***
В покоях, выделенных Жу Дину, глава ордена Цзян сидел за столиком напротив неподвижного тела хозяина помещения. Цзян Чен не замечал никаких изменений в своем спутнике, изредка закидывая в рот сухофрукты или орешки, в изобилии рассыпанные по огромному блюду, он иногда запивал их остывшим чаем. Внезапно тело темного заклинателя дернулось, лицо озарилось улыбкой, через мгновение шоком, затем злостью. Глава Цзян вспомнил где он видел подобные изменения. В городе И, когда Жу Дин вошел в Сопереживание с Сун Ланом. Неужели он и сейчас там? Первой мыслью было: С кем? В затем: Что делать? Сможет ли он самостоятельно выбраться оттуда? Цзян Чен решил сперва понаблюдать за спутником, в случае чего он решил воспользоваться своим колокольчиком. Помнится там в городе И, похожий талисман должен был стать стопором в совершении ритуала. Он отсоединил от пояса колокольчик и положил на стол. Теперь не отрываясь глава Цзян следил за Жу Дином, за каждым изменением в его лице. Он конечно же мог сразу вытащить того из Сопереживания, но предполагал, что тот добровольно пошел на этот шаг и ему необходимы знания, ради которых он так рискует. Ладони заклинателя из Юнмэна вспотели, сердце бешено билось от волнения. - Как, демоны его побери, я должен понять, что пора его выводить из этого состояния? - бубнил он, - Лань Ван Цзы, если ты помрешь, я тебя убью… Буддой клянусь… Не сводя глаз с Жу Дина, наблюдая как меняются его эмоции Цзян Чен вспомнил сегодняшнюю аудиенцию у Ляньфан Цзюна. Он пытался посмотреть на произошедшее непредвзятым взглядом, ему казалось, что общение с новой (и довольно неприятной) ипостасью Лань Ван Цзы замылило его отношение к Цзинь Гуань Яо. Теперь в голову пришли воспоминания, когда жив был Вэй Усянь. Он вспоминал, как лебезил и прислуживал нынешний глава Цзинь своему отцу, своим сводным братьям. Вспомнились и его отношения с главой Не. Казалось Не Миндзуэ не выносил своего названного младшего брата и только их средний побратим, Лань Сичень, был в состоянии привести того в чувства и погасить его гнев. Цзян Чен вспомнил, что сам тогда считал эти перемены очень странными и внезапными. Потому как первый раз он встретился с главой Не и Гуань Яо, еще в бытность, когда второй был личным помощником главы ордена Цинхэ Не. Чифэн Цзюн буквально восторгался своим помощником и не уставал хвалить его способности и феноменальную память. Можно было подумать, что глава Не ревновал, потому что Мэн Яо вернулся к отцу, бросив его. Но проведя не один месяц бок-о-бок с молодым главой Не, Цзян Чен узнал его достаточно хорошо. Это был волевой и справедливый человек, невероятно преданный и честный. Он не терпел никакого предательства и не жалел отступников. Помимо этого он высоко ценил тех, кто тренирует свое тело и дух и привык добиваться всего сам, не жалея сил и жизни. Такой человек ни за что не стал бы испытывать такое вульгарное чувство, как ревность. По сему выходило, что Мэн Яо совершил непоправимый проступок, что его названный брат так невзлюбил. Ходили слухи, что он будто бы убил кого-то из ордена Не, подстроив как несчастный случай. Тогда Цзян Чен не поверил в это, а вот сейчас вполне себе. Гуань Яо после смерти отца, кстати тоже весьма загадочной, показал себя добропорядочным главой ордена. Но затем принялся выдвигать непопулярные идеи, такие как строительство смотровых башен. Многие главы кланов и орденов увидели в этом попытку присвоить огромные средства и золото. А еще это желание иметь все сильные и могущественные артефакты и оружие умерших сильнейших заклинателей. В свое время Цзян Чен еле сумел вырвать из лап ордена Ланьлин Цзинь флейту Усяня - Чэньцин. Если бы на его сторону не встал Лань Сичень и большинство глав ордена, ушла бы она в сокровищницу ордена Цзинь. И тут Цзян Чен вспомнил, как предположил, что хозяином торса и найденных конечностей был Не Миндзуэ. Понятно было возмущение главы ордена Гусу Лань, но вот возмущение Ляньфан Цзюна было другим, кажется он испугался. Да еще этот Жу Дин, не сводящий взгляда с него, поддерживая предложение своего спутника. Цзян Чен начал подозревать, что темный заклинатель прекрасно знает все ответы, или по крайней мере большинство из них. - Только не говори мне, что ты нашел ее, - в голове главы Цзян, что-то щелкнуло и он вперил взгляд в лицо Жу Дина, - Ты нашел ее, голову Не Миндзуэ… И это с ней у тебя Сопереживание… Так, стоп, он же умер от искажения ци… Лицо темного заклинателя исказила злоба вперемешку с болью, из носа потекла густая кровь. Цзян Чен схватил колокольчик и принялся трясти его со всей силы, будто это может лучше помочь. Изначально нежный перелив серебряного колокольчика, выполненного в форме шара и украшенного узорами в виде лотосов, сейчас звучал словно набат, отдавая в голове звонкими оглушающими ударами.***
Первое воспоминание куда попал Лин Жу Дин оказалось детским, когда Не Миндзуэ впервые увидел своего маленького недавно рожденного брата. Темный заклинатель ощущал трепет и нежность, которые почувствовал маленький Дзуэ, взглянув в большие глаза младенца. Кажется уже тогда они смотрели на мир с хитрецой и любопытством. Следующим стало воспоминание спустя десять лет, когда старший брат встал на защиту своего младшего а-Сана. Будучи сыном простой наложницы он не имел особых прав в поместье главы Не и над ним постоянно издевались дети слуг и других соклановцев. После того, как Дзуэ отбил брата, он предложил ему обучать того основам самообороны и боевым искусствам. Маленький Хуай Сан, боготворил старшего брата и с радостью согласился. Заниматься приходилось поздними вечерами, в тайне ото всех, ибо это не могло понравится другим членам клана, никому не хотелось бы, в случае чего иметь главой сына простой наложницы. Поэтому все с умилением наблюдали как тот посвящал себя изучению искусства; рисованию, танцам и каллиграфии. Следующее воспоминание перенесло в те времена, когда Миндзуэ стал главой клана Не. Он с воодушевлением вручил брату его первую саблю и пообещал лично обучить искусству битвы на саблях. К огромному удивлению, Хуай Сан отказался, заявив, что уже поздно чему-либо обучаться. Вместо этого он уговорил старшего брата нанять ему учителя танца с веерами из далекой провинции. Не Миндзуэ скрипя зубами согласился. Как бы он не ругался и гневался, любить брата не переставал никогда. Жу Дин наблюдал за обучением Хуай Сана танцам с веером вместе с его братом из-за дерева. Глава Не недовольно цокал языком, его раздражало упрямство брата, отказывающегося обучаться битве на саблях. Его невероятно слабое золотое ядро и духовные силы никак не подходили для главы клана. “Танцы значит, - ухмыльнулся мысленно Жу Дин, - Смертельные танцы.” Интересно, что бы сказал Не Миндзуэ, узнав, что брат изучает вовсе не танцы с веерами, а искусство битвы с веерами. Это неизвестное в их краях боевое искусство хоть и выглядело как танец, на самом деле, было чрезвычайно опасно и смертельно. Умелые бойцы способны перерезать горло боевым веером, пустив его на манер бумеранга в полет. К сожалению глава клана Не ни о чем даже не подозревал, продолжая злиться на своего непутевого брата, ставшего уже посмешищем для всего мира заклинателей. Следующее воспоминание показало момент знакомства Не Миндзуэ и Мэн Яо. Второй отправленный солдатами ордена Не за водой, остановился отдохнуть и перевести дух. Привыкший скрывать свои истинные чувства будущий глава ордена Ланьлин Цзинь, усмирял свою злость, перед тем как появиться перед очами своих мучителей. Новоиспеченный глава клана был наслышан об уме и способностях новичка Мэн Яо, как и о том, что его постоянно все задирают. В тот день, их “случайное” знакомство связало двоих в кровопролитный и судьбоносный клубок. Обличив пустозвонов, глава Не прилюдно назначил Мэн Яо своим личным помощником. И судя по дальнейшим воспоминаниям тот служил верой и правдой, большинство побед свершились благодаря его уму и хитрости. Но как известно не бывает все гладко. Один из генералов ордена Не не прекратил постоянные нападки на личного помощника и в день, когда обитель Не была отбита во время аннигиляции солнца, Мэн Яо совершил месть. И все закончилось бы для него хорошо, если бы не вовремя появившийся Не Миндзуэ, увидевший самый конец убийства. И как бы его помощник не пытался уверить его, что все произошло случайно тот не верил. Тогда Яо попытался сыграть на чувствах справедливости, как в их первую встречу, рассказав, как подвергался нападкам и лживым наветам убиенного. Но и это не возымело действия и только благодаря своей безукоризненной службе до этого, он был избавлен он приговора смертной казни. Было воспоминание об убийстве Вэнь Жоханя, о том как в тот день Не Миндзуэ второй раз чуть не лишил жизни Мэн Яо и был остановлен Лань Сиченем. Глава Лань рассказал, что именно бывший помощник Дзуэ стал двойным агентом и именно он поставлял все сведения о расположении войск неприятеля, о его планах. Глава Не негодовал и сетовал, на то что многие заклинатели его ордена были убиты в плену клана Вэнь, хотя Мэн Яо и имел возможность избавить их от этого. Будущий глава Цзинь валялся в ногах и сетовал на то, что был под подозрением и за ним постоянно следили, поэтому пришлось закрыть глаза на массовые убийства. Глава Не казалось успокоился, но Жу Дин переживающий все его эмоции знал, он решил глаз не спускать со своего бывшего помощника. Тогда у него зародились подозрения и по поводу их случайной первой встречи, он еще более уверился, что убийство его генерала было хитро спланированным актом убийства, так же как и это странное двойное шпионство. Именно поэтому он подавил свой гнев и даже согласился связать себя узами братства с Мэн Яо и Лань Сиченем. И если второго он уважал и был счастлив стать его братом, то первый вызывающий уже презрение должен находится поблизости. Как говорится: “Держи друга рядом, а врага еще ближе”. Другое воспоминание снова касалось Хуай Сана. Это было то самое время, о котором тот рассказывал, когда расхитители гробниц пробрались на их могильник. Тогда глава Не увидел истинную сущность своего брата; его ум, силу и преданность клану и более своему брату, ради которого он готов был пожертвовать своей жизнью. Дзуэ вспомнил детство, вспомнил как быстро схватывал младший брат умение рукопашного боя. Вспомнил их захватывающие поединки, когда а-Сан мало уступал старшему брату. Когда же все это прекратилось? Даа... За пару лет, как Миндзуэ стал главой клана. Кто-то обнаружил их тренирующимися, к счастью Хуай Сана не узнали, так как он находился в тени и его лицо было скрыто. Отец долго пытался выведать с кем тренировался его наследник, но тот упорно молчал. Впрочем отец не сильно и настаивал, им двигал только лишь любопытство. А вот его помощники много выпили крови у подростка, пытаясь узнать противника. К счастью Дзуэ быстро понял, что никто не подозревает его брата. Но Хуай Сан напрочь отказался тренироваться и с тех пор начал превращаться в инфантильного юношу, заботящегося только о красивых нарядах и веерах. Затем были воспоминания о столкновении Не Миндзуэ со своим младшим побратимом, к тому времени вернувшегося в лоно, бросившей его семьи, Цзинь. Глава ордена Цинхэ Не раздражался видя, как пресмыкается перед отцом и другими своими родственниками, теперь уже Цзинь Гуань Яо. Хотя все прекрасно понимали, что Гуань Шань совершенно не уважает своего сына, но не может его отпустить. Во-первых именно он считался в мире заклинателей тем кто закончил Аннигиляцию солнца, убив Вэнь Жоханя. Во-вторых он был слишком умен и уже принес ордену почет и влияние, сейчас он негласно находился над всеми орденами, при этом не привнеся в победу практически ничего, кроме собственно капли своего семени, давшего миру Мэн Яо. Вспомнилась и облава на горе Бай Фэн, тоской отозвавшаяся в сердце Ван Цзы, когда Вэй Ин отправился на тропу Цюнци, освобождать остатки клана Вэнь. Миндзуэ запомнил это мероприятие благодаря словам Усяня о том, что орден Ланьлин Цзинь стремится захватить место клана Цишань Вэнь, в желании владеть самыми могущественными и сильными артефактами. Многие тогда возмутились, а в голове Не Миндзуэ появилась зарубка, глава Цзинь показывал задатки властолюбивца в начале Аннигиляции. На последнем турнире молодых заклинателей, когда прилюдно и почти не стесняясь лебезил перед главой клана Вэнь. Согласно воспоминаниям после происшествия на могильниках клана Не, Бася, сабля Миндзуэ, начала проявлять слишком много своеволия из-за чего ее хозяину приходилось использовать больше сил, что с высокой скоростью приближало злополучное искажение Ци. Все чаще глава Не впадал в неистовство и даже начинал нападать на служителей обители. Лань Сичень начал чаще навещать Цинхэ, играть названному брату песнь Очищения, призванную успокаивать ци и дух. Ван Цзы слушал Лебин брата и казалось успокаивался и сам, сейчас это было ему необходимо. Воспоминания о Бай Фэн выбивало его из колеи и он не мог думать ни о чем более, кроме Вэй Ина и своей тоски по нему.***
Лань Сичень готовился отойти ко сну, когда в его дверь настойчиво, как так и надо застучали в дверь. Неторопливо он открыл дверь и увидел перед собой взволнованное лицо Цзян Чена. - Цзэ У Цзюнь, - воскликнул на ходу врываясь в покои главы Лань Цзян Чен, - Ваш брат в опасности, он умирает от искажения ци. Мы должны срочно попасть в тайную комнату Ляньфан Цзюна.