Эфина

Комната Обенгалии и Бенкрауза была большая, но не отличалась особой красотой. Она была самой обычной для замка, но достаточно богатой для обычной комнаты. Кружевные занавески висели только для украшения, не спасая от солнца, полы были застланы красными коврами, привезенными из Розаэллии, как подарок дружественному народу. Если сравнивать комнату с жильем Кранкия - это великолепные покои, если с апартаментами Эфины - деревянный шалаш. Картина с изображением лебедей висела над кроватью, упоминания же о камине или о книгах не было. Единственное, что можно было приметить в комнате - это, висевшие на стенах портреты мужчин в красивых нарядах, отдаленно похожих на Бенкрауза. Два кресла стояли рядом со столиком, на котором красовалась ваза со свежими розами, разносящими великолепное благоухание. Поодаль размещался туалетный столик Обенгалии, с самыми дорогими и изысканными шедеврами парфюмерии. Также на столике находились пудра, румяна, тени, туши и прочие женские принадлежности, которые так раздражают многих мужчин. Бенкрауз исключением не являлся. Он недовольно смотрел на свою жену, которая, не выпуская из рук кошку, умудрялась наносить все эти "ужасы" себе на лицо. Но вдруг, она резко развернулась к креслу, в котором он сидел, и, с жарким интересом, неожиданно спросила: - Как ты вел себя в походе? - Как обычно, лебедушка моя, проявлял геройство! - гордо заявил серебряный рыцарь. - Ну, я и не сомневалась, - с усмешкой, которая не понравилась Бенкраузу, сказала Обенгалия, отворачиваясь обратно к зеркалу. Басяня пыталась укусить хозяйку, что приметил Бенкрауз и попытался притянуть ее, забрать из рук Обенгалии, но та не дала ему кошку, а лишь погладила его по голове и села в кресло. - Бенкрауз... - слишком ласково и мягко протянула Обенгалия. - Да, да, любовь моя, - отозвался Бенкрауз. - Почему тебя не сделают королем? - удивив не только Бенкрауза, но даже саму себя, спросила девушка. - Ты что... - начал Бенкрауз. - Я король? Не смеши меня. Я не принадлежу к королевскому роду. - Но ты единственный, кто смог так хорошо справиться с Кагариэллией. Если бы не твоя стратегия, Лефан бы уже давно грыз камни, как и старая Эфина. Да и если честно... я, думаю, он ни на что не способен без тебя. Ты единственный наследник, и точка! - Дорогая... Я был бы рад стать королем, но какие шансы есть у серебряного рыцаря? Ни-ка-ких. - Да ты же правая рука королевы, ты великолепный командир, и ты герой в конце концов! - Да что ты такое говоришь? Может, и у Царисии есть все шансы на престол? - Бенкрауз посмеялся. С одной стороны, по его лицу было видно, что он желает согласиться с женой, однако было и другое, сложное чувство, нежелание занимать место не ему принадлежащее. - Ну раз ты себя сравниваешь с ней... то тогда действительно, какой ты король? - Я лишь хочу сказать, что мое высокое звание ничего не значит. Зная королеву, можно быть уверенным, что она ни за что не позволит мне сесть на трон. Уж сильно она придерживается этих старых правил, по которым власть переходит от родителей детям. Обенгалия перестала спорить и поцеловала мужа в щеку. Бенкрауз ощутил от этого поцелуя лишь холод, пробежавший по всему телу. Это был какой-то странный, чужой поцелуй, он не узнал губ своей любимой жены, не ощутил той жизненной энергии, которую он ощущал обычно после поцелуев своей возлюбленной. Он взял ее за руку, нехотя притянул к себе, но она, вдруг, резко повернулась спиной к нему и вышла из комнаты. *** Эфина, как это обычно и бывает, встала раньше всего замка. Медленно надев легкое красное платье, она покинула комнату. Старушка часто любила гулять по замку, когда там не было ни одной живой души. Эфине непривычно было осознавать, что ее власть иссякла, однако она даже и не думала об этом. Полное душевное опустошение после беспокойного вечера, в котором произошли такие бурные события, поглощало ее. Замок за ночь так изменился, что Эфине казалось, будто она в этом помещении в первый раз. От холодных полов, потолков, стен веяло холодом, несмотря на то, что была летняя пора и королева, ощущая потоки холодного воздуха пожалела, что надела легкое платье. Она уже хотела было вернуться в свою комнату, но какие-то странные мысли стали, подобно пиявкам, впиваться в ее мысли. Голова начала немного кружиться, руки слегка подрагивали, но не от старости, а от какого-то сильного напряжения. Неведомая сила начала давить на тело старухи, будто бы она лишь в этот момент поняла, что стала совершенно смертной, и все воспоминания о моменте, когда она передавала престол Лефану, начали пронзать ее сознание. Да и убийство, которое произошло в тот же день... Все это смешалось в одну струю каких-то мертвых и холодных размышлений, ведь только сейчас она смогла понять, что ее величественный королевский образ исчез: "Жизнь... Неужели я достойна умирать? Неужели эти стены хотят, чтобы я больше не глядела на них, не повелевала ими? Неужели пол не хочет, чтобы я по нему ходила? Неужели этот благородный воздух не хочет быть источником моей жизни? Я так желаю верить в бессмертие... Кто придумал смерть? Кто придумал эту короткую жизнь? Это несправедливо. Как много смертей, даже больше, чем жизней, было в этом замке. Хотя, если так рассудить, то на каждом промежутке земли была смерть, везде ее следы, везде ее тень мелькает даже в самых уютных и радостных местах. От нее не спрячешься... а... может... смерть и есть источник любви к жизни? Почему люди не ценят жизнь, ведь она в какой-то степени является единственным нашим счастьем? Постоянно жалуемся на свои проблемы, не понимая всей той случайности, которая заставила нас дышать. Мы и есть та смерть, которой так сильно боимся. Мы ее предвестники, мы поклоняемся ей, и в то же время боимся. Мы не слабее ее, мы просто и есть сама смерть." Эфина покачала головой и сказала вслух: - Ну эти мысли! Как-то гадко от них. Я живой человек и на этом точка. Когда умру, мне без разницы, - трезво рассудила она, однако в голову опять полезли мысли: "И снова я думаю о самом банальном - о смысле жизни. Выполнила ли я то, что мне предназначалось? Да и вообще, что от самой жизни мне предназначалось? Ради чего я жила? Чтобы просто так взять, да умереть? Как это все зловеще! Я только сейчас осознаю, что все прожитое было обычным, несуществующим. Когда начинают рассуждать о том, кто придумал смерть, сразу идут встречные мысли: а кто придумал жизнь? Чем вообще смерть отличается от жизни? По мнению большинства, смерть пуста. В ней нет ничего. А что есть в жизни? То, что мы видим, осязаем и чувствуем есть ни что иное, как та самая пустота, просто в одном случае мы что-то чувствуем, а в другом случае - ничего. И кто вообще сказал, что после смерти человек ничего не чувствует? Я по крайней мере за жизнь ни разу не видела мертвеца, который делился бы своими ощущениями. Так почему многие доказывают, что смерть есть ни что иное, как гниение и пустота? Можно ли жизнь назвать гниением и пустотой? Вероятно, многие скажут, что в жизни мы можем видеть, слышать, обонять, чувствовать холод и жару, а после смерти мы лишаемся таких способностей. Так для чего нам даны эти способности? Что мы ими должны сделать? К примеру, красивые и разноцветные лепестки привлекают пчел, их красота оправдана. А в чем смысл самих пчел? Чтобы делать мед. А в чем смысл меда? Чтобы мы его ели. А в чем наш смысл? Это какой-то замкнутый и бесконечный круг бесконечных вопросов. И эти вопросы будут вечны, в отличие от жизни, они будут всегда возмущать людей, пока люди не научатся быть бессмертными, а если и научатся быть бессмертными, то будут вечно искать вопросы - зачем это бессмертие? И опять этот бесконечный круг вопросов, который никогда не закончится. Никогда. Пока человек, естественно, не умрет. Мысли - это самая, с одной стороны, вдохновляющая, и в то же время, с другой стороны, самая угнетающая вещь. Понятно, что глупому человеку живется намного веселее и приятнее, а еще лучше живется тем глупым людям, которые возомнили себя умными и тем самым тешат свое самолюбие.» В коридоре Эфина не встречала ни одной живой души, поэтому могла долгое время спокойно находиться в уединении. Однако, захотев одеться потеплее, Эфина решила пойти в свою комнату. Посмотрев вокруг себя, старушка в первый раз в жизни забыла, в какую сторону ей нужно идти, чтобы попасть в свои покои. Однако, это продлилось всего секунд пять. Быстро осмотревшись, она зашагала в нужном направлении. Подходя к своей комнате, Эфина увидела перед собой Обенгалию, которая стояла прямо перед ее дверью. Держа в одной руке кошку, девушка другой рукой поправляла волосы. Эфина совсем не была рада этой встрече, так как девушку она недолюбливала из-за ее, по мнению королевы, ехидных и двуличных усмешек, улыбок и привычек, которые часто раздражали и немного злили своей особой артистичностью Эфину. Старушка поторопилась отойти от нее, даже не поздоровавшись, но не получилось. Обенгалия, подобно хищнице, подкралась к королеве и пустила в нее глазами ядовитые стрелы. - Здравствуйте, королева Эфина! - Улыбаясь, неестественно сладко и кокетливо поприветствовала старушку Обенгалия. - Я уже не королева. Здравствуйте, Вы что-то хотели? - холодно спросила старуха, надеясь, что после ее неприветливого выражения, последуют слова: "Нет, госпожа, ничего". - Я выгуливаю тут свою кошку... - В окрестностях замка есть много мест, где можно погулять. У моих дверей выгуливать кошку неприлично,- отрезала Эфина, прервав девушку, и уже хотела было направиться в свою комнату, но Обенгалия остановила ее: - Я недовольна вашим решением! Эфина повернулась и подошла к девушке. Обенгалия сама удивилась своей смелости, но теперь стояла, положив голову на грудь. Эфина закричала: - Что ты сказала? - Я недовольна вашим решением. Вы приняли глупое решение, вчера, передать престол... - Глупое? - яростно прервала Обенгалию старуха. - Ты понимаешь, кто перед тобой? Я - бабушка короля! Стоит мне пожаловаться ему - тебя не будет в этом замке! - Ваша светлость, я надеялась, что мой муж станет королем, но Вы распорядились иначе! - Твой муж не королевских кровей, девочка! - Еще громче сказала Эфина, приблизившись к Обенгалии на опасное расстояние. - Из-за своей глупости ты ничего смыслишь в политике, деточка, или живешь в своих мечтах, где любое твое желание исполняется, когда захочешь! Где ты видела, чтобы серебряный рыцарь становился правителем? - Я хочу, чтобы Бенкрауз стал королем, - повторила Обенгалия. Старушка тяжело вздохнула, посмотрела на кошку, и увидела, что та пытается укусить хозяйку. Затем, она перевела взгляд на Обенгалию и, пристально посмотрев ей в глаза, увидела там свое отражение и больше ничего. Эфина поняла, что разговаривать с Обенгалией бесполезно, и зашла в свою комнату. Ее очень разозлила девушка, и Эфине было трудно контролировать себя. Оказавшись в комнате, Эфина еще некоторое время думала об Обенгалии; выпад девушки привел ее к мысли, что в замке творится какой-то беспорядок, что не все бунтовщики подавлены, и, хоть Обенгалия представлялась ей не как бунтовщик, а скорее, как человек, который ставит свои прихоти выше общего мнения и культуры в целом, Эфина видела в ней источник проблем: пузырь с желчью, что скоро взорвется. Да как она вообще могла подумать, что, вопреки всем вековым традициям, в нынешней ситуации будет исключение? Как можно быть настолько самолюбивым и глупым человеком? Однако, мимолетные и нелепые слова Обенгалии о том, что Бенкрауз должен стать королем, резко показались Эфине слишком неважными. Ей уже было как-то неловко думать о том, что она придала этим, вероятно, даже шуточным фразам, какую-то революционную окраску. Каким глупым человеком нужно быть, чтобы говорить такое без юмора? Значит, Обенгалия подшутила над ней, иронизировала все произошедшее. И как не стыдно, ведь такие колкости, да еще и все недавние трагические события очень горько отразились на рассудке королевы. В дверь Эфины постучались. В комнату вошел огр. - Я пришел это... как его там... предупредить, - начал он. - В следующий раз дождись позволения войти и поздоровайся, - сказала Эфина хладнокровно, но в то же время очень строго. - Ой, прошу, прошу прощения, но меня этот... как его там... Лефан послал предупредить. - Я и без Лефана все знаю. В 12:00 на королевской площади новый король издаст свой первый указ. Я обязательно приду. - Но все же, позвольте это... как его там... - огр долго не мог придумать слова, и Эфина не стала дожидаться: - Позволяю. Скажи-ка мне только, сколько сейчас часов. - Ну, когда я шел, было где-то десять, может, на десять минут меньше, может, на десять минут больше, я пришел сюда где-то за десять минут, может, на пять минут меньше, может, на пять минут больше. - Спасибо, спасибо, я поняла, - тихо сказала Эфина. Огр откланялся и вышел из комнаты. Все вдруг затихло, а на улице уже был практически день, и окна впускали в комнату Эфины бесчисленные лучи, которые витали по комнате подобно пыли. Бывшей королеве стало как-то не по себе. Весь образ нового дня уныло давил на нее. Да и вообще, все было очень невесело, и, несмотря на ясную погоду, как-то пасмурно. До двенадцати было еще много времени, а Эфине нечем было себя занять. Солнце сияло каким-то серым светом, и будто испускало, помимо бликов, удушливые пары. Стены замка снова стали сдавливать старушку. Эфина ощущала себя, будто перепила горячей воды. Голова стала кружиться, сонное и бодрствующее состояния стали смешиваться в какую-то неизмеримую тоску. Будто какое-то проклятие обрушилось на все чувства Эфины, и ей стало так гадко, так болезненно, что она вдруг сказала себе: - Надо что-то делать. Выйду из комнаты, пройдусь. В этих четырех стенах с ума можно сойти. Как в клетке... Единственный способ избавиться от навязчивых мыслей, как ранее говорила себе Эфина, заняться делом. Но решиться она все не могла. Если говорить точнее, она даже не знала, чем ей можно заняться. Когда она была королевой, а это было совсем недавно, в ее обязанности входили королевские занятия: королевские указы, написание различных статей, отчетов, прием послов, наставления внуку, учение внука, ожидание внука с военных походов, и, наконец, королевский отдых. Но почему Эфина не могла заняться этим снова? Ведь тот факт, что внук сменил ее на престоле, никак не должен был отражаться на ее повседневной жизни. Она также может писать свои статьи, проводить дни в отдыхе и заниматься почти всем тем, чем ранее занималась. Однако все-таки какая-то частичка скуки начала бурно разрастаться и сковывать Эфину, что-то, подобное толстым веревкам, начало сковывать ей дыхание, будто пытаясь задушить. Чувство потери и чувство скуки смешались в одну унылую улыбку, которую Эфина выражала на своем лице, непонятно с какой целью. Она чувствовала, что ее кто-то будто бы оскорбил, осмелился дерзнуть, но при этом задев те живые чувства, которые всегда теплятся у человека, давали понять, что жизнь еще не кончена и паниковать очень рано. Она еще надеялась на то, что ее внук сможет показать себя с наилучшей стороны как правитель, что она не умрет, ведь часть ее собственной сущности еще живет и будет жить, пока ее род не пресечется, пока еще будут следующие поколения - внуки, правнуки... Так и будет жить она, в сознании бесконечных чад, а пока ей нужно дожить, чтобы потом переродиться в новое создание, в нового человека. И эти последние дни нужно потратить хоть на что-нибудь. Пока лучше подумать о своей репутации, хоть она и немного испорчена. "Убийство! Нет сомнений, что это совершил Кранкий. Каким бы мое отношение к нему ни было предвзятым, все же думать о том, что это совершил кто-то из гостей, глупо, так как они очень приличны, и на моей памяти не совершали ничего того, что могло бы меня поразить. Кранкий... И напрямую нельзя сказать, что это сделал он. Зачем ему убивать Циракия? Да и на моей памяти он ничего такого не совершал. Однако, слишком нервным он был в это время. Постоянно куда-то уходил, и не был у меня на глазах. Да и ко всем гостям Кранкий относился с презрением, как лично я заметила». Чем может заниматься старуха в огромном замке целых два часа? Без дела бродить по нему, рассматривать давно рассмотренные и знакомые стены, и рассуждать, рассуждать, рассуждать...