***
Наверное это произошло в пещере горы Муси, когда они убили черепаху-губительницу. Да, именно тогда. В момент падения головы черепахи в воду, осознания, что Вэй Ин находится внутри и, не дай бог, уже проглочен чудовищем, его сердце, казалось, остановилось и воздух перестал поступать в легкие. Не чувствуя боли сломанной и не до конца зажившей ноги, не видя ничего перед глазами, кроме черных кругов от нехватки кислорода, он кинулся в воду. Когда юнмэновец всплыл, подоспевший Ванцзы перевернул его. Увидев сокращение артерии на шее неосознанно прижал его к груди, гладил по голове, а по щекам текли слезы облегчения. Уже выбравшись на берег у Усяня обнаружился жар, во власти лихорадки и бреда он просил уложить его на колени, обнять, сыграть или спеть. И Лань Чжань спел. Соорудив из оставшейся тетивы на ветках что-то типа гуциня, он запел. Это была песня, что сама родилась, пока передавал Вэй Ину свои духовные силы. Он, который так желал освоить исполнение чувственной музыки, сочинил самую чувственную и нежную песню о любви. Любви, что не должна была случиться, но и не должна из-за этого исчезнуть. О том, что он, Ванцзы, отдался ей без сожалений. Уложив Вэй Ина на колени, перебирая его волосы, с нежностью и лаской он гладил его лицо. Пальцем очерчивал губы, мурлыкая мелодию, свою мелодию. В груди было тепло, а сердце то бешено колотилось и грозилось выпрыгнуть из груди, то стучало размеренно, волнами разливая по телу тепло и нежность. Лань Чжань гладил любимое лицо, очерчивал пальцем губы, а внизу живота в паху становилось жарко. И этот жар вызывал неведомые доселе желания: хотелось узнать каковы эти губы на вкус, как это тело будет выгибаться от поцелуев. Ему хотелось довести Усяня до стона, до крика своими ласками. Эти желания не пугали юношу, только навевали тоску от осознания того, что так и останутся мечтами и фантазиями в его голове, без шанса на исполнение. Через несколько дней их спасли и, как бы Ванцзы не хотел остаться возле Вэй Ина, ему пришлось отправиться в Облачные глубины. Надо было рассказать всё старейшинам, чтобы решить, что делать дальше.***
А потом пришли новости об истреблении ордена Юнмэн Цзян, как он не лишился сознания Лань Чжань не понимал, благо сидел. В тот момент его холодность и молчаливость сыграли ему на руку. Никто не заметил его состояния, разве что лицо стало более бледным, но кто на него смотрит. Он не слышал ничего и не видел. Его разум рисовал ужасные картины. Одна страшнее другой, а смысл один - Вэй Ин умер. Но его сердце нашептывало: “Он жив”. Да, пока не увидит его тело, его могилу он не поверит в это. Через пару дней пришли новости, будто юный господин Цзян и его старший соученик живы и находятся в бегах. Никогда Лань Чжань не был так счастлив как тогда. А потом снова удар - вернулся брат, привел Цзян Чэна от него узнали об исчезновении Вэй Усяня. Они должны были встретиться с ним, но тот не появился хоть и ждал его Ваньинь неделю. Тогда Ванцзы принял решение уйти из глубин на поиски Усяня. В какой-то момент он присоединился к Цзян Чэну и они искали вместе. Но всё что нашел, это колокольчик ордена Юнмэн Цзян в лужице засохшей крови, у подножья горы в Илине.***
Три месяца спустя, после получения известия о пропаже Вэй Ина, он объявился. Да как объявился… Окутанный темной ци, с горящими красными глазами, он стоял на крыше здания, играя на черной, как сама тьма, флейте. Это и игрой-то нельзя назвать - истошные завывания призраков, не иначе. Толпы лютых мертвецов, одержимых ненавистью и жаждой убийства, буквально разрывали на части войско Вэней, ничто не могло их сдержать и остановить. В какой-то момент флейта перестала звучать, застыли мертвецы, застыли живые. Темный заклинатель, стоя на облаке темной ци, спустился вниз, прошел мимо Цзян Чэна и Лань Ванцзы. “Он повзрослел, - пронеслось в голове гусулановца, - Нет, он истощен. Боги, что же с ним произошло?” Ванцзы был в ужасе, только недавно, несколько минут назад Вэнь Чжао сказал им, что сбросил Усяня на курган с горы Луанцзан. И снова юнмэновец его удивил; не погиб - подчинил. Откуда столько темной ци не вызывало сомнения. За такой короткий срок, даже будь ты сто раз гением, столько энергии не скультивировать. Неудивительно, что он так истощен. “Помочь! Очистить! Забрать в Облачные глубины!” - колоколом звенели мысли в голове. Ванцзы даже не видел и не осознавал, что дальше происходило. Как Усянь убивал Вэнь Чжулю и Вэнь Чжао, только желание спасти и защитить двигало им в тот момент.***
Не понял. Вэй Ин не понял его намерений, решил, что Лань Чжань хочет увести его в Облачные глубины, чтобы лишить силы или передать суду. Ванцзы проклинал свою немногословность, невозможность открыть свои истинные намерения. Да и поверит ли ему темный заклинатель? Он прав, в ордене Гусу Лань больше всего презирают тех, кто ступил на путь тьмы. Как можно поверить, что тебя хотят забрать туда, чтобы спасти, а не покарать. Как больно. Невыносимо понимать, какие страдания должно быть он перенес, а ты не можешь ему помочь. Сжимая дрожащие губы, уходишь прочь.***
Всю Аннигиляцию солнца Лань Чжань сражался рядом с Вэй Ином защищая его, где мечом, где заклинанием, а, если необходимо, используя свои знания как лекаря. На первых порах он пытался вразумить его речами о вреде темного пути для тела и духовных сил, но всё это выводило темного заклинателя из себя и только боги знали, когда Вэй Ин прогонит его прочь, закрыв возможность быть рядом. Поэтому Ванцзы перестал поднимать раздражающую тему, став тенью Усяня. Быть рядом, любить тихо, оберегать как ценнейшее сокровище. Днём бурная деятельность не давала думать о чувствах, вечером вспоминать редкое общение, если повезёт касания. Это приносило радость и печаль. А бывали вечера, когда тоска накрывала с головой, когда хотелось выть, когда в груди горел огонь, а ком в горле закрывал возможность дышать. Обычно, после таких вечеров, он просыпался утром в поту с возбуждением или уже мокрым от разрядки. Да, в такие ночи он видел сны, где реализовывались его фантазии. Где он любил Вэй Ина. Где Вэй Ин любил его. Признаться в своих чувствах Лань Чжань не смел, не потому что боялся отказа, он боялся оскорбить Вэй Ина. Ему вдалбливали, что такие чувства омерзительны и аморальны. Сам же он считал, что любовь не может быть омерзительной, свою любовь Ханьгуан Цзюнь оберегал и лелеял как нежный цветок. Но, кто знает, что об этом думает Вэй Ин? Может он тоже считает это омерзительным. Нет, Ванцзы не боялся насмешек, ведь не сделал ничего плохого. Он боялся, что Вэй Ин посчитает себя грязным. Гусулановец не мог этого допустить, поэтому молчал. Всё бы так и продолжалось, но потом случилась охота на горе Байфэн…