Эфина

Лунный свет залил пустую комнату Кранкия, к которой неминуемо приближалась Эфина по темным коридорам замка. За ней плелся огр. Эфина начала рассуждать вслух: - Будто это мои обязанности, искать преступника. Лефан, я уверена, что он и рукой не поведет, чтобы отыскать человека, виноватого во вчерашнем убийстве, а если и поведет, то обвинит в этом, вероятно, весь замок. Я не должна уходить на покой, осознавая то, что в моем королевстве творится беспредел. Одни проблемы… - Проблемы будут, и мы их... но мы их покараем, - пытаясь поддержать Эфину, вмешался огр. Эфина, по-видимому, только сейчас осознала, что мысли ее ведутся вслух, и, не ответив ничего огру, замолчала. Открыв дверь в комнату Кранкия, Эфина его не обнаружила. - Где паршивец?! - яростно прошипела она. - Что вы так, о нем? - Он мне нужен, срочно нужен. Сбежал-таки, сбежал! Значит, верно я думала. Я так и знала, что это он. Решил избежать наказания. Я же его со вчерашнего дня не видела. Вот, как вчера убийство произошло - так после этого он сразу исчез. И на утренней речи Лефана его не было. Ну, не совсем Лефана... - Эфина бросила злобный взгляд на огра. - Моя госпожа, не сердитесь, он всегда, всегда уходил надолго и всегда, всегда поздно приходил, - прорычал великан и сразу добавил: - я его найду! - Где ты будешь искать его? сейчас ночь! - гневным голосом, но с какой-то неизъяснимой радостью в глазах, подобно той, которая всегда появляется у людей, осознавших свою правоту, сказала Эфина. Огр не смог определить, что за странные эмоции были написаны в глазах старушки, однако решил, что это гнев. Пожав плечами, он замолчал и удалился. Проходя по коридорам, огр постоянно оглядывался, наивно надеясь, что Кранкий попадется ему на глаза, но, увы, преступника нигде не было. Великан, быстро потеряв надежду разыскать его самостоятельно, спустился в подвал - самую темную и грязную часть замка. Там была военная казарма с командующей женщиной, генералом королевской армии - Царисией. Она была одним из самых богатых представителей замка. Родители, которые умерли еще в ее детстве, оставили дочке довольно большое состояние, коим она воспользовалась, с целью получения звания генерала. Смерть родителей отразилась, по мнению большинства жителей замка, на ее душевном состоянии. Многие говорили, что она практически лишилась рассудка и теперь не может нормально существовать, а некоторые имели смелость полагать, что Царисия лишь воспользовалась трагичной кончиной своих предков. В казарме сейчас, как и очень часто по вечерам, был очередной пир. Казармой звалась огромная серая комната, посреди которой стоял достаточно длинный, но неширокий металлический стол. В отдалении, в нескольких метрах от него, располагались двухъярусные кровати, однако их увидеть было сложно, так как только одна тусклая свеча слабо освещала стол, подобно театральному прожектору, заостренному на одной детали. Царисия сидела прямо перед столом, рядом со свечкой, так что половина ее массивного, толстого лица была освещена. С помощью этой маленькой тусклой свечи, можно было разглядеть всю безобразную внешность этой женщины. Три огромных, обвисших подбородка, складчато спадали на неестественно-огромную грудь, которая в свою очередь спадала на необъятный живот. Одежда у женщины всегда была самая дорогая (даже дороже, чем у королевских особ), однако шилась она только на заказ и, что чаще всего бывает, из дорогих материалов. Царисия думала, что эти наряды ее как-то красят и всегда заказывала самые, по ее мнению, прекрасные, и, соответственно, дорогие одежды. Царисия не пренебрегала женскими украшениями, и в этом плане с ней в замке могла посоревноваться только Обенгалия. Золотые сережки, несколько ожерелий, колец, браслетов - все это украшало женщину и сейчас. Однако Царисия всегда утверждала, что женщины не обязаны потакать модам, которые создают глупые и худые мужчины. Она сидела у металлического стола, по которому были разбросаны обглоданные кости, которые не убирались уже несколько часов (все это выкидывалось после трапезы). Сама Царисия в минуту, когда вошел огр засовывала в себя квашеную капусту, запивая ее кумысом. Еще не заметив огра, она что-то говорила про себя, и никто ее не слушал: все воины спали. Гигант забежал в эту самую минуту, прокричав воинам: - Вставайте, дармоеды! Боевая тревога! Ленивая Царисия, не встав со стула, медленно повернулась в сторону огра и недовольно спросила: - Что произошло? - Сбежал подозреваемый в убийстве... Этот, как его там... Кранкий! - с долгими перерывами, забывая слова, проговорил великан. - Он же – член королевского рода, - стали бормотать просыпающиеся воины. - Ну и что? Он совершил жестокое убийство, поэтому необходимо найти его как можно скорее и сразу привести к этой... как ее там... Эфине. - Слушаюсь выполнять приказ, - пробормотала Царисия и начала недовольно собираться, при этом разговаривая с воинами: - Все всё слышали? Собираемся живо! Одевайтесь немедленно! Мы выходим. Через полчаса ленивых сборов, Царисия, взяв с собой лучших, как ей казалось, самых толстых воинов, покинула казарму. Воины были плохо обучены, так как они никогда не выходили из замка по военным заданиям. Лефан не доверял казарме, и армии Царисии, а для своих военных походов, он собирал войска самостоятельно, по своему усмотрению. От услуг Царисии и ее воинов Лефан всегда отказывался, ведь, как он считал, все в казарме были дети богатых семей, упитанные и ленивые бездельники. - Живо! Вы - в лес, вы обчистите весь замок, вы - в город, хотя нет, в город он бы не успел проникнуть... Тогда тоже в замок. Ищите низкого, горбатого... Ищите! Найти до утра! - отдавала приказы плотная генерал. Некоторые воины остались в замке, другие же отправились в лес толпой. *** - Не нравится мне новый король. Я готов был жизнь отдать за королеву Эфину, но за этого сопляка... Ногтем не пожертвую, - сказал один из казарменных воинов, передвигаясь по лесу, разъяренно показывая свой палец. Разговор вели два собеседника, которые изрядно отстали от толпы тех, кто пытался найти Кранкия. Эти двое не верили в свой успех, поэтому просто решили прогуляться по лесу, потом обмазаться грязью и прибежать в казарму, на ходу придумывая историю попытки подвига. Им было интереснее разговаривать о королевстве, нежели пытаться сделать, как им кажется, невыполнимое - найти карлика в ночной тьме. Вдалеке они еще слышали голос Царисии, поэтому шли все медленнее и медленнее, дабы отстать как можно серьезнее и прийти в казарму утром. В лесу не было никакой тревоги, все было тихо и ничто не могло указать на то, что где-то здесь бегает горбун с деревянным ножичком. Лишь крики птиц изредка пугали отставших путников. В кромешной тьме, им было неудобно ходить по лесу, поэтому, как только воины нашли поваленное дерево, они присели на него, и тогда между ними и завязался диалог: - Знаешь, я не могу понять, зачем нам вообще что-то с ним делать, искать его еще? Неужели непонятно, что мы его не найдем, как бы ни старались? Как в такой глуши можно кого-нибудь отыскать? Я даже тебя еле вижу, спасибо, хоть луна помогает, ну а этого Кранкия мы и подавно не найдем. А даже если и найдем, что будет дальше? Его потом опять посадят в темницу, и он потом опять вылезет, и опять нам его придется искать. И опять эта вечная колея. Второй лишь постоянно кивал и только поддакивал: - Да. Ты совершенно прав. Совершенно прав. - И вообще, наша политика мне не нравится. Когда Эфина была еще не такой старой, был расцвет Габриэллии. А теперь эта розововолосая дрянь будет нами управлять. - Мерзко, мерзко, - сказал второй, почти шепотом. - Не понимаю, как мы можем слепо верить всем указаниям свыше? Если я не хочу искать Кранкия, значит это мое либеральное право. - Да, да, да... - Это и мое, и твое право. Не выдержу и уеду - в Ониэллию, в Даниэллию, без разницы. Нигде не будет так плохо, как здесь. - Что плохо? - Все плохо. Неуважение, да и политика у нас трухлявая, вечно войны, войны, войны, голод, голод, голод. - Мы же пируем, - все тише, словно засыпая, говорил второй. - Пирует Царисия, а не мы. Она все съедает, до последней крохи, а когда говорит, чтобы мы ели, видит, что мы стесняемся, и сама все съедает. - Не всегда. - Да что же ты так защищаешь Габриэллию? Нас здесь за людей не считают, мы для них скот. Мерзопакостные мещане нами повелевают. Может быть, я не хотел быть военным, но меня принудили, и кто принудил? Родители! Потому что подхалимничают государству. А государство и радо использовать нас. - Почему у нас плохое государство? - Я же тебе повторяю, тыква ты глупая: Лефан нас за людей не считает, огр - идиот какой-то, Бенкрауз - полоумный, а Эфина - старая обезьяна. Вот Себикиталиэль, Герсилидиор, да кто угодно - хорошие люди, а эти... Куски когда-то великого прошлого. - Ты прав... или нет. - Какой ты глупый. У тебя нет своего мнения. Ты терпишь, как над тобой вьется бич. - Да. Наверное. - Что наверное? Что наверное? - У меня нет своего мнения. - Тьфу на тебя. Не собеседник, а дрянь. - Да, возможно, - засыпая, сказал второй. Первый лишь отчаялся и отошел от бревна. Второй же упал на траву и сразу заснул. Вдруг сзади зашелестела листва. Первый воин, обернувшись, ничего не увидел: - Живность какая-то, - не особо убедительно сказал он, пытаясь убедить в этом самого себя. - Все-таки надо проверить, - продолжал он, подкравшись к листве. Медленно и уверенно он передвигался от дерева к кусту, который вызывал у него подозрения. Наконец, приблизившись, сев на корточки, он раздвинул куст... это была его самая большая и последняя ошибка в жизни. Нож в живот и кровь изо рта - лишь так разделался Кранкий с тем, кто смог обнаружить его. Через полминуты это же произошло и с другим воином, который, в цепях сна, ничего и не почувствовал. Кранкий, вытащив деревянный ножичек из живота второй своей жертвы, убежал. Больше из воинов никто не видел его, и он не видел никого из воинов, поэтому названный внук королевы спокойно скрылся в глуши. *** Царисия передвигалась по окраинам леса, в сопровождении своих помощников. Долгое время она слонялась из стороны в сторону, не заходя в глубь леса. Единственное, что держало ее на улице - приказ Эфины. Огр же лежал на железном диване в своей комнате и не мог заснуть. Он думал о том, хорошо ли поступил с воинами, которые сейчас трудятся без надобности, ведь Лефан не приказывал им этого делать, а Эфина более не являлась королевой. Он представлял себе, что Царисия сейчас мучается, что без продыху работает, не может найти преступника, и, понимая, что она выполняет бесполезную работу, огр, наконец, спрыгнул со своего железного дивана и направился к выходу. Он находился в полудреме, и мог заснуть прямо на ходу, так как всю ночь думал о Царисии, о бедных воинах, о том, что он лежит и отдыхает, а они трудятся и мучаются. Ну, вот, гигант подошел к лесу и увидел грязную, как ему показалось, измученную Царисию. Солнце только пробивалось, но огру казалось, что он видит все ярко и насыщенно. - Как эти... как его там... успехи? - рявкнул он, подойдя к генералу. - Никого мы не нашли, да еще и двух потеряли, - равнодушно ответила Царисия. - Потеряли?! - ужаснулся огр. По его телу пробежали мурашки, и он зарычал, чтобы слышали все: - Идите в замок, возвращайтесь в эти... как его там... кровати. Поиски откладываются! Как только он сказал это, целая толпа воинов сразу изменила направление и пошла к замку. Огр, будто только проснувшись, смотрел на воинов. Все они, с улыбками, чистенькие и радостные, без следов усталости на лицах, зашагали к своим теплым, мягким кроватям. А огр смотрел на них, смотрел и думал: "Боже мой, что я наделал?" *** Эфина проснулась уже поздним утром и, не переодеваясь, пошла к огру в комнату. Голоса внутри нее шептали, что враг ушел, ничего не получилось, но она гнала их и пыталась не придавать им значения. Старушка открыла уплотненную дверь в комнату огра и увидела его сидящего на диване с горячим чаем: - Доброе утро, ваша светлость, вам подогреть этот... как его там... чай? - спрашивал он, пытаясь выглядеть максимально доброжелательным и непринужденным, надеясь задушить своим гостеприимством нервные вопросы королевы. - Твой чай меня сейчас интересует меньше всего. Лучше скажи честно: нашли или нет? Огр увидел, что королева возмущена, сон не успокоил ее, но, несмотря на это, он смело отвечал: - Царисия и воины трудились всю ночь, но, к сожалению, преступник не был обнаружен. - Как? Что ты говоришь? Не может быть такого! Да пусть Царисия под землю провалится со своими скотоподобными воинами. Да пусть червяки жрут их тела, но Кранкий должен быть найден. Он - главный преступник, главный! - прокричала Эфина так громко, что испугала даже огра, который прижался к креслу. - Королева, извините! Я сделал все, что мог сделать для великой королевы! - Проклятые животные! Ненавистные дармоеды! Идиоты! - Кричала Эфина и уже не слышала, что говорит великан. Она не слышала вообще ничего. - Вам нужно прилечь! Давайте я позову, этого... как его там... лекаря, вы должны успокоиться, - как мог проявлял заботу великан. - Отвечай живо! До которого часа трудились воины? - Громко поинтересовалась Эфина, введя тем самым огра в заблуждение. - До шестнадцати утра, то есть... До шести. - А почему они не ищут сейчас? Как они смеют отдыхать? Преступник на свободе, а они опять занимаются какой-то ерундой! - Королева Лина приказала так поступить! - Испуганно и удивляясь самому себе, сказал великан, пытаясь сделать уверенное лицо. - Какая она королева? Она даже не замужем за Лефаном! Только отдала престол - и уже непонятно кто - королева? - Закричала Эфина, размахивая руками, ладони которых сжимались в кулак. .В это время сзади старушки не вовремя появились Лефан и Лина, которых разбудил бойкий голос Эфины. - Бабушка, а что происходит? - сонно спросил король, закрыв за собой дверь в комнату огра. Эфина повернулась к ним и увидела Лину. Спокойные прежде голоса внутри Эфины кричали: "враг здесь, враг здесь". Старуха подошла к Лине, как палач подходит к своей жертве. В ее мыслях совершился переворот, она видела неприятеля, видела человека, который издевается над ее политическим ничтожеством, она была в ярости, перед ней был соперник, и, уничтожив его, можно было спасти себя и собственное государство. Перед ней был так называемый преемник, преемник, от которого она была, мягко говоря, не в восторге. Эфине хотелось кричать, рвать волосы на той, кого избрал себе в невесты ее внук, которого старуха в этот момент проклинала и ненавидела. Бывшей королеве до сих пор казалось, что в замке ничего не может решаться без ее королевского разрешения или запрещения. Но теперь ее голос не ставился ни во что, и, как казалось старушке, мнение какой-то приезжей девицы имело вес в сотни, тысячи раз больше, чем ее собственное. От такой неожиданности, от такого удара по самолюбию, старушка и не сдержалась. Гордость выказывала обиду в каждом движении Эфины. Униженное самолюбие требовало наказать обидчика и Эфина не сопротивлялась воле вечных спутников: гордости и самолюбия. Ее обманутые чувства бушевали внутри. Старушка подбежала к Лине и замахнулась своей худой старческой рукой. - Ты во... всем ви... новата, - говорила старуха, пытаясь хоть немного задеть девушку. Огр смотрел на это все с недоумением. Ему было непонятно, как пожилая женщина может так жестоко обращаться со своей преемницей. Ссылаясь на мимолетную ярость, он мог еще что-то себе объяснить, однако, дабы королева не испортила свою репутацию, и чтобы не произошло ненужного, и, по большей степени, нелепого конфликта, он резко подбежал к женщинам и отодвинул Эфину в сторону, закричав при этом: "Хватит вам". Лина, на удивление, была самым спокойным человеком в этой комнате. Она смотрела на Эфину, на огра, своим привычно-равнодушным и холодным взглядом. Она словно не жила, а смотрела на свою жизнь через какое-то окно. Она не чувствовала опасности, не замечала конфликта, как такового. Все это не в первый раз с ней повторялось, и будто было вполне ожидаемым, из-за чего равнодушная девушка уже никак не интересовала Эфину. У нее новая цель - огр, который посмел ей дерзить. - Как ты смеешь на меня кричать, жалкое существо? Пошел вон из замка! - обезумев, извергла Эфина, приблизившись к недалеко стоявшему великану. По ней было видно, что она действительно может оставить гиганта без крова. Он родился в замке и надеялся в замке умереть, но теперь такие простые планы могли нарушиться из-за ошибки, которую он совершил не думая, и не зная, как относятся друг к другу эти женщины. Он думал, что зря наврал старушке про то, что Лина приказала солдатам вернуться в казарму, но не признался в своей личной оплошности. Лефан никак не мог прийти ему в голову, иначе пострадал бы лично его хозяин, а затем бы и сам Лефан плохо стал относиться к огру, за то, что тот наклеветал на него. Огру не было времени обдумывать все последствия, и он выбрал, самую безобидную, как ему казалось, речь. А теперь ему вернулось зло в более крупных масштабах и могло перерасти в необеспеченную старость, которая была не за горами. Нет, он не может отсюда уйти, поэтому нужно просить Эфину о помиловании: - Ваша светлость, пожалуйста, не выгоняйте меня! Мне некуда идти. Вы же не хотите, чтоб ваш верный, этот... как его там... слуга погиб от голода и этого... холода? Но королева не хотела слышать никаких оправданий и молений и сделала несколько шагов к выходу из комнаты. Лефан раздраженно последовал за ней и прокричал: - Стой! Королева оглянулась, посмотрела на внука и подошла к нему, опираясь на деревянную палку. Лефан отвернулся и позвал к себе великана, который стоял в отдалении и нервно покусывал губы. Но его спаситель стоял рядом с Эфиной и решил донести до старухи свою позицию: - Ты не имеешь права выгонять огра. Это - один из наших лучших слуг. Преданнее его трудно найти. Бабушка над ответом долго не размышляла: - Дурак ты и глупец! Мог бы послушать мудрого человека, я не один день правила страной! Внук сдержанно отвечал Эфине, которая явно забывалась и теряла рассудок: - С чего это я - дурак? Огр - очень выгоден для госудаства, как преданный слуга. А у тебя, бабушка, все на эмоциях. Сегодня выгонишь, а завтра жалеть будешь, - сказал Лефан, выходя из комнаты огра. - Это у меня все на эмоциях? - кричала Эфина, догоняя его. - Твои амбиции рушат вековые порядки. Нельзя было тебя допускать к престолу. Вот с этим я погорячилась. С этим все действительно было на эмоциях. Лефан замялся, но Эфина не останавливалась: - Думала, что внук, думала, что сможет управлять государством лучше моего. - Я еще никак не успел проявить себя. С чего ты взяла, что я плохо буду управлять государством? Чуть больше дня прошло... - Вот именно, а ты растрачиваешь все, что наживалось столетиями. - Это все хлам, как ты не понимаешь? - Хлам?! Это же наследие наше, наше все! То, к чему мы должны стремиться! - К чему? К фонтанчикам? Хорошее стремление! Ты будто помешана на этих наследиях. А нам нужно двигаться вперед. Продам одно, куплю другое - меньше не будет. Это же элементарная экономика. - Ты рушишь фундамент нашей страны! - продолжала Эфина, не слушая оправданий внука. - Какой фундамент? Бабушка, ты сходишь с ума! - крикнул Лефан. - Все наше наследие, все наше наследие похерил. - Да какое наследие? Какое наследие, я не понимаю тебя, - удивленно говорил Лефан. - Что же ты такое говоришь? - Истину, горькую истину. Родной внук хуже всякого иностранца, - кричала Эфина, не слыша даже саму себя. - Да куплю я новые фонтаны, только успокойся. - Это твоя власть и ты ей так распоряжаешься? Это так ты ценишь нашу культуру? - Да что же такое? Какая культура? - не понимая, что происходит кричал Лефан. - До гроба меня довести хотят? Я не позволю, чтобы мной правила какая-то глупая женщина! - Какая женщина? Про кого ты? - Думаешь, сможешь обмануть? Нет, вот она! - кричала Эфина, проводя руками по воздуху. - Где она, где она?.. Она в бреду! - крикнул Лефан. - Я в бреду? Да я здоровее всех вас, а вы мертвые, мертвые, беспомощные, я лишь ваша подмога, вы никуда без меня не ступите. Болото везде, одно болото. - Бабушка, хватит. Ты меня пугаешь. - Что же будет, что же будет, - перейдя на торопливый шепот, будто бы уставая, сказала Эфина. - Бабушка, что с тобой? - прокричал Лефан, подойдя к Эфине, пытаясь потряхивать ее за плечо. - Уйди. Не внук, не внук, - резко начала кричать она. - Огр, огр, отведи ее в темницу. Она сошла с ума. - Так, может, к этому... как его там... лекарю?- прорычал огр, боязливо следовавший за ними. - Какой лекарь? Тут дело серьезное. Травками тут не поможешь. - Я еще королева, и не хочу умирать. Не позволю глумиться над моей смертью! - Огр, уводи быстрей, - паникуя, кричал Лефан, отходя от бабушки. - Что вы со мной делаете?! Что вы со мной делаете?! Родные, да предали?! Родные, да предали! На кого?.. На кого?.. - Ваше величество, давайте без этого... как его там... - огр не смог ничего придумать. - Вы все погорячились, может будем это... как его там... помягче? - тихо и спокойно говорил огр, обращаясь к Лефану. - Огр, хоть ты не сходи с ума. Срочно в темницу. Это опасно и для нас, и для нее. Эфина начала нервно ходить из стороны в сторону, постоянно придерживаясь то за одну стену, то за другую, то за подоконник. Все закончилось тем, что она уронила вазу. - Эта ваза. Ваза моих предков! - кричала Эфина в исступлении. - Это новая ваза. - спокойно, немного побаиваясь, заметил Лефан. - Купленная на деньги, того, что ты продал? - Нет, я еще ничего не успел продать, - жалостно завопил Лефан. Эфина его не слушала. Подбирая осколки, она пыталась их совместить между собой, но, к ее удивлению, ничего не выходило. - Огр, не медли. Срочно. Давай! Делай! - прокричал Лефан, и бросил обеспокоенный изумленный взгляд на огра. - Сейчас, сейчас, - сказал огр и схватил старуху за руку. Та, на удивление, не сопротивлялась. - Пойдемте, королева, я вас отведу. - Да, я королева, и никто меня никогда не сместит... - полушепотом начала Эфина. Лефан смотрел на это безучастно, но в мыслях пытался все же решить для самого себя: что он сделал? Зачем он это сделал? Зачем он приказал огру так поступить со своей близкой родственницей, правильно ли он разрешил эту ситуацию? Все произошло спонтанно, и то бунтарство, которое скрывалось в самых глубинах души Лефана стало прорываться и постепенно, в качестве выводов стали приходить такие мысли: "По иному нельзя было поступить. Моя бабушка просто из-за возраста сходит с ума. Она уже много чего не понимает, пару дней в темнице ей не помешают, а после - сразу в лечебницу, может даже в другую страну, нашим лекарям я не особо доверяю. Возможно это жестоко, возможно это неправильно, но как в такой ситуации поступать? Что бы сделала она на моем месте? Скорее всего, то же самое. Я поступил так, как поступил бы любой мой предок. В этом и заключен главный минус Габриэллии - мы все поступаем одинаково жестоко. Но все же этот шаг сделан и исправлять нельзя. Нужно встречать что-то новое, стремиться к обновлению. Раз я решил продержать несколько дней Эфину в темнице, а затем отвезти в лечебницу - как бы это ни было безнравственно, значит, я решил, и мое мнение неоспоримо. Лефан решил не отменять свой приказ, но при этом, видя, как уводят его бабушку, отвернулся, пытаясь нашептать самому себе убеждение в том, что он сделал все правильно. Огр же, удивляясь спокойствию Эфины, старался как можно мягче пронести бывшую королеву в темницу. Видя, что та смотрит на него разочарованно и злобно, огр решил оправдать себя: - Ваша светлость, извините... это не по моей воле,- прорычал он, после чего, подтолкнул ее в темницу и, смахнув слезу, закрыл дверь. Внутри огра напряжение все возрастало и возрастало. Великан не мог оставить Эфину гнить в темнице из-за такой глупой, как ему казалось, ситуации. Он не верил, что старушка могла сойти с ума, верил, что помощь лекаря замка не будет лишней, что не нужно ее везти ни в какую лечебницу, стоит оставить в замке. Он решил поразмыслить о спасении Эфины от несправедливости. Напряжение царило в замке и уже практически делило жителей на защитников и противников нового короля, так как у прислуги всегда свое мнение, которое они высказывают довольно редко, но в весьма агрессивных формах. Погода в доме была схожа с погодой на улице. Свинцовые тучи нависли над городом и не давали надежды на теплый лучик солнца. Сама природа предвещала что-то мрачное и таинственное...