Верный шаг

      Что на счёт того, чтобы ворваться в чужую комнату без стука? Звучит как нечто обыденное для общежития Альф. Не все после такого остаются целыми и невредимыми, но все, хотя бы раз, так делали, за что и получали люлей.       И нет, они не бестактные грубияны, которым плевать на личные границы других, это скорее обычай, "ритуал" в становлении настоящим альфой, что не боится ворваться в комнату своего одногруппника, узрев его достоинство, что, возможно, будет больше твоего.       Чонгук исключением из правил не был. Пусть он и являлся "хорошим мальчиком" для учителей и примером, даже для старших, врываться в комнаты к друзьям в самые (не)подходящие моменты – у него в крови. Вспомнить тот раз, когда он решил навестить своего друга, пока тот "учил новые боевые приёмы" со своим омегой.       Только, похоже Ким Тэхен не только альфа под перекрытием, так ещё и примесь оборотня с вампиром. Так ещё и с необычным вампиром!       Не то чтобы кровососущие были чем-то реальным, хотя, тех же комаров можно к ним отнести, верно? Ким отличался своим умением высасывать всю уверенность и дерзость из юноши, что безвозвратно влюблён. Зато, теперь понятно, откуда в самом Тэхене столько наглости. Насосал.       И вот, та самая злосчастная дверь, к которой даже прикоснуться страшно. В голову врезаются не самые приятные флэшбеки. Более того, они вызывают своего рода стыд. Стыд за всё. Буквально за всё, что происходило. За слова, за рычание, за игру "кто кого трахнет". Зачем он вообще тогда пришёл в комнату альфы? Этот и ещё неисчеслимое количество вопросов волной накрыли разум Чонгука, создавая головную боль. Он ведь взрослый оборотень, не ребёнок совсем, так почему он отреагировал так? Почему он вёл себя так? А этот спор..       И ладно, хер с ней, с его задницей, упустим, что скоро та будет в очень тесных взаимоотношениях с одним хером, стыдно самому себе признать, что именно с этой мыслью он проснулся ночью со стояком, и ушел дрочить, представляя как чужие руки будут сжимать его сзади.       Стыдно, что от мысли, что ты проиграл себя альфе в которого влюблён, член стоит колом, а единственное, что может помочь хоть немного снять напряжение, это полотенце того самого альфы, что тот любезно оставил, после того, как воспользовался. И то, сны теперь отнюдь не детские. Стыдно, что ты "неправильный альфа".       Пусть для всех Тэхён суровая, хитрая и желанная омега, Чонгук знает правду. Знает и она его не останавливает, если не заводит ещё сильнее.       Стыдно признать, что от мыслей о том, как он будет касаться там, низ живота стягивает приятным узлом и хочется скулить, как настоящее животное.       Стыдно признаться, что хочется, чёрт его подери. Что интересно, какого это – быть омегой в отношениях с альфой. Вернее быть на месте омеги. А ведь до проигрыша в том дурацком споре, он был на все сто процентов уверен, что будет активом!       Грудь распирает от участившихся ударов сердца, а разбушевавшаяся фантазия, в попытке предугадать все возможные варианты развития событий, заставила проснуться то, чему не следовало просыпаться.       Он так бы и простоял не замечая никого и ничего, утопая в собственных мыслях, если бы не одно "но".       Чужое дыхание разливалось от шеи по всему телу юноши, а нос забил приятный вишневый запах, что опьянял лучше любого алкоголя. Чонгук буквально каждой клеточкой тела чувствовал присутствие альфы рядом, и, честно сказать, его это ничуть не пугало. Даже заводило. — Ну и что ты тут забыл? Уже не терпится свою попку мне отдать? — из мучительного транса выводит чужая насмешка, что, казалось, выливается на юношеские плечи жидкой магмой, позволяя той стекать по коже. Этот низкий, шершавый, горячий голос Чонгук узнает из сотни. Ким вновь застал его врасплох своим внезапным появлением. И, видит Луна, Чонгук бы сейчас, со всей любовью и ненавистью, заткнул чужой рот, рыча угрожающее "заткнись и продолжай дышать мне в затылок", искренне кайфуя, от злости внутреннего альфы, что чувствует угрозу. Что-то мазохизмом попахивает.. Только вот, не вывернуться из хватки Кима уже никак.       Старший вплотную юношу к двери придавливает, прижимаясь пахом к чужим ягодицам, словно это его самое любимое занятие. Чужие руки только усугубляли ситуацию, скользя по бёдрам младшего альфы, вызывая табун мурашек по всему телу. И срать он хотел на мимо проходящих, что не пропустят происходящее, сейчас всё внимание сосредоточено на мальчишке, которого хочется под себя подмять. — Ты не умер случайно? — хмыкнул старший, а Чону не обязательно поворачиваться к нему лицом, чтобы увидеть эту хитрую ухмылку. Он её чувствует. — Я.. — голос предательски рычит, выдавая чуть ли не все мысли Чонгука, а сладкий феромон альфы, кажется, уже и на языке ощущается. — Я поговорить хотел! — фыркает парень, пытаясь собрать частички своего дрожащего голоса воедино, дабы звучать более серьезно и угрожающе. — И какого хера ты ко мне прижался? Съеби от моей задницы! — смущение окончательно улетучивается, сменяется на предупреждающий рык, напоминая собеседнику, что Чон, вообще-то, тоже альфа, что хочет и будет властвовать. Может, чуть попозже. Не когда чужие руки скользят по талии вниз, сжимая упругие бёдра. Но, точно, будет. — Ну-ну.. крольчонок, не забывай, что твоя задница теперь моя, ты сам мне её проиграл~ — по лисьи хитрый голос, в прямом смысле слова, плавит сознание Чонгука. Ким довольно ухмыляется, показательно пахом прижимаясь к чужим ягодицам, имитируя толчки. — Гук-и, я уже сомневаюсь, что ты действительно альфа.. Видать, Луна ошиблась, дав тебе доминантную роль, ты ведь вылитая омежка~ — чужое урчание сейчас походит на укусы змеи, чей яд растекается по венам чистой злостью. Запах сгущается, от него в горле першит, но Тэхёну это нравится. Он чувствует как мальчишка под его руками звереет. Он хочет ещё. — Давай проверим, м? Уверен, твоя задница сейчас мокрая, только и ждёт, когда в неё войдёт член альфы. Хмм.. а может, ты действительно омежка, Гук-и? Что же у нас получается, альфа, что притворяется омегой и омежка, что строит из себя альфу?       И Чонгук ведётся. Всё его тело дрожит, дыхание спёрто, а единственное, чего он сейчас хочет – поставить Тэхена на место, доказать свое главенство. Он толкается назад, хочет поменять их местами, но тут же оказывается прижат к двери спиной. Смотрит горящими глазами на альфу, клыки обнажает, желая сейчас же их загнать в чужую шею. А запах.. лучше не вдыхать. От горечи шоколада в горле дерёт, а кислая вишня душит. — Ох.. — истерический смешок вырывается из груди Чона, а дрожащее тело бросает в жар. — Вот как.. — голос дрожит, рычит, пока на губах красуется животный оскал. – Ну да.. по сравнению со мной ты настоящий альфа.. — напряженная рука скользит по груди Кима вверх, смыкая дрожащие пальцы вокруг чужой шеи. — на столько, что ВСЕ считают тебя омежкой. М? — он ухмыляется, пожирая альфу взглядом, ближе к себе его тянет, плотнее руку сжимая, чтобы не было шанса на побег. – Тебе ведь это наверняка нравится? Нравится, что другие альфы думают о тебе в таком ключе. Нравится, что тебя представляют с текущей задницей, да, Тэхён-и? Ты ведь только и делаешь, что подыгрываешь им. — голос Чонгука по ядовитому нежен, кажется, что теперь он та самая змея, что готова вцепится в жертву, убивая её. Губы находятся в опасной близости друг от друга. Они могут чувствовать жар, дыхание друг друга, а феромон ударяет в нос ещё сильнее, но так даже лучше. — В чем дело Гук-и? Это ревность такая? — насмехается. Ким насмехается над чужой яростью и не скрывает этого. Вперёд делает шаг, на сколько это возможно, высокомерно ухмыляясь. Знает, что ничего ему не сделают и пользуется этим как только может. — В таком случае, давай разберёмся, как полагает двум взрослым и сильным альфам, м? — он смотрит прямиком в чужие, покрасневшие от злости, глаза, не прекращая давить самодовольной улыбки. Ему даже скалиться не нужно, Чонгук заводится от одного его присутствия, так что ещё для счастья нужно? Ладонь старшего скользит по талии юноши, выбивая из его груди рык. Он вот-вот взорвётся, озвереет, нападёт. Но вместо этого за его спиной слышится щелчок. — Ты ведь этого хочешь? — Ким толкает мальчишку в грудь, пропихивая в комнату, и облизывает губы. В следующий миг замок тихо скрипит, закрывая выход из комнаты. Но это и не важно. Главное, что они сейчас одни и никто им не помешает.       Чонгук же не сразу понимает где он находится. Его взгляд зафиксирован на одном объекте в этой комнате – на Тэхёне. Сердце колотится как сумасшедшее, а вокруг становится на столько душно, от феромонов двух разгорячённых альф, что голова идёт кругом, и открытая форточка тут явно не поможет. Вены пульсируют везде: на лбу, руках, шее, тело младшего трясется, словно он сейчас обратится в зверя, чтобы перегрызть старшему глотку.       Чон был готов отдаться с головой своим инстинктам, передавая им управление над своим телом, забив на крики разума, забыв о том, что перед ним любимый человек. Ладони были сжаты в кулак до побеления костяшек, каждая мышца, кажется, напряжена до невозможности, а где-то, перед глазами, горит красная кнопка БЕЙ И ГРЫЗИ. Из груди рвётся животный рык, в а голове мелькают мысли, что, в кроваво красном танце, распаляют огонь в юношеском теле. ОН. АЛЬФА. И. ОН. НЕ ПОЗВОЛИТ. СЕБЯ. ПОДЧИНИТЬ. — Ну что, моя омежка, скажешь что-нибудь? Или всё же покажешь всю свою альфью натуру и сбежишь к милой омеге, — Ким, словно красная тряпка для быка, и бык, в этом случае, – Чонгук? — Ты издеваешься, блять? Тебе смешно? — из глотки рвётся волчий рык, волосы на загривке Чона стали дыбом, показывая враждебное настроение альфы. Он уверенным шагом подходит к Тэхёну, становясь вплотную. Ищет в глазах ответ на вопрос "почему он так поступает?", но ничего не находит. — Смешно? Мне жалко тебя. Гук-и, я уже сказал, что эта жизнь не для теб- — ТЫ УЖ БОЛЬНО ДОХУЯ ГОВОРИШЬ. ИЗ НАС ДВОИХ ОПРЕДЕЛИЛСЯ ЕДИНСТВЕННЫЙ Я! А ТЫ СПЕРВА НАХУЙ ШЛЕШЬ, ПОТОМ ЗАИГРЫВАЕШЬ! И Я ПОСЛЕ ЭТОГО ЖАЛКИЙ РЕБЁНОК? — Чон срывается, терпеть не может жгучую боль. Он толкает старшего в стену, удерживая его трясущимися руками за ворот футболки. В уголках глаз неприятно щиплит, а голова разрывается от боли и противоречивых мыслей. Он хочет Тэхена. Он любит Тэхена. Но они оба всё ещё альфы. Как тогда быть? Ким смеётся над ним, Ким пытается унизить, подчинить, подавить, а Чонгук.. Чонгук, видать, не сильно против, раз поддаётся, но он же альфа, чёрт его дери! — Я С САМОГО НАЧАЛА СКАЗАЛ, ЧТО ЧУВСТВУЮ, Я НЕ ОТРИЦАЛ НИЧЕГО, А ВСЁ ЧТО ДЕЛАЕШЬ ТЫ, ЭТО ГЛУМИШЬСЯ НАДО МНОЙ, ВЫДАВАЯ ЭТО ЗА ХУЕВУ ЗАБОТУ! НАХУЙ ОНА МНЕ НЕ СДАЛАСЬ!— с каждой секундой голос всё громче и громче, а отчаяние и обида в нём очевиднее некуда. — Может потому что я знаю, через что придется тебе пройти, если ты выберешь это? Я даю тебе шанс на нормальную жизнь, а ты- — ЗАТКНИСЬ БЛЯТЬ! — кулак Чонгука со всей силы врезается в стену,в нескольких миллиметрах от лица Кима, чудом в него не попадая. — СРАТЬ Я ХОТЕЛ НА ЭТО ТВОЙ ШАНС "НОРМАЛЬНОЙ ЖИЗНИ" Я- — А теперь, будь так добр, сам рот заткни и послушай меня. — рык Тэхена будет громче самого отчаянного крика, а суровый взгляд страшнее любого дикого зверя, что ищет добычу. Старший пихает юношу в живот, хватает за волосы и усаживает на кровать рядом. — Я понимаю твои чувства, твою наивную любовь, но ты думаешь проблема в том, что мир жесток и тебя не примет? Проблема в тебе! — альфа, не отрывая взгляд от разъяренного мальчишки, грубо ткнул пальцами в его грудь. — Ты – альфа, как и я. И делай что хочешь с этим, ты не сможешь поменять свою сущность, только сломать и подавить, а это, знаешь ли, очень больно. — Но я- — Нет. Дай договорить. — Ким строго глядит в глаза напротив, надавливая на юношу своим феромоном, чувствуя, как тот упирается, желая выбраться. — Чувствуешь? Ты не выносишь меня. Моего запаха, моего волка, потому что всё, что есть во мне, моя сущность – угроза для тебя. И это не будет проявляться только во время перепалок, оно будет всегда. Омеги подчиняются, им необходим этот запах, это ощущение, что ты под кем-то, что над тобой доминируют, будь то повседневная жизнь или секс. Ты же альфа, тебе это нахуй не надо, потому что ты хочешь доминировать. А чтобы к этому привыкнуть, чтобы это сломать в себе, нужно дохуя и больше времени, сил. Думаешь я хочу смотреть на то, как тебя ломает? Лучше уж я разобью твоё сердце вдребезги и стану для тебя злейшим врагом, нежели буду смотреть на то, как ты тянешься ко мне и страдаешь, потому что мы оба альфы. Я не хочу чтобы в один момент ты решил всё это бросить, потому что "переосмыслил свою жизнь и понял, что это не для тебя", понимаешь?       Оба дрожат от злости и обиды на этот не честный мир, смотрят друг другу в глаза, буквально видят души друг друга насквозь, вместе со всеми ранами и шрамами, переживаниями и страхами. Они две открытые книги, что стоят напротив, но никак не прочитают друг друга. — Я. Не. От. Сту. Плю. — рычит Чон, глядя строго в глаза Тэхёна. — Хорошо. Чудесно. Надеюсь твои слова не просто желание устоять на своём. — Ким впивается в губы младшего, сжимает его волосы у себя в руке, не позволяя тому сбежать и отвернуться. Кусает, лижет, проникая языком внутрь. Требует, не собираясь щадить.       Альфа кидает Чонгука на кровать, сам сверху нависает, прижимаясь к его шее, проводя клыками по запаховой железе. Юноше это не понравилось, он рычит, вырваться старается, но тут же оказывается в плотную прижат к кровати руками Тэхёна, что до боли сжимали чужие. — Раз не отступишь, позволь мне сделать это сейчас. Посмотрим, что треснет в тебе первым. — угрожающе рычит старший, желая подчинить себе Гука. Чон не даётся, брыкается, не вынося присутствие альфы так близко к своей шее. Как угрозу это распознает, не желая поддаваться. — ОТЪЕБИСЬ! — одно слово сказанное на повышенных тонах, один удар ногами о живот Тэхёна, и всё прекращается.       Чонгук задыхается, он лежит на кровати, забиваясь в угол, стараясь угомонить дрожащее тело. Губы всё ещё ломаются в оскале, обнажая клыки, предупреждая, что он готов в любой момент напасть, защитить себя, если к нему хоть кто прикоснется. Сейчас он похож на бешеного хищника, что бьётся в конвульсиях.       А Ким.. Он завис. Смотрит на испуганного собой же мальчишку и кусает собственные губы. Мысленно он давно уже себя убил, при том максимально жестоко, за то что довел юношу до этого. Почему осознание приходит слишком поздно?       В груди неприятно колет, ноет, а боль только усугубляется, когда Тэхен видит, что Чонгук всё равно пытается успокоиться и приблизиться к альфе. Он рычит, он скалится, ненавидит старшего так же сильно, как и любит. Не смотря на действия Кима, что лезвием по оголенным нервам проходились. Придурок. Ким Тэхён придурок.

***

Тишина       Такая неприятная и едкая. Даже рычание и всхлипы Чонгука кажутся слишком тихими.       Или, может, эта тишина лишь в голове Тэхёна?       У Чона явно шумно. Шумно и плохо. Шумно и страшно. Он зол. Каждая выпирающая венка, покрасневшая от напряжения кожа, волосы вставшие дыбом, клыки – всё без слов говорит о состоянии юноши. И виноват тут только один.       Ненависть до тла сжигала младшего. Скользила по каждой вене острым лезвием, задевая все самые чувствительные места, нервы. Ком в горле, словно мерзкая сажа, что не пропускал воздух, что, возможно, потушил бы воцарившийся в душе пожар.       Горько, противно, плохо от своего же феромона, что, кажется, уже не смешивается с дикой вишней, которая хоть немного разбавляла горечь шоколада. Он повсюду. Липкими кляксами впивается в стены, мебель, одежду, кровать. И хочется убрать это всё. Открыть хотябы окно, чтобы проветрить комнату от этого ужаса. Но не получится. Чон даже пошевелиться не может. Из-за боли, из-за дрожи, из-за злости.       Весь мир кажется одним чёрным пятном с кровавыми подтеками, а боль, словно с рождения, преследует его и никогда не прекратиться. Возможно, это было бы реальностью, кошмарным сном, из которого нет выхода, если бы не внезапно разлившееся тепло по телу.       Это больше не бушующий пожар, что сжигает тебя изнутри, отравляя своим дымом. Нет. Это тепло, сравнимое с первыми тёплыми лучами солнца весной. С теплой кружкой чая в руках холодным вечером зимы. Горящим камином, вокруг которого собралась вся стая, готовя разные вкусности. С нежными объятьями любимого. С урчанием альфы, что может услышать лишь его пара.       Боль постепенно отходит на второй план, уводя с собой и злость. Чонгук не заметил, как руки обвивали нечто теплое и такое же дрожащее как и он сам. Как он носом уткнулся в горячую шею, через кожу которой можно услышать чужое сердцебиение. Он чувствует его. Чувствует Тэхёна, как никогда, чётко и ясно. Как никогда, близко.       У старшего же сердце разрывается на части. Он губы до боли сжимает, прижимает Чона к себе ближе, к груди жмёт, откуда доносится трепетное урчание. Так не урчат для друзей. Так не урчат для забавы. Не для того, чтобы утешить знакомого. На такое альфы способны только рядом со своей парой. Только рядом с теми, кого любят. Только когда хотят утешить и защитить. Это не контролируется разумом, желанием. Сам волк решает, стоит ли другой оборотень того, чтобы услышать эту песню. Песню одного сердца другому.       Чувство вины топит Кима в себе. Он злится на себя, за то что причинил боль, за то что довёл мальчишку, что так наивно открыл перед ним своё сердце. Чуть не убил. Это жестоко, слишком жестоко по отношению к Чону, но и в словах альфы не было лжи. Им будет сложно, что Чонгуку, что Тэхёну. Сложно себя принять и сломать. Ким не хочет видеть эти страдания, не хочет быть их причиной. Но как не крути, другого выхода нет. Больно будет в любом случае, и уж лучше эту боль они перенесут вдвоем, ради любви, нежели чтобы расстаться, верно ведь?       Почему умные мысли настигают тебя, после совершения страшной ошибки? — Тэ.. — голос Чона хрипит, почти рычит, несмотря на его попытки прийти в себя. — Я тут, волчонок. — ласвоко шепчет Ким, поглаживая юношу по спине, слыша чужой, надорванный вдох.       Пусть сейчас младшему чутка легче, что-то всё ещё скребёт в груди, требует, хочет. Он носом ведёт по изгибу чужой шеи. Вдыхает приятный, пьянящий аромат, что так сладко мешается с горьким шоколадом. Хочется съесть, поглотить целиком и полностью альфу, что так идеально смотрится рядом. Но в груди вспыхивает страх. Искренний, животный страх, что тот, кто сейчас так нежно и любяще обнимает, может уйти. Страх. Что Тэхён может уйти. НО. ЕСЛИ ЕГО ПРИВЯЗАТЬ. ОН НЕ УЙДЕТ.       Запах дикой вишни сгустился слишком внезапно. Рот был полон крови, что отдавала металлическим привкусом. Собственническое рычание выливалось из груди альфы, пока тот старался взять глубже, чтобы надольше оставить свой след.       Холодная боль осознания напала так же незаметно, как животный жар, подталкивающий к действиям. Сожаления и страх впрыснулись в вены, растекаясь по всему телу, отравляют сердце, заставляя его сжаться. — Т-тэ.. я..— шепчет дрожащий голос. Большие глаза наполненные ужасом смотрят на старшего альфу, ожидая расправы. Дрожащая рука прикрывая окровавленный рот, словно желая скрыть следы преступления. Только вот, кровоточащий укус на чужой шее уже не скрыть. Он сорвался. Сорвался и даже не заметил этого.       Ким же и пискнуть не успел, когда чужие клыки вонзились в кожу, оставляя на ней свой след. Всё что ему оставалось, это прижимать руку к ране, надеясь остановить кровотечение и смотреть на Чонгука, что отстранился так же быстро, как и укусил. А чужой взгляд бьёт глухим ударом по сердцу. Чон испуган, ему жаль. — Что "я"? — переспрашивает Тэхён, глядя в глаза напротив. Сердце бьётся как бешеное, а шея горит, восстанавливая раненую кожу. — Я.. я не знаю что на меня нашло! — быстро тараторит мальчишка, стараясь оправдаться. Хочется, безумно хочется прикоснуться к своему Тэхёну, облизнуть рану, вновь слыша его урчание. Но страшно. Страшно из-за того, что он позволил себе навредить тому, кого любит. — За что извиняешься? — Ким губы кусает, стараясь игнорировать ядовитую боль, что растекается по телу, смотрит строго в глаза Чона, не желая принять чужую реакцию. — Метка.. я.. Прости.. мне правда жаль.. я не знаю как так вышло.. я.. — еле слышно шепчет Чон, будучи напуганным до чёртиков, хотя это Тэхёну нужно трястись от страха, на него набросились с клыками, желая поставить метку и это из него сейчас течет кровь. — Хватит, Чонгук-а. — Чон уставился на старшего, не понимая чужого спокойствия. Разве Тэхён не должен быть злым и попытаться убить? Его укусили другой альфа, тогда почему он сейчас так нежен? Почему ближе приближается, кладя не запачканную в крови руку на влажную щеку юноши. — Всё со мной хорошо. Ты чудом промахнулся. Через неделю и следа не останется. — тяжело вздыхает Ким, прижимаясь носом к горячему лбу Чонгука. И ему даже обидно, что младший промахнулся. — Прости.. мне правда жаль.. если бы я поставил тебе метку.. — И что? — Вновь перебивает Ким, ожидая ответа. — Ну поставил бы ты мне метку, и что с того? — Ну.. — мямлит Чонгук, не зная что отвечать. — Для альфы метка от другого альфы это унизительно. — Ясно.. — замолкает Тэ, прикусывая губу. — Ответь на вопрос. Ты меня любишь? — Что? К чему это? — недоумевает от поставленного вопроса Чон. — Блять, не веди себя как ссыкливая омежка, будь альфой, Гук. Ты меня, альфу, любишь? — кровь Кима стремительно быстро закипает, а вместе с этим приходит и раздражение. — Люблю. — Уверенно отвечает Чон. — Тогда скажи, если бы я поставил тебе метку, ты бы считал это чем-то унизительным? Ты бы скрывал её? Пытался бы убрать? Ведь её поставил тебе альфа. — серьезным тоном интересуется Тэхён, а Чонгук не знает что на это ответить, устремив глаза вниз. — Чонгук, ты придурок. пришла пора выходить из своего розового мирка. Ты давно уже не ребёнок, Гук~и, пора научиться вести себя как взрослый и осознанный альфа. Понять, что каждое твоё действие, слово, жест, решение имеет последствия, и эти последствия могут быть разрушающими и болезненными. Я понимаю, первая влюблённость это конечно здорово, азарт, желание получить внимание возлюбленного. Ну добьешься ты меня, и что дальше? Не забывай, мы всё ещё два альфы. Это тебе не сказочные отношения где альфа и омега создают свою семью, которую принимают все и вся. Нет. Это выходит за рамки всех стереотипов и правил. Поэтому тебе стоит повзрослеть и, наконец, подумать головой, — старший целует лоб юноши, — а не сердцем, — ладонь плавно скользит вниз, прижимаясь к груди, под которой бьётся чужое сердце, — о том, что будет дальше. Уйдёшь сейчас, без последствий для себя, найдёшь себе омегу, заведёшь семью, а всё произошедшее останется только между нами, или останешься со мной, пройдешь через ад, без возможности сбежать, ибо в противном случае, я лично убью тебя. Выбирай. — с этими словами Ким отстраняется, гладя в испуганные глаза на против. —  Я не идеал. И я не бесстрашен. Последнее, чего я хочу, это довериться влюблённому мальчишке, а после, когда тебе надоест, остаться с ничем. Впредь, я не буду таким грубым с тобой, но — короткая пауза прерывает попытку Чона, что-то сказать, вынуждая терпеливо слушать, — только при условии, что ты поклянёшься остаться со мной до конца. Не бросишь.       Губы старшего изгибаются в болезненном оскале. Он под своей ладонью чувствует, как быстро и сильно бьётся сердечко парнишки. Хочется сжать его в руке, забрать себе. Но кто ему может гарантировать, что это сердце, в какой-то момент, не начнет биться для другого? — Тэ.. — М? — Я люблю тебя. А ты конченый придурок, который сперва делает больно, а потом взывает к разуму. — обижено всхлипывает Чонгук, прижимаясь к окровавленной ране. Тэхён, не сопротивляясь, убирает руку, позволяя юноше вылизывать её. — Я не уйду. Можешь сам мне метку поставить, раз так боишься. Но и тебя отпускать я не намерен. Будешь выёбываться – я не промахнусь. — пытается пригрозить, но выходит слишком мягко. Ну и чёрт с ним. — Так кусай. Посмотрю, как ты вновь будешь плакать и извиняться за уже настоящую метку. — смеётся Тэхён, в ту же секунду срываясь на шипение, из-за внезапно растёкшейся по всему телу боли. Его действительно укусили. На этот раз попадая точно в цель. В глазах на секунду потемнело, а дыхание спёрло. Он не помнит, когда в последний раз ему было настолько больно.       Чонгук рычит, желая подчинить себе, не отлипает. Он скулит в унисон с альфой, лижет жгучую рану, прижимая Тэхёна ближе к себе. Кажется, он может чувствовать его боль своим телом, его дрожь, страх, волнение. Из-за чего ещё меньше хочется отпускать старшего. Язык собирает алые дорожки, что стремятся покинуть тело, губы прижимаются к ране, чтобы остановиться кровь. Кажется, это все бессмысленно, глупо, но это помогает. Рана затягивается, потому что Тэхён его принимает. — Теперь укуси меня. Чтобы честно.. — отрываясь от шеи возлюбленного, шепчет Гук. Он последний раз проводит языком по ране, из которой едва сочится вкусная кровь, отклоняя голову в сторону, чтобы альфе было удобнее. — Какой ты у меня честный и справедливый малыш. Плакать ведь будешь. Это больно. — хрипит Ким, не сдерживая улыбки, глядя на это самоуверенное личико напротив. — Правда хочешь? На столько уверен во мне? — Кусай, или я перегрызу тебе глотку. БЛЯТЬ! — Тэхён не соврал. Больно. Страшно больно. Она словно растекается по венам, отравляя организм. Кажется, быть в бешенстве не так больно, как сейчас. В уголках глаз неприятно щиплят слёзы. Хочется сейчас же вырваться из чужих объятий и выть, забиваясь в угол. Но Чон терпит. Пальцами сжимает спину альфы, задыхается, прижимаясь ближе к старшему, словно он единственное спасение.       Ким не отпускает его, усаживает на свои колени, выпуская свой феромон. И как бы сейчас не хотелось окружить юношу чистой вишней, прокушеная шея этого не позволяла, оставляя в запахе кровавую нотку. Но Чонгуку этого достаточно, чтобы хоть немного расслабиться. Он скулит, дрожит в чужих руках, пока его шею тщательно вылизывают.       В мыслях вновь полно противоречий: правильно ли он поступает? Не ошибся ли, доверяя себя альфе? Из-за чего боль вспыхивает с особой силой, сжигая тело. Он действительно плачет, губы свои кусает, не чувствуя любимых рук на себе. Тэхён всё же решил его бросить? Но он же с меткой тоже, или Чонгук опять промахнулся? Нет, он не позволит уйти от себя!       А Ким всё это наблюдал, закусывая свою губу. Хочет чтобы Гук сам к нему потянулся, принял его, потому что иначе, рана не заживёт, а метка не приживётся. И, наверное, это самый блаженный момент, когда дрожащие руки обвивают его грудь, когда влажное от слез лицо прячется в его шее, а дрожащие губы не прекращая производят хрипящее "Тэ.. не уходи.."       И Тэхён не уйдет. Будет рядом с этим мальчишкой, будет извиняться за всю ту боль, что причинял ему ранее. Будет тем, с кем ему будет хорошо и безопасно.