Верный шаг

      Юнги не помнит, когда полностью поддался своим чувствам. Когда комната пропахла его с Чоном феромонами, заменяя воздух. Когда сладкая карамель смешалась с прохладной мятой, кружась в быстром вальсе. Когда всего в этом мире стало мало.       Мысли заняты желанием быть ближе, слиться воедино, никогда не разлучаясь. Отбросить все "правильно" и "неправильно" поддаваясь чувствам, что приятным теплом зародились в сердцах обоих. Нет ничего более правильного, чем сейчас, чем валяться в их доме, в гнезде, что свил омега из их вещей, в комнате, что пропахла их феромонами. Они вместе, значит места страху и тревогам нет.       Пара не утихает. Игривое рычание заменяет слова, словно они безвозвратно окунулись в своё животное начало, забывая человеческую речь. Она им, к слову, и не нужна сейчас. Ни к чему разговоры, когда ты чувствуешь пару своей душой, нутром, сердцем, чувствуешь, когда твои действия доставляют удовольствие, а когда вызывают страх.       Вот и сейчас, что Хосок, что Юнги отдаются собственным чувствам, полагаясь на свои ощущения. Альфа жмётся к губам старшего, лижет их, кусает, не в силах сдержать собственнический рык, когда омега поддаётся, отвечая на действия парня: скулит игриво, требуя ещё, не успокаиваясь, даже когда горячие руки принимаются ласкать припухшую грудь.       Чон неторопливо от губ сладких отлипает, сопровождая пошлый чмок тонкими нитями слюны. Напоследок, ведёт по губам напротив, ловя язык Юнги своим. А тот только рад стараться затянуть альфу в новый поцелуй, но юноша всё же убегает ниже, прислоняясь к шее.       Вот она. Та самая жилка, из которой запах льётся, как из водопада, к ней хочется прижаться, целовать, кусать, чёрт возьми, пометить, показав, что омега и его запах созданы только для одного Хосока. Ещё сильнее хочется опуститься ниже, к ногам омеги, вылизать его текущую дырочку, вновь ощущая сладкую смазку на языке. И он всё это сделает. Позже. Сейчас он жадно рычит, демонстрируя клыки, которыми совсем слегка царапает нежную кожу, тычется в запаховую железу носом, вдыхая любимый аромат, словно показывая омеге, кому та принадлежит.       И Мин, вопреки всем своим страхам и предубеждениям, сейчас не боится совсем. Он доверчиво открывает свою шею, позволяя Чону делать всё, что ему только взбредёт в голову. Мечется по кровати из-за огромного количества смазки, что не прекращает течь из его нутра, но при этом не приносит и капли боли, лишь удовольствие и возбуждение. Сам удивляется, ведь ещё в предыдущую свою течку, его воротило даже от мысли об альфе, и не дай Лу́на какой-то из них проскользнет мимо его жилища, оставляя шлейф своего феромона, в лучшем случае омегу бы скрутило в рвотном позыве, а в худшем, вся еда и лекарства для уменьшения боли вышли бы от туда, куда вошли. Сейчас всё наоборот. Мир словно перевернулся с ног на голову. Или же, наоборот, только благодаря Хосоку он стал нормальным.       Шорты омеги промокли насквозь из-за смазки, которой с каждым поцелуем выходит все больше. Снизу всё мучительно зудело, до жути хотелось почувствовать на себе гибкий и горячий язык Чона, а может и что по крупнее..       Хосоку было не легче. Он заслуживает медаль, как "самый порядочный и терпеливый альфа во всем мире", ведь такой выдержкой, наверное, никто не сможет похвастаться. Тяжело чувствовать истинность, запах своего омеги, понимать, что именно ты ему нужен, находиться в гнезде, что сделано из ваших общих вещей и не сорваться. Хочется. Безумно хочется оставить след от своих клыков на его бледной шее, целовать его везде, где только можно и нельзя, исследовать тело возлюбленного, желая доставить как можно больше удовольствия. Но страшно. Страшно, что это всё сон.       Что это прекрасное мгновение сейчас оборвётся, что он испугает Юнги, что старший опять будет всё отрицать и отторгать его.        Но урчание и игривое порыкивание Мина говорит само за себя – ему нравится. И юноша больше не в силах оторваться, не в силах остановиться. Никогда и ни за что. Он не позволит страхам взять верх, не позволит этому омеге уйти, будет ухаживать за ним, пока тот не примет его любовь.       Шершавый язык своими размашистыми мазками переместился ниже, к самой груди, что нетерпеливо вздымалась. Мин охотно выгибается в спине, подставляя покрасневшие от возбуждения сосочки прямиком в губы альфы, что тут же смыкаются на одной из горошин. Чон не тянет нежную плоть, не сжимает до боли, а лишь слегка причмокивает, выпуская больше слюны. Водит кончиком языка по алой вершинке, порой спускаясь к ореолу, накрывая сосок полностью, целует, губами скользя по чувствительной коже, ощущая, как Юнги плавится под ним, как течёт ещё обильнее, выпуская приятные звуки из своего горла. — Хо.. Пожалуйста..— скулит невнятно омега, обвивая карамельные плечи альфы бледными руками, жмёт ближе к своей груди, заставляя юношу буквально упасть в неё. Он хнычет, ведь не в силах больше терпеть страшного зуда у себя снизу и возбуждение, что его вызывает. Мин помнит этот язык, как он хозяйственно слизывал всё, что вытекало из омеги, как внутри него орудовал, выбивая воздух из его лёгких, и он соврёт, если скажет, что не думал об этом. — М? — даже такой глухой, как оказалось, звук будет рычать в голосе Хосока. Он поднимает голодный взгляд на Юнги, не прекращая играться со вторым сосочком. Чон не мог оторваться от любимого, он хотел здесь и сейчас съесть его целиком, проглотить, не оставляя ни кусочка для других существ. Пометить. Повязать. Чтобы омега пах только им. Везде. —  П-пожалуйста Хо.. — язык юнги не поворачивается, чтобы озвучить его желание, а смущение тут же отпечатывается на его лице красноватыми пятнами. — Что пожалуйста, Юн-ни? Чего желает моя омега? — утробно урчит альфа, приподнимаясь к пунцовым щекам старшего, ласково целуя горячую кожу. А у Юнги от этого "моя омега" живот снизу скручивает в приятных спазмах, увеличивая влажное пятно на шортах. — Т-твоя омега.. желает тебя.. — на выдохе шепчет старший, смущённо кусая губы. — Прошу, вылижи.. Хо.. — скулит Мин, ёрзает, обхватывает бёдра альфы своими ногами, трётся тазом о его пах, словно крича "смотри какой я влажный! И все из-за тебя! Сделай с этим что-нибудь!". Хосок чувствует, как ткань его штанов постепенно мокнет от смазки омеги, кусает свои губы до крови, чтобы не дать себе сейчас зарычать на парня, впиваясь в его сладкую шею, полностью подминая возбуждённое тельце под себя. — Ложись на живот. — всё, что смог из себя выдавить Чон, всё же срываясь на рык.       Омега выполняет просьбу, неуклюже двигаясь на кровати, надеясь заполучить желаемое, как можно скорее. Не без помощи чужих рук, он всё же выполнил просьбу, загребая под своё лицо вещи альфы, жадно вдыхая его запах. Он смущён до ужаса. Чувствует этот голодный, хищный взгляд на своём теле, а феромон Хосока только подливает масла в огонь.       Чон рычит, покрывает омегу, пахом жмётся к его бёдрам, а губами накрывает тонкую шею. Юнги вздрагивает, стараясь спрятать от альфы своё самое уязвимое место, но ему не удается, горячий язык настигает его, вылизывая кожу.       Омега вновь течёт с новой силой, голова идёт кругом, от усилившегося запаха Хосока, чьё возбуждения растет из-за подобного положения. В голове лишь одно желание – подчиниться своему альфе, отдаться ему без остатка.       Дорожкой из поцелуев младший спускается по спине вниз, целует каждый виднеющийся позвонок, вынуждая парня вжаться в кровать, словно прячась от мучительно приятных ласк. В конце концов он приближается к пояснице, что покрылась лёгкой испариной. Альфа целует нежную кожу, имея наглость оставить пару засосов на ней. Мин же бёдрами виляет, выгибается, стараясь как можно выше поднять ягодицы, чтобы их точно заметили и освободили. — Пожал-.. ой.. — скулёж прерывается смущенным "ой", стоило носу Хосока оказаться прижатым прямиком ко влажному пятну на шортах омеги, между его ягодиц. Его тело словно током прошибает. Тяжело сказать, Мин сгорит сейчас от стыда или от возбуждения.       На этот раз он ёрзает не чтобы привлечь внимание альфы, а чтобы улизнуть от него, но тот не даёт это сделать, крепко цепляясь руками за бёдра Юнги. — Нет уж, сегодня ты никуда от меня не уйдешь. Ни за что не отпущу~ — заигрывающе урчит Чон, вновь поднимаясь к пояснице. Зубами цепляет край шорт, медленно стягивает их вниз, оголяя две округлые и безумно влажные половинки. Тонкие нити смазки были тут же оборваны языком альфы, что после поднялся вверх, устраиваясь меж ягодиц, слизывая новую каплю чужого возбуждения, чем вызывает сдавленный стон из груди омеги.       Юноша стягивает с себя рубашку, осторожно протирая влажную кожу, проводя тканью и меж половинок, наслаждаясь смущёнными всхлипами. Не прошло и секунды, как новая порция смазки окрасила покрасневшую дырочку своим блеском. Хосока в жар бросает, хочется сейчас накинуться на столь прекрасное и наверняка податливое тело омеги, что точно не станет сопротивляться, что охотно примет его полностью, будет стонать и извиваться под ним, требуя ещё, а может и узел возьмёт. Но он не сорвётся, не станет опускаться до такого. Ни за что.       Губы Чона ложатся на мягкие половинки, каждую поочерёдно целуя. Юнги мигом реагирует, выгибается в пояснице, желая получить ещё, зная, что ему не откажут.       И Хосок не отказывает, тянет его бёдра вверх, на себя, а сам падает на кровать спиной. Ягодицы идеально умещаются на лице юноши, а влажная дырочка ненароком выпускает из себя тягучую каплю смазки прямиком на губы альфы. Омега ноет смущённо, хнычет, но убежать ему не дают, вместо этого прижимают ближе, рычат, проводя шершавым языком по сжатому колечку мышц, вызывая новые, рваные звуки из груди Юнги.       Чон к сфинктеру присасывается, нежно целует и вылизывает припухшую кожу. Однако, внутрь проникать не спешит, спускаясь языком к небольшим яичкам лаская каждое поочерёдно, слизывая всю стёкшую на них сладость. И как бы старший не вертелся, как бы не старался, он остаётся прикован к лицу своего альфы.       Но Юнги не сдаётся, сопротивляется с новой силой, словно выказывая свой протест, ниже опускается, полностью седлая чужое лицо, краснея, от собственных действий. Мордашкой в пах альфы вжимается, вдыхая сладкий запах карамели, что ощущается там сильнее. Носиком трётся о явный бугорок в штанах Хосока, мурлыкает, стоит услышать чужой рык за спиной, от которого мурашки по коже. Мин дразнит альфу, получая от этого ещё большее удовольствие.       Стоило юркому язычку внезапно проникнуть в горячее нутро, Юнги заскулил, улёгся на тело младшего полностью, опуская свои бёдра ниже, сжимаясь, словно в первый раз. Только вот, язык сразу же выскальзывает, кружит вокруг сжатого ануса, ожидая когда "врата" вновь отворятся, чтобы проникнуть внутрь. А Мин и без слов это понимает, старается расслабиться, и вновь, когда скользкий язык проникнул, начиная ласкать чувствительные стеночки, он сжимается, хныча, ведь не может себя сдерживать. — Хосок, умоляю.. порошу, Хосок! — скулит несдержанно омега, ёрзает, выпрашивая такую нужную ласку и стонет протяжно, стоило её получить. Омега старается чуть сползти, чтобы не затопить своего возлюбленного, но Хосок вновь его тянет на себя, давит на поясницу, чтобы тот прижался плотнее, урчит утробно, вылизывая припухшую дырочку, что продолжает выпускать из себя сладкий сок.       Мин, не смотря на желание здесь и сейчас растечься вкусно пахнущей лужицей, тянет руки под одежду альфы, накрывая ладонью возбуждённый член. Водит вверх вниз, слыша в ответ рычание со стороны Хосока, на что только плотнее к нему прижимается бёдрами. Старший с любопытством оттягивает вниз штаны вместе с бельем, открывая вид на член. Венки заманчиво пульсируют, а из налитой кровью головки сочится предэякулят, который так и хочется слизать.       Взгляд омеги сразу падает на основание органа, где виднеется слегка припухший узел, от чего старший нервно сглатывает. Мысли вновь наполнились животными желаниями. Хочется полностью принять в себя Хосока, позволить ему себя повязать, нежно урча, пока внутри него всё будет заполнено семенем его альфы.       Поддавшись любопытству, Юнги медленно опускается к члену младшего, осторожно целуя возбуждённую плоть. Чон на это несдержанно рычит, языком глубже проникает, приподнимая собственные бёдра.       Омега скулит, растекаясь на теле Хосока, бёдрами подвиливает, игриво хихикая. Носиком водит по горячему стволу, игнорируя чужое рычание, язычком на пробу скользит по уретре, смакуя вкус альфы. Ещё пару раз лижет, после чего, совсем-совсем осторожно, берёт головку в рот, неумело, но усердно посасывает возбуждённую плоть, сжимая её губками. У Хосока голова кружится от этого. Он вдыхает феромон Мина глубже, прижимаясь к припухшему сфинктеру языком, слизывая новые влажные капли. Мало. Ему всегда будет мало.       Юнги урчит в ответ, глубже берёт горячий член, сладко причмокивая, играется языком, выводя узоры. Сам усидеть на месте не может, елозит бёдрами на лице альфы, наслаждаясь его реакцией. Лишь лёгкий и игривый кусь заставил омегу вздрогнуть, выпуская член из своего рта. Мин только собирался обернуться, как последовал новый укус, заставляющий его заскулить. Альфа же урчит, поглаживает мягкие половинки, разглядывая свой след на нежной коже. Вновь прижимается зубами к ягодице, царапая её клыками под бурчание Мина, что хочет совсем других ласк. — Хо.. — хнычет омега, не понимая, за что его так пытают. Вновь ягодицами к губам жмётся, ёрзает, желая получить ещё поцелуев. Член вместе с дырочкой пульсируют, внизу живота всё скручивает от возбуждения, хочется больше, больше, как можно больше альфы. Нет. Ему нужно больше Хосока. Никто другой даром не сдался. — О Луна.. какой ты прекрасный.. я никому тебя не отдам. — по-собственнически рычит Чон, облизывая губы. Смотрит на сжавшийся от его слов сфинктер, что не прекращает течь, и пальцем оттягивает кожу, стараясь открыть нежную дырочку. Скользит меж ягодиц, размазывая стекающую смазку, наслаждаясь каждым рваным вздохом и стоном омеги, стоит прижаться к колечку мышц.       Альфа на пробу проталкивает внутрь большой палец, заходя не дальше первой фаланги. Дыхание замирает, пока Хосок наблюдает за тем, как он утопает в горячем и ужасно влажном нутре своего возлюбленного. Его сжимают в тот же миг, а из горла Юнги вырываются всхлипы. Он пытается слезть, прячась от необычных ощущений, но в тоже время хочется распробовать, почувствовать в себе большее.       Омега жмётся всем телом к младшему, стоило большому пальцу покинуть тугую дырочку, заменяясь на средний, носик свой прячет в бедре возлюбленого, выпячивая бёдра по выше. Ему хотелось разделиться на две части, чтобы в случае боли, можно было сбежать. Да, ему страшно, страшно что будет больно, но при этом хочется. А звонкое и ласковое урчание альфы только подогревают интерес и желание. — Давай, ещё чуть-чуть.. — нежно шепчет Хосок постепенно проталкиваясь глубже. Он смотрит, как розовая дырочка принимает его, не в силах сдержать довольный стон. Целует ягодицы омеги, хвалит за смелость, за то что доверяет и позволяет к себе прикасаться так. — Какой ты у меня умничка.. — ласково шепчет, вновь целуя мягкие половинки. Тугие стеночки не прекращали сжиматься, изучая альфу, проверяют, прежде чем впустить глубже. И видит Луна, Чон сам сейчас кончить готов, видя как капля смазки скатывается по его пальцу. — Блять, Юнги.. ты.. — несдержанный рык вырывается из груди, глядя на эту картину. Он второй палец неспеша толкает, слушая тихие всхлипы любимого. Член дёргается, ощущая на себе неровное дыхание омеги, что лежит уткнувшись в бедро. Юнги ведёт от происходящего, он полностью расслабляется, отдается альфе, позволяя исследовать себя изнутри.       Третьи фаланги проскользнули внутрь без всяких препятствий, скользя по нежным стеночкам. Чон осторожно сгибал пальцы, вынимая их, крутил ими, как вздумается, всё так же ласково поглаживая попу своего любимого, успокаивающе урча. — Хо.. — тихо отзывается Юнги, поддаваясь назад. Он губы закусывает, чувствуя, как медленно и осторожно в нем движется Чон. Как играется с ним, бережно растягивая. От этого выть хочется, скулить, сжимаясь вокруг пальцев. Взглядом Мин невольно падает на член, разглядывая пульсирующую плоть, и этот вид вынуждает его прикусить губу. Наверняка Хосок изнывал от желания. Его член был натянут как струна, вздрагивая от малейшего стона старшего, а налитая кровью головка выпускала из себя липкий предэякулят. Хочется. Хочется почувствовать его в себе. Интересно, каково это. Каково это принимать в себя своего альфу, когда узел распирает тебя изнутри, когда его семя заполняет тебя, порождая новую жизнь.       Юнги притих, плотно прижимаясь лицом к бёдрам альфы. Он послушно принимает его в себе, постепенно привыкая к двум пальцам, что вечно двигаются внутри. Тихо совсем поскуливает, выпрашивая ещё больше ласки. Чон же с удовольствием её даёт, шепчет нежности, гладит, целует, выпуская ещё больше собственного феромона.       Внезапный писк омеги, казалось, разрушил всю эту опьяняющую дымку из феромонов, перекрывая всё это холодной мятой. Мин скулил, стоило пальцам юноши коснуться чего-то слишком чувствительного. Всё тело дрожало от неожиданности, хотелось слезть и убежать куда-то, но при этом, что-то внутри хотело ещё раз это почувствовать. — Тише, мой маленький.. всё хорошо, Юн-ни~ я буду осторожнее. — виновато шепчет Чон, поглаживая дрожащие бёдра своего возлюбленного. Он пальцы старается осторожно достать из сжатого нутра, лижет напряжённое колечко, стараясь хоть чуть-чуть его расслабить. И Мин, почему-то, верит словам альфы, тревога постепенно вытесняется интересом, что удачно распаляет альфа своими действиями.       Вновь пальцы скользят внутрь, заполняя текущий зад Юнги. Кончиками скользят совсем рядышком с тем местом, куда ударили до этого, вынуждая старшего сжаться. Лёгкая тревога мешалась с приятным ощущением и каково было его удивление, когда, сквозь дымку смешанных феромонов и своих мыслей, Мин услышал собственные стоны.       Хосок трогал чувствительную железу в нём, на этот раз вызывая лишь сладкое и пьянящее удовольствие. Омега скулил, стонал несдержанно, в ответ на рык своего альфы. Прижимался ближе к нему, насаживаясь на пальцы.       Юнги тёк отовсюду: его член и зад не прекращали выделять смазку, а слюна заполняла рот в считаные секунды. В нем  было ужасно влажно, не смотря на то, что он открыт, позволяя стонам выливаться. Тонкие нити слюны скатывались на возбуждённый член Хосока, которому порой перепадало пару смазанных поцелуев, на что Чон реагировал довольным стоном.       Толчки становились быстрее и чётче, когда омега совсем потерялся от наслаждения. Пальцы ловко скользили по простате, кружили вокруг, превращая приятную стимуляцию в новый вид пытки. Хотелось ещё. Хотелось больше. Мин сам бёдрами насаживался, чтобы пальцы били в самое чувствительное место, но всё равно казалось мало.       Хосок уже задыхался от феромона своего омеги, ничуть не жалея об этом. Языком слизывал всю вытекающую смазку из дырочки, лаская сфинктер. Тонет в своем Юнги, во всех смыслах, без возможности отлипнуть. Она ему и не нужна.       Дикая дрожь пронзила тело старшего, перекрывая доступ к кислороду. Каждый вдох был рваный, перебиваясь то хрипом, то скулежом. Мин не умолкал, прижимаясь к члену своего альфы, будто это поможет успокоится.       Чон чувствовал, как горячее семя выливается на его грудь, пока ртом он жадно поглощал всю смазку, что вытекает сзади. Мычит довольно, прижимая бедра любимого поближе, чтобы полностью им насладиться.       У Юнги то звёздочки перед глазами, то месиво из размытых цветов. Он дрожит, скулит, задыхается от накатившего оргазма. Внизу живота, кажется, теперь скручивает сильнее чем обычно, хочется ещё, ещё и ещё. Старший двигается назад, на встречу ловкому языку, что вылизывает его изнутри полностью. Воет, желая своего альфу. Одних пальцев ему мало. Теперь точно мало. Волк хочет вязки. Хочет узел и семя своего альфы в себе. Хочет щенят со своим истинным. И Хосок это понимает без слов. Чувствует желание омеги, сам его испытывает.       Пара ловких движений и Мин вновь лежит под ним, но уже полностью голый, дрожащий и такой открытый только для своего альфы. Его губы, покрасневшие от многочисленных укусов, что блестят из-за  слюны вместе с предэякулятом Хосока на них. Влажные глаза, сверкающие нескрываемым возбуждением и желанием заполучить своего альфу раз и навсегда, кажется, если он этого сейчас не получит, слёзы будут неминуемыми. Хрупкое, казалось бы, тело, усыпанное алыми пятнами – следами их любви. Всё это было только для одного в мире альфы – Чон Хосока.       Юнги скулит, извивается под Чоном, просит его, умоляет взять, тянет дрожащие руки к мощным плечам, прижимаясь к горячему телу. Смотрит на член, что терпеливо ждёт, когда ему уделят внимание, видит узел, который так и хочется почувствовать в себе, начиная сильнее скулить.       Альфа порыкивает на него ласково, заигрывая. Ноги старшего себе на бёдра закидывает, прижимаясь пахом к омежьему.       Они устали скрывать чувства. Они хотят друг друга. Они нуждаются друг в друге. Они любят друг друга.       Но сердце Хосока в какой-то момент замирает. Он напрягается, выпуская больше тёрпкого и резкого феромона, словно желая кого-то отпугнуть. Глазами рыскает вокруг, вглядываясь в окно напротив, хмуря брови. Чужой запах.       Кто-то проник на его территорию, где находится его омега. И этого волк так просто не оставит.       Мин пугается такого резкого изменения в настроении Чона, трезвея. Он тоже услышал чужой запах. И несмотря на происходящее, омега ближе к альфе жмётся, тихо скуля, ища в чужих объятьях защиты. Он знает, он уверен, он чувствует, что Хосок его защитит. — Посиди здесь. Старайся не шуметь. — рыкнул Чон, нежно целуя в лоб своего возлюбленного. Он укутывает омегу в пледы, тем самым прячет своё сокровище и уходит, собираясь обратиться в волка и проверить окрестность.       Но чужак зашёл слишком далеко. Он стоял на входе в комнату, сверкая темными глазами на пару. Хосок увидев данную картину не стал ждать. Он набрасывается на незнакомца с животным рыком, желая устранить опасность.       Юнги же наблюдает за происходящим, притаив дыхание. Он мог наброситься следом, помочь своему альфе, но страшно. Страшно, что этот чужак может ему сделать. — БЛЯТЬ ХОСОК УСПОКОЙСЯ! ЭТО Я, НАМДЖУН! — рычит мужчина, что тут же обратился в человека, глядя в глаза Чона. Альфа, почему-то остановился и попятился назад, пусть и не прекращал угрожающе рычать на незваного гостя. — Что здесь, чёрт тебя бери, происходит? — интересуется альфа, стараясь отдышаться. Взглядом изучает озверевшего друга перед собой, обстановку вокруг, но стоило ему повернуться в сторону спрятанного в пледах омеги, на него зарычали с большей силой, вынуждая переключить внимание обратно на волка. — Я понял.. Понял.. Хорошо, я не смотрю на него. — Ким руки перед собой ставит, назад пятится, не желая лишний раз действовать на нервы и без того агрессивного альфы. И дураку понятно, что тут происходит. Хосок защищает своё, а любое неверное действие воспримется как угроза. Даже друга не пощадит.       Минута пронзительной тишины и Чон с недовольным хрипом обращается в человека, зло глядя на друга. — Хо, я не желаю тебе зла, и ты можешь верить мне! Мы узнали, что чимин украл ядовитое растение, и я испугался, что он решит отравить тебя.. правда, похоже я опоздал, да? Давай выйдем поговорим, хорошо? — взывает к разуму Ким, заглядывая в тёмные, почти чёрные, глаза на против. — Только, прошу, я не хочу лицезреть твой стояк, Окей? — слегка неловко проговаривает альфа, и под недовольный хрип Хосока, что всё же натянул на себя штаны, выходит из домика. — Что ж.. Кто этот бледный омега, почему он весь обсосанный в твоей кровати, почему ты блять со стояком, и что вообще происходит у вас? — пытается разобраться Джун, что всё ещё пребывает в шоке и непонимании. Не готовила его жизнь к подобным ситуациям, тем более с его максимально, как казалось, аромантичным другом. Он жадно вдыхает свежий воздух, удивляясь как выжил в той комнате и глядит на Хосока. — Этот бледный омега – моя пара. Думаю, это всё объясняет. — чуть раздражённо, но гордо отвечает Чон, поглядывая на дом. Верно. Его пара. Пусть и не официально, но это пока что. — Пара.. — задумчиво тянет Ким, облегчённо вздыхая. — СТОП, ПАРА? ХОСОК, КАКАЯ ПАРА? — наконец-то, смысл данного выражения допёр до Кима, что с трудом может представить своего друга с кем-то. — ОТКУДА? КАК ДАВНО? То есть, пока ты строил из себя недотрогу, пока Я отшивал всех ТВОИХ фанаток, ТЫ КРУТИЛ РОМАН ЗА СПИНОЙ ДРУГА И ДАЖЕ НЕ СОИЗВОЛИЛ СООБЩИТЬ? Это предательство! — с некой обидой фыркает младший из альф. — Я не крутил ни с кем романы.. Юнги одиночка. Если бы кто-то узнал.. сам знаешь. Потому прошу, это только между нами и.. — болезненный скулеж, казался громче всех звуков мира вместе взятых. Оборотень тут же срывается с места, забегая в дом. Он подходит к омеге, взволнованно глядя на любимого. Течка никуда не ушла, а у них дома чужой альфа, что прервал их. Конечно, это ничем хорошим не обернется. — Джун, просто вали, и скажи своему суженому, что я в норме. — цедит он сквозь зубы, прижимая к себе задыхающегося от боли парня. — У Юнги наверняка есть травы, чтобы облегчить течку! Я.. Я мог..— Ким хотел сказать что-то ещё, но скользкую мысль сбил злобный рык Хосока. — Просто. Свали. — разъярённо цедит Чон, прижимая крепче к себе скулящего омегу. Может, он был бы не против выслушать советы своего умного друга, но точно не сейчас, не когда у него на руках его омега, что нуждается в нём. — Я, может, буду не далеко от домика, на случай, если Юнги будет хуже, окей? — Ким видит напряжение обоих, и понимает, что лучше ему удалиться, да подальше. Его ошибка – не заметить гнездо омеги, в принципе то, что он находится здесь так долго большая ошибка.       Чон глухо рыкнул, провожая гостя взглядом и тут же вернулся к Юнги. Мин не прекращал дрожать и скулить. Конечно, когда в комнате их осталось только двое, и чужой запах был перебит феромоном Хосока, стало легче, но паника оставалась. Старший уже более открыто требовал к себе внимание, жался к губам напротив, умоляя о помощи, получая тепло и заботу в ответ.       Ему страшно. Юнги с ужасом смотрел в дверной проем, словно ждал, что кто-то опять прийдёт. Боялся, что за ним прийдёт какой-то чужой альфа. В голове тут же мелькают воспоминания из детства, лагерь, где на него напал какой-то урод, вынуждая, ещё молодого щенка, окрасить свои когти кровью. — Юн-ни, всё хорошо. Веришь мне? Прошу, послушай меня, я тут, я с тобой, тебя никто не тронет. – Хосок же жмёт к себе омегу ближе, целует везде, где только может, старается отвлечь парня, переключить его взгляд на себя. — Я рядышком и я не дам тебя в обиду, слышишь? Прости, что отошёл от тебя, нужно было сразу гнать его взашей, чтобы даже не подходил близко. Прости меня, малыш. Но теперь я тут, рядом. Тот оборотень больше не прийдёт, слышишь? — Чон в ладони любимое лицо берет. Целует пунцовые щеки, поднимаясь к блестящим глазам. Этот взгляд Хосок не забудет никогда. Глаза омеги сейчас огромные, влажные, а из них буквально льется безграничная любовь и признательность, искренность и сожаление, боль и страх. Он тут же льнет к розовым губам, желая забрать все сомнения из чужой головы, жмёт к себе дрожащее тело, усаживая омегу на своих бедрах, не прекращая целовать. — Всё хорошо, я с тобой, милый. Никто и ни за что не посмеет обидеть тебя. — и Юнги вновь ломает. Он верит. Верит Чону больше, чем себе. Ближе к нему жмётся, уже сам целует его, не зная как выразить всю свою признательность. Не зная, как сказать, что любит его. Мин сам себя не узнает , не понимает, почему его так тянет к альфе рядом, не знает, как извиниться за то, что отталкивал его. — А..а ты? — наконец-то, сквозь хныканье и скулеж прорезался сиплый голос омеги. Он виновато смотрит в глаза альфы, а после опускает их вниз. Член Хосока всё ещё стоит, всё ещё напряжён, желая оказаться внутри своего омеги. Старший виновато сжимает губы, удивляясь своим мыслям, смущается, пряча лицо в чужом плече, чувствуя нежное поглаживание по голове. — Думаю, с этим мы повременим. А с собой я что-то придумаю..