Rain of emotions

—С голубого ручейка начинается река, Ну а дружба начинается с улыбки! Детский хоровой голос окутал весь зал. Щелчок. Союз стоял не так далеко от остальной кучи родителей, снимающих своих детей. После того, как чёрноволосый взрослый мужик, сделал снимок через свой старый фотоаппарат, плёнку он спрятал в карман, чтобы было видно отображение. После завершения песни, родители начали громко хлопать своим детям. А ребятня в свою очередь, начали бежать к старшим. —Папочка! — начали бежать две близняшки, возрастом около четырёх лет. — Идите сюда, маленькие певички. — вытянул руки навстречу детям Союз. — Папка, а Литва Халтурила! — выкрикнула каштановолосая девочка с косичками, обнимая отца. — Э! Ты чего это? Зачем ты это говоришь? Я же не Халтурила! — возмутилась точно такого же вида близняшка, только с хвостиками. Литва и Латвия — две почти самые младшие из всех детей Союза, младше них, только Эстонка. Две — как капли воды. Их прямые чуть светлые, каштановые волосы, зелёные глаза, тонкие, слегка белые губки, круглые щёчки, ну и конечно же веснушки. Однако их отличала только их причёска. Одна была слегка капризной, не любила расчёсывать свои волосы, поэтому у неё были запутанные два хвостика по бокам — Литва. В семье, она была самой вредной, в свои маленькие 4 года, поэтому её называли «капризная чукча». Другая же, была наоборот — более спокойней, однако у неё были так же по бокам, но только ровные, красивые косички. Несмотря на разность характеров, они обе любили друг друга, и вся семья обожала их. — Так, ну-ка успокоились! Вы обе молодцы, не плохо постарались. — строгим голосом произносил родитель, при этом целую их в макушки. — Папка, а где ЭССР? — решила спросить хвостатая. —За вашей младшей сесрёнкой, сейчас приглядывает старшая. В коридоре все вас ждут. В свои маленькие годы, латышка и литовка были как две взрослые. Однако их детская одежда, и причёски по бокам делают из «мы уже взрослые» — только ещё смешней и детскими. Не зрелого возраста девчушки, любили устраивать Хаус а доме, постоянно пачкаяст в грязи, так, что как от обычных детей, они были постоянно грязные и вонючие и неопрятные. Так, что все такие же маленькие, как они мальчики, убегали от них, говоря о том, что они «не девочки, никто не захочет быть с такими «некрасивыми». —Баю-бай. Засыпай. — тихо произносила маленькая девчонка, в пионерской форме, крепко держа в руках младшую сестрёнку. На вид девочке было лет 8-9, при этом держала в руках, ребёнка возрастом 2х лет… Пионерка была чарующе милой и красивой, в свой детский возраст. Красивые васильковые глазки, длинные, пушистые реснички. Тонкая шея, маленький, красненький носик, и такие же щёчки. Кожа была очень светлой. И конечно же, серебристые волосы, каре с закрученными концами и на челка. А на затылке был красивые, фатиновый, чёрный бант-заколка. —РСФСР! Дай мне тоже поддержать её! — выкрикнула жёлтоволосая девочка, того же возраста, что и чуть старшая сестра. Одетая в такую же пионерскую форму Украина, что и Россия, она возмущённо стояла возле неё, ожидая, пока старшая даст ей малышку. — Нет. Это не игрушка. Папа сказал, что бы я за ней приглядела и держала, никому не давала.— строго произнесла беловолосая, поворачивая Туловищем в другую сторону, как бы пряча малышку, от украинки. Украина тоже своей красотой была не на делина. Её такие яркие, жёлтые волосы, не уступали яркости и солнцу. Её две длинные, аккуратные косички достовали до её колен. Хоть она и была ростом, положенного себе возрастом. Так же на косичках были заплетены разноцветные ленты, так что они достовали и до кончиков кос. Убирая свой одну из кос назад, не замечая как случайно ударила вторую сестру, она начала возмущаться. — Итак. Значит. Если ты мне через три секунды не позволишь взять в руки и МОЮ сестру, то я сейчас же начну кричать! — поставила ультиматум синеглазая. — раз… — начала счёт. Маленькая русская, всё так же прижимая к себе ЭССР, начала отходить назад. —два… — продолжала младшая. —Стой! — Выкрикнул смуглый паренёк, их же возраста, азиатского происхождения. — УССР, успокойся! — Обратился к сестре, Казахстанец. — Папа ведь действительно сказаал, что бы за эстонкой проследила РСФСР. Мальчишка был самый сдержанный, и более умный из «кучки», а если точнее из всех детей Союза. —И что? Мне что, нельзя теперь даже стоять рядом и посмотреть на неё? — продолжила возмущаться маленькая хохолка. —Ну, Укра, ну не надо, пожалуйста. — прижав руки к груди, скромно попросила самая младшая пионерка. БССР, с своими тёмно-красными волосами, была очень отменно мила. Янтарные глаза, румянная кожа. Волосы были с закрученными локонами, чуть ниже плеч. На затылки, у неё, как и у русской был бантик, только уже белый. —Папенька ведь правда говорил, чтобы мы не трогали старшую и младшую сестрёнку. — продолжила скромно Белла, убирая выпавшую прядь волос обратно, после так же скрещевая пальцы у груди. —Чего?! А когда я наконец смогу её поддержать? — начала возмущаться синеглазка. Несмотря на то, что она чуть страше красноволосой, всё равно слушала её, и старалась выполнять её просьбы. Всё равно Белла является самой тихой и спокойно в семье, так, что все лишь только были «за» то, чтобы выполнять её такие же скромные просьбы. — Когда придёт папа! — продолжила, чуть громкий голосом РСФСР. Однако стоило ей только произнести свою фразу, как дверь зала, около которого они стояли, распахнулась. Оттуда начали доноситься громкие выкрики радостный смех детишек. Четверо старших республик, чуть испугавшись начали отходить в сторону, исщя глазами знакомую фигуру. И вот, наконец, когда все родители с детьми ушли, Союз, со своими «крохами» вышел. — Папа!!! — хором закричали четверо республик, трое из них побежали к нему в объятья. Русская же решила лучше спокойным шагом подойти, дабы не трястись с ребёнкам в руках. — Чё это вы меня то зовёте. Своих сестричек поздравьте, они у нас теперь будут певицами Эстрады. — указал своей рукой на близняшек, которые прижимались к его ногам. — Вот именно! Мы тут должны быть звёздами, а не папа! — возмутилась хвостатая литовка. — Боже, какая же ты вредина. — вздохнул казах, показывая, что эти двое уже крайне бесят его. Его усталому вздоху повторили и БССР с хохолкой. —Оставить «божественные» словечки. — скомандовал самый старший мужчина. Несмотря на то, что народные традиции его детей имеют и религиозные элементы, сам он никогда терпеть не мог всё, что связанно с богом. Это напоминало ему его горести отца… У которого было сразу несколько религий, сейчас они однако «разделились» по его внукам. Кому-то досталось православие, кому-то католичество, кому-то ислам. — И не сметь так грубить представительницам женского пола, уж тем более сёстрам, хоть и младшим. — продолжил Союз, после раздумий о духовной сфере. —Да, Союз Советских Социалистических республик! — уверено выкрикнул мальчик в пионерской форме, показывая рукой «воинское приветствие». Тут послышался громкий смех четырёх старших республик и взрослого мужчины —Ах, Эстония! — выкрикнула Латвия, замечая младшую сестру в руках русской. Из всех присутствующих близняшки единственные были недовольны смехом окружающих. Поэтому своим усталым и недовольным взглядом, они пытались найти двух-трёх летнюю малютку. Искать конечно же долго не пришлось. —Ай! — выкрикнула бедная, ни в чём невинная Рири, когда близняшки напали на неё. Шатеноволоски знали, что непросто будет забрать из рук русской и их сестрёнку, поэтому решили пойти на насильные меры. Казалось бы, откуда у двух четырехлетних малявок силы? А вот ниоткуда, но вот сама беловолосая в момент нападения была уязвима, руки у неё ведь были заняты. Литва резко, после слов совей сестры-близняшки, побежала со всей силой, тогда русская успев среагировать повернулась, но это только сыграла наруку хвостатой, она запрыгнула на спину старшей, тем самым не вредя младшей сестре, начала тянуть и душить пионерку. Но Рири всё равно не решалась отпускать сестрёнку, уж очень любила и берегла её, и других, и она даже не собиралась после этой «драки» обижаться или мстить близняшкам. —Лати, хватай её! — приказала литовка, продолжая мять и тянуть короткие волосы Рири, вырывая её красивый бант-заколку на затылке. После, девчонка с косичками резко побежала в сторону лица русской, и встав на носочки, начала тянуть к себе маленькую Эсти. Конечно Рири в начале не подавалась. Но после того, как малютка начала мычать, это дало сигнал пионерке, что ей больно. Поэтому, ей всё же пришлось отпустить маленькую, ноющую от боли эстонку. Сразу после того, как старшая отпустила её, ЭССР упала на руки латышки, а литовка не собиралась отпускать старшую, поэтому и ей пришлось применять физическую силу, уже свободными руками. Однако пионерка даже не успела поднять руку, как шатенка с косичками, укравшая малютку, резко пнула ноги РСФСР своими. Старшая упала на холодный пол, ей стало до жути больно, так в добавок сверху неё на спине была всё ещё латышка, добавляя своим весом удар и боль сильнее. Конечно они дети, им не объяснить, что такие падения кроме «временного» нытья и боли могут принести ещё и травму. —Ай! — выкрикнула бедная, ни в чём невинная Рири. Казалось, для детей Союза такая сцена была очень даже обыкновенной, но всё же русской было крайне неприятно, особенно в последнее время. Сново раздался громкий хохот уже всех присутствующих без исключений (не считая конечно же малютки Эсти), кроме Рири, она лишь нервно кинула лёгкий смешок, когда попыталась встать и придти в себя. От такого удара о холодный, твёрдый пол, у неё разболелась челюсть — и это далеко не всё. Походу у неё начала кружиться голова, в очередной раз, в очередном падении из рук одного из родственников… Хоть в советской семье это было нормально, что кто-то кого-то бьёт, всё же это была целая семья. Но обычно если начинались такие драки, то они обычно начинались по действительным причинам, к примеру там: если 6ти летний Киргизия не поделился шоколадкой со старшим братом узбеком. Или когда 5ти летние армян с таджиком надели не ту одежду. Или самый очевидный пример это маленькие, вредные Литва с Латвией друг с другом тоже не редко дерутся. Но если посмотреть, то у каждого из них обязательно есть причина для драки, но вот почему именно на Рири «нападают» без всякой причины? Вот как сейчас: стоило им увидеть эстонку, как они сразу же набросились на бедную пионерку, хотя старшая даже не собиралась скрывать от них, или не позволять трогать сестрицу. Просто нужно было всего лишь спросить разрешение у отца, который между прочем стоял рядом с ними. И почему сам отец ничего не сказал и не сделал им? Почему Никто не остановил двух разбойниц и не помог русской? Столько вопросов… —Ахах…— продолжали хохотать советские. —Но пап. Почему ты ничего не говоришь им? Они ведь забрали эстонку без разрешения. Ты ведь сам говорил, чтобы я приглядывала за ней и никому не давала. —Я тебе сказал, что бы ты не давала её никому, пока нет меня. Но я ведь сейчас Здесь — довольно произнёс Союз, уже успокоившись от смеха. —Понятно тебе? Теперь я тоже сейчас вольна брать её. — громко и нервно произнесла Раина, поворачиваясь к Эсти. После трое старших пионеров и конечно же их отец начали хвалить близняшек и гладить маленькую Эсти, не обращая внимания на Рири. Даже не спрашивая, как она себя чувствует, или не ушиблась ли она… —Вот, смотрите. Это я снял, как они поют. Ох как удачно я словил момент, именно тогда, когда у них рты трубочкой вышли. — радостно говорил Союз своим детям, демонстрируя маленькую фотографию из кармана. Примерно чёрно-белых оттенков фотография, очень размазано показывало детскую ребятню, в середине которых были близняшки. Сново послышался лёгкий смешок детей, когда увидели забавных сестёр на снимке. —Пап, покажи. — потребовала литовка, так как глаза не достовали до запястья руки родителя. «Нет, не любят меня. Это точно. Меня никто не любит. Это моя злополучившайся семья. Ненавижу их. Только и умеют, что думают о себе. Только и делают, что бесконца нападают на меня… Да я вас!.. если бы не отец, я бы вас давно укокошила. Как вы вообще смеете… Никому не верь… Никому не верь… Никому не верь…» думала про себя маленькая, беловолосая пионерка, продолжая смотреть на семью, только уже убивающим взглядом. В любом случае её не видят. Сложно было сказать, что она действительно питает к семье. То любовь не отменную, то желание всех убить послать куда дальше. «Даже не обращают внимание. Даже не хотят показать то, что показывают друг другу. Уверенна, если бы я сейчас ушла, они бы не заметили.» она сжала свои маленькие пальчики в кулачок, показывая взглядом, будто она проклинает их… Ох… Какая же РСФСР была жестокой… Почему «была»? Она и сейчас такая… Всё передалось генетически… Это её не определённость чувств… Так же, если сделают плохо, то сразу ненавидишь и забываешь про все положительные качества человека. А если сделал тебе этот человек что-то хорошее, то сразу забываешь о всех отрицательных моментах. Это называлось злопамятсво, и того хуже… —РСФСР! Мы идём! — выкрикнул отец, командуя старшей дочери, чтобы пошла следом и за остальной ребятнёй, которая уже спускалась по лестнице. —Не пойду! — впервые в жизни ослушалась отца. Точнее закапризнечала. —Что? —Не пойду! Не пойду я с вами! Не хочу! — продолжила русская, скрещивая руки на груди, и поворачиваясь в обратную сторону от собеседника. —А я тебя не спрашиваю, что ты хочешь, а что нет. — уверенно ответил старший, потихоньку подходя к дочери. —Я не пойду! — в такой же позе ответила Рири, не поворачиваясь в его сторону. И зря. Стоило ей произнести свою фразу, как мужская, сильная рука схватилась за её тонкое, хрупкое запястье, тащя девочку за собой. —Ай! Папа, отпусти. Мне больно! — выкрикивала маленькая девчушка, когда тот продолжал её тянуть. Та даже ни один шаг не сделала, сопротивляясь тянула себя назад. Если быть точнее, то она скользила, выпячивая попку назад, как бы пытаясь не идти. Когда они дошли до лестницы, то Союз остановился. Тут Рири резко начала шагать в противоположную сторону, как бы пытаясь освободиться от сильных рук, после начала щипать и царапать его пальцы и тыльную сторону руки, которая крепко держала её вторую руку. Но СССР было всё равно на эту физическую «боль». Болью вообще это было трудно назвать, никак 8ми летнее маленькое, хрупкое создание не может сделать больно здоровому, сильному мужику. —Пусти ж меня! — продолжила возмущаться девочка. —Ты сама сейчас потопаешь, или мне тебе продолжить делать неприятно? — спросил старший, понимая, что зажимать её слабое, детское запястье ей крайне неприятно и больно. —Отпусти! Ничего я не буду делать! Я уйду! Последняя фраза девочки очень сильно удивила и возмутила старшего. Что? Она? Уйдёт? Почему? Зачем? Но мужчина сразу успокоился тем фактом, что она ещё ребёнок, и наверняка просто опять взялась за своё буянство. Хотя именно у русской — это впервые. Сколько помнит и сколько знает Союз, все его дети были шумными, постоянно кричали и били друг друга. Но вот за всё время, что существует РСФСР, уже почти 18 лет, видом при этом 8ми летней девочки, она ни разу не буянствовала ни в пелёночном возрасте, ни сейчас. Никогда не наводила ссоры с братьями и сёстрами, они обычно сами от «безделья» накидывались на неё, она же просто терпела, или пыталась унять их. Изначально она родилась куклой, не только внешностью, но и характером. Скромная, подобающая русская красавица, за которой будет гнаться любой и зарубежный. Любимая дочь Союза, не только потому что она самый первый ребёнок. Если исключать тот факт, что она полная копия своего дедушки, то она просто идеал для ребёнка Союза. Хотя её сходство с дедушкой объясняется тем, что оба русские, хотя даже скорее с прадедом… Соответственно и её стремление к религиозным и традиционным правам делает её минус для Советского. Однако отец любит её за трудолюбие, за патриотизм, и за то, что она очень послушная, милая девчушка, преданно отдаётся коммунизму. Что же сейчас стало? Она впервые за свою, хоть и короткую жизнь закапризничала. —С тобой что? Ты вообще страх потеряла? — грозно спросил родитель уже строгим, своим басистым голосом и тоном, из-за которого волосы вставали дыбом у любого. Поняв, что девочка не собирается успокаиваться и отвечать на его вопрос, он спокойно и молча взял на руки худощавую, хрупкую куклу, и резко кинул на своё широкое, сильное плечо. И больно не ему стало, а девочке, у которой живот ударился прямо на жёсткое плечо отца. После того, как мужчина закинул своё чадо на себя, он начал спокойно шагать по лестнице. Девочка, вся обессиленная от своих ранних сопротивлений, просто повисла на его плече. Расслабившие руки касались поясницы отца, при этом чуть болтаясь. —Надо бы тебе новую юбку купить. — сделал комментарий старший, когда почувствовал на своей щеке холодную кожу тоненького, худощавого бедра девочки. — да и остальную форму тоже не помешало бы возобновить. — Союз, как создатель, считал, что пионерская форма должна быть необходима любому ребёнку и подростку. —А почему ты сразу заметил это у Украины а Беларусью, и сразу пошёл им покупать, а мою полудырявую форму ты не заметил. — хриплым голосом спросила пионерка, всё ещё в своём слабом положении. —Так ты мне не говорила, что у тебя уже пристарелая одежда. —Так УС и БС ты сам сказал, что пара менять одежду. —… На самом деле у Союза была действительная причина, по которой он изначально не делал замечание по поводу формы, только вот скзазать причину он ей просто не мог. Однако он очень гордится и рад за неё, что она не держалась всё время, дабы не забыть отцу с просьбами о новой форме. Казалось, что это была проверка, но причина совершенно заключается не в этом. Наконец выходя из детского здания, он со своим ребёнком на плече направился в сторону своего «ГАЗ-М1» у которого уже стояли остальные дети. —Папка, чего вы так долго? — начали спрашивать детишки, когда увидели знакомые фигуры. —А чего у Рири трусы видны? — напрямую спросила хохолка. После сказанной ей фразы вздрогнули все, в особенности беловолосая. Отец быстро своей широкой ладонью, прикрыл взор выпячевающей белой ткани старшей пионерке, при этом не прикасаясь к ней. —Оставить извращённые моменты! Никакие прямых пошлостей! Это ваша сестра — во-первых, а во-вторых здесь могут посторонние вас услышать! — Грозился старший. —Да, пап. Прости, пап. — в один голос произнесли пять республик. Остальные, кроме Украины просто сделали это автоматом, так как уже привыкли, слыша грозный голос отца — извиняться. —А теперь живо все в машину.— опять скомандовал родитель, открывая ключом дверь автомобиля, при этом продолжая держать в руках малютку. Сажая всех на задние сиденья, он закрывает плотно дверь, убедившись, что эти «разбойники» не вылезут, уж тем более что РСФСР, учитывая её недавний бунт, ему стало только страшнее. Чуть задумавшись, он решил, что лучше её даже посадить за переднее сиденье, хоть это и запрещено. —Пап, а почему я тут сижу? Так ведь нельзя. — спросила старший, советский ребёнок. —Так надо. — спокойно ответил родитель, садясь на место водителя, застёгивая ремень и ей и себе. — Все готовы? —Так точно! — выкрикнули хором пять республик, что сидели сзади, у Казаха, что сидел в середине между девочками, в руках была ещё одна республика противоположного пола… Видя его возмущённый взгляд, Союз лишь усмехнулся. Конечно же на протяжении всей дороги, было шумно: то Украинка с БССР разговаривали о чём-то, а если точнее, то хохолка громко говорила о красоте, ударяя своей косой случайно об всё, что находилось вокруг, а Белла лишь спокойно её слушала. То Литва с Латвией друг на друга кричат или поют или языком демонстрируя неприятные, громкие жесты. То Казах пытался успокоить орущую эстонку. Конечно же Рири уже давно привыкла к такому дружному шуму, только казалось, что этот шум как-то отрицательно действует на её ментальность. Союз себе спокойно, улыбчиво вводил рулём, казалось, что жизнь его только начинает цвести. Скоро он планирует подписать договор с немцем о ненападении, надеясь, что тот согласится. Коммунизм только-только начал процветать. Пятнадцать чудесных детишек. Неплохие союзники. Сильный народ. Отличные ресурсы. Да… 30е года для Союза были действительно началом всех преимущест. —Мы приехали! — заявил родитель. —Отец! Ребята! — выкрикнул армянин, когда увидел на пороге дверей семью, шестилетний мальчишка ринулся в объятия только что прибывшим старшим пионерам. —Сегодня всё внимание вообще-то Литве с Латвией! Они у нас будущие эстрадные певички. — подметил Союз. —Вот-вот! — одновременно возмутились близняшки, ожидая, пока их будут хвалить и баловать. Уже представляя, как их будут целовать и обнимать, а после дадут вкусный тортик, они лишь сильнее сделали свой обиженный вид. —Да ну этих вреднючек. Этих слов близняшки никак не ожидали. Их планы о сладком мгновенье рухнули. Тут по деревянному, скрипучему полу послышались громкие шаги — детское топонье, и сразу несколько. — Что…? — спросила маленькая девочка с чёрной косичкой и красным бантом на конце. —Папа! Сестрички! — выкрикнул грузин, буквально прыгая на кучку. —Привет! — поздоровался на своём языке, такой же, пятилетний азербадажнец, прыгая к остальным, стоящие у порога. — Уйди, Рузя! Я тоже их обнять хочу. — продолжил возмущаться мальчик, уже на общем- семейном русском языке. Потихоньку начали подбегать и остальные мальчики к семье, каждый поздоровался друг с другом. Примерно несколько минут уже как в порога царит шум, и детский, сладкий хохот, сливающийся с родительским, единственным басистым. —Тихо! — выкрикнул родитель, останавливая детские смешки и шёпоты. Младшие сразу же постмрели наверх, уставляя свои взгляды на командира. — Молдова… — тихо прошептал старший, смотря на маленькую девочку, с толстой косой, стоящая в стороне. Изначально она прибежала самой первой, но она как обычно даже не двинулась в сторону семьи в объятья. Молдова — четвёртая дочь Союза. Девочка, лет примерно семи, чуть младше узбека, и конечно же четвёрки старших. Она стала недавно новой сообщницей пионеров. Однако, известно, что все дети Союза, хоть и имеют одного отца, одно право, один дом, все коммунисты, все дети одного возраста примерно, но всё же, каждый из них разный… Молдова отличалась своей «отстранённостью». Она никогда не любила близких контактов, нежностей. Девочка имела свою очень красивую славянскую внешность, но была проще говоря «угрюмой» и тихой. Если маленькие близняшки были скорее вредными и буйными, то молдованка просто тихой, и не общительной, порой даже грубиянкой. В Японии бы её называли «цундере», только без любви. Но всё же, по ней нельзя было сказать, что она не любит никого. Хоть дети Союза и разные, но их объединяло как раз именно любовь друг к другу, хоть выражали это разным способом. В случае с маленькой молдованкой тоже самое, она никак не выражает свою заботу или беспокойство кому-то, но сама внутри души она бережёт каждого. У неё были тёмные, густые волосы, чуть короче, чем у Украины. Заплетены в такую же длинную, но очень толстую косу, на конце которой был красный бант. Казалось, как маленькая, семилетняя девчонка выдерживает такой груз на голове? На самом деле у неё волосы пыли пушистые, и создавалось впечатление, что коса тоже толстая. —Да, привет… — хмуро ответила девица, сжимая в своих руках косу, и отводя взгляд. Пауза. Девочка медленно повернулась, удаляясь дальше от порога. Такие действия были привычны для семьи. Им стоило ожидать, что Мола как обычно удалится. — Чтож, давайте все пройдём в зал. А Рири с Раиной и Беллой, нам пока приготовят уже ужин. — скомандовал всем, и старшим дочерям родитель. После заявления, вся семья послушно ринулась в их знакомое помещение. Пока трое старших славянских сестёр пошли на кухню. —Бел, подай пожалуйста маленькую кастрюлю.— попросила жёлтоволосая. Младшая послушна выполнила указание, ненамного старшей сестры. Трое восьмилетних пионерок переступая в порог кухни, начали размышлять, что же всё-таки приготовить для их семьи, разных национальностей? Белла с Раиной уже решили, что лучше сделать: плов, картофельное пюре, долма. Это единственное, что было из более менее лёгких блюд, для маленьких поварих. —Рири, что ты там делаешь? — спросила Раина, чища аккуратно картошку ножиком. —Бант. Мне нужно зеркало. Я хочу поправить бант. — тихо произнесла довочка. —Хм. — борзо и недовольно хмыкнула украинка, как бы показывая, что ей всё равно, и пусть сама решает свои проблемы. В последнее время УССР начала уж слишком негативно себя вести по отношение к старшей сестре. Сново же, по непонятной причине. Беларусь, не сразу догоняя ситуации, лишь смотрела на старших сестричек. Обе были красавицами, и красноволосая Белла кажется понимала причину резкого «холодка» в последнее время украинки к самой старшей сестре. Она завидовала её красоте? Но ведь хохолка тоже была вполне себе симпатична… Только вот из-за её резкого «холодка» она начала тоже вести себя слишком командующе, хоть Союз всегда ответственные поручения давал Рири, говоря «старший следит за всем и всеми. Нет старшего, значит следующий возрастом старше следит.» Теперь БССР начинает потихоньку понимать, почему она так сильно хотела взять на руки эстонку, показать, что она тоже не плохой лидер и умеет командовать? Мда… Неужели всем хохлам свойственно показывать и выделять «своё нраво»? Сколько она с семьёй не посещала земли украинского народа, люди там действительно были своенравственные. Хозяйка их походу ничем не отличалась. К тому же, несмотря на то, что возраст хохолки всего лишь 8 лет, она слишком часто уже вертится перед зеркалом, красуясь и делая «красивые» морды перед отражением. А когда мимо проходит русская, то обязательно через стекло кинет свой холодный, деловой взгляд, даже закатывая глаза, словно говоря «Вот, не добиться тебе моих красот и физических достоинств.» Так же слишком часто начала просить у отца покупать ей платья, туфельки. А когда не бывает дома родителя, то она даже позволяет самой себе ходить с распущенными волосами. Отец всегда говорил «либо длинные, собранные волосы, либо короткие.» Терпеть не мог отец «волосатых» дамочек, у которых на голове полный беспорядок, даже детей. Конечно же, поскольку у русской короткие, волнистые волосы, ей не было обходимости собирать их, а вот для украинки это походу звучал как вызов. Мда, неужели жёлтоволосая пытается в чём-то приуспеть Рири, во всём, что у неё есть, вместо того, чтобы делать своё. У Рири красивые, яркие серебристые, короткие, волнистые волосы с чёрным бантиком на затылке. А у украинки длинные жёлтые две косы с разноцветными лентами. В волосах обе совершенно разные, но такие красивые. Фигуры, как у обеих, ещё несозревших девочек — одинаковые: тоненькие, как веточки ножки, худощавый животик, обхват талии, который состовляет примерно 48 см. Такие же тоненькие, очень тоненькие ручки. Сказать бы, они словно ствол берёзы. И неужели это Союз их совсем не кормит? Нет, просто как свойственно правилам его территорий «нельзя отличаться», но дело скорее даже в том, что заставляет каждый день делать зарядку всем детям. Хотя скорее даже не заставляет, а дети уже сами это с удовольствием стали делать. К тому же, они ещё не зрелые дети, конечно такая тонкая фигура будет им свойственна. Ни бёдер, ни груди (ну это пока что конечно же). Что касалось лица, то обе, да и не только они, имели скромное, славянское личико. Как и Молдова с Беларусью. У одной кожа была белоснежной, почти сливающая с цветом волос, очень часто и сильно могут покраснеть её маленький носик, и пушистые щёчки, а её такие мягкие, пушистые, ярко розовые губы, их так и хотелось погладить, и потрогать. У Раины же, кожа скорее смугловатенькая, так же скорее сливается с цветом своих волос. Конечно эту её лёгкое, тёмненькое (по сравнению со старшей сестрой) кожеце можно объяснить тем, что её территории и сам народ находится в чуть южном континенте, сравнительно с территориями РСФСР. Как обычно говоря и считают, что на Руси всегда холодно и зима, от того наверное у русской красавицы и кожица белее, чем у любого другого члена семьи. Однако каждому свой вид и внешность подходила. Губы же были такие блестящие, в буквальном смысле они блестели, их будто либо сблеском обмазали, либо маслом подлили, они были очень светлые, аккуратные. Ярко колубые глаза, словно светились из-под её светлой чёлки. Щёки у неё хоть и не румянились как у русской, но её желтоватый оттенок очень даже хорошо смотрелся на ней, а её веснушки, так и говорили, что она настоящая славянка, хоть и немного другого происхождения, чем белоснежная Рири, или красненькая Белла. От чего же тогда украинка так стала часто непонятно относиться к старшей сестре? Она тоже вполне себе ведь симпатична. Или она сама себе не нравилась.? Такие мысли окутали на некоторое мгновенье Беллу, пока не услышала злобный голос жёлтоволосой. — Ну. И долго ты будешь свой бант поправлять? — возмутилась средняя сестра, продолжая чистить картошку. Бедная беловолосая всё это время, стояла и на ощупь пыталась закалоть себе на затылок заколку в виде чёрного банта. На ощупь ей пришлось, всё-таки потому, что не видет ведь она. А долго, потому что каждый раз не ровно цепляет. —Давай я тебе помогу! — резко выкрикнула Белла, наконец отвлекаясь от своих мыслей о сестёр. Тем самым чуть запугала рядом сидящую Украину, и заставила вздрогнуть Россию. Так и не дождавшись ответа, она сама быстренько подошла к спине старшей сестры, отобрав заколку у неё она с первого раза смогла зацепить ровно и аккуратно заколку. После того, как Рири пальцами убедилась, что бант ровно стоит, она легонько обняла младшую сестру и поблагодарила. Какое-то время, они начали глядеть друг на друга, улыбаясь и чуть посмеиваясь. Белла с Рири были похожими сестрёнками, и между ними были самые близкие и тёплые отношения. Поэтому красноволосая единственная, которая по сей день является самым близким для русской. —Тебе этот бант — не подходит! — не довольно произнесла украинка, отвлекая сестёр от их неприрывистых взглядов друг от друга. — Почему это, сестрица? — обратилась к старшей, Белла, делая вид, что не понимает очередного абьюза в сторону самой старшей. —Ну не подходит тут и всё. — продолжила средняя, вставая изо стула, беря контейнер с рисом и подмывая под водой. Конечно в глубине души она понимала, что врала самой себе. Русской этот чёрный бант просто идеально подходил, под её белые, короткие волоски. Так она смотрелась ещё больше как кукла… Снова зависть? Но ей ведь её ленты разноцветные тоже идеально идут… Пауза. Приглашал только звук воды из-под крана, вылевающийся прямо на контейнер с рисом. — Ладно тебе. Не обращай внимание. Это же Украина. Не будем на неё обижаться. — прошептала русская на ухо младшей сестры, подмигивая. — Белл, займись картофельными пюре, я тебе картошку как раз почистила. Росс, раз уж я взялась за плов, то тебе тогда остаётся делать долма. — сново скомандовала жёлтоволосая. И с каких пор она начала командовать не только младшими, в присутствие старшей, так ещё и самой старшей… Беловолосая решила на это не обращать внимание. Но её так же задело, что она решила дать ей более «запачканное» блюдо. По сути, плов с картофельным пюре требует усилий и труда, но в них не так просто запачкаться, как от долма, где требуются прямые «руки в мясе» и других содержиммых для блюда продуктов. Рири не стала перечить. Хотя стоило бы пожаловаться отцу, с чего она это начала командовать? Но Рири не хотела сейчас отвлекать всех от веселья, который проходит внизу. Так ещё она не была капризной. Сказать бы что, нежуели она бы любого допустила бы к командованию над ней? Нет, никогда не допускала, но сейчас нет принуждённой причины, когда хохолка пытается выпендриться. В прочем, в её команде, нет ничего страшного того, что могло бы плохо повлиять на окружающих, то есть какие обычно поручения даёт Союз старшей дочери, чтобы та проследила за всем порядком. К примеру проследить за маленькой Эсти, или попросить передать важные бумаги-документы в соседние здания. Но тут вторая дочь Союза, просто дала приказ, распределяя старшую и младшую сестру по готовкам. Вроде тут нет ничего такого, поэтому и нет причин перечить или идти жаловать родителю. К тому же, ей резко стало самой себе стыдно, за тот случай у лестницы. Что на неё нашло? Она начала ненавидеть и проклинать всю семью? Но она ведь любит и дорожит ими… Дети Союза постоянно буяйничают, постоянно могут «случайно» проистерить перед отцом, за что им всегда доставалось. Но они никогда не извинялись. Рири же первый раз начала перечить отцу, будучи живя дольше любого ребёнка советских республик, и в голове без конца проносились мысли, что ей надо будет как-нибудь извиниться, за своё поведение. Казалось бы, всего лишь обычное детское буянство, но ей самой было не пристойно такое поведение, ведь отец всегда хвалил её за послушание, всегда возлагал на неё большие надежды, а она так вот подвела? Девочку с того момента без конца начали терзать свои мысли о своём поступке. Ну не могла она так сделать. Это плохо. Ей так не положено себя вести. Она должна быть скромной, русской куклой-принцессой. Всегда. Идеалом для светских людей, и для отца. Идеалом старшей сестры. И всё равно, если братики и сестрички не любят её. Она зато всегда должна любить всех четырнадцать родственников и родителя. Всегда защищать, любить. Беловолосая пионерка молча подошла к одной из полок, открыв её она взяла оттуда красивый, красный контейнер. —Не бери её! Она мне нужна! — выкрикнула средняя сестра, буквально выхватывая из рук старшей сестры контейнер. — Но зачем она тебе нужна? Ты ведь всё равно уже рис в один контейнер положила. — Понадобится! Плов — это не только рис. Кошмар. Она теперь и за красивые вещи походу сума сходит… Украина громко фыркнула, резко повернулась, от чего её длинные косы слегка взлетели и задели лицо русской. Она подошла к столу, продолжая готовить. Обладательница васильковых глаз, чуть потупила, но после начала достовать следущий контейнер. Оставались причём маленькие, неудобные. Для долма это не подходило. Румянокожая заметила её опечаленные взгляд, решила, что стоит обменяться ёмкостями, пока она не начала давить в своём картошку. — Риричка, давай ты возьмёшь мой контейнер? — предложила самая младшая. —Эм… Хех. Я не против. — улыбнулась беловолосая, протягивая руку к пластику. Хлопок. Резкий удар по руке заставил вздрогнуть пионерку. —Ау. Ты чего? — спросила РСФСР у жёлтоволосой, которая является причиной боли на запястье. —Не надо брать её контейнер. Видишь сколько картошки? Пюре будет очень много, а этот контейнер как раз самый большой, пусть она спокойно продолжает в нём готовить. — озлоблёно произнесла средняя. — Бел, начинай уже солить и давить картошку, пока она горячая, с ней легче справиться. Опять она начала командовать. Так она ещё и подняла руку на старшую сестру. Когда русская протянула руку за ёмкостью, по её запястье очень сильно ударила младшая сестра. Зачем? Одно дело когда младшие братики или глупые близняшки просто так нападают на неё (как бы в шутку), но ни УССР, ни КССР, ни БССР не смели поднимать руку на старшую сестру. Как четыре старших, дисциплинированных ребёнка Союза, они наоборот должны были следить за порядком, и ни в коем случае не бить детей, уже тем более родных старших, даже в шутку, или всего лишь по руке. Чуть ошарашенная беларуска, после минутного недоумевания, всё-таки продолжила выполнять поручение средней сестры. — Украина… — тихо обратилась русская к младшей сестре. — Зачем ты так? Даже после того поведения хохолки, беловолосая не желала жаловаться отцу, уж тем более перед братьями, с которыми он сейчас находится в гостиной. —Я просто хочу, чтобы ты наконец взялась за работу. — отмазалась голубоглазая. — у нас не так много виноградных листиков для долма, поэтому думаю что в тот контейнер вполне себе может вместиться все. Молчание. Был слышен лишь звук давящего картофеля и резка моркови. Русская ещё чуть потерев запястье, повернулась в сторону полки с кастрюлями и прочими ёмкостями. Взяв ту самую маленькую кастрюльку, она обратно подошла к столу, за которой сидели её младшие сестрёнки, тоже начала как они готовить, только уже другое блюдо. Прошло примерно 20 минут… Хохолка уже очищая весь рис, порезав всю морковь, нетерев чуть чеснока уже закинула всё в большую кастрюлю, ей остовалось только нарезать курицу и добавить приправы. У Беллы дела были чуть худы: картошки, как говорила хохолка действительно много, даже слишком… И надо было абсолютно всё закончить, чтобы не испортилась. За всё это время, она смогла раздовить лишь 1/3 всего, что было, использовав уже второй контейнер. Так же она успела некоторые картошки обронить напол, из-за чего они размазовались по кухонному полу, на их уборку тоже уходило время, и это была ещё одна из причин, по которой девочка так долго возилась с пюре. Но с уборкой размазаной картошки, ей помогала русская, позволяя младшей быстрее взяться за работу. Конечно же, давить картошку, для восьмилетней девочек — задача не из лёгких, учитывая тот факт, что картофель остывал, и давить было лишь сложнее, ещё и несколько штук подряд, с её тонеькими, хрупкими ручками, такими же, как и у напротив сидящей украинки, и рядом русском. А вот ситуации с самой старшей сестрой куда плачевней: одно дело распралвять фарш, чуть смешивая с рисом и зеленью, которую она тоже не мало времени стругала на мелкие части, другое дело резать лук… Украинка, сразу покинула кухню, отмазываясь, что надо по «личным делам», в любом случае ей почти оставалось ничего, если не считать долгой варки плова. В итоге на кухне пришлось страдать итак без того растяпу — Белу, и бедной Рири. Ну ничего не оставалось, кроме того, как быстро настругать «слоёного плаксу». Старшая сестра, старалась быстрыми движения, как можно тоньше быстро всё нарезать, несмотря на то, что в глазах всё всплывалось. А она всё-таки тоже ребёнок, тоже с маленькими, хрупкими ручками. И как только они умеют самостоятельно готовить? Даже без присмотра старшего… С каждым порезом, она ускоряла темп, дабы поскорее закончить мучительный процесс, и освободить и себя и младшую сестру от глазных мук. Первой не выдержала красноволосая, она резко откинув давилку, приставила к глазам ладони, потирая их. — Извини меня. Извини… — тихо обращалась к румянокожей, РСФСР, продолжая резку. — потерпи, прошу тебя. Чуть-чуть совсем. — такой ласковый голос, только согревал младшую, так хотелось накинуться на неё, обнять. —Ничего страшного. Наконец, когда муки прекратились, обе ринулись в ванную, дабы промыть слёзы. Выполнив всю процедуру, они вернулись на кухню, и поспешили открыть окно. —Кто вам разрешил? — послышался резкий, знакомый, девичий голос. Две республики вздрогнув, медленно повернулись в сторону голоса. — Молдова? Что ты тут делаешь? — спросила русская. Рядом с семилетней, угрюмой пионеркой стояла старшая, жёлтоволосая сестра, скрестив руки у груди. — А её папа отправил к нам. Говорит, что мы слишком долго— ответила голубоглазка. — так вы ответьте на вопрос, зачем открыли окно без разрешения папы? — Раина, дорогая, пойми нас. Нам больно было резать лук, мы должны чуть-чуть проветрить кухню. — жалостливо просила красноволосая. — Мне то что. Надо у папы спрашивать. А вдруг мы заболеем. — начала вредничать молдованка. —… Двум сёстрам пришлось закрыть окно. Они уныло подошли к столу, продолжая готовить. — Так. И чем же вам мне тут помочь? — в своём привычном, нейтральном тоне спросила самая младшая славянка. — Помоги Беле с картофелем, у неё она походу не с кончаемая — предложила самая старшая. — Что? Нет мне не надо. Лучше пусть тебе с твоими листиками поможет. — начала отрицать румянокожая. — Поэтому, чтобы вы не спорили, она поможет мне. — уверенно заявила хохолка. — итак, молдованочка, достань мне из морозилки сало. Я Решила, что лучше плов сделать из него. — Что? Почему это из сало? Не все у нас любят сало. И плов лучше готовить либо из курицы, либо из говядины! Киргиз будет недоволен — начали возмущаться поварихи. — и не надо тут… — Может быть я хотя бы уже сама решу, кому помогать? — перебила возмущения старших тёмноволосая. — отец меня отправил сюда, чтобы помочь каждому из вас, так как по его словам «вы слишком долго». «Долго»? Это как это? Во-первых до ужина очень долго ждать. Во-вторых прошло меньше полу часа. На что отец рассчитывал, когда отправлял нас готовить? Он ведь сам говорил, чтобы приготовили как обычно на всю семью, а на это уходило не меньше часа, по крайней мере на ужин. Или всё же дело не в отце? Как упомянулось раньше, Молдова была очень стеснительной, скорее отстранённой, но при этом, как все другие дети Союза, очень любила всю семью. И судя по её даже словам «помочь каждому из вас» — уже многое объясняло. А её отмазка, что отправил её сюда отец — просто глупая и необдумчивая. Уж очень она любила старших и младших сестричек, хотела быть похожей на старших, такой же как они: смелой красавицей, и хозяшкой. А потом дать такой же пример и младшим сестричкам через время. — Хорошо. Тогда для начала можешь помочь УССР, потом уже нам с Белларусью. — предложила самая старшая хозяюшка. — Как скажешь, РСФСР. — согласилась младшая. Она обычно называет братиков и сестричек только полными именами. — Украина! — обратилась красновлосая. — если ты посмеешь добавить в плов это своё сало, то мы расскажем киргизу! Тогда то тебе мало не покажется! — Да что ты! А я вот возьму, и сделаю так, чтобы он не злился на меня! — Это ведь подкуп… — в спор влезла молдованка. — Какая разница? Главное чтобы поверил. — кинула последнюю фразу хохлушка, и уже сама полезла к морозильнику, где было сало. — Ну уж нет. Так дело не пойдет! Если в какое-то блюдо не принято использовать какой-то ингредиент, то значит его и не надо использовать! — взбесилась русская, громко ставляя нож на стол. Она резко подошла к морозильнику, и закрыла дверцу прям у носа жёлтоволосой. — Ах! Ты что творишь? — разозлилась жёлтоволосая. — ты чуть мне лицо не ударила дверцой! — начала орать девочка. — Не крича на меня! Я старше тебя! Какое право ты вообще имеешь мне командовать, или ослушиваться меня! Ты забыла, что сказал па… Хлопок. Старшую пионерку заставило остановиться громкий шлёпок по щеке. — Что ты… — судорожно, и не внятно произнесла ошламлённая русская. Сначала по руке дала, теперь уже внаглую пощёчину? Это уже перебор. Удар. Лёгкий, но сильный удар в плечо заставило хохолку отойти на несколько шагов в бок, путаясь ногами. — Да как ты смеешь?! — начала истерить украинка, подходя обратно к старшей. Она снова начала подымать руки, махая их, задевая беловолосую пионерку. Снов удар. Ещё один. И ещё. В ход пошли кулаки. — Сестрёнки, хватит. — начала волноваться Бела. Она с молдованкой начали потихоньку подходить к паре дерущихся. —АУ! — Закричала УССР, когда её старшая начала сильно тянуть за косу, из-за чего она сильно прогнулась в спине, под её уклон. — Скажи ещё! Скажи ещё это! — угражала Рири. Девочки были почти ровесницами, с одинаковым телосложением. Но всё же, как-то вышло так, что самая старшая дочь Союза чуть сильнее, чем её младшая сестра. Словив момент, украинка смогла ущипнуть за тоненькую голень сестры, очень сильно. —АЙ! — Вскрикнула РСФСР, когда почувствовала, что маленькие ногти очень сильно вцепились в её кожу, даже протыкая насквозь. Такая озлаблённость и жестокость ещё никогда не проходила между любой сестрой Союза, даже между литовкой и латышкой такого не было. Вообще, если бы родитель увидел их сейчас в таком вот положении, то наказание этих двоих проходило бы ночью во дворе как минимум две недели. Но славу богу, что сейчас он находится в помещение, за несколько метров от кухни, и шумно играет в лото со своими сыновьями. —Ну сестрён… — пыталась успокоить беларуска, подходя ещё ближе, пока рука хохлянки «случайно» не задело её лицо, чуть царапая её лоб ногтями. — ах ты… Не успела БССР злобно произнести свои слова, как она сама вмешалась в драку. Начиная избивать обеих сестёр, те же в своё очередь продолжали бить друг друга. Из-за прибавления участника в «бойцовский круг» они начали путаться ногами и в конце концов упали на пол. Грохот был слышен на весь дом — это уж точно. Уже упав, они не прекращали шлёпать и избивать друг друга. Недолго думая, Молдова тоже решила подключиться к драке, так как ей стало обидно, что «глупые» старшие сёстра задели невинную Беларусь. — А ну хватит… — начала возмущаться молдованка, вмешиваясь в драку, как кто-то из старших сестёр пнул её ногой в живот. Казалось бы, дети самого Советского Союза — самые дисциплинированные должны быть. Но кто бы мог подумать, что то колхоз, далеко не простой. Хотя, всё-таки простой, сравнительно с их народами. В советское время, такое понятие как «русский» — было очень не вежливо. Вернее говорить советские, а значит и «наши — руками бьют» — самое яркое представление о советском народе (особенно, через 5 лет, когда начнётся война). «Колхоз» Союза — не исключение (да и сам он тоже). А что уж там про девчулек советских? Они тоже бьют? Ну они же всё-таки девочки. Вот в других странах войну, которую ведут представительницы женского пола- называют холодной войной, означающая без физических прикосновений ненависть. А вот на Руси в Советском Союзе даже русские советские женщины могли драться, и у них, как и мужчин, если была война, то не было понятие «холодная». Конечно это скорее передалось изначально самому Союзу от его русского предка, но после от него, как по генетике не только славянским детям, где в их народе считалось нормально использовать кулаки в бойне, но так же передалось эта черты и азиатским мальчикам (ну и остальных народов дети). Возможно это ещё одна из причин, по которой его дети такие буйные, любят драться (ну конечно же в основном мальчики, не считая вредных близняшек). Что касалось старшей четвёрки и Молдовы, то они были единственными, которые за всё своё время существования, так и не подняли руку ни на одну персону. Скорее ли из-за того, что девицы? Но ведь казах тоже никогда не дрался, хотя откуда-то пришла информация, что он сильный парнишка. А вот что касалось старших славянок, то вот откуда? Они тоже, как считалось нормально в их советском народе «наши — руками бьют» тоже умеют в рукопашку драться. И не хило так… И это совершенно нормально. Дети других стран, или дети ИЗ других стран, им бы хватило дать по щёчину, как тут же начались бы сопли с извинениями и истериками. Но это ведь славяне, советские дети, хоть первый раз в жизни, но они уже дерутся как профессионалы (своего возраста конечно же), несмотря на то, что девочки — это тоже нормально. — А! Ну отпусти! — Только попробуй ты меня.! — Я сделаю тем сейчас! Пнуть меня она хочет! —Не нормальная! —Истеричка! —чтоб твои волосы выпали! — А! —А!!! —АААА! —АААААА!!!!!! По всей кухне на полу перекатывался маленький круг, зацепившихся друг о друге сестёр, которые без конца, то на право, то налево, то кто-то пытается встать, кто-то кого-то вниз потянуть, кто-то пытается кого-то вытолкнуть или пнуть из «бойцовской пучки». Так же без конца задевали стол, на котором было много опасных приборов и жирной, грязной еды, которые могли упасть им в лицо. Их ор был слышен на весь дом, когда они тянули друг другу без жалости волосы, царапали руки, кусали ноги, били кулаками о живот или грудь, душили руками шею, избивали лицо ладонями, пенали и задевали ногами разные части тела, так же, когда тянули ногу, заставляя прогибаться. Одним словом, обычная, безжалостная русская бойня. В целом, она так и всегда проходит у россиян советских людей. На этот раз она вспыхнула между четырьмя славянскими, восьмилетними (семилетней Молдовой ещё), пионерскими республиками…

Спустя 25 минут…

— Мы едем, едем, едем В далекие края, Хорошие соседи, Счастливые друзья. По всей кухне раздавалось весёлое пение четырёх маленьких девиц, слов недавно вышедшей, детской песни. Славянские сестрички-коммунистки пионерки как ни в чём не бывало дружно завершали готовку плова с курицей, нескольких долма из оставшихся листиков, и огромное количество кортофельного пюре, аж в нескольких контейнерах. — Всё. Осталось дождаться, пока приготовиться плов и долма. — радостно произнесла русская. —Тогда пока что помоем и уберём лишнюю посуду. Мола, а ты пока что положи контейнеры с пюре на поднос. — Попросила младшую сестру, красноволосая. Лёгкий кивок, и девочка ринулась выполнять просьбу, ищя в полке и достовая нужный прибор. Пока Бела ставит и разбирает на места все продукты, а самые самые старшие сёстра моют и сушат посуду. —Красота! Красота! Мы везем с собой кота… Продолжали радостно петь коммунистки, не остонавливая свою работу. Казалось бы, что между сёстрами ничего не произошло, что всё так и было изначально, но нет, просто ссора и драка — это обычное дело для семьи коммунистов (да и для любой другой дружной, советской семьи), но для старших девочек это была первая в их ещё детской жизни бойная ссора. Однако не удивительно, что всего-то за несколько минут, такой жестокой, беспощадной битвы, они уже продолжили, скорее заканчивали готовить и приступали к уборки на кухне, прежде чем принести ужин для семьи. Не удивительно однако, что первой из драки добровольно вышла скромная, но дружелюбная Беларусь. Хоть в семье Союза это не принята, но она начала давить на жалость от боли. Да, республики беспощадно дерутся между собой (конечно же по-дружески), но какие бы ссадины или царапины или синяки у них не оставались, они никогда не плакали из-за них, и не жаловались. И несмотря на то, что у девочек старших это первая битва, они уже дрались как профессионалы, кулаки шли полным ходом, не давали пощады, и даже не собирались сдаваться. Что уж там говорить про нытье? Однако дружелёбная Бела, которая тоже не давала пощады ни одной сестрице, решила, что всё-таки пора успокоиться. Поэтому ей пришлось именно подыграть, что ей стало слишком плохо. Конечно же, на самом деле, как остальным республикам-коммунмстам ей было всё равно на боль (хоть она никогда её не испытавала). На что старшие сёстра, и младшая молдованка среагировали. Быстро встав с пола, который был «бойцовской ареной» они ринулись к сидящей на другом конце пола Беларусь. Успокаивая сестру, они начали потихоньку о чём-то весело болтать, посмеиваясь, совсем забывая о недавнем конфликте. А после пришли к общему мнению о готовки, дружно обнимая и извиняясь. Конечно после битвы у них осталось куча синяков, царапин, ссадин, но похоже они не собирались их обрабатывать, даже заправлять волосы. — Осталось совсем чуть-чуть. — заявила украинка, досушивая последний прибор, так же смотря за едой на плете.

Примерно 50 минут назад…

— А ещё на его голову голубь сел, и не слезал. — рассказывал весело маленький киргиз своей семье у порога. Снова раздался громкий смех только что прибывших старших представителей семьи с близняшками. — Ну Туркменистан даёт. — смеялся отец детей. — Вот умора. Мени, как ты такое допустил? — ели сдерживал слёзы от смеха самый старший брат — Казахстан. Так вся семья, которая встретила старших, простояли у порога ещё некоторое время, громко смеясь и рассказывая, что случилось за этот короткий промежуток времени, пока Союз со старшими детьми и эстонкой были в саду и ждали окончания выступления близняшек. — Так. Смех смехом, но стоять у порога вечно не должны. — громко заявил родитель, уже восстанавливая свою серьёзность и собранность. Дети сразу же остановили свой смех, глядя на родителя своим ожидающим взглядом. — Рири, Раина, Бел — вы на кухню. Вам нам ужин приготовить, поздней час как никак. Мы с мальчиками и нашими артистками будет в зале. — Как скажешь, пап! — весело и одновременно выкрикнули старшие славянки. Они совершенно не обижались на то, что пока они будут готовить, остальные будут весело играть в зале. В семье коммунистов это было нормально: чем бы кто бы что не делал, если по необходимости, и по времени требуется сделать определенную работу, то он должен моментально приступить за дело, даже если все остальные будут отдыхать. Каждому своё поручение и задание даётся. Конечно же здесь не было такого понятия, как женщина — готовит и убирает, а мужчина — обязательно делает свою работу. На самом деле здесь каждый способен выполнить работу и противоположного пола. Однако всё же Союз даёт поручение готовки старшим славянкам, именно потому, что они и старшие. Почему же и Казахстану не поручил эту работу? Ему бы не помешало находиться в обществе братьев. Да и сравнительно в кухонной сфере он не очень разбирается. Зато вот он умело мог помочь разобраться отцу в случае с испорченным автомобилем, или разделывать барашку (точнее помогать папе). Трое пионерок мигом побежали на кухню, остальные же, братья, радостные поскакали в зал. — 35! — выкрикнул Азербайджан. — У меня квартира! — остановил самый старший брат. — О, ну у тебя как всегда квартира. Ещё ни одна партия не проходила, где ты первым не строил квартиру! — возмушался грузин. Главный коммунист, вместе со своими сыновьями играл в общую семейную любимую игру. Думаю всем известное «лото». Из сыновей были именно: Казахстан, Узбекистан, Грузия, Киргизия, Азербайджан. Остальные: Армения, Таджикистан, Туркменистан, и единственные девчонки блязняшки Латвия и Литва, и совсем малютка Эсти — все были уж совсем маленькими для игры. Они лишь спокойно следили за тем, как старшие нервно перекатывают в руках монеты, чтобы после отклика ведущего им нужной цифры, они смогли положить на нужное место карты эти монеты. Их серьёзное, нервное лицо просто забавляло, их глаза, которые хмуро бегали по линии, в надежде, что у них хоть на одной карте есть нужная цифра, произнесённая ведущим. Не удивительно, что у самого младшего из окружения игроков азербайджанца — лишь одна карта, возможно именно поэтому его сделали ведущим — меньше нервов на себя, и быстрее произносит следущие цифры. Другое дело, когда чуть по старше киргиз и грузин, у них ставки повысились до трёх карт, но продвижения тоже не особо виднелось. Дальше уже идут участники особой грации и важности — самые старшие из игроков: УССР, КССР, СССР. Узбек всё-таки решился на 4 карты, а вот уже совсем представители особой важности, аж по 5-6. Казах, как самый старший сын, не хотел ни в коем случае подаваться отцу. У Союза было всегда, абсолютно всё строго: и правила коммунизма, и ношение формы на работах, и на общественных местах. Было строго всё, даже игра со своей семьёй… «Можешь пожалуйста подождать, я не успеваю» — не принималось ни в коем случае. Главное правило в лото, которым оповестил глава семьи всех — это прямое перечисление цифр. То есть в одном, быстром темпе перечислялись номера, даже если кто-то не успевает. Это суровое правило он придумал, для быстрой реакции и ориентира, и кажется оно срабатывает. Поэтому новичкам — маленьким, которые только не давно начали играть в лото, он не позволял брать больше одной карты, уже со временем, каждый сам себе рассчитывал число карт. Только вот обычно, первое время никто не желал брать больше трёх карт. Только уже те, кто больше 3х лет играет, способен ставить ставки — сравнительно с отцом, как сейчас казах и узбек. Хотя сложно сказать, что Узбекистан желает сейчас равняться со ставками отца. Несмотря на то, что дети ещё не совсем способны следить даже за своей одной картой, ни Союз, ни Казахстан даже не желали «ради приличия» младшим уступать или поддаваться. Они полностью входят в азарт, и для них словно они друг для друга являются единственными соперниками. Если же ещё старшие девчата подкрепляются, то тут уже «игра на выживание». Самые младшие лишь наблюдают, как отец и его четверо старших детей просто «убивают» друг друга. Там уже весь стол перекрыт со всех сторон картонками, все пятеро брали аж по 6-7 карт, расстеливая на весь ряд свои карты. А вот как они доставали до другой точки стола свои карты — это уже другой вопрос. Главное что они как-то успевали следить за цифрами и всеми своими картами. Конечно же как же в этой смертоносной битвы без более строгих правил, где нужно было перечислять цифры быстрее, чем идут секунды. Конечно же, когда не вся «старшая четвёрка», а вместо них младшие братья, то там уже если уж и есть какое-то напряжение, то только между Казахстаном и Союзом. — Меньше возмущений. — ехидно улыбнулся старший пионер, будто уже одержал победу. — Продолжай теперь по одной бочке доставать. — обратился к ведущему. — Барабанные палочки! — Ц. Э… Не оттуда достаёшь… — выругался тихо про себя в шутку Союз. — Туда-сюда! Дедушка! — Ну блин, а есть бабушка? — высмеивался узбек, таким промахам в цифрах. — 10… И я… Походу выиграл. — начал почесывать голову Азербайджан, недоумевающе смотря на свою карту. — Ну-ка, дайка. — попросил Союз. — Азербайджан… Мы играем на линию, а не на карту… —Что? —Что?! — вскрикнули дети, после начали глядеть на карту младшего брата. —Чего?! У тебя на карте все три строки заполнены! — возмущался киргиз. — мы не можем нормально заполнить одну строку на нескольких картах, а ты на одной уже все три заполнил! Это как так вообще? И почему ты нам ничего не сказал?! — уже начал истерить русоволосый. — Киргиз! Успокоился! — приказал Союз, своим громким, грубым голосом. Самый удачный паникёр — Киргизия. Весёлый паренёк, лет 5-6 с азиатским лицом, как и у большинство его братьев. Смугловатенький, скорее даже тёмненький, но с руссыми волосами, зелёными глазами. Из всех братье, он любил больше всего поесть, был забавней и шумней всех. По его характеру пошли младшие Таджикистан и Армения. Эта троица всегда ходила и развлекалась вместе. Не разлучная компания маленьких «источников самого главного шума». Если самый старший из этой троицы — Киргизия будет не доволен, или как обычно орать, то вся семья будет просто смется над его очередным паническим выкриком, только армянин и таджик будут дуться как их старший братец. Вот как сейчас. — Э. Вообще-то, братец прав! — не понятно на что согласился светловолосый армянин, когда услышал забавные выкрики киргиза, но в то же время посмешки других старших. — Так. Эта победа передаётся исключительно Бону. — заявил старший брат-пионер, приковывая к себе ещё забавные взгляды. Просто поразительно. Братья и родитель до сих пор не могли понять, «как это так вышло?» Чудеса? Или азербайджанец просто молился, и на что-то надеялся, выигрывая партия оказывается ещё давно. — Маленький паразит, подглядывал наверное, пока достовал бочки? — выругался в шутку Союз. — Ничего подобного! Я же быстро читал, пап! — забеспокоился младший из кучки азартников. — Хех. Да ну тебя. — махнул рукой коммунист, улыбаясь.— Ну, что. Продолжаем, господа? Грохот. На весь дом раздался грохот. — А! Господи! Что это было? — запаниковали близняшки, которые уже не следили за игрой, а в другом углу гостиной играли с маленькой эстонкой. — Неужели это с кухни? — предлагал узбек. — Ну девчата… Что ж они там творят? — буйно рассуждал грузин. Играя одну партия, столько долгое время, они не заметили, как часы уже потихоньку доходили до семи вечера. Девчата начали готовку столь малое время назад, и хоть котовка всегда у них занимало не менее часу, мальчикам, и младшим сестричкам не привыкать так долго ждать, после заявления об голодном желудке. — Долго там ещё девочки будут? — жалостливо спрашивал Туркменистан. — Потерпи, прошло меньше тридцати минут. Не могут же они столько вкусностей проготовить за… — не успел узбек договорить, как по всему дому сново послышался звон. Только это теперь были девичьи визги. — Ну-ка, я схожу проверю. — грозно заявил глава семейства, вставая, и громко отодвигая стул. СССР был страной очень практичной… /Был|… Ещё с начала своего правления, он возлагал народ на удобства и свой выбор в жизни (соответственно соблюдая нормы): кем работать, где жить (на территории страны), кого любить, как одеваться (в нормах общественных). Он сам был таким. Создавал своё право, но при этом и успевал стараться усиливать свои территории и себя. Конечно же до того момента. И окружающие, и посторонние страны видели в нём нового усовершенствование, и обычного потомка русских земель. Но это звание «русских» — он сам с себя «снял», называя исключенно — Советский, что даже удивляло его иностранных коллег. Как бы современный мир не мог самому себе поверить, но первые годы своего правления, Союз действительно был очень даже открыт, точнее просто «на расслабоне». Нет, конечно же он давал строгости правления, но если говорить о его «наивность» и дружелюбности, то всё же — это действительно правда. Однако после того, что случится… По слухам, он даже с детьми стал холоден. Но пока что, он был «свой», даже с одеждой был, словно на прогулку идёт: всякие свободные футболки и обычные штанины, без всяких шляп-ушанок. Его не отличить от самого обычного молодого отца, хоть в целом он им и является, только отличается своей уж слишком накаченным телосложением. Кудрявые, тёмненькие волосы, с иногда румяным носом, так и говорили, что он действительно относится к роду славян, и является потомком знатной «Русси». И как была всем известно давно, у всего родство русского, обязательно есть сотрясение ментальности. История русских земель, и их любых правителей (начиная от Руси, продолжая Империей…) была очень жестокой, и это передавалось наследием… Однако пятнадцать разбойников, что были у Союза, появились от разных дамочек… Нет, он не был бабником, просто ребятня его были разных национальностей не просто так. Матери каждого ребёнка, были представительницы своего народа. Хоть у детей разные матери, но один отец, и Союз всегда говорил, что каждый из должен в любом случае любить и считать, как самый близкий и родной… — Пап! Эстонка начала плакать! — одна из близняшек выкрикнула, когда отец уже собирался выходить из гостиной. —Ай. Да что ж такое? — взволновался родитель, начиная подходить к младшим дочерям. — Может ей молока нужно? — жалостливо посоветовал Туркменистан. Все братья были настоящие шалунята, но почему-то именно с маленьким, ласковым туркменистанцем просиходила какая-то суета, и все другие забавные истории. Если киргиз смешил всех своей паникой в шутливых ситуациях, и своими шутками и поведением, которые он сам и создавал, то с Туркменистаном же всё самое забавное происходило не по его воле. Тут же, все азиатские братья, и сам Союз столпились вокруг ноющей эстонки. Кто-то предлагал почитать ей сказку. Кто-то играл с ней в ку-кушку. Кто-то подпевал ей колыбельные. Братья хоть и были настоящими разбойниками и любили подразнить сестричек, но они точно так же и любили их, любили защищать, ухаживать, проявлять заботу, и конечно же умели волноваться за них. Из-за разных предложений мальчиков, вокруг и по всей комнате развился шум, что только делало хуже маленькой девочке. — Успокоились все! — выкрикнул самый старший брат. — Папа сам разеберётся! Вы делаете только хуже. После сказанных им слов, всё азиаты переглянулись друг на друга, но начали молча отходить от сестрёнок, оставляя только отца рядом с ними. Через несколько минут, с кухни остановился шум и крики, которые лишали спокойствие родителя и братьев. Младшие даже не заметили резкой тишины из соседней комнаты, где были славянки. Союз, уже успокоив эстонку, начал обратно подходить к столу, на котором была стопка карт, а за этим столом сидели его сыновья. — Так. Что-то я хотел сделать… — задумался он, прежде чем сесть на своё место. — Ты хотел пойти к сестричкам, и проверить их. — предложил армянин. —Но не думаю, что в этом теперь есть смысл. — остановил Узбекистан. — там потише стало. — Ладно… Тогда давайте ж продолжим! — радостно выкрикнул казах, уже представляя, как будет выигрывать своего родителя, да и остальных. — Ну-ка, успокоился. — Грозно предупредил отец, понимая в его взгляде, жажду победы. —Как скажешь, пап. — жалостливо ответил старший сын. —Так… 1,2,3… 8 — начал считать родитель, переводя на себя удивлённые глаза детей. — Эти трое… Тут играют — продолжил считать, поваричавая голову, уставляя свой взгляд на трёх самых младших детей. — Те трое… На кухне. — вспомнил про старших славянок, которые готовят на кухне ужин. — Так. А где молдованка? — уже обратился к сыновьям, задавая вопрос. — Ну она наверное у себя. Ты ведь знаешь, не любит она те места, где она может и не находиться. Она считает, что лото с нами — не обязательно ей тут быть. — раздумчиво объяснил грузин. —Понятно… Тогда, когда ужин будет готов, чтобы один из вас позвал её! — строго произнёс коммунист. — Как скажешь, пап. — хором выкрикнули все восемь братьев. Они хоть и у себя дома, но Союз их приучил, всегда давать чёткий ответ. От резкого, хорового выкрика братьев, маленькие близняшки и малышка на другом углу зала вздрогнули. — Чтож. Начинаем!

Примерно через 15 минут…

— Ах! Чёрт с тобой! — выкрикнул злой казах, руками сметая со стола свои карты, на которых были монеты для игры. — А ну успокоился! — грозно скомандовал родитель. — Как скажешь, папа. Прости, папа. Удивительно, или нет, но за такой короткий промежуток времени, они уже успели сыграть аж четыре партии. Обычно одна партия занимала не менее двадцати минут, но сейчас, словно какое-то чудо произошло. А всё, потому что за считанные минуты, либо грузин, либо азербадажнец выигрывали. И да, за эти пару партий, выигрывали только они вдвоём. По очереди. При том, что у них были либо одна, либо две карты, пока у старших не менее четырёх. — Да как вы так… Делаете? Не уж то молитесь богу? — предполагал в шутку узбек. — Нет. Просто мы умеем играть. — Вы только недавно начали играть! И у вас только по одной карте! — уже как обычно забавно истерил киргиз. — И что? Опыт же есть. — продолжил защищать себя и брата грузин. — Не правда! Вы только недавно начали играть! Вы не можете так хорошо играть. — встал на сторону своего любимого старшего братца Таджикистан. — Тут игра не на смекалку. Или не на ум. Здесь нужно просто везение. — остановил спор сыновей, Союз. —… — Ведать, сегодня день Рузи и Бона. — А! Ну блин…— возмущались сыновья. Ещё какое-то время продолжался спор лёгкий, между братьями, пока они собирали карты, и собирались вновь их менять. — А давайте сыграем на деньги! — резко предложил казах. Видать он надеялся что на этот раз это «везение» перейдёт на сторону старших представителей игры, то есть его самого и его отца. И он уже вкушал, как будет выигрывать родителя, и банкротить одновременно, совсем забыв о недавних поражениях. — Что ж мы в целом не против. — довольно ухмыляясь ответил грузин. — «Мы» — это кто? — удивился Туркменистан. Его крайне поражали ставки старшего брата, хоть он сам и не играл. —Погодите. Откуда у вас дорогие господа, деньги? — уже злобно удивился коммунист. —… — А. эм… Одно дело узбек и казах — им Союз давал деньги, как бы старшим детям, за то, что они бесцеремонно трудятся. И за то, что занимаются пионерством (хоть это труд и без корыстный, и не требует платы). Сам отец просто, как бы для счастья и довольствия давал им деньги, чтобы они могли купить себе немножко вкусностей, ну и конечно же поделиться с младшими братьями и сестрами. Он мог бы дать деньги всем детям, но старшим он всё же доверял, по понятным причинам. — А нам старшие сестрёнки дали чуть-чуть! — радостно выкрикнул Азербайджанец. И тут его перебил знакомый девичьий голос. — Мы приготовили! — выкрикнула одна из старших сестёр Четверо славянских девиц в пионерской форме стояли у дверей в ряд. Стояли они при чём по росту и по возрасту. У самый маленькой и младшей, с тёмными волосами, в руках были тарелки и приборы для ужина. Рядом с нейя чуть по старше, с красными волосами, в руках был огромный контейнер, в котором походу было картофельное пюре, много картофельного пюре. С другой стороны от неё рядом стояла жёлтоволосая славянка, в руках у которой была средняя кастрюля, от которого так и исходил запах курицы с приправами и рисом. И с самого края, стояла самая старшая сестра, с самой маленькой кастрюлей, в котором было известное азиатское блюдо — долма. — Ура!!! — радостно выкрикнули братья хором, опять испугивая не только отца с старшими сёстра, но и малышек, что хотели побежать к старшим, принимая еду. Но тут же все живо остановились, и успокоили свою радость, когда чётче увидели сестёр. У них было яркое, улыбчивое выражение лица. Но при этом я их вид был очень растрёпанный: У самой младшей молдованки из косы выпечивались в разные стороны пряди, казалось я что локоны были сломаны. Пионерский, карсный галстук куда-то пропал. На лице украсовался синяк в области левой щеки. Носки были порваны, и измазаны чем-то густымя и даже приправой. С Беллой дела были плачевней. На ней не было её привычной косынки, с которой она всегда ходит, таким образом собирая свои густые волосы. Судя по её свободным волосам, половина из них были выдернуты. На пионерской белой кофте и голубой юбке были капли крови, руки были полностью в царапинах и укусах беспощадных. На щеке и лбу были красные линии- глубокие царапины. У средней сестры были исключительно синяки — сразу под двумя глазами, два фингала, один глаз даже косил. Одна из косичек была распущена. Обе руки были в ссадинах, и чётко были видны следы от ногтей. Края футболки со стороны руки, были порваны, скорее даже откусаны. А на плечах и некоторых участках одежды были видны красные клочки волос, судя по всему БССР. Самая старшая сестра выглядела тоже не худо, хоть она и была более менее сильней, сравнительно с младшими сёстрами, но ей тоже досталось не хило. На ней не было ремешка на юбке, а на белой рубашке были, похожую на футболку — было полной дырок. Её тоненькие ножки были полностью в укусах. Из нижней губы стекала тонкая красная струя. Бантик висел на пару прядей волос, а не плотно на затылке. — Господь, помоги! Что с вами?! — занервничал и закричал казах. — Ахаха… — Мы искренне уважаем ваш труд, что вы так стараетесь ради нас приготовить еды, но зачем так жертвовать с собой? — возмущался узбек. Союз просто ошарашенно смотрел на старших дочерей. Братьев удивил искренне неожиданное появление Молы, в участии данной непонятки. — Вы что.? — наконец падал голос родитель, перебивая возмущения сыновей. — Вы совсем ума лишились? Что вы делали?! — Пап. Ничего страшного с нами не произошло, мы случайно упали просто. Можете пожалуйста убрать со стола карты, нам тяжело держать кастрюли. — начала отвечать самая старшая дочь. — Во-первых: подождёте, не отвалятся руки, вы мои дочки, вам не должно быть веданно «тяжело». Во-вторых, от падения ни у кого ещё не появлялись укусы и волосы не были полу порванные. — строго ответил коммунист, подходя к старшим славянкам. — я ещё раз задам вопрос: что с вами стало?! — уже очень близко стоя перед ним, спросил Союз. Молчание. Ох, как же братья сочувствовали сёстрам. Такой вопрос, и поведение отца просто действительно умело давить. Легко им сейчас тоже не будет. —… — Мы… Мы… — начала молдованка. — Мы подрались! — выкрикнула УССР, уверенно смотря в глаза отцу. — Мы подрались! Но потом померились! Ох… Как заметно и сильно изменилось выражение лица Союза… А как громко охали братья, которые стояли толпой сзади отца, кто-то даже изображал падающего в обморок. — Вы? Подрались?! — наконец спросил Союз. — я больше поверю, что вы действительно упали, но никак не тому, что ВЫ подрались… — Ну, так вышло. — уже спокойно оветила россиянка. Сново молчание. — Потом с этим разберёмся. Сейчас Казахстан, Узбекистан, Грузия — возьмите у своих сестёр еду. — скомандовал Союз, забирая у молдованки стопку приборов из тарелок и вилок с ложками. — остальные быстрее убирайте со стола аккуратно всё. — обратился уже к младшим сыновья. — Как скажешь, пап. — выкрикнули остальные пять братьев, приступая за дело. — А вы четверо! — недовольно повернулся к славянкам. — А ну быстро обработать себе все царапины! Привести себя в порядок, собрать волосы! — грозно скомандовал он девочек, уже с освобождёнными руками. — После ужина, будет сербёзный разговор! — Как скажешь, пап… — одновременно, с нотками грусти ответили славянки. Сколько бы раз не шалили и не дрались братья и младшие близняшки, Союз никогда их особо не ругал. Лишь в самых исключительных случаях, когда поведения выходило за рамки положенного, он звал к себе в кабинет, на сербёзный разговор. После этих разговор, ребенок примерно неделю ходил грустным, и не буянствовал. — Первый раз подрались, и уже ругать собирается… — возмущалась украинка, когда русская обрабатывала раны на её руке. Молдова с Беларусью сидели с другой стороны на столе, так же обрабатывая друг другу раны, и поправляя причёски. — Почему братья дерутся каждый день, с ними происходит постоянно что-то необычное, но папа никогда не ругает их! А мы первый раз подрались, и всё! — Понимаешь, просто получилось так, что мы самые старшие в его семье. Он учил нас правильному и подобающему поведению. И теперь хочет, чтобы мы произвели такое же впечатление на младших братиков и сестричек, показывая своё спокойствие и не агрессивность, но при этом умея обороняться. — тихо произносила русская, поворачиваясь к сестре спиной, когда закончила обрабатывать её руку, чтобы та ей аккуратно поправила волосы и ровно закрепила ей на затылок её чёрный бант. — То есть нам нельзя даже совсем чуть-чуть в шутку побить друг друга, потому что мы самые старшие, и должны вести себя подобающе, несмотря на то, что даже в возрасте наших братьев и близняшек мы тоже никогда не дрались. А вот они — спокойно могут драться, а отец им за этого ничего не сделает. Они не настолько сильно младше нас, чтобы их могли вешать на наше «воспитание». — Раздражённо ответила голубоглазка, нервно, но стараясь аккуратно расчёсывая короткие волосы старшей сестре. — Ну. К ним особенное воспитание. Отец любит нас всех одинаково и заботится о народах, традициях, территориях каждого из нас. Но именно на нас — старших он планирует что-то особенное в будущем. Что-то очень ответственное… —… Хохолка на самом деле как и все остальные любила своих братье и сестёр, даже старшую, но почему-то ей не очень было приятно от отца. Сделав ещё пару движений уже плавных расчёской, она взяла заколку, с чёрной фатиной и крепко, ровно прикрепила его на белоснежный затылок старшей сестры. — Спасибо… — поблагодарила белокожая, поварачиваясь к младшей славянке. — Мы всё! О глядим вы тоже! — радостно воскликнула Бела с противоположного стола. — Идёмте тогда уберём аптечку по пути и руки помоем! — Да… Ид… — Вы идите, мы с Рири вас догоним. — перебила старшую сестру, украинка. Старшая недоумевающе смотрела на неё, не понимая причину её остановки. — А. Ну хорошо. Вы так долго не задерживайтесь, а то отец в недоумении будет. После сказанных слов беларуски, она со своей младшей сёстрой покинули комнату в руках с собранной аптечкой, остовляя старших славянок одних. — Ты что-то хотела, Раина? — Я это… — начала чесать шею жёлтоволосая. — в общем. Извини. —… — Мне жаль, что всё так вышло… Что подняла на тебя руку. И спасибо за то, что ты сразу же не пошла рассказывать отцу, ещё в самый первый раз, когда я перечела тебе и указывала… — Украина, я… — Я просто хотела быть на тебя похожей. — уже опуская свою голову в бок, крепко зажимая глаза, и руками края голубой юбки. — просто отец всегда тебя ставит выше, и я думала, что этой из-за того, что ты только лучше всех. Но ты сказала сейчас, что отец возлагает на нас самые большие надежды, потому что мы самые старшие. И достанется не только тебе, но и мне, если хоть в чем-то провинимся или облажаемся. А это значит, что я как самая старшая, меня никто не считает как ужасным главным… — чуть плачя говорила УССР. — Украина… Тише… Никто не говорил, что ты хуже кого-то. Просто тебе стоило бы понимать, что дело всё в возрасте. Поверь, если бы ты родилась первее, то ты обязательно бы командовала даже мной. — Да… — хныкнула славянка. — я верю… Прости. — Всё-всё. Я не злюсь на тебя. И никогда не злилась, и не буду злиться. — успокаивала сестру, русская, хватая нежно ладони младшей сестры своими. — Давай, сейчас пойдём вместе в ванную, там вытерем слёзы, помоем руки, а потом вместе пойдем к остальным ужинать наше Кулинарное искусство, забывая о сегодняшней драки, как о страшном сне. — они начали выходить из комнаты. — Знаешь, говорят, что в очень близких отношениях не живётся без ссоры. Я очень сильно люблю тебя сестрёнка, меня радует, что ещё ни раз за эти 17 лет мы не подрались, хотя одновременно удивляет. Возможно эта ещё одна причина, по которой наши младшие братики дерутся — не сдерживают любовь. — продолжала успокаивать русская. Украинка тихо хихикнула на её слова, вытирая слёзы под раковиной. — Всё? — Да… После соглашения младшей, русская нежно взяла её за щёки. Две пионерки были сверстницами и ровесницами, так что васильковые глаза, были на уровне и голубых. Они пристально смотрели друг другу в глаза, таким ласковым взглядом русской, и слегка недоумевающей украинки. Своими маленькими тоненькими пальчиками она нежно зажимала чуть смугленькие и веснушчатые щёки. Большими пальцами, она начала водить и гладить область скул. Затем встала чуть на носочки и поцеловала свою младшую сестру в лобик, что вызвала у украинки недоумение. Но затем такие тёплые чувства. Она ринулась и резко обняла старшую сестры за её пояс, прижимаясь к груди. РСФСР от такой резкости вздрогнула, но потом спокойно ответила объятьем. Зажи мая часть лопатки, а другой рукой поглаживая светлую голову с двумя косичками. — Спасибо, сестра… — А тут же мы как-то прорвались в победители! — рассказывал грузин, доедая последний долма. — Ну это вам просто так вот повезло. — занервничал узбек. — просто вам сегодня бог решил улыбнуться. Вся семья с огромным аппетитом и удовольствием ела ужин, приготовленный славянками. Никто из них не интересовался, что же именно произошло между сёстрами. Данное дело лучше полностью посветить исключитеьно отцу. За столом они себе весело рассказывали историю и подробности игры, и о других случаях с другими играми. Самые старшие славянки: Украина и Россия кормили пока что маленькую Эстонию, картофельным пюре. Они заранее сделали чистую раздавленную картошку, не добавляя ни перца, ни соли для малютки. Близняшки же очень медленно ели свою еду, не слушая старших братьев, уставляя своё внимание на маленькую эстонку, что была на коленях у старшей сестры, и что с удовольствием ела еду из рук украинки. Нет, самим близняшкам нравился ужин, но им, как свойственно детям было интересней смотреть за жующей эстонкой. Пока младшие братья, с Белой и Модой и отцом весело щебетают о случившихся весёлых случаях и аппетитно пережёвывая ужин, пока на её коленях сидела радостная Эстонка, а кормила её из рук такая же весёлая Украина и следили за процессом Лита с Лати, у русской были совсем другие мысли. Не связанные с забавами. Она всё думала над своим поведением. После выступления близняшек, она устроила «лёгкий» бунт отцу, в голове в очередной раз перед этим были ужасные мысли о семье. Затем она впервые подралась, ещё и с родными сёстрами. И что не странно, но украинка извинилась за своё поведение. Хотя своенравственным хохлам, это не свойственно. Отец возлагает на русскую большие планы, надежды, как на самого настоящего идеала семьи, и не из-за того, что она самая старшая… А она его подводит к чёртовой матери. Соответственно, необходимо извиниться перед отцом. Конечно же позже, когда дело дойдет до разговора… — Откуда так у вас всё же были деньги, Грузия, Бон? — прирвал весёлый смех своих сыновей, тёмноволосый мужчина. — А… Э… Тут то теперь не мог азербайджанец отмазаться, что это сёстры вознаградили, ведь они тут сидят, и слушают. — Сёстры говоришь поделились? Тут беларуска, что радостно слушала их беседу поперхнулась. — Чего.? — Нет, Бел. Ничего! — пытался остановить удивлённый взгляд старшей сестры, азербайджанец. — Ну откуда тогда у вас? Никто из старших братьев не хотел их защищать, так им самим было интересно узнать. — Да так. Просто. Ниоткуда. Нет на самом деле. — Да неужели? Может мне вас обыскать? — Пффф. Пожалуйста. Тут снова послышался смех восьми братьев, а дальше последовал очередной спор с участием и отца. Так проходил почти каждый вечер. В кругу семьи. Утро. 6 утра. Что же ещё может делать советская семья в 6 утра, если только не спать? То есть они спали. Все спали. Только четыре славянки, в своей пионерской форме в «ряд» стояли, плотно прижав ноги, убирая руки за спину, и виновата опустив головы перед отцом, который недовольно сидел за своим столом. — Ну. Рассказывайте. Как всё началось то? — наконец подал голос старший, заставляя девочек вздрогнуть. —… Девочки лишь молчали, словно ожидая, пока кто-то из них первый решится высказаться. — Так и будем играть в молчанку? Не желаете добровольно один из вас высказаться? Ладно, будем это делать по моему желанию…так, пусть самая младшая перескажет случай. — посмотрел в сторону растерянной молдованки, ожидая её отклика. — Ну… Мы готовили. — сразу остановилась она, после одной фразы, словно уже всё пересказала. Но на самом деле это был ком в горле и нервность, который не позволял ей ни мыслить, ни высказать. — О. Вот это да. Удивила. Вы из-за готовки начали драку? —… Д-да… — Оу, чудно. Вы теперь из-за ужина значит дерётесь? Что именно не поделили? Кто будет именно готовить, или кто будет отдыхать? — в сарказм спросил он, показывая, что ему её ответ не понятен и не точен. — Мы не хотели плов… Из… — и тут сново заикнулась младшая славянка. Её старшие сёстра очень даже понимали её растерянность, им самим было до дрожи страшно, но они не собирались и не хотели даже подать голос, стараясь не обращать на себя внимания, понимая, что их тут слишком мало, чтобы не обратить на себя внимание. — . Из? Из чего? — старался продолжить Союз. — Из… Так молдованка ещё несколько раз запиналась, стараясь выдовить из себя основное слово, включающая нужный продукт. — Мы не поделили ингредиент для плова. Думали сначала добавить сало, потом лучше подумали по традиции курицу. Но ничего страшного, мы решили пойти традиционным путём и сделали из курицы. А что касается драки, то мы извинились перед друг другом. И мы сейчас такие же дружные, любимые сёстра, пытаемся забыть о случившемся. — быстро, но чётко, без единой запинки пересказала россиянка, словно речь давно уже готовила, конечно же недоговаривая другие мелкие детали. Это крайне удивило её младших сестёр. — Ах, вот как! — удивился Союз. — ну… Это уважительная причина для драки. — сделал вид, что призадумался над словами. — Значит так. Неделю без мороженого! Меня очень радует, что вы извинились пере друг другом. Но я недоволен вашим поведением, вы показали мальчикам ужасный пример! Вы ведь старшие, вы должны быть оригиналом для них, а они вашими копиями! — говорил СССР. — что касается плова, то я рад, что вы пришли к мнению о традиционном рецепте, хотя я знаю, кто предложил добавить сало, вместо курицы. — грозно посомтрел на украинку, которой стало не по себе. — Всё. Можете быть свободны! Эти слова очень сильно удивили девочек. Всё? Реально? Всё так быстро прошло, они даже толком ничего не успели сказать. А он по сути ничего такого страшного и не сделал. Неделю без мороженого выжить можно. Хотя при такой жаре… Почему тогда мальчики такие кислые и унылые выходят из его кабинета? Неужели из-за лишения мороженого на неделю? — РСФСР, останься! — скомандовал коммунистя когда все четыре девицы повернувшись в сторону двери, заберались выходить. Тут девочке не на шутку стало неловко и не по себе. Она примерно догадывалась, на какую тему будет идти речь… Сёстра жалующе посмотрели на неё, как бы говоря «удачи тебе», затем закрывая дверь за собой в кабинете, остовляя молодого отца и комсомолку наедине. — Расскажи, дорогая, что с тобой? — на удивление очень ласково начал Союз. — Э. Что? Её недоумевающе лицо было ожидаемым. — В последнее время, ты слишком часто теряешься. — напомнил родитель. — Но. Если ты про вчерашний случай в садике, то это я просто… — Что «просто»? Во-первых, ты никогда не позволяла себе таких «лёшкий» буянств. Во-вторых, это не единственный и не первый случай. — И только ещё вчерашняя за ужином… — дополнила русская. — И не только. Во вторник ты видела пожилую бабушку с тяжёлыми пакетами, даже не соизволила ей помочь, как подобает пионерке. —… — А на прошлой неделе ты толком не следила за таджиком. В последнее время ты перестала читать сказки по ночам своим братикам и младшим сестричкам. — сново напомнил коммунист. —Я… — Не уж то возраст? Я искренне буду признателен, если ты откроешься мне… — Просто… У меня очень трудные и тяжёлые мысли резко возникают, которые я сама боюсь… —… — Но я на самом деле люблю и уважаю всех. И желаю всем всегда помогать! — Значит резкие неприятные мысли… Чтож, спасибо тебе на том, что без корыстно продолжаешь идти на фигурное катание… Ещё пару минут потупивя он сново нарушил тишину. — Можешь идти. Русская начала медленно поворачиваться, словно желая что-то остановить. Себя остановить. — Пап. — остановилась девочка, обратно поварачиваясь к родителю, вспоминая своё желание. — Извини меня. Прости, за вчерашнее поведение. Я знаю, что ты всегда видел во мне хорошие черты, возлагаешь на меня большие надежды, а я так подвела… Я просто взяла и начала капризничать на ровном месте… Я не должна была так унизительно поступать… Тут теперь Союз начал тупить. Очень недоумевая слова дочери. — А. Дорогая, не марай голову этим. Забудь. Я даже очень рад, что ты как-то смогла дать волю своим детским эмоциям и непоседам, а то казалось, что ты какой-то автомат- робот. — пошутил родитель. — я решил, что сегодня нужно будет сделать красивую семейную фотографию, поэтому оповести об этом всех братьев и сестричек, чтобы надевались как можно симпатичней. Радостная русская была готова прыгать на месте от счастья, но решила, что уже достаточно проявила своих эмоций, уж тем более перед отцом. Поэтому молча кивнув, она вышла из кабинета и направилась будить всех… Сказать бы, чем дальше отходила от кабинета, тем больше задумывались. Почему отец так спокойно отреагировал на её поведение? Ей так стыдно было за то, что разрушила один из своих идеалов — быть спокойной. Смеяться, она смеялась, грустить она грустила, но всегда в меру. Но вот давать злым эмоциям себя охватить — отец ни за что что бы не потерпел это со стороны четырёх старших детей, уж тем более от русской. — Ай! Туркмения, ты мне на ногу наступил! — возмущался русоволосый киргиз. — я теперь тоже должен тебе на ногу наступить, для справедливости. — Ничего я тебе не наступал. И не будешь ты мне наступать на ногу, а то я побью тебя и папе пожалуюсь. — отрицал самый младших брат, и одновременно угрожал. — Ну давай, попробуй только. Здесь же люди! Пятнадцать маленьких республик весело и как всегда шумно вместе шли следом за отцом по красивому парку на Цветном Бульваре. Литовка с латышкой шли прямо сзади отца, а в середине они держали за руку маленькую эстонку, которая тоже недавно научилась ходить, только медленно. Средние братики как всегда шли в самом конце, начиная давать друг другу под затылки. А самые младшие, Туркмения и Таджикистан шли за руку с отцом, иногда к ним подбегали средние братья: армянин, азербайджанец, киргиз и грузин, чтобы подшутить нал ними, что они ходят за ручку с отцом. Но после обратно бежали назад, за младшими сёсрами. И только самые передние были шестёрка старших детей коммуниста, а если точнее, то шесть первых пионеров. Самые высокие, были восьмилетние: Казах, русская, украинка, беларуска. Чуть сзади них шли узбек с молдованкой. Они тоже о чём-то своём разговаривали, только в отличие от Беки и Молы, с остальными детьми, четвёрка старших разговаривала очень тихо, а на их лице и не виднелось ни одного чувства. Хоть они были впереди, а их отец чуть сзади, он ощущал, и знал, словно видел, что на них даже нет лёгкой улыбки. — Пап! Папа! Давай купим мороженое! — радостно выкрикнул таджик, дёргая своей маленькой рукой, тяжёлую и сильную. — А не плохая идея. — подумал Союз, останавливаясь на месте возле маленькой лавки с мороженым, тем самым останавливая и весь остальной отряд, что ходил за ним по пятам, и двух маленьких сыновей, что держал за руки. — Эй! Пионеры! — выкрикнул он уже далеко ушедшим старшим детям, которые даже не оглядывались назад, всё шли вперёд. Шесть старших республик в одно мгновенье сразу обернулись на громкий и грозный, а после, понимая какое расстояние преодолели от семьи, ринулись обратно к своему колхозу. — Будете «ледяную сладость»? — спросил Союз, достовая свой кошелёк. У старших детей просто пламя радости вспыхнула от предложения об охлождающем продукте в такую невыносимую жару. Говорят, что Москва в любое время года холодна. Ох, и как же заграничники ошибаются… Сам Советский Союз, у многих ассоциируется с красным, не только из-за цвета флага. Скорее похоже на огонь, и жару, которое летом не уступает любой другой столице. — Да. — Да. — Да. — Да. По очереди произнесла старшая четвёрка. Всё-таки, как требуется, они не показали своей огромной радости. Лёгкой улыбке всё же хватает. Только вот самая младшая из четвёрки, немножечко не вытерпила. Улыбка уж очень сильно растянулась, но при этом не показывая зубы. А ногами она начала вставать то на пятки, то на носки, и так постоянно перекатываясь, цепляя руки в замок за спиной. Союз не одобрительно посмотрел на неё. Хоть остальные дети сзади него без конца кричали и толкались. Перед продавщицей и другими прохожими людьми, он так и хотел показать, что именно эти стройные пионеры — его будущее. — Сколько вам? — спросила молодая девушка в белой форме и косынкой на голове, что стола за прилавкой. — 16 пломбирных стаканчиков, пожалуйста. — Конечно. Сейчас. — Напомните-ка, сколько за штуку? —7 копеек, товарищ Советский Союз. — Эге… После расплатившись нужную сумму за каждую штуку. Он взял одну стопку в свои руки, а другую попросил взять старшим детям и раздать. — Пап, а разве Эстонии можно холодное мороженое? — спросила Литва, облизывая белое содержание стаканчика, держа обеями руками, как и её сестра-близнец. — Пусть аккуратно и чуть-чуть ест. Вот будет хорошо, если вы и проследите за ней. — Ух ты! Пап, а можно пойти намочить руки? — радостно спросил армянин, когда увидел красивый фонтан. Тут же куча советских детей уставила свой взгляд на льющийся поток воды. Жара была невыносимой, конечно же тут любой захочет побежать и чуть намочиться под фонтанчиком. Удивительно, как только отец не прижарился в своих спортивных штанах. Больше всего с одеждой повезло старшей сестёрке, которые были одеты в лёгкую пионерскую форму: белая кофта/рубашка с короткими рукавами, с воротником, открывающий вид и позволяющий «дышать» области ключиц и шеи, свободно завязанный красный галстук. У девочек были коротенькие, чуть облегающие голубые юбки, а у мальчиков короткие, голубые шорты. Короткие, белые носочки, и чёрные, матовые туфельки. Остальные же были совершенно одеты не по температуре. Некоторым, родитель заставил даже надеть кофту, с длинными рукавами. Панамки были единственным спасением для многих. Повезло, что он разрешил многим надеть короткие шорты, а близняшкам юбку. Солнце заставило остальных сильно морщица. А сами лица на Светы казались красными, и из-за пота глянцевыми. Ряд из советских республик вместе с отцом подошли к фантану. Удивительно, что под такой жарой, холодные сладости ещё не расстаяли. — Ну… О, я придумал. Кирг, возьми-ка моё мороженое. — Армении не терпелось освежить своё лицо и руки под водой. — Ну давай что ли. — спокойно взял сладость своего ненамного младшего брата, с ехидной улыбкой. Эх, глупый армян, забыл совсем сказать и предупредить о важной вещи. Он словно забывая о всём побежал к фонтану. Остальные четырнадцать республик с родителем стояли недалеко от фонтана, поедая своё мороженое. Так же ехидно улыбаясь, они словно понимали, что сейчас вот-вот произойдёт. Да… Выглядело это крайне эстетично: несколько пионерок, а возле них их младшие братики с сёстрами под знойным солнцем, облизывая свои стаканчики мороженых за копейки, с красными и морщинистыми от жары лицами. Одновременно иногда смеясь, от скорой ситуации. —Фух… Освежился. — подбежал обратно армянин, уже холодными руками трогая свои щёчки. Бедный. Не заметил он злобных улыбок на лицах своих братиков, и тихих смешков сестричек. — Что? А где моё мороженое? — грустно спросил Армения, когда не обнаружил на одной руке брата свою сладость. — Съел. — уверенно и улыбаясь произнёс киргиз, с прищуринными глазами, жадно поглащая оставшееся своего пол мороженого, опустошая теперь обе свои руки. Тут уже никто не стал сдерживать громкого смеха. Мальчики хватаясь за животы шумно хохотали. Близняшки же скрывая улыбку посмеивались. Мола делала тоже самое, но старалась сделать более серьезный вид, дабы ей «всё равно». Самые старшие девочки молча улыбались, чтобы они казались более серьезней и уверенней. Но всё же хохолка с Беларусью не выдержали и тоже начали хохотать, только стараясь более сдержанный. Странно, что Союз на это никак не среагировал, хотя он стоял возле старшей четвёрки. По сути получилось так, что все смеялись, кроме СССР и его старшей дочери, и это её настораживало. — И что ты мне сделаешь? — смеясь спросил у хмурого армяна. — А вот что! — вытянул кулак прямо в лоб русоволосому. Пока вся семья продолжала хохотать над двуч братьями, Союз со своей старшей дочкой молча стояли. — Ты ведь помнишь, что у тебя завтра снова занятия по фигурному катанию? — спросил строго у Рири он. — Готова? — Да, пап. — А пьесу с романсом выучила? — Да. — Домой придём — сыграешь мне. — Как скажешь, пап. — в своём спокойном тоне ответила русская, даже не переживая. — Так. Всё. Тут уже нам драки не нужны. — остановил «бойню» родитель. Но при этом остальные дети не прекращали хохотать. — Армения, это будет тебе уроком. Сначала заверши одно дело, потом другое. Все хотели помочиться под фонтаном, но сначала надо было доесть. — Хорошо, пап… — Так. Думаю именно здесь не плохое место для снимка… — думал СССР, пока дети приходили в чувства от смеха. Фонтан и солнце… День чудесный. Нет, и не дремлет мой друг чудесный. Фон казался очень нежный. Просто Мени путается часто, когда рассказывает стишки. Любые. — Так. Дети! Быстро все встали к фонтану, я хочу вас сфоткать. — начал доставать из плечевой сумки свой фотоаппарат. Дети мигом ринулись к фону, и начали толпиться. Конечно кто-то хотел встать впереди, кто-то кого-то обнять, или просто рядом стоять. — Ай! Отодвинься! — возмущался грузин. — Сам! Иди в другую сторону. — ответил узбек. — Хватит же. Ты меня зажимаешь. — тихо говорила Мола. — Прости… — извинился Мени. — А ну раздвинулись все! Мы должны быть в центре. — кричали самые младшие — близняшки, между которыми в руках держали эстонку, раздвигая руками тушки своих старших братьев и сестер. Такой балаган и столпление продолжалось ещё пару минут. Союз к этому давно привык, и спокойно ждал с лёгкоц улыбкой, но сейчас они находятся в парке — на людном месте, поэтому для него это было уж слишком чрезвычайный случай, который требовал скорого окончания. Под такую жару, неизвестно как они умудрялись ещё толпиться, будучи потными до ужаса, не задыхаясь от лишних прикосновений. — Так. Ну-ка встать всем смирно! — приказал Союз, не выдержал этой суеты. Дети мигом ринулись выполнять указ. В итоге словно в них включился решим «адыкватности» и поспешили вставать в очень даже положенные позы рядом с друг другом. С краю стояла Рири, боком держа за плечи своего младшего братика — Джики, смотря на объектив своим спокойным, словно презрённым взглядом, пока таджик весь сиял в улыбке. Дальше стояли спокойно близняшки держа на руках эстонку. Дальше были туркмен, азербайджанец, грузин, армянин, киргиз, зактнувшие на плечи друг на друге руки, широко улыбаясь на камеру, прищуривая глаза. После них стояла скромная Мола с недовольным лицом, скрещивая свои руки у груди. Рядом с ней стояли украинка и беларуска, держа друг за друга одной рукой за плечи, чуть сгибая одну колену. В самом центре, можно сказать впереди ряда обнимающих братьев стоял, а точнее сидел на корточках старший мальчик. Получилось так, что старшие славянки стояли по краям. — Ну-ка. Улыбочку!

***

— Смотри. Это я в новом платье в Киеве, когда мне было уже 12 лет. — радостно говорила Украина, демонстрируя своему собеседнику фотографию из альбома. — Ого. Такой хрупкой и нежной была… — ответил парень, на давнюю фотографию возлюбленной в чёрно-белом цвете. Девушка лишь недоумевающе посмотрела на него, словно взглядом спрашивая «в каком смысле «была»?». Тот будто прочитав насквозь её взгляд, начал нервничать. — Ну в смысле. Ребёнок ты очень симпатичный. Просто в детстве только самые лучшие выглядят очень хрупко, а когда вырастают становятся ещё красивей, но уж крепче. — отмазался красноволосый парень. Жёлтоволосая девушка кинув на него всё ещё призрённый взгляд, продолжила демонстрировать фотографии из старого альбома. — О. А это мы на Цветном Бульваре, все братья и сёстра. — уже с брезгливостью произносила девушка. — в этой злополучной Москве… Украина старалась находить фотографии именно с ней, дабы показать лишь свою давнюю, детскую натуру. — Ох. А это мои несчастные сестрички… — опять брезгливо закатила глаза, стараясь быстрее перелестнуть страницу, где покзаывались две республики лет 9ти в пионерской форме. У одной из них были волосы до плеч, хоть фотография и из всего лишь 30х годов и была двухцветной, можно было понять, что у старшей республики на картинке белоснежные волосы, как сейчас. На затылке у неё был её любимый чёрный бант. Рядом с ней стояла чуть более улыбчивая Беларусь. — А неужели у вас нет таких фотографий с детства? — Ну… Как сказать… Фотографии — там где только подростки, и то они очень сильно размазанные. А вот там где в детстве, то только портреты. А США вообще свои сжег, говоря, что не желает, чтобы этот позор и напоминание о тех временах занижали его самооценку… — США? — после собственного вопроса, хохолка рассеялась. — ну даёт он… Сжечь собственные портреты… Тут что-то парня передёрнуло. Его возлюбленная смеётсч над его братом. — Да… Умеет он однако удивить. Такой классный… — ласкова произнесла последние слова она. — Значит ты считаешь его крутым? — задал, скорее словно утверждал самого себя красноволосый парень. — Понятно… Да. Канада привык, что все вокруг видят лишь американца. Считают, что лишь он сделал абсолютно всё. И ему никто не помогал. В целом так и было, но всё же какая-то доля… — Как думаешь, у меня был бы с ним шанс? — задала неожиданный вопрос она. Тут то канадцу стало не на шутку не по себе. Что-то его раздерало. Душу раздерало. Было так обидно. — Ну. Вы — славянки очень даже симпатичные… Однако на его комплимент украинка лишь косо посомтрела на него. Была недовольна его ответам. Почему славянки? Должны быть только украинки симпатичны! — Вот как… Однако Канада не собирался забирать своих слов. Если сказал, что именно славянки — значит славянки. Она не желала быть похожей на своих сестёр, хоть они как и она славянки.

Рири Раина Зах Белла Беки Мола Рузя Кирг Бон Армя Джики Мени Лати Лита Эсти

— Что это? — удивился небольшому листику, выпавшему из альбому, канадец. — А. это наши давние прозвища. Список начинается с самой старшей… — пояснила голубоглазка. — Рири?! — сильно удивился парень самой первой строчки. — Да. А что? Ужасное? — начала насмехаться девушка, ожидая повторной реакции. Сказать что этого не ожидал Канада — он действительно не ожидал. Тут уже он восхищался собственным словам, сказанные брату, о том, что его некогда «ненавистная» персона походу действительно является переродившийся его мёртвый предмет обожания. Удивительно, но уже даже не только внешность, но и давнее прозвище совпали с именем мёртвой подруги США. Совпадение? Уж слишком много их… — Слушай. А в честь чего это Союз решил назвать РСФСР — Рири? — не выдержав, задал вопрос парень, надеясь услышать особый ответ. Однако этот вопрос вызвал у хохолки походу куча возмущений и недовольства у неё. Почему он ничего не ответил на её вопрос о мнение прозвища для её ненавистной старшей сестры? Почему он не подтвердил её осокрбление в сторону россиянки? Почему он хотя бы ничего не сказал о прозвище украинки? Почему он решил задать вопрос откуда произошло произвище именно у беловолосой? — Ну… Отец сказал, что когда-то давно в детстве видел портрет маленькой девочки. По его словам, на него было разорвано часть лица, а другая измазана, но очень чётко виднелись белые, как первый снег волосы. Под этим портретом было написано маленькими буквами «Рири». Спустя долгие годы, когда у него появилась первая дочь, первым что пришло ему в голову, так это тот самый портрет. Официальное звание республике он дал соответствующее, но вот прозвище, он решил посветить давней находки. Он говорил, что эти волосы были очень схожи с его дочерью. Так он и решил дать прозвище ей, из-за старого портрета. Хоть там и не было видно лица, но он словно видел и знал, что и лица были схожи. — поведала девушка с огромной неохотой. Ох. Как же канадец удивлялся. Он словно откапал целый клад с огромным количеством золота и алмазов. Словно, он сделал то, что долго не мог выполнить. Однако стоит ли говорить это его брату? Пока что лучше не стоит. Да и смысла нет. И зная его характер, он просто ответит: «и что? И как это с чем связано?» И тому подобное… Однако отогнав мысли об отношениях между братом и россиянкой, он вновь вернулся в реальность, где ему вновь предоставилась возможность пообщаться уже со своей возлюбленной. Судя по её виду, Канада смог её чем-то задеть. Только чем, он понять не мог… — Говоришь значит, всё славянки красивые? — грустно спросила девушка, медленно переворачивая страницу с фотографиями, демонстрируя младших братьев, разливщие на себя еду, или читающую молдаванку. Теперь канадец понял, чем она так расстроена. Но ведь по сути все славянки красивые. Помнится, как постоянно американец повторял одно и тоже: «она просто прелесть» — имея ввиду мёртвую Рири, которая в своём роде была русским родом, но из славянского происхождения. Сейчас же, любимая канадцем Украина, которая тоже имеет славянские корни — тоже красавица. Честно говоря, он не видел разницы между беларуским, украинским и русским народом. Просто именно Украина ему нравится, так как по его мнению она более симпатичней. Хотя американец постоянно утверждает что симпатичней русские, конечно же чтобы поддержать свою давнюю подругу. Таким образом, по красоте в данные годы идут споры между двумя сёстрами, но при этом врагами. Примерно 2-3 века назад, главной звездой и красоткой была его мать — Франция. Её все знали как самую красивую страну во всём мире. Каждый мечтал с ней о браке. Британцу выпала такая возможность, но он сам её профукал. Сейчас же в лидерах в современном мире — это Россия. За ней, как и за американцем гонятся куча других коллег. Однако в отличие от него, к ней хотят лишь как к самому физическому объекту, но не более чем. То есть даже не в союзники. — В каком смысле? — недоумевал он. — вы все красивые. Но я думаю, что ты более симпатичней. — Понятно. — спокойно оветила девушка, на своём украинском языке. — Что? —… И сново этот языковой барьер. Канада уже давно планирует начать учить украинский язык. Девушка молча показывала своему «другу» разные фотографии, одновременно рассказывая их историю. Где-то виднелась маленькая Рири на льду. Где-то мальчики играли в классики. Где-то всей семьёй стояли в парке. Где-то несколько из представителей детей стояли в обнимку с отцом. — Я сегодня еду к сестре… — тихо произнесла она, захлопывая альбом, после показа последней страницы. — Можешь составить компанию. — звучало, скорее как утверждение. — Ого. Это было бы приятно. А к какой именно? — Эстония. У неё сегодня юбилей, как она замужем за Фина. Надо приехать и поздравить. — Что ж. Фин. Надо бы ему подарочек сделать. Точнее им… Канада не говорил своему мечтаешему брату о том, что сразу после того, как он прибудет к себе в столицу, у него с его аэропорта уже начиналась регистрация на рейс до Киева. До земель возлюбленной уже канадца. Как сказать то, двум латинским братьям нравятся две сестры славянки, хотя в отличие от англоязычников, две «кириллицы» были соперниками (мягко говоря), что не сделаешь про более старших чем они братьев. И в отличие от американца, его младший брат охотно и без сопротивлений признавал, что действительно любит одну из младших славянок. Американец же напротив, со всей силой утверждал, что «не выносит» её. Причина, по которой Канада не оповестил своего брата о визите своей довольно близкой подруге — довольно проста. Конечно же, во-первых он вряд ли станет вслушиваться об дальнейших действиях Канады. Нет, и это не из-за безразличия, просто у США такой характер. Ему главное, знать, что со здоровьем родственника всё нормально, а дальше, можно жаловаться или рассказывать о своих историях и жизни, или проводить время там, где он сам пожелает. Во-вторых, даже если бы и вслушался об его скорой встрече, он бы задал куча вопрос, касаемой конечно же причины визита «политику обсуждать?» Хоть красноволосый и поведал старшему, что он влюблён в младшую сестру возлюбленной блондина, тот всё равно на это никак не среагировал, он словно не понял его чувств, и скорее всего забыл о его признание уже. Пока канадец думал о будущем, о том, как сможет впечатлять пока что украинку. Конечно же в голову лезли мысли и о семейном положении между ними. Конечно же в его мечтаниях и смогла проскользнуть мысли и о брате. Что он тоже обрёл любовь. И конечно же вспоминая недавние слова брата, он сделал вывод, что в мечатниях его, вторая половина старшего брата была бы идеальна Россия. Вернее старшая сестра возлюбленной самого канадца. Конечно же в качестве политиков, всё трое: США, Украина, Канада — относились с ненавистью и призрение к одной персоне — России. Сказать что о личной жизни, то ситуация похожая, но у некоторых не понятная. Украина своего мнения даже в личной жизни не меняет. У блондина не понятки. А вот Канада к ней скорее безразлично относился, хотя как известно, её сборная по хоккею является главным противником его сборной, что заставляло делать их соперниками даже в плане «культуры народов». На льду, что её люди и его — очень даже умелы. Сказать, мир считает их лидерами в этой области. Однако «почему именно Канада и Россия хороши в сфере льда?» — этот вопрос был достаточно глуп. Очень странно по мнению канадца смотрелась бы эта пара. Самый старший латинец с самой старшей славянкой, младший брат латинца с младшей сестрой славянки. Очень даже интересно… Хельсинки. Столица очень сложно исторической страны — Финляндии. Который успел побывать частью многих империй. В том числе в своей юности служил и деду своей жены. Хельсинки чарующий город, который находитсч прям у берега Балтики. Из-за своего местонахождение и климата — она ассоциируется исключительно со снегом и белым цветом. Но это не так. На самом деле здесь действительно прохладно, но тёплые деньки тоже могут длиться и месяцами. — Эстония, дорогая. Когда ты в последний раз была у себя на землях? — Саркастично спросила жёлтоволосая, попивая горячий, чёрный чай, предложенный хозяином земель. Канаду и Эстонию слегка удивил этот вопрос. У красноволосого тайком большие планы на неё. Неужели она не знает, что при женитьбе двух стран, оба обязательно переезжают именно в дом мужского пола. Так же было именно и в тёмные времена его родителей, когда француженка мирно жила в Лондоне, словно забывая о своих территориях. Канада уже представлял, как он не один, а со своей будущей женой живут у него в особняке в Оттаве, наслаждаясь местной природой и культурой. А иногда, представлял очень даже ужасные мысли, непозволительные. За такие мысли, он всегда ругал своего старшего брата, который сладко произносил имя: «Рири», или «Росси…», при этом одной рукой держал телефон, на котором отображались детские фотографии РСФСР (которая похожа на Рири), а другая рука двигалась на *****. Канада постоянно утверждал, что это очень не прилично, но всё же, иногда он, вспоминая об Украине не только чистые и невинные мысли, думая более глубже об семейной жизни, мысли именно об «этом» просто не не могли пройти мимо, соответственно это тоже служило для отвратительных действия для канадца. — Разве ты не знаешь, что обычно страны должны жить у своих мужей? — спокойно, и как всегда своим тихим и нежным голосом спросила эстонка. — Да. Моя мама тоже жила в столице своего мужа. Ну соответственно это было давно. — подтвердил канадец. — Знаю я знаю. Но как-то странно. Просто неужели это значит, что надо забывать о своей родине? — поинтересовалась хохолка. — Нет, не значит. Просто именно жить — надо именно с мужем. Я только недавно была в Таллине. Там всё нормально. В целом, как и во всей Прибалтики. И тут — в Финляндии, и у меня, и у наших близняшек. — пояснила Эстонка. За такой короткий промежуток времени, она стало такой же чарующей, как и её старшие сестрёнки- славянки. Хоть она и не относится к ним. Тёмно-синие, волнистые, длинные волосы. Чёрные глаза, и с оливковым цветом кожи. Сбоку на голове у неё был чёрный бант… Красноволосый парень не сразу заметил украшение на голове младшей сестры украинки. Оно ему казалось таким знакомым. — Эстония, а откуда у тебя этот бант? — неожиданно спросил канадец. —А. Это бант? А… Ну… Кхем… — замялась обладательница банта. — Ничего страшного, Эстония. Он мой близкий друг. Ему можно доверять. — зная настоящую историю приобретения заколки у Эстонии, защитила парня украинка. Канаду радовала, что она уже доверяет ему. И считает его близким, хоть только и другом. Но уже какой-то прогресс есть в сближении. — Ну. Если так. То она мне досталось от… Моей. Нашей… Злополучной… России. Вернее тогда РСФСР. — неохотно произносила имя своей старшей сестры, которой не хотела ею признавать. Так и думал. Парень словно знал, что она так и ответит. Однако откуда он знал, что этот бант принадлежит именно русской? — Так чего это ты резко спросил про него? — с призрением спросила Эстонка. —А… Просто поинтересовался… — Ну ведь можно было бы подумать, что просто приобрела в магазине, или мне подарили. — Ну так я удивился. Такой давнишний бант. Чего так долго то носишь? И действительно. Заколке с фатиновой тканью уже примерно 90 лет с момента создания. За это время он выцвел. Хоть очень даже видно, что походу не раз пытались скрыть пожелтение. Зачем же однако эстонка носит именно этот бант? Ещё и ей такой ненавистной сестры. — А я ему просто показывала наши старые фотографии из альбома. Ты оказывается такой внимательный и наблюдательный. Всё до мельчайших деталей запомнил в каждом члене семьи. — предложила украинка. На самом деле Канада даже не всматривался в фотки. Он терпеть не может старинные фотографии в бело-черных тонах. Он в основном смотрел только на детские фотки именно возлюбленной. Даже не знал и не видел как выглядили в детстве не та же эстонка, не братья её. Лишь иногда всматривался на «возлюбленную» брата, которая действительно была похожа на Рири. Точнее она словно была её. Конечно, смотря сразу несколько фотографий с беловолосой, просто сложно не заметить этот бант, который выпячивался по бокам из затылка. Да и вообще, когда-то очень давно, он всё же встречался с детьми Союза в те времена, и вспоминая её тогдашний образ, можно чётко вспомнить эту заколку с чёрной тканью на коротких, белосснежныз волосах. Однако, по какой это причине эта заколка оказалась у Эстонии? … — В Прибалтике говоришь спокойно? — отводя предедущую тему, задала вопрос Украинка. — Ну да. Максимум только у близняшек могут быть переполохи разные, но редко. — О. Литва, Латвия… Говорят они стали такими красавицами… А помнится их главных вонючек и вреднючек в семье. — Ну не знаю как они изменились… Всё же я их часто вижу, и особо разницы никакой не замечаю. — ответила самая младшая представительница советской семьи. — Но характер, у них кажется остался тот же. — Ого. Вы так часто видетесь… При этом не ходите на саммиты? — Да. И зачем? В Прибалтике всё нормально. В последний раз я видела их, вот когда последний раз была на родине — два месяца назад. Я их пригласила, и мы вместе провели время. В целом, раз в месяц или два мы обязательно видимся. Либо они сюда едут — в Хельсинки. Либо они ко мне в Таллин. — Я так давно их не видела. Кажется последний раз 15 лет назад. На собрании у Польши. Потом мы только на пару часиков пошли погулять по Варшаве. Хоть у украинки с её младшими сёстрами были тёплые отношения, они очень редко виделись и переписывались даже. Такая отстранённость и редкость устроена всем странам… Даже родственником. Но не все. Всё же есть примеры, которые могут даже жить друг у друга. Снова же чёткие прммеры, как Канада часто бывает у своего старшего брата. Или Беларусь, которая постоянно находится у своей старшей сестры. И даже те самые близняшки Литва с Латвией, они и во все, как и раньше везде только вдвоём. Либо в Вильнюсе, либо в Риге. — Так. Я вернулся. — холодным голосом отвлёк на себя внимание, Фин. — Что ты так долго был? — спросила жена у него на финском языке. — Да там этот пирог уж ставить… — продолжил на том же языке мужчина. — Вы на эстонском это, или на финском? — усмехнулся канадец на своём и общем языке, не понимая их речь. — Это финский. Я начала недавно учить. — пояснила синеволосая, продолжая на обычном ранее английском. Украину и Канаду удивил её ответ. Зачем же ей учить язык мужа, если они до этого и общаясь на английском, очень даже хорошо друг друга понимали. —Ну вот. Милая Эстония. Мы уже как 20 лет с тобой в браке. По физическим подсчётам — 2 года. И действительно, не просто так Эстония сбежала от отца, как только он начал себя плохо чувствовать. Ещё до того, как умер её отец, она успела встретиться с Финляндией. И она искала любой способ, чтобы наконец уйти к мужчине, которому на вид было лет больше 25, и уже приобрёл свой окончательный физический облик, как сейчас Канада, США, Британия, Франция, Бразилия, Аргентина и другие. В то время, пока Эстонии было лет 9. После смерти отца, она уже полностью стала отдельной державой, но не самостоятельной. Казалось, у взрослого Фина, будто была изначально затея выкрасть территории маленькой эстонки, но он этого не сделал по непонятным причинам. Он конечно же вначале оберегал её как отец, а после, когда она выросла, то уже и стал совсем по другому на неё смотреть. Когда девушке исполнилось 16, они сыграли свадьбу. Сейчас же, эстонке видом 18, и до окончательного приобретения физической формы ещё как минимум лет 7. Однако обычным возрастом, она достигала чуть меньше ста, пока Фину было уже чуть ли не за 3 веков. Однако для стран, такая разница в возрасте — была совершенно нормальна. Однако как давний пленник императора и его внучка смогли встретиться и влюбиться — это уже отдельный случай. Конечно же, когда Фин встретил её, то она была совсем ребёнком. Это очень глупо со стороны было бы влюбиться в ребёнка, взрослому, чуть старелому мужику. Поэтому там произошла совершенно иная ситуация… — Фин, Эсти. А как вы это встретились? — задал вопрос у молодожён, канадец. — Уу. Это долгая история… — усмехнулась украинка, попивая чай.

…1942…

Тёмные стены предавали особую тяжёлую, жестокую атмосферу в добавок к происходящему на его территории. Громкий смех нацистов раздавался по всему помещению, заставляя двух маленьких девчат дрожать. Две истощённые бедологи ожидали от них любого исхода событий. Начиная от выгула обнажённых тел по холодному снегу, заканчивая до обжигания их тонких кож раскалёнными железами. — Вот это находка... Неплоха так вы постарались то... — обезуменно, так и не нарадовшись проговаривал Третий Рейх. Его вид просто ужасно пугал. Один его смех так и говорил, что в прошлом у него произошло что-то такое, что заставило стать психопатом. От собственных слов, у него аж слюни текли, а глаза были похожи на змеиные. Девочки лишь сильнее прижались к стене, надеясь, что произойдет какое-то чудо. — Сами старшие дочери Союза... Вот это уловка... Теперь то точно этому "Ване" не отвертеться от выкупа. Уничтожая вас, я смогу уничтожить весь русский и советский народ... — зловеще выговарил Третий Рейх со своей широкой улыбкой, уже подсаживаясь на корточки перед детьми. — что входило в мои планы... — продолжил, глядя в глаза то на украинку, то на русскую. У младшей сестры слёзы не сдержались и потекли по её красным щекам, по которым не раз ударяли. Русская же уверенно стояла, как стойкая и бойкая, прям-таки говоря, что он готова стать на защиту, прикрывая спиной, будучи сама беззащитной и слабой. — Что ж это ты то не хнычишь? — удивился нацист русской беловолосой, не убирая со своего лица этой зловещей улыбки. Молчание. Не удивительно. Девочки ни за что не хотели предавать свою родину и сдаваться. Но и как же тут не бояться? Да, РСФСР стояла прямо, и даже сделала сербёзное лицо, но в глубине души она тряслась сильнее, чем мотор в испорченной машине. После долгого молчания, Рейху это надоело, и он решил отдать приказ: — Одну из них избить. С другой разрешаю "поиграться". Для солдат это было неожиданным. Третий Рейх не разрешил связываться в близких связях с советскими пленницами. А тут, хоть и ребеное, но разрешил развлекаться? Удивительно. После собственного приказа, он встал с корточек, медленно отходя от девочек. Пока его солдаты резко схватили девочек и повели в разные стороны. —Нет. Нет! Нет!!! — всё громче кричала русская, когда увидела, что судьба для её младшей сестры оказалась жёстче. Хохолку посадили на холодный пол, начали тянуть волосы, так, что она выпрямила и потянула шею. После, острое лезвие начали подносить к огню. Было не трудно догадаться, что они сейчас сделают с этой лезкой. Так же сразу стало понятно, кого из сестёр в детском возрасте лишат достоинства, а кого из них начнут пытать уже в более ужасном состоянии. Жёлтовлосая всхипывала, задыхаясь уже от слёз. Казалось, что от собственного рыдания она убьёт себя быстрее, чем нацисты её насильным способом. Две полностью исхудощавые, десятилетние девочки, на вид были такими убитыми, побитами. Истощёнными. Они не ели уже примерно 4 месяца. За это время, максимум маленькую крошку хлеба могли найти. Из-за голодовки, их лица и тела были безжизненными. А от нервной почвы, которую они приобрели, когда видели жесточайшие смерти, вокруг их глаз образовались огромные, чёрные синяки. Вернее бы сказать мешки под глазами, но уж очень огромные, тем более уж в их то возрасте... Их тело - это было в буквальном смысле: кости и тонкий слой кожи, что на ногах, что на руках. Опять... Опять у русских война, из-за которой они потеряют доверие к окружающим. Из-за которой стабильности психики просто исчезнет. Из-за которых опять начнётся депрессивность народная. Однако на сей раз получилось так, что и азиатские, и прибалтийские народы окажутся в зоне агрессии, всё же они являются и детьми нового правления Союза. Однако советский народ, словно знал что так будет, словно привык, словно ожидал, что на них опять нападут. Особо никакой паники так и не паникло. Нет, на самом деле, все переживали и рыдали и было грустно, что вот так вот произошло, но они словно уже проходили через это - могли сетей спокойно и петь. Да, в буквальном смысле. Сейчас одновременно и пытают во многих лагерях советских пленников. Но в то же время солдаты, которые умело боролись с нацистами и фашистами, играли себе, да пели. Особо не тужили, будто война - это обыденное дело. Конечно же, если вдруг по несчастью товарищ умерал, то по соответствию они почтили память. Но после так и продолжали весело воевать. Чему немцы очень удивлялись. Откуда же у них такой стойкий дух? Как они не сдались ещё? А тут всё просто. Зная историю русских земель - можно сделать вывод, что всё так и основано на крови и войнах. И сейчас эта война, так ещё главная вишенка к тортику: "история России". Стойкий дух русский, советских ни за что не переломит. Уже так сильно привыкли к этим боям, что уже абсолютно всё равно... Просто воевать, биться, не сдаваться, не отдавать земли. Лучше их уничтожить, чем отдать. Тоже самое касалось и их хозяев: лучше они отдадут убьют себя, чем отдадут себя в плен к врагу. Уже можно было представить, каким будет Союз, после войны. Уже представлялась его эта отстранённость, психическая неуровновешанность, которая будет даже и у его детей... — Нет! Пожалуйста, нет! — продолжала кричать РСФСР, захлёбываясь в собственных слезах. — Не трогайте её, пожалуйста! Мужчина, державший лезвию, уже обогрев её под огнём, начал подносить к шее маленькой Украины. — Нет!!! — уже разрывая горло, выкрикнула беловолосая. Она брыкалась изо всех сил, но не могла подбежать к сестре и спасти её, из-за сильной, большой руки, держащую её за шиворот. — Пожалуйста не надо! Пусть я буду вместо неё! — умоляла девочка. — Остановитесь! — резко приказал на немецком, Третий Рейх, который ещё не далеко ушёл. Его приказу послушались солдаты. — Ты уверена в этом, русская псина? — задал уже вопрос, обращаясь к беловолсой, на советском языке. — Да... В тот же момент, немцы, что держали хохолку отпустили её. Захлёбываясь в своих же слезах, девочка начала падать уже голову вниз. — Ты такая глупая... Решила себя поставить на место этой хохолки? Тебе бы не помешало бы узнать, что в соседней камере находятся твои четыре брата и ещё одна сестра. И ты совершенно не боишься, что мы можем их зарезать? И что ты теперь сделаешь? — ухмыляясь спросил нацист. Но как и ожидалось ответа не было. — остальные без вести пропали, но я обещаю, что когда они найдутся, я заставлю твоего отца страдать над выбором. Я убью вас всех прямо на его глазах. После последних слов, русскую вновь резко схватили, только на этот раз ведя в противоположную сторону, в сторону, где сидела её младшая сестра. Саму же украинку начали уводить. Но увидев её без сознания, решили сделать это позже. И зря. Стоило им послать её сестру на холодный пол, как она резко встала, и побежала в сторону одного Третьего Рейха. И на что она только надеялась? Между ними оставалось всего-то метр, но она уже летит в противоположную сторону. Рейх не жалея сил пнул маленькую, слабую девочку ногой. Не сложно было догадаться, что итак испуганное тело тут же рухнет. После такого стресса, тут любой будет в ужасе и физическое состояние потеряет пульс. Хоть РСФСР сидела спиной к ним, она уже чувствовала и понимала происходящее. Конечно же на всё помещение разразился громкий смех. — О чём ты только думала?* — спрашивала у самой себя васильковоглазка в мыслях. После такого поведения украинки не удивительно, что и ей не дадут пощады, несмотря на то, что её старшая сестра попросила не трогать её, взамен чтобы её насиловали. Теперь же наказание ожидается сразу двух сестёр. Голубоглазку посадили рядом с обладательницой васильковых глаз. Что же было дальше? Верно - детские, громкие крики, и ужасающе громкий, безумный смех Рейха, который поддерживали его солдаты... — Быстрее же! Быстрей! — выкрикивала девочка, лет шести, с двумя коричневыми хвостиками по бокам. Она бежала по гуще деревьев в тёмном лесу, чуть дальше Сортавала. Позади неё со всех ног, как могли быстро мчались её сестра-близнец, только с косичками по бокам, и чуть младшая сестра, лет 4-5. Непонятно как, но с начала войны, вся семья разбежалась в разные стороны, в основном все по своим родинам, дабы проследить за порядкам, хоть они и были маленькими республиками всего лишь. Поняв всё несчастье, самые младшие представительницы семьи : Литва, Латвия и Эстония решили, что лучше всего бежать в другую страну. Точнее сбежать из территорий отца вовсе. Они смогли как-то сбежать через Ладыжскон озеро. Теперь же держат путь в более просторной место, как Финляндия. Страна очень строгая, по рассказам отца, но жизнь там всё же спокойная, хоть и холодная. — Мы почти дошли! — радовала и успокаивала своих сестёр, всё ещё впереди бегущая Литва. — Да... Мы сейчас... Тут становится всё холоднее. — еле произносила латышка, крепче хватаясь за ладонь своей младшей сестры. — Сарафаны... Терпеть не могу сарафаны... Как же было холодно и неудобно в недовно купленных их отцом сарафанах. Они были до ужаса красивые и подходили трём республикам, но сейчас они не в самом подходящем времени. Даже переодеться не было времени. Казалось, только 6 лет, а такие смышлённые девочки: уже могли отриентироваться на картах, понимают, куда лучше бежать, и даже не бояться, что их могут поймать или атаковать. Вот. Уже видны границы Финляндии, маленькие посёлки. — Да! Нам удалось! — радовалась Литва. — здесь никого нет, мы можем пересечь границу! — уже переходя на истеричный крик, оповещала своих сестёр, поварачиваясь в из сторону, при этом идя спиной вперёд. — мы наконец зацветём! И процветём! У нас получится всё! Осталось только дождаться, пока наша семья победит их всех... — продолжала девчуля, не замечая уже медленный шаг своих сестёр с побледневшими лицами. И тут она об что-то ударяется. Вернее об кого-то. —Ну здравствуйте, беженки. Не ожидали? Высокий мужчина, со серыми волосами. Грубый, холодный голос, низкого басса, чем-то похожий на их отца. Так неожиданно появился, ведь рядом даже никого не было, когда литовка последний раз поворачивалась. Неужели он знал, что кто-то из территорий СССР решат сбежать? Но откуда он мог знать, что именно с этого места? Ведь территорияз границы огромна. Знаменитый Финляндия. Известный своим спокойствием и безразличием. Чем-то похож на Британца, но в отличие от него, он молчалив, всегда будет делать всё тихо. Никогда никого не трогает без причин. Нет злых намерений, таких как "захватить мир, территории" и тому подобное. — З-здрасьте.. — заиклалась литовка, смотря своими круглыми глазами вверх, прямо ему на лицо. Потихоньку начали подходить и её сёстра. — Так-так. Внуки Р.И. — ехидно проговаривал фин, при этом даже на лицо не применяя ни единой эмоции. — на территории значит ваши напали... И вы теперь отчаянно пытаетесь укрыться? — Д-да... — продолжила латышка. Молчание. Мужчина лишь громко хмыкнув, чуть-чуть приподнимая уголки рта, и скрещивая руки на груди, начал рассматривать девочек. Две, словно в буквальном смысле беженки, с оголёнными, босыми ногами по холодной земле. Очень грязные, побитые. Глаза были уставшими. Руки двух старших были исцарапанны. Эстонию с обеих сторон держали её старшие сестрчики, которые всегда проводили лишь с ней время. От чего-то у Фина взгляд этой маленькой девочки, что-то заставило щёлкнуть. Ему стало как-то не по себе от её таких милых глаз, так и говорящих о надежде в чём-либо. Бедная Эстония, ей хоть и было уже почти 5, но она всё ещё просто висела на плечах у своих сестричек. Они просто водили её за собой в поисках безопасности. Конечно же Финляндия просто так не пустит девочек, как бы так долго они бы не смотрели. Но девочки это поняли, и у близняшек просто началось: — Просим вас! — Пожалуйста! Пустите! — У нас ребенок! — Мы и сами дети! Паниковали близняшки, крепко держа своими уже грубыми и исцарапинами ладонями, маленькую ладонь их единственной младшей сестры. — Пожалуйста, товарищ Финляндия... — Товарищ?! — резко выкрикнул мужчина, грозно смотря на литовку, что его так назвала. — Э. Да..? — Значит так. Послушайте-ка вы меня. Я вам не советский человек! И не советская страна. На моих территориях не допускается подобные высказывания. Ни "товарищ" уж тем более. Даже если бы я и был коммунистам , вам - внукам этой Российской Империи, я бы ни за что бы на свете не позволил назвать ни товарищем, ни другом, ни даже знакомым. — угрожал мужчина, переходя на крик на чужих детей. Пугая их. — Простите нас, пожалуйста! Нам очень жаль! Мы не хотели. Простите... Так маленькие девочки без конца извинялись перед фином, словно это именно они пытали его век назад, а не их дедушка. Сероволосый чуть успокоился. Уж слишком он считал это "низким" - кричать на людей. — И всё же, Империя когда-то забрала меня. Кажется, я был чуть старше вашей самой старшей сестры... — предположил мужчина — вашей русской же сейчас 11? — Д-десять.. — поправила латышка, заикаясь. — В любом случае... Я был не так сильно взрослым. Он забрал меня насильно. Удивительно однако, но он мной не злоупотреблял... Говорил постоянно хорошие вещи, давал советы... — вспоминал он. — Он относился ко мне... Скорее как к сыну. У него вроде были раньше сыновья, но они умерали из-за каких-то болезней. Но дочь, стала его последней каплей, но и её убили на чужих землях, когда она была малышкой. Точнее её казнили, по его словам. Её портрета я так и не увидел, но всё твердили, что её красоту не было видано за всё время существования живности. После уже родился ваш отец. — поведал фин, конечно же о хороших воспоминаниях своего давнего "хозяина". Удивительно, но три девицы послушно и ожидающе, не прирывая слушали его. "Никогда не обвиняй детей преступников в бедах их родителей!" - эта фраза единственная, которую помнил фин. Сейчас же она была очень даже уместна. — Чёрт с вами... В любом случае, я за уничтожение славян. Вы вроде как не относитесь к их народам... Но уверяю вас, если сюда придёт уже ваш отец, то я не стану вас скрывать, даже если война ещё не закончится. — заявил мужчина. Но тут же за его ноги и до пояса схватились 3 пары детских, тонких ручек, ели обхватвающих его фигуру. — Э! А ну пустили меня, пока не передумал! Девочки тут же отсранились, потерая глаза. — Спасибо вам, дядя Финляндия! — одновременно поблагодарили близняшки. — Эсти, скажи "спасибо" дяде. — скомандовала Лати младшей сестре, тёргая ту за руку. — С-спасибо... Фин лишь косо посмотрел на синеволосую девочку. — Спасибо, дядя Фин...— уже чётче произнесла она. — Тота же... — словно ожидал именно от неё благодарения, довольно ответил мужчина. — милости прошу... Добро пожаловать на мои территории... — представил он девочкам, когда уже пересекли границу. Радостные девочки бегали по земле босыми ногами, словно гуляю у себя на родине... Что же произошло за эти 3 года, что они были там? Удивительно, но сравнительно, они начали вести себя намного иначе к семье. Сказать бы, что война изменила всю семью. Характеры всех. И народов, и семьи коммунистов: кто-то из детей стали отстранённые, кто-то безумцами, кто-то боязливым, а кто-то как самые младшие - просто брезгливыми, негативными и злыми. Но за какой-то срок, потихоньку эти характеры исчезали, вернее приходили в норму, хоть рана на душе ещё осталось, а у русской и во все её психика как и отца не восстановилась. Но вот у эстонки, литовки, лытышки, эта негативность не заканчивалось. Они кажется всё ещё были злыми, но старались быть как можно меньше такими. Что же такое в то время фин набил им в голову, что аж они начали недолюбливать всю свою семью и были искренне рады, когда из отец заболеля что позволило им сбежать из дома, и стать отдельными странами? Неужели знаменитое Финляндией "геноцид славян"?...

***

—Так как-то вышло. Он сначало спас. Потом и помог. Мы полюбили друг друга. — сократила. Уж слишком сократила историю любви Эстонка. — всё? Так просто? - удивился канадец. — Нет. — ответил за жену фин. Канада удивился не на легко. Что это они умалчивают? Ну и ладно. Главное чтобы у Канады получилось создать свою историю любви, с участием себя и своей возлюбленной. — Что-то мне подсказывает, в связи недавними слухами, многие из стран спят со своими людьми? — начала читать ленту новостей Украина у себя на телефоне. — Ну это мой брат. — сразу выявил версию красноволосый. Однако его ответит лишь смутил присутствующих. —Что? Я просто сказал как есть. — недоумевал их реакции латинец. — Кхем... Слишком прямолинейно... — пояснил фин. — Ладно, забей. — А ещё, говорят, что Куба начинает угрожать всей южной Америки. — продолжила хохолка. — Так! Всё! Украина, хватит! Мы сюда не политику пришли обсуждать. — взбесилась синеволосая, вставая с места. Она решила, что лучшим делом, в такой маленькой компашке - лучше всего включить музыку. Алкоголь бы тоже не помешал. I'll chew you up and I'll spit you out 'Cause that's what young love is all about So pull me closer and kiss me hard I'm gonna pop your bubblegum heart I'm Miss Sugar Pink, liquor, liquor lips Hit me with your sweet love, steal me with a kiss I'm Miss Sugar Pink, liquor, liquor lips I'm gonna be your bubblegum bitch I'm gonna be your bubblegum bitch Queentex, latex, I'm your wonder maid Life gave me some lemons so I made some lemonade Soda pop, soda pop, baby, here I come Straight to number one Oh, dear diary, I met a boy He made my doll heart light up with joy Oh, dear diary, we fell apart Welcome to the life of Electra Heart. Музыка играла на весь особняк Финляндии. А в среднем зале громко играла музыка. Под музыку танцевали пьяные: Украина, Канада, Эстония. Финляндия же предпочёл особо не напиваться. Вернее он вовсе не любил тусовки. Он даже в те времена терпеть но мог баллы, который устраивал его "опекун". Эта лишняя суматоха, нервы, время. Хоть спустя пару веков, эти самые "баллы" заметно изменились, его всё равно не очень устраивала. Не любил он этот шум, не в те времена, не сейчас. Казалось, что фин родился таким хмурым, но на самом деле Империя действительно относилась к нему хоть как и к сыну, но не давал спуску контроля, от чего сейчас мужчина всегда ходил таким "однотонным", не умея особо показывать эмоции, как учил его опекун. Тоже самое было и когда-то с США, однако если бы тот раньше не сбежал от своего отца, он бы и сейчас был таким же, как и Финляндия. Сейчас с Россией тоже самое было почти, однако в отличие от двух более старых стран, во время Союз, её отец не позволял самому себе применять насилие, как это было у Фина и Америки. А после войны, он и вовсе перестал следить за её самоконтролем эмоций. Одним словом, чем старше был представитель "хмурой" страны, тем ужасней было ему в прошлом. Родитель США не давал никакого внимания любви ни в физическом плане, ни в моральной поддержке. "Родитель" Финляндии был уже более по легче: всегда давал советы, и любил как сына, но если дело касалось потех и эмоций, то младший подтвергался насилию. А вот с РСФСР было намного легче: насилие никак не касалось со стороны отцы, но вот всегда был строг к ней, что заставило и её стать такой суровой. В добавок ещё война, что "охладила" её. Ох. Как же Канады сейчас был счастлив. Он танцует вместе со своей возлюбленной... Будучи пьяными, у них появилась возможность прикосаться друг к другу... Иногда губы парня касались волос славянки. А её рука скользила от плеча и ниже туловища красноволосого. Эти сладкие ощущения, редкого сближения, Канада никогда не забудет. Хоть он и пьяный. Но сравнительно с ней, он более трезвей, и более лучше воспринимает окружающее. Ещё бы чуть-чуть... Канада об этом так долго мечтал. Мечтал прикоснуться к ней, всё ближе и ближе. Трогать её везде. Сейчас же это почти получалось, но не везде... Ещё бы чуть-чуть, и он смог бы погладить её внутреннюю часть бёдер, скользя вверх. Хоть он и выпил немного, и голова примерно лучше соображала, его разум затуманился немного иначе. А это точно годовщина свадьбы у Фина с Эсти? Может это всё-таки начало новой пары? По крайней мере так бы хотелось самому канадцу. Однако он уверен, что сейчас она даже толком не чувствует и не воспринимает особо его прикосновений. По её словам, её заботит исключительно США, как и многих других стран-девушек. Да и не только стран... По крайней мере, так предполагал сам канадец, о мыслях украинки. — Ах... Канада...— чуть простонала пьяная девушка. Тут парень очень сильно вздрогнул. Поверить он не мог, что его возлюбленная, смогла увидеть и сфокусировать на нём взгляд в таком пьяном, скорее соном виде. Или может, она не увидела его, а подумала о нём? I think I want your, your American tan Oh, oh, oh I think you're gonna be my biggest fan Oh, oh, oh I'm Miss Sugar Pink, liquor, liquor lips Hit me with your sweet love, steal me with a kiss I'm Miss Sugar Pink, liquor, liquor lips I'm gonna be your bubblegum bitch I'm gonna be your bubblegum bitch I'm Miss Sugar Pink, liquor, liquor lips Hit me with your sweet love, steal me with a kiss I'm Miss Sugar Pink, liquor, liquor lips I'm gonna be your bubblegum bitch I'm gonna be your bubblegum bitch

— Украина. Что ты... Сейчас... Сказала?—