Эфина

В замке царила тишина, которая давно не посещала эти древние стены. Казалось, молчание вот-вот нарушится безумным гневным криком короля, предсмертным воплем Эфины… Если мы прислушаемся, то может, и услышим тихие шаги горничной Надии, которая, в очередной раз выслушав нравоучение своей подруги Змиды, вырвалась от нее и решила под предлогом уборки навестить того человека, которым была восхищена. Надия, по своей сути, была романтичной личностью. Это заметно по ее желанию читать второсортные любовные романы, где король всегда остается с простой горничной, всегда все так просто и чудесно, нет никаких преград и ограничений, ведь любовь не имеет ни статусов, ни рангов. Она всегда стоит превыше всего, как самое высокое чувство на земле. Может ли это считаться правдой, или глупость и любовь - это почти синонимы? Для простодушной девушки любовь действительно была смыслом жизни, ведь никакого другого предназначения она найти не могла. Так как дворецкого у двери Лефана не было, ей пришлось самой открывать эту тяжелую, дубовую, но не являющуюся для нее преградой, дверь. После того, как девушка впорхнула в комнату, перед романтичной душой предстала картина, в которой ее возлюбленный спит невинным сном младенца. Насколько было изящным его лицо! Сколько нежности и милоты было в этом чуть ли не детском лице! Надия хотела было выйти, но не смогла. Его лицо так пленило ее душу, что она готова была просто век стоять у кровати и век смотреть на то, как мило меняется выражение его лица. "Какие интересы были у короля?"- задумывалась Надия. Ей хотелось понять его. Вдруг, их интересы совпадают, но они не могут сблизиться из-за этого дурацкого иерархичного разделения? Может, он такой же, как и она, с такими же привычками, с такими же интересами? Возможно его новое увлечение, которое он вдруг привез из соседней страны - лишь маска, которой он пытается скрыть свою настоящую сущность, вероятно, даже свою неопытность. Лефан, как думала девушка, ничуть не умнее и не мудрее ее, а такой же мечтатель. Чтобы лучше узнать его, она решилась на самый смелый, по ее мнению, шаг: надеясь раскрыть тайны его души, Надия подошла к письменному столу и увидела книгу, заложенную на определенной странице. Обложка была похожа на обложки всех любовных романов, которые так любила читать горничная. "Неужели он читает то же, что и я?"- пронеслось у нее в голове, пока она осматривала обложку. Однако, открыв книгу, девушка не нашла ни одного слова о любви. Это могло разочаровать ее, ведь вместо прекрасного слова "любовь", там были такие слова и выражения, как "Политика", "Экономика", "королевские проблемы", "что такое честь короны", "в чем отличие герцогов от баронов" и прочие, нисколько не интересующие ее сложные выражения. "Как же так? Но у него однозначно есть хоть какой-то намек на мечтательность." - Надия опять посмотрела на него и, забыв, что держит в руках книгу, выронила ее. Книга была тяжелой, поэтому с грохотом упала на пол. Звук пронесся по всей комнате с такой силой, будто палка со всей силы ударила по барабану. Горничная было вскрикнула, но, увидев, что Лефан проснулся, решила не выбегать, а во всем сознаться. Сознаться в своей мечтательности, сознаться в своих чувствах к королю. Она надеялась, что он поймет ее, поэтому стояла, дожидаясь, когда тот окончательно проснется. В эти мгновения в ее голове пролетали такие мысли: "Верит ли этот человек в любовь? Верит ли он в судьбу, которая сопутствует ему в жизни? Неужели он будет и сейчас чем-то недоволен? Почему у него так изменилось лицо? Неужели он сейчас будет меня ругать за то, что я ворвалась в его мир? Но ведь на самом деле, я всего лишь хотела узнать его поближе. За что тут ругать? Неужели, это сравнимо с преступлением? Все, что я сейчас делаю, в этом нет ничего плохого. Я всего лишь хочу узнать человека, который будет управлять страной. Неужели это преступление? Да! Счастье - это преступление". Однако, эти мысли быстро прервались гневным и парадоксальным для таких рассуждений криком: - Что ты тут забыла? Ты уже вещи стирала! Уйди отсюда. Не мешай мне спать. Вдруг, его сонный взгляд поймал валяющуюся подле ног горничной книгу, на которой было написано: "Правление великой королевы". - Да как ты смеешь рыться в моих вещах? Что ты взяла?! Ты читала эту книгу?! Ты еще какие-то мои вещи брала? Кто давал позволение?! - Я просто... извините, - растерянно сказала Надия, такими неоднозначными фразами вызвав уже более серьезные подозрения у короля. - Все-таки ты не только эту книгу брала. Ты копалась в моих вещах! - продолжал он. - Я не к... Я не копалась, - еще более растерянно, будто она действительно в чем-то виновата, произнесла девушка. - Сначала книгу взяла, а дальше что? Золото будешь воровать? Дальше вообще что ли, ночью ко мне с ножом заявишься?! - все сильнее озлобляясь, кричал Лефан. - все видно, Эфина вас воспитала так. Но при мне такого не будет. В три погибели буду гнуть! - в этот момент, ярость полностью им завладела. - Ни один проступок не останется без наказания, тем более ты показываешь себя с плохой стороны уже не в первый раз. И Зиний тоже хорош – с чего он тебя просто так ко мне впустил? Гнев завладел сердцем Лефана. Резко и злобно он схватил девушку за руку и потащил туда, где он решил свершить над ней суд - в конюшню. Девушка дрожала от страха, ее тяжелое дыхание прерывалось, беспорядочно начинались вдохи, не заканчивающиеся выдохами, казалось, что ее сердце выбьется из груди и разольет по всей дороге от замка до конюшни горячую кровь. В это время, в конюшне стоял извозчик Альрин, который подкручивал хвост очередной лошади. - Ну-ка сюда кнут! - грозой пронеслись слова Лефана, держащего за руку виновницу. -Быстро мне. Будем наказывать, будем учить неученых. Альрин ничего не понял, поэтому сразу поднял с земли кнут и протянул королю. Выхватив у него из рук бич, Лефан повалил бедную девушку на пол, толкнув рукой и начал наносить звенящие и свистящие удары по ногам, затем - по рукам. Извозчик на все это смотрел сначала с удивлением, затем - со страхом, после - со злобой и глубоким сожалением. Ему казалось, что девушка не выживет от наносившихся жестоких ударов. Король бил девушку и улыбался сумасшедшей, счастливой улыбкой, приговаривая: - Это!.. тебе!.. урок! Сколько!.. можно! раз!.. говорить: ко мне!.. не заходить!.. Ну а извозчик, не зная ситуации, не понимал, что делать: спасти девушку, остановив короля, позвать на помощь, сбежать? Каково бы ни было его происхождение, последующий поступок был самый благородный за всю его жизнь. Он выпрыгнул из подчинения кукловоду-королю, восстал против него в самый подходящий момент: когда Лефан стал бить девушку по плечам, Альрин выхватил кнут из рук короля, кинув испуганный взгляд на девушку: вся ее спина была обезображена розово-красными полосками. Лефан негодовал: слуга, какой-то извозчик, выхватил кнут у самого короля! - Да как ты смеешь? - гневно прокричал король, ударив извозчика локтем по груди. Альрин не стал терпеть унижений от Лефана и толкнул его рукой от себя, услышав на это ответ: - Ты будешь казнен! Альрин испугался, и поняв, что терять ему нечего, что жизнь его закончена еще тогда, когда он выхватил у короля кнут, ударил Лефана в глаз, ответив тем самым за все обиды, которые он когда-либо терпел от своих хозяев. Как себя чувствовал Альрин, человек, который по своей внезапно проявившейся доблести спасал девушку? Ожидала ли она от него такой доблести? Нет, образ Альрина был второсортным, скучным и серым. Романтика не распространяется на тех людей, которые в реальности имеют к ней большее отношение, чем выдуманные глупым сознанием образы. Тот человек, в котором Надия видела принца оказался жестоким тираном, а тот, кто всегда являлся вторичным, стал главным героем, но ненадолго... После удара, Лефан стоял в оцепенении, выражая на лице неистовый гнев, но в душе он боялся отчаявшегося извозчика. Теперь и он понял, что шутки кончились, тем более, извозчик опять занес руку над головой. Лефан уклонился, но от следующего удара пострадал: из его носа потекла кровь. Надия плакала, причем так неестественно крикливо и визгливо, что это раздражало даже Альрина, которому было совсем не до этого. Король же молчал и боялся издавать звуки. В этот момент, он понял, что слова не имеют в такой ситуации никакого смысла. Даже если бы он попытался как-то сгладить этот конфликт, это было бы слишком неубедительно, неправдоподобно и унизительно одновременно. Лефан не хотел унижаться, поэтому и молчал, надеясь на то, что эта ситуация разрешится как-нибудь сама. И ему повезло. Тучный огр, в это самое время проходил мимо конюшни. Услышав громкий плач Надии, великан зашел, и увидел нелепейшую картину: Альрин занес руку над головой короля, тот стоит в странной позе, готовый уклоняться, Надия лежит в углу и плачет. В голове великана промелькнули мысли о том, что извозчик избил девушку, а благородный Лефан спас ее, за что получил несколько ударов от Альрина. Гигант подбежал к месту схватки и стремительно раздавил Альрина своей массой. Это был любимый способ расправы огра со своими недоброжелателями, причем, беспроигрышный. Извозчик превратился в жижу, не успев понять, что произошло. Все его мысли, его чувства, его страсть, его качества, растеклись по полу. Король свободно выдохнул, однако, дабы не показывать унижения, дабы сделать вид, что ничего из ряда вон выходящего не произошло, он лишь своим повелительным, гордым взглядом окинул огра и произнес: - Да уж, в замке стало извозчиком меньше. У нас же еще есть? - после этого, он, как ни в чем не бывало, отправился к себе. Девушка продолжала плакать. Найдя в себе силы подняться и сесть на пол, она зарыдала еще громче, в голос, так, что великан пожалел ее и подошел к ней: - Ну что, сильно от этого негодяя это... как его там... досталось? - спросил великан, показывая на остатки Альрина. Девушка исказила лицо в гримасе, выражающей глубочайшее презрение: - От какого негодяя? Меня король избил! - промычала Надия, продолжая рыдать. Она посмотрела на Альрина. По одному этому взгляду можно было понять, как глубоко девушка раскаивается в своем прежнем отношении к этому человеку, который в одну минуту превратился из глупца, недостойного внимания, в героя. - Король не мог так поступить. Он это... как его там... хороший человек. А ты, - гигант указал пальцем на девушку, - обманщица и эта... изменница. Постоянно сплетничаешь, и... это, как его там... читаешь. Я ухожу, - сказал огр, и пошел туда, куда направлялся изначально - к подруге Эфины - Петрарии. Он так был предан королеве, что считал себя обязанным помочь ей, пускай даже пойдет против воли своего нового хозяина. Огра поставили к королеве в прислугу еще мальчиком, а сейчас он был уже в солидном возрасте и, не найдя себе жену из-за бесконечной преданности к хозяевам, и страха разочаровать их своим выбором, всю свою любовь отдавал только королеве Эфине и ее семье. *** - Вот он! По всему замку ходи ищи его!- по-стариковски, с злобой в голосе и добротой в глазах сказал Вингордий, стоявший рядом с комнатой Лефана, как только принц подошел к нему. - Герцог... Вы ко мне? - с недоумением спросил Лефан. - Если Эфина не передумала и ты до сих пор король, то да, - живо ответил Вингордий. Лефан на несколько секунд замер, будто вспомнив что-то, затем спросил: - Что вы хотели? - Да мне тут довелось несколько писем получить. Извини, конечно, они все распечатанные, я прочитал все, хоть они и были адресованы тебе. - Вы читали мои письма? - растерянно спросил Лефан. - Не думал, что в твои годы бывают проблемы со слухом. Я хоть уже и ветхий, а слышу получше тебя. Вот, возьми! - Вингордий всунул в бледную ладонь Лефана несколько разорванных конвертов с наспех всунутыми туда бумажками. - Здесь поздравления от королей Даниэллии, Станиэллии, Патриэллии, Чиссаэллии,- продолжал герцог. - Розаэлец, гад, промолчал. Надо же: страна хорошая, а король - урод какой-то. Сколько раз я просил его аудиенции - ни разу, ни разу этот гад не принял меня. Разве так делают достойные короли? - Откуда они знают? - удивился Лефан, рассматривая все конверты. - Ты думаешь, Габриэллия - это глушь? Думаешь, никому не интересна смена власти? Это только четверо. Думаю, к вечеру еще подтянутся. А вообще, что это? Разве на бумаге можно передать радость? Вот, приехать самим, привезти дары - другое дело. Самим же приятнее. Они нам - дары, мы им - шикарный стол, уютные постели. Ну, разве не лучше? В моей молодости так и было, короли не были такими горделивыми. - Я бы не хотел побывать в вашей молодости, - сказал Лефан. - Мне было бы утомительно принимать гостей. - Весь в бабушку! Ну, чувствую, настоящий внук! - Вингордий безудержно и беспричинно захохотал, чем очень напугал Лефана. Король же опять на несколько секунд замер, не разделив с Вингордием его веселья. Опять что-то вспомнил он. Немного отодвинув герцога, он попытался пройти дальше. - Э-э, нет! Ты это куда? А ответы кто будет писать? - возмутился Вингордий. - Еще и ответы им надо писать! - Завопил Лефан, сделав нетерпеливое движение. - Ну, брат, надо. Это тебе не холопы. Королям нужно отвечать. У меня на тебя сегодня большие планы. После этого, - он указал на конверты. - обсудим внешнюю политику, затем экономические дела, но это уже без меня. Где, где, а в экономике не смыслю ничего, и не хочу смыслить. Гнилая вещь - экономика. Как душа короля Розаэллии гнилая. Память изменила, как его там? - Тур-пе-ри-бас какой-то, - сказал Лефан, неуверенно выговаривая буквы и понимая, что ошибается. - Ладно, черт с ним, - разозлился Вингордий и резко побагровел. Давай уже, пускай в кабинет, а то стали в коридоре. - А дворецкого опять нет, - недовольно произнес Лефан, сам открыл дверь, пропустил герцога и закрыл за собой. *** В казарме творился беспорядок: обед Царисии был в самом разгаре. Она уже съела пять тарелок супа, и готовилась к салату, мясу и десерту. Толстая женщина во время своих пиршеств любила разговаривать с воинами, которые сидели рядом с ней. В этот раз им оказался Арпаик - совершенно незаметный и легко забываемый человек. Царисия вглядывалась в него довольно долго, после чего сказала: - Эхх, не понимаю, как можно быть таким худым? Еда- это то, что у человека должно быть всегда в больших количествах. Вот если бы я не ела, я была бы такой красивой? Еда - вот, что делает меня такой. Не понимаю, как можно влюбляться в таких, как Лина. Вот вы мне все рассказываете - красивая, худая... Ну, как худая может быть красивой? Рыба, рыба! Кожа и кости. Сама-то я ее не видела, но представляю, что за уродина. Вот я- другое дело. Как думаете, почему Лефан не женился на мне? Лично мне кажется, все дело в возрасте, но даже в мои тридцать пять я красивее Лины, правда, мои воины? - Конечно, - ответил сначала Арпаик, потом все остальные. Царисия засияла и продолжила: - Вот, говорят, много есть вредно. Дураки! Не знаю, кому как, а мне есть полезно и чем больше я ем, тем я здоровее. Арпаик, ну-ка ешь! А то совсем худой. - Я не голоден, - скромно и тихо проговорил Арпаик. - Меня это никогда не останавливало, ешь! - завопила Царисия так, будто ее обидели. Арпаику ничего не оставалось, как повиноваться генералу. Царисия не останавливалась: - Как можно не есть, если хочется? Нельзя себя ограничивать! Поедание- это главное удовольствие, которое мы получили от природы. От чего можно получить больше жизненной энергии, как не от куска мяса? Если у меня будет выбор, побывать на пиру, или получить награду за доблесть, то я выберу первое. А с другой стороны, я бываю на пирах, но там мне приходиться ограничиваться. После пятой тарелки суп не наливают, после шестой порции мяса ничего не подают. Зачем вообще тогда пиры устраивать, если там все так скромно и неправильно? - Может затем, чтобы встретиться со знакомыми, побеседовать, потанцевать после пира?- с ухмылкой спросил Пеленов, воин, который был званием чуть младше генерала и являлся оберстом. - А кто это у нас там такой умный? Сиди, помалкивай, или вот, мясо съешь, а то вон, худой какой. Не понимаю, как мне в помощники могли дать такого слабака?! - Прокричала Царисия и швырнула куриную ножку в лицо воину. - У него даже подруги нет, представляете? - продолжала она, обращаясь к воинам. - А почему нет? Потому что худой такой! Ешь быстро, а то девушки на тебя и не посмотрят, потому что не увидят! Давай, быстро ешь! - Нет, спасибо! - сказал с обидой в голосе Пеленов и вышел, естественно хлопнув дверью. - Ой, какие мы нежные, посмотрите на него! Обидела я его! Я не мать тебе чтобы сюсюкаться! - закричала Царисия на дверь, потом развернулась и продолжила есть, но теперь злобно приговаривая: - Хиляк, а! Еще учить он меня будет. Поживи столько, сколько я, а потом и учи! А вы что замерли? Ну-ка быстро набили рты и начали жевать, - после чего, Царисия сплюнула куриную кожу на пол, почесала живот и продолжила есть. Вокруг нее были горы посуды, остатки курицы валялись по всей казарме. Вся одежда была залита супом, и из-за этого у нее был какой-то медный оттенок, в зубах Царисии застрял большой кусок косточки, который она не могла вытащить языком. Впоследствии, ей надоела эта заноза, поэтому она полезла грязными руками в рот, и только так смогла достать кость. *** В один из дней, прежних, задолго до описываемых событий, произошло то, что у некоторых воинов навсегда изменило отношение к Царисии. В тот день генерал по-прежнему была занята своим собственным великим, по ее мнению, делом - поеданием пищи. Отрекаясь от всего внешнего мира, она видела только стоящие перед ней яства. Как всегда около нее кружком сидели воины, которые по обыкновению наслаждались тем, как их генерал добреет от еды. И действительно, после каждого съеденного кусочка, у Царисии улыбка становилась все шире. Но тут, к большому сожалению всех воинов, и, в особенности, Царисии, один из воинов - Луниин вбежал в казарму, вскрикивая: - Госпожа! Госпожа! - Что? Проблемы? Где? Кому? Не до тебя! - промычала сквозь набитый рот, пропуская связующие слова, Царисия. - У нас небольшие проблемы, - продолжал Луниин. - Раз небольшие, то вон! Или - присоединяйся есть, только молча, - сказала Царисия, наконец проглотив содержимое. - Госпожа Обенгалия на вас жалуется, - продолжал Луниин, стоя у двери. - Как это жалуется? Я ее сюда привела, хоромы ей такие отдала, а она еще и гавкает? - сказала Царисия. Ее лицо побагровело. - Что ей надо? - Госпожа Обенгалия боится за свою кошку, да и вообще, она говорит, что все говорят, что в Горхонде развелось очень много собак, и опять же, по словам Обенгалии, многие боятся этих животных. - Убить, - сказала Царисия, находя в своих словах решение всех проблем. - Кого? - Собак. Не Обенгалию же, дурень. - Но... С таким вопросом, я подходил к королеве, к принцу, и оба они говорили, чтобы собак выгнали за пределы нашего города. - Это что, воинам делать больше нечего, как бегать за собаками и выводить их, как овец?! Собаки агрессивны и могут загрызть даже своих хозяев. Уж поверьте, при мне был такой случай. - Неужели, нет более гуманного выхода? Я пришел к вам просто попросить воинов. К тому же, есть приказ, что их нужно вывести. - Ох уж эти приказы! - лицо Царисии посинело и надулось от напряжения. - Если бы я все делала, как приказывает Эфина, или этот сопляк, прошу прощения, хотя... Розововолосая обезьяна... То армии уже и не существовало бы! - И что? Мне просто ходить с воинами и убивать всех собак? - удивился Луниин. - Ну зачем тут воины? У них есть дела посерьезнее. Защищать государство. Выдайте каждому гражданину оружие. - А если они друг друга поубивают? Ведь, мало ли, что у них на уме... - Точно. Без воинов никак. Тогда, давай так. Луки, стрелы, нет, стрелы дорого... Камни, ножи. В общем, приобретите где-нибудь, а мне не мешайте. Решите эту проблему сами. - То есть, убить всех собак? - Да, и побыстрее. Не оттягивайте. Так, мои воины. Собирайтесь. Вас ждет... "Поход", - сказала Царисия с усмешкой. Недовольный вой послышался со всех сторон. Толстые тела зашевелились, началась всеобщая суета. Луниин посмотрел на это все. Ему казалось диким все, что происходило здесь: жестокость Царисии, равнодушие воинов, которые вели себя, будто их послали на обычные учения. Наконец, все воины вышли из казармы. Царисия, как ей показалось, осталась одна. Однако, в дальнем углу что-то шелохнулось. Недовольное коричневое лицо женщины развернулось и увидело, что воин, который ей совсем не нравится, самым наглым образом лежит на кровати. - А ты это там что затеял? Ну-ка быстро присоединись ко всем, - закричала она ему, начиная очередную трапезу. - Не для того я нахожусь на службе у королевы, чтобы за собаками гоняться, - сказал воин-бунтовщик, Пеленов. - Игнорируешь мои приказы?! - завопила женщина, однако быстро успокоилась, так как вскоре в казарму внесли несколько ее любимых блюд, и она опять отреклась от всего внешнего мира. На следующий день, от собак ничего не осталось. Про такую мелкую проблему, которую заметила только Обенгалия (из чего следует, что проблемы как таковой и не существовало), все сразу забыли, из-за чего ни Эфина, ни Лефан более не интересовались, что произошло с собаками. Об этом не вспомнила и Царисия, однако Луниин, который посчитал приказ убить собак слишком жестоким, разочаровался в своем генерале. Многим воинам было чуждо жестоко обращаться с животными, поэтому не все добросовестно выполняли приказ. Однако, все собаки все равно были уничтожены, а те, которых пожалели, или до которых не добрались хищные руки воинов, сбежали из города.