***
С облегчением ни выдохнуть, ни вздохнуть не получилось: только выйдя за порог, Майкл сразу заметил в коридоре знакомую тощую и костлявую фигуру. Рахзар. Чёрт бы побрал эту действующую на нервы и порядком поднадоевшую псину. Впрочем, их неприязнь была вполне взаимна. И, видимо, по этой причине Рахзар, едва завидев черепаху, лениво, с каким-то победным подтекстом в движениях, направился в нему. Майкла всего передёрнуло от нарастающего раздражения. Сегодня явно не его день: то Лео, сорвавший идеальную возможность убийства Рафа, то Тигриный Коготь со своими отнюдь не гуманными методами разбирательств с подчинёнными, а теперь ещё и Рахзар, идущий к нему грациозно и тихо, словно кошка. Кто-нибудь, расскажите ему наконец, что он пёс, а не кот. Можно попытаться удрать, пока он далеко, но это было бы слишком позорно для черепахи-ниндзя-фута: сбегать из кабинета огромной полосатой кошки без хвоста — более чем простительно; сбегать от полудохлой псины у которой только кости и видны — простите, но нет, гордость тоже нужно иметь. А всё-таки, следовало бы окунуть его в чан с мутагеном ещё разок, чтобы отстал наконец. А перед этим убедиться, что в чане не мутаген, а кислота. — Слышал, черепаха, ты решил, что самый сильный и умный здесь? — он подошёл, его жёлтые глаза без зрачков весело и издевательски сверкнули. Шею бы ему свернуть. Но нельзя. Тигриный Коготь и так очень легко его отпустил — если он в ближайшую неделю попадётся на любом, даже мелком проступке, то помилования абсолютно точно можно не ждать. Грубить тоже нельзя. Рядом опять-таки кабинет кота-без-хвоста, не дай Бог услышит пару ласковых, сказанных в адрес Рахзара. — Ну просчитался, с кем не бывает, — сделав свой самый непринуждённый и дружелюбный вид, ответил Майкл. — Да что ты? — по наглой и очень довольной роже стало ясно, что это не единственное, что Рахзар знает. Майкл напрягся. — А с каких пор ты решаешь, кто должен жить, а кто умереть? Ну класс. А он-то откуда про того старика знает? Майкл поджал губы, исподлобья вглянув на Рахзара. — Ну, предатели есть предатели, так?.. — как-то неуверенно и тихо начал он, но тут же заткнулся, наткнувшись на непонимание в чужих глазах. Ой, он говорил не про это? — «Предатели»? — Рахзар насторожился, подняв уши и немного оскалившись. — Про кого это ты? — А-а, про черепах, конечно же, — он не сдержал истеричный смешок. — Ну, типа, если ты ещё не забыл, я, как бы, бывший член их клана. — Но «предателем» в таком случае считаешься только ты, — с этими словами спорить было трудно, но обстоятельства незамедлительно вынуждали это делать. — А вот я так не считаю, — Майкл надулся и сделал оскорблённое лицо. Это действие вызвало у Рахзара раздражённый оскал. Он развернулся и, буркнув себе под нос знакомое: «Идиот», удалился восвояси, видимо, потеряв всякий интересен к разговору. Майкл облегчённо выдохнул. Чуть не спалиться, что избавлялся от некоторых футовцев из-за их не очень патриотичного поведения как в стенах клана, так и за ними — это, конечно, нужно было так лохануться. Да, до конца этого дня лучше вообще из комнаты не выходить, а то для полного «набора» не хватало ещё наткнуться на Шреддера.***
Эйприл быстрым шагом направлялась в сторону логова, мысленно молясь, что застанет там черепах: Донни, когда она попыталась позвонить ему через несколько часов после их ухода, перестал брать трубку — что вообще-то на него не похоже! — а один раз даже сбросил звонок. Не на шутку взволнованная Эйприл позвонила Лео — тот лишь коротко и сухо сказал, что они в порядке, а на вопрос, что случилось с Донни, как-то тяжело вздохнул и ничего не ответил. У Рафа опять отключен телефон, у Кейси — тоже. Когда трубку не берёт один — возможно убедить себя в том, что он уснул или просто не слышит, но когда трубку, так или иначе, не берут все — ни оправданий, ни причин просто не может найтись. Она побежала. Страх, охватывающий её, не сковывал движения, как обычно это бывало — наоборот, он, словно попутный ветер, дующий в паруса, подгонял её сзади, тенью шепча ей на ухо: «Быстрее! Быстрее!» До знакомых турникетов оставался один поворот — звон с силой разбитой посуды и эхо надрывного, болезненного крика внезапно отскочило от массивных бетонных стен и заставило её резко, испуганно замереть на месте. — ТЫ БРОСИЛ НАС, СЛЫШИШЬ, ТЫ БРОСИЛ МЕНЯ! Раф. От этого крика Эйприл передёрнуло: это не были обычные, присущие ему всплески агрессии, это были настоящие боль и обида. Ему что-то ответили. По тембру голоса она узнала Лео, но расслышать ничего не смогла: на фоне Рафа он говорил слишком тихо. — Так что же ты, - Раф чуть ли не шипел, и, даже не видя его сейчас, Эйприл почувствовала, как сильно он стискивает зубы и сжамает кулаки, — не оставишь записочку не свалишь в закат? ТЫ ЖЕ ПРОСТО АХУЕННО ЭТО ДЕЛАЕШЬ! Яростный стук по столу и быстрые, наполненные несдержанной злостью шаги. — Мне не нужна твоя помощь, Я ЛУЧШЕ СДОХНУ, ЧЕМ ПРИМУ ЕЁ ОТ ТЕБЯ! — Эйприл заметила мелькнувшую на мгновение красную повязку, но прежде, чем она успела сделать хотя бы шаг, маска пропала в бездонной тьме тоннеля. Стало ужасно тихо. Казалось, весь мир в какое-то жалкое мгновение остановился: вода перестала капать с труб, шумный и грязный поток сточных вод превратился в тихое болото, а крысы, до этого шурщащие пачками от чипсов, внезапно разбежались в разные стороны. Сделав шаг, Эйприл почувствовала себя будто в бескрайней, какой-то жидкой пустоте: тишина, буквально несколько секунд назад разогнанная криками и руганью, словно поглощала любые возможные звуки, оставляя лишь жалкое их подобие. …А в пустоте ты можешь только плыть, надеясь, что когда-нибудь… Дверь, ведующая в лабораторию, оказалась наглухо закрыта. Лео нашёлся на кухне. Он сидел, оперевшись руками в стол и закрыв ими глаза. Казалось, он даже не заметил прибавления в комнате. Он двинулся лишь тогда, когда аромат зелёного чая наполнил комнату, и заполненная до краёв кружка опустилась перед ним, а Эйприл, осторожно переступив через осколки чашки, разбитой на мелкие кусочки, бесшумно отодвинула стул и присела напротив него. …Когда-нибудь… Она не спешила начинать первая. Лео поднял на неё тяжёлый, но какой-то рассеянный взгляд и без всякой усмешки или веселья в голосе произнёс: — Я действительно сильно накосячил, да? Тишина пропала — пустота никуда не делась. — Это мягко сказано, Лео. Мягко сказано. …Тебе помогут.