи или сказать, что со мной все будет в порядке? Я не мог удержаться от смеха: в конце концов, это был Джунхёк. Я наклонился прямо к нему, прижавшись губами к его губам. Я почувствовал, как он положил руку мне на затылок, углубляя поцелуй. — Спасибо. — Сказал я с улыбкой, отстраняясь. Я видел по его глазам, что одного поцелуя, безусловно, было недостаточно по его мнению. По правде говоря, я также не хотел останавливаться на одном поцелуе. Но меня звала работа, поэтому я компенсировал это, еще раз чмокнув его в щеку. Он все еще выглядел недовольным. Этой солнечной рыбе было не угодить! Как же мне хотелось продолжать целовать его во все его глупое лицо. — Не убивай никого, Джунхёк-а. Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю. Увидимся. — И с этими словами я вышел из машины.       Джунхёк немедленно уехал, поняв, что такими темпами он опоздает. Какой идиот, он опаздывал на работу, потому что не мог перестать целовать своего мужа.       К тому времени, как я оказался внутри здания, я уже забыл о всем остальном. . . .       Неважно. Это был только первый день, но я уже был в сильном стрессе. — О, у вас большой опыт. Мы оставляем весь этаж на вас. Обслужите пациентов по их утреннему расписанию.       Они уже эксплуатировали меня. Я не был удивлен: я привык к таким условиям, но мне все еще было невыносимо знакомиться со всеми этими новыми пациентами, самому выяснять их границы и предпочтения, и все это под сокрушительным давлением очень плотного графика.       Наконец я добрался до последней палаты. Еще один пациент, и я бы покончил с самой трудной частью дня. Я изобразил свою лучшую улыбку, прежде чем войти. — Доброе утро.       Ответа не последовало. Мужчина уже встал, сидел прямо и смотрел в окно. К моему удивлению, он выглядел слишком молодо, чтобы находиться в доме престарелых. Я заметил инвалидное кресло прямо рядом с его кроватью и его нахождение здесь начало обретать смысл. Скорее всего, у него не было родственников, которые были бы готовы присмотреть за ним. Я не мог не чувствовать себя немного виноватым перед ним или перед кем-либо еще, кто остался в таком одиночестве. Я встречал множество пациентов, у которых не было семьи, которая заботилась бы о них. Может быть, для этого и была причина, но какая-то часть меня всегда испытывала к ним жалость. В конце концов, я долгое время верил, что закончу так же.       Что-то в нем просто вызывало во мне ностальгию, причем весьма болезненным образом. — Вы хорошо отдохнули, мистер... — Когда я подошел, чтобы спросить его о самочувствии, я понял, что забыл прочитать табличку с именем пациента на его двери. Отлично, спасибо за то, что показал себя настолько надежным и вежливым, насколько это возможно.       Я закашлялся, надеясь, что он не заметил того факта, что я понятия не имел, как его зовут. — Вы готовы завтракать? …       По-прежнему никакого ответа. Я не знаю, что это было, но, находясь в одной комнате с этим человеком, я уже чувствовал удушье. Я начал нервно ерзать на своем месте. Я решил, что будет лучше всего просто помочь ему сесть в инвалидное кресло. Если бы у него были какие-либо возражения, он рано или поздно дал бы мне знать.       Он был очень легким человеком, поэтому мне не составило труда поднять его. Тем не менее, он был слишком тихим. Следующие 20 минут я провел, гадая, все ли с ним в порядке. Однако он ни разу не пожаловался. Я воспринял это как знак продолжать делать то, что я бы сделал с любым другим пациентом. По крайней мере, с ним не было трудно.       Обычно я изо всех сил старался, чтобы пациент чувствовал себя достаточно комфортно, чтобы поддерживать беседу со мной. Если у него не было возможности ответить устно, я пытался найти другие способы общения. Важно было дать им знать, что они всегда могут высказать мне свои нужды. Но с этим человеком я просто не мог заставить себя сделать это. Я не знал почему, его поведение просто заставляло меня нервничать. Как будто я изо всех сил старался вчитаться в страницу, смотря на нее снова и снова, но пропускал самую важную часть, скрытую между строк.       Когда я начал завязывать ему шнурки, он, наконец, впервые заговорил со мной. — Ты новенький. — Да, сегодня мой первый рабочий день. Меня зовут Ким Докча. — Ким... Докча. — Он позволил моему имени перекатиться на языке, как будто изо всех сил старался вспомнить что-то... или кого-то. Однако, что бы ни происходило в его голове, это было не мое дело. Казалось, он был погружен в свои мысли больше половины времени. Возможно, он получил какую-то травму, которая привела его в такое состояние. Я просто должен сделать все возможное, чтобы обеспечить ему необходимый уход.       Все еще сидя перед ним на корточках, я бросил быстрый взгляд на его карточку пациента. Теперь пришло время узнать, как его зовут. — Мы готовы. Давайте отправимся в столовую, мистер... Мистер... …       Независимо от того, сколько раз я моргал, буквы оставались прежними. Была причина, по которой его присутствие было таким удушающим. Была причина, по которой я не пытался завязать с ним разговор. Была причина, по которой я чувствовал, что упустил довольно важную информацию.       Мое зрение затуманилось, буквы начали танцевать, насмехаясь надо мной и моим несчастьем. Даже когда они, казалось, меняли свою форму снова и снова, их значение не менялось.       Значение, которое имело это имя для меня.       Власть, которую это имя имело надо мной долгое время.       И несчастье, которое владелец этого имени принес в мое детство.       И ничто и никогда не сможет стереть его роль в моей жизни. Роль моего… — Мистер Ким Доюн. — Наконец выдавил я сквозь стиснутые зубы. ..Отца.