***
Прошло три дня как он вернулся в Облачные глубины, принял свое заслуженное наказание и сейчас пребывал в “уединении”. А, если быть точнее, лежал в кровати, не имея возможности пошевелиться из-за ран от дисциплинарного кнута. Все его мысли были о нём. Как он там? Смог ли спастись, скрыться? Размышления прервал брат, он неспешно вошёл в цзинши, сел рядом, накрыл ладонью руку Ванцзы. Он чувствовал волнение брата, тот будто тянул время, отодвигая неизбежное. Ванцзы напрягся, уже зная, что ему скажет брат и тот понял, что нет смысла тянуть. - Ванцзы… Его нет… Больше нет… Он исчез… - Лань Чжань отвернулся к стене, закрыл глаза и закусил губу, сдерживая стон. Сичень ещё некоторое время посидел рядом, затем вышел. Вечером адепт, прибывший обработать раны Ванцзы, обнаружил пустую цзинши. Сичень сразу понял куда отправился брат, но не думал, что с такими повреждениями, возможно вообще двигаться, не говоря о том, чтобы встать на меч. Он, как никто другой, знает упрямый нрав Ванцзы, знал же, что тот не поверит, пока не увидит все своими глазами. Но предполагал, что произойдет это не так скоро.***
Из того, что произошло после прихода брата Лань Чжань практически ничего не помнил. Пребывая в состоянии шока, самостоятельно добрался до Илина на мече. Боль? Он не чувствовал её. Боль в сердце намного сильнее, казалось, оно взорвется или выпрыгнет из груди. Ванцзы задыхался и не видел куда летит. Голова, как в тумане, в глазах темнота. В голове одна мысль: “Не верю. Этого не может быть. Я должен увидеть сам”. На горе никого не было, кругом стояла звенящая пугающая тишина. Ванцзы огляделся. В центре долины перед пещерой Фумо было “пустое” место. В каждом месте мира течет поток ци, а уж светлой или темной зависит от разных факторов. На площадке, рядом с пещерой Фумо не было ци. Никакой. Пустота. Лань Чжань понял - это произошло тут. Понял почему брат сказал, что Он исчез. Взрыв ИньХуФу уничтожил ци вокруг и его любовь… Он вошел в пещеру. Всюду царил беспорядок: валялись сломанная мебель, разбитая посуда. Конечно, зачем это все нужно? А вот вещи Старейшины Илин были вынесены подчистую. Но это не волновало Ванцзы, уже ничего не волновало. Ноги подкосились и он упал на пол. Наконец, горе накрыло его с головой, боль от потери любимого человека вырвалась наружу громким криком. Лань Сичень и Лань Цижэнь спрыгнули с мечей, когда услышали душераздирающий крик полный боли и отчаяния. Быстро определив, что крик шел из пещеры Фумо, бросились внутрь. Первым туда вбежал Сичень и остановился на пороге. От увиденного слезы невольно навернулись на глаза. На полу, стоя на коленях, рыдал Ванцзы. Закрывая лицо руками, он издавал нечеловеческие, рычащие звуки. Открывшиеся раны, от порки дисциплинарным кнутом, окрасили белоснежные одежды в алый цвет. Что ему делать? Как унять эту боль? А главное зачем ему жить? В чем смысл? В чем смысл его прежней жизни? Он так чтивший правила, законы, был правильным: сыном, братом, племянником. Променял свое счастье, свою любовь на что? Чем сейчас ему поможет его сила? Какой смысл? Зачем ему эта жизнь без него? Действительно, зачем? С этой мыслью сознание покинуло Ванцзы и он рухнул на пол.***
Прошло несколько дней как Лань Цижэнь с племянником вернули Ванцзы домой и тот до сих пор пребывал в бессознательном состоянии. Заживление ран остановилось, кровь не сочилась, но сами раны оставались открытыми и только мази предотвращали их нагноение. Это означало только одно - Лань Чжань потерял волю к жизни. Теперь каждый вечер и утро ему играли на гуцине, стараясь пробудить в нем жажду жить. Но это не приносило плодов. Ещё через несколько дней перестали действовать и мази, началось нагноение.***
Сиченю по возвращении с горы Луанцзан пришлось отправиться на совет кланов после уничтожения Старейшины Илин. А, по сути, на делёжку вещей, оставшихся после его смерти. Каждый клан хотел урвать себе кусок темного заклинателя. “Как же это омерзительно,” - думал глава ордена Гусу Лань, глядя на все это. Его лицо приняло такое выражение, будто он наступил в кучу навоза. Только недавно все они призывали к уничтожению Старейшины Илина и всего, что с ним связано, а сейчас готовы глотку перегрызть за кусок бумаги из его жилища. Да, зачем это вам? Ни один из вас даже понять не сможет замысла написанного там. “Омерзительно,” - в который раз подумал Лань Сичень. Стараясь абстрагироваться от “собрания”, он подумал о брате. Как он там? Как проходит его выздоровление? А ещё как там его маленький гость?***
В пещере Фумо глава Лань обнаружил ребенка, находящегося в бреду от болезни и жара. Судя по одеждам, тот принадлежал к клану Вэнь. Интересно как ему удалось скрыться от жаждущих расправы кланов? Малыш обнаружился за большим плоским камнем, служившим Вэй Усяню столом. Нельзя было бросить его там и допустить его выдачи другим тоже нельзя, поэтому мальчика забрали с собой вместе с Ванцзы. Сейчас малыш находился в его ханши, за ним ухаживали лекари клана. Давно он не получал известий о брате и ребёнке. Последнее, что ему сообщил дядя - состояние брата без изменений, мальчик идёт на поправку и пришел в себя. Только вот теперь, абсолютно не помнит кто он. Вечером после очередного “омерзительного” дня Сичень получил сообщение, что состояние брата ухудшилось, он потерял волю к жизни и раны начали гноиться. Не теряя времени Цзеу Цзюнь вернулся в Облачные глубины. Войдя в цзинши, Сичэнь некоторое время стоял у двери. Он не мог понять, что делать. Зачем пришел сюда? Посмотреть на Лань Чжаня? Убедиться, что он жив? Пока ещё жив. Все знали, если заклинатель потерял волю к жизни, то смерть его неизбежна.***
Заклинатель не простой человек, он властен над своим телом за счёт ци и, если ранен или болен, его ци работает сама, даже если тот находится без сознания. Она способствует заживлению ран, борется с жаром, выгоняет яды из организма. Чем сильнее заклинатель, тем более серьезные повреждения ци может залечивать. А, достигнув пика или, как его называют, бессмертия, она способна заморозить старение и разрушение организма заклинателя. Конечно, слухи о полном бессмертии полная чушь, если заклинатель захочет, он умрет, вот хотя бы в подобной ситуации, если потеряет волю к жизни.***
Сичень судорожно соображал. Времени не так много, раны на спине брата уже начали чернеть, а это значит - гангрена. Скоро все двинется внутрь организма и смерть наступит в течении пары дней. По возвращении в Гусу, он долго распинал лекарей и остальных, что не сообщили сразу как стало понятно о потере братом воли к жизни. Этот упрямый Цижэнь, практически убил своего племянника, никак не желает принять его чувства. Чувства! Конечно! Как же он не подумал об этом. Сичень понял, как ему спасти брата; если тот потерял волю к жизни из-за Вэй Ина, так и приобрести ее может с его помощью. Лань Хуань подошел к кровати брата, сел на пол рядом, положил голову рядом с полушкой и начал шептать в ухо Ванцзы. Он рассказал как полетел за братом в Илин, как нашел мальчика. Рассказывал о его болезни, вплетая в рассказ стремление Вэй Ина помогать людям, делая акцент, что мальчик был из числа спасенных на тропе Цюнци. В процессе рассказа он вспомнил как в бреду во время перелета из Илина. Мальчик звал "Вэй-гэгэ", как спрашивал у него придёт ли ещё красивый богач-гэгэ. Сичень понял кем был этот богач-гэгэ, а значит брат, наверняка, знает мальчика. Это знание так же вплел в рассказ, делая упор на то, что это Вэй Ин оставил на него мальчика и он, Лань Чжань, должен для него позаботиться о нём. Весь монолог был построен так, чтобы донести до брата мысль, что у него есть смысл жизни, довести до конца дело любимого - защитить ребенка. Он постоянно называл Вэй Ина молочным именем, ведь и сам Ванцзы так его звал, не признавая другого имени и, тем более, звания присвоенного ему другими. Более того он ненавидел, когда его любимого звали Старейшиной Илин. Когда уже связки практически отказали, Цзеу Цзюнь покинул цзинши, строго-настрого запретив вести хоть какие-то разговоры вблизи с жилищем брата. А также запретил пускать туда дядю под страхом быть немедленно изгнанным из ордена, вне зависимости от положения.***
Как и ожидалось через пару дней явился дядя, негодуя о решении племянника. - Сичень, что это значит? Почему мне запрещено входить к Ванцзы? - с порога начал Цижэнь. - Дядя я не хочу, чтобы вы убили брата… - Убил?! - Цижэнь оторопел от ответа племянника, - Что значит убил? Да как я мог бы? Ни за что… - Дядя, ты уже чуть не сделал это своим упрямством и неприятием чувств Ванцзы. - Чувства? Какие ещё чувства? О чем ты? Какие чувства могут быть между мужчинами? Это болезнь! Аномалия! - крик дяди почти превратился в визг. - Любовь она и есть любовь. Ты любишь Ванцзы, меня... - начал было Сичень - Замолчи! Не смей путать эти понятия! - Какие понятия? Ты не видишь, не понимаешь и не хочешь понимать ничего, что происходит вокруг. Что значит обречённая душа? - Это человек которому суждено быть с другим и никакие силы не способны это изменить. - Да, это так. Но не забывай, что это не просто судьба. Это проклятие. Люди не способны изменить этого. Если ты отбросишь свое узколобие, то поймёшь все сам. Честно, я бы желал, чтобы ты сам понял это и мне не пришлось бы тебе объяснять. - Что тут понимать?! - Дядя, прости, но прямо сейчас я не могу с тобой говорить об этом, мне надо идти к брату, - с этими словами Сичень встал и вышел из ханши под недоумевающий взгляд дяди. Сказать, что Цижэнь был в шоке, ничего не сказать. Никогда. Никогда старший племянник не позволял себе таких речей и поведения с ним. Но почему-то он не остановил это, исходящая уверенность в правоте от слов племянника заставляла промолчать. Отойдя от шока, старший Лань направился к цзинши племянника, рядом никого не было и он тихо вошел внутрь. Сичень, конечно, слышал дядю, но сделал вид будто не заметил. Он сидел на полу рядом с кроватью брата, держал его за руку и рассказывал последние новости. Нет, не о ситуации в Поднебесной, не о новостях мира заклинателей и, даже не о результатах прошедшей ночной охоты. Он рассказывал о мальчике, что был принят кланом. О том, что мальчик полностью вылечился, но не может принять людей. Боится всех и вся, плачет по ночам. Зовёт сквозь сон Вэй-гэгэ и богача-гэгэ. Рассказывал, что мальчик не помнит своего имени, поэтому никто не знает как его называть. Наконец он спросил: “Лань Чжань, как его зовут? Нельзя же ему жить без имени…” Сичень специально назвал брата по первому имени, так звал его Вэй Ин. - А… А-Юань, - как лёгкий ветерок, прозвучал шёпот Ван Цзы.