***
Проснулся Лань Чжань раньше обычного, скорее даже очнулся от дрёмы. Он не спал всю ночь в ожидании утра, когда сможет уйти. Наконец-то, три тяжких года прошли. Сердце рвалось туда - на Луанцзан. Сначала он полетел к пещере Фумо. Как и тогда, у пещеры “пустое” место, ни следа ци. Ванцзы бродил вокруг, что искал сам не знал, но глаза бегали по земле. Вдруг, что-то светлое привлекло внимание. При близком рассмотрении это оказалась часть шелковой ленты, даже сейчас на ней были видны элементы вышивки, в которых угадывались облака. Налобная лента ордена Гусу Лань. Лань Чжань сразу понял откуда она. Он сам отдал ее Вэй Ину, это его лента, его обещание любви. Глаза защипало, в уголках глаз предательски застыла слеза. В пещеру Фумо заходить не стал - нет надобности. Он нашёл, что, кажется, искал. Теперь туда, в их убежище. Заклинатель встал на меч и полетел выше, на склон горы.***
Откуда там взялся дом, Вэй Ин не знал, просто однажды ноги сами привели его туда. Ванцзы преодолел защитный барьер. Они вместе ставили его, сплетая светлую и тёмную ци, охранный барьер, полог невидимости и полог тишины. Барьер оказался очень мощным, разрушить его практически невозможно и мощь его не угаснет даже со смертью одного из авторов. Найти дом не представлялось возможным даже сильному заклинателю, при условии если не знаешь, что искать. И даже зная, замучаешься искать. За барьером открытая поляна, дом. За домом несколько фруктовых деревьев, рядом источник с минеральной водой. Сам дом был маленьким, на одну комнату с пристроенной кухней и, даже, небольшой колодец имелся. Лань Чжань поднялся по ступеням и открыл дверь. Сердце пропустило удар. В ушах зазвенел весёлый смех: - Лань Чжань, Лань Чжань, посмотри сюда, - заклинатель дернулся в сторону, морок растаял. В доме никого, заклинатель осмотрелся. Одна большая комната разделена на три зоны: рабочая со столом и полками с книгами и свитками, спальная с большой кроватью и для мытья, отгорожена ширмой с пейзажем, где находилась большая бочка. Дом выглядел так, будто хозяин только вышел, ни пылинки, ни соринки. На столе, в рабочей зоне лежало несколько тетрадей, коробочка для украшений выполненная в виде длинного узкого пенала и сверху этого письмо. Ванцзы подошёл, повесил меч на стойку у окна, погладил вещи и пошёл за чаем. Определенно, ему нужен чай. Выйдя из дома, он набрал воды в колодце, зашёл в пристройку с кухней, там тоже царил порядок. Поставил на огонь воду и вышел на крыльцо. Сам себя ругая за муку ожидания, он еле сдерживался, чтобы не броситься в дом к столу. Что его ждёт? Что в том письме? “Держись, ты ждал три года, подожди несколько минут”, - уговаривал он себя. Наконец закипела вода. Захватив её с собой и приборы для заваривания чая, Лань Чжань зашёл в дом. Налил чай, взял письмо. Руки предательски дрожали пока он его распечатывал, они дрожали и пока он читал. “Лань Чжань, если ты читаешь это письмо - значит я всё-таки умер… (Сердце сжалось в комок и стало невозможно вздохнуть. Ванцзы схватился за ханьфу на груди и зажмурившись, переждал приступ. Когда возможность дышать вернулась, он открыл глаза.) Хочу рассказать о причинах, побудивших меня заняться совершенствованием с помощью темной ци. Такой умный человек как ты наверняка понял, что причиной этому стало повреждение моих духовных сил. В какой-то то степени так и есть… После истребления ордена Юнмэн Цзян, псы вэней поймали Цзян Чена и Вэнь Джулю уничтожил его золотое ядро. К счастью, нас спасли брат и сестра; Вэнь Цин и Вэнь Нин. Как ты знаешь, первая - лучший целитель своего времени, она придумала операцию по пересадке ядра. Конечно, я не упустил возможности и уговорил её проверить всё на мне. (Ванцзы сжал зубы в бессильной злости. На Вэй Ина. На себя. И на Вэнь Цин.) Только не начинай. Да, я сделал это. Да, шансы были 50/50, но для Цзян Чена это большой шанс выжить. Заклинательство для него это вся жизнь, а я… Что я? Уже тогда я понял, что начал смотреть на тебя не как на друга, что мысли о тебе заставляют сердце то замирать, то бешено колотиться в груди. Так же я понимал, что это не есть норма, потому решил, что отдалившись от тебя (из-за отсутствия ядра мне пришлось бы стать обычным человеком, который не может существовать в мире заклинателей) я могу избавиться от этих чувств. Конечно, я и сметь не мог мечтать, что ты тоже испытываешь подобное по отношению ко мне. (Глаза защипало. Ванцзы закрыл их и потери переносицу, возвращая им ясность.) Я сказал Цзян Чену, что отведу его к Баошен Санжень, там он должен будет называться мной и попросить помочь ему с восстановлением ядра. Вместо этого я отвёл его на пустынную гору в Илине, где Вэнь Цин разыграла спектакль с допросом и затем провела операцию. Как видишь операция удалась! И я и Цзян Чен живы, ядро у него прижилось и работает как надо. (Сжав зубы гусулановец издал рычащий звук.) После операции, когда я ждал Цзян Чена у подножья горы меня схватил Вэнь Чао, немного поиздевавшись, сбросил на гору Луанцзан. Вот тут начинается самое интересное, видимо при потере ядра мое тело, столько лет гоняющее светлую ци, просто заменило одно на другое. А, если быть кратким, на место светлой ци в каналах, образованных духовными силами ядра, втекла темная ци и образовала чёрное ядро. Что ж, теперь я могу заверить твоего дядю, что нашел способ нейтрализовать темную ци, дабы исключить возможность причинения ею вреда окружающим. (Ванцзы ясно увидел, как Вэй Ин сидя за этим же столом, выводя иероглифы заулыбался и усмехнулся.) Рядом с письмом я оставлю свои записи по изучению темной энергии и мои мысли по смешиванию её со светлой, а так же другие бумаги. Думаю, после моей смерти будет много желающих получить эти записи и размышления, поэтому оставляю их тут. Почему я всё это тебе пишу? Мне всегда казалось, будто ты брезгуешь мной и жалеешь, что связался с темным, тем более связал себя такими отношениями. Хотя, вероятно, это только мои муки совести и я хочу убедить самого себя, что использование темной ци - не есть зло. (Гусулановец фыркнул.) Меч просто вещь и только мечник решает использовать его во зло или во благо. Добро и зло в одной лишь мысли друг от друга. П.С.: Я наконец-то закончил подарок для тебя, думал преподнести, когда встречусь с тобой на праздновании первой луны а-Лина, хотел бы таким образом "привязать" тебя к себе. Вместо этого получается посмертный дар. (Ванцзы скосил глаза на вытянутую шкатулку-пенал, лежащую рядом.) Лань Чжань, обещай мне не делать глупости. Живи! Я отправляюсь в Безночный город и хочу быть уверенным, что ты будешь жить. Забудь меня, отпусти… (как же не хочется этого, я всё же эгоист) живи легко, обзаведись семьёй, будь свободен. Люблю тебя, твой Вэй Ин. Так хотелось обойтись без мокроты… Лань Чжань, я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя… Люблю смотреть как подергиваются уголки губ, стараясь изобразить улыбку. Я так мечтал однажды увидеть как ты улыбаешься. Люблю твои сильные руки, не раз ты выносил меня на них из неприятностей. Они так крепко обнимают. В момент близости нежно и ласково "играют" на моем теле, как на гуцине, заставляя каждую клеточку петь и срываться с губ стоном и вздохом… (Пальцы вцепились в бумагу, комкая ее, местами разрывая...) Твои губы, твое тело, я всё безумно люблю и хочу каждой частичкой своего естества. Твой брат был прав - мы обреченные люди. Никто другой не сможет понять и принять нас такими как есть. Мы обречены быть вместе, как хочется в это верить, ведь именно это даёт надежду, что мы обязательно будем вместе и поэтому один из нас должен жить. Живи, Лань Чжань, чтобы обречённость вернула меня тебе. Так хочется в это верить…” После прочтения письма в глазах потемнело и будто пелена спала с глаз. Всё встало на место: почему ему подчинилась темная ци, почему он не носил меч, а вместе с этим пришло осознание какую “моральную и эмоциональную ношу” нёс его любимый… “Стоп! Стоп! Успокоиться… Открою подарок.” В узкой коробочке-пенале лежала нефритовая подвеска небесно-голубого цвета на белом шелковом шнуре. Лань Чжань взял в руки подарок, в пальцах ощущалось приятное покалывание. Подвеска представляла собой круглую печать с иероглифами имени получателя. Вынув подвеску, заклинатель обнаружил там записку: “Лань Чжань, прими эту маленькую безделушку. Я сделал её сам, всё как ты любишь: светлые тона, никаких изысков. Сам кулон сделан из темной первозданной ци, шнур и кисточку сплел из своих волос (тебе вроде как нравится трогать их, уж не знаю почему ха-ха-ха)... А теперь самое главное, прижми к губам кулон и позови меня… Как же это возбуждает… Представлять как ты дотрагиваешься губами до кулона, нежно называешь мое имя… Кто бы мог подумать, что голос, которому подчиняются все вокруг и который способен окатить ледяной водой, может звучать так ласково и нежно… ммм... Скажи честно, ты уже трешься щекой о шнурок? Ха-ха-ха” Спокойствие покинуло Лань Чжаня, на негнущихся ногах он встал из-за стола, но уйти далеко он не смог, силы оставили его. Упав на колени, поднес подвеску к губам и прошептал: “Вэй Ин”. - Я люблю тебя, Лань Чжань, - раздалось из подвески. Слезы брызнули из глаз.***
Сколько длилась истерика он не знал, но, в какой-то момент, внутри начала подниматься злоба. Всё клокотало и ярость застилала глаза. Вокруг всё стало алым, из горла вырвался крик загнанного зверя. Он долго метался по дому, крича и круша всё вокруг. Никогда ранее Ванцзы не терял контроля над собой, как не испытывал ярости, тем более такой мощной. Было ощущение, будто голова сейчас взорвется, словно железный обруч её сжимал и сжимал. Когда пришел предел его ярости, что-то теплое потекло из носа и ушей. Лань Чжань погрузился во тьму.***
Очнулся он ночью. Не раздеваясь лег на кровать, свернулся калачиком и поднес подвеску к губам: - Вэй Ин. - Я люблю тебя, Лань Чжань. И так по кругу. Десятки, сотни, тысячи раз. Слезы жгли глаза и он закрыл их. Так, в слезах с шепотом на устах и уснул. Проснувшись ранним вечером, омылся в источнике и сменил одежду. Собрал письма, тетради и коробочку с подвеской в мешочек-цянькунь, встал на меч и полетел в сторону Гусу. В городе Цайи сделал остановку, купил там бутылку “Улыбки императора”. Дома в цзинши, он выпил вино и дальше провал, темнота. Что делал, он не помнил.