***
К концу рабочего дня усталость отпечатывается на лице парня. Кожа бледная, глаза тусклые, даже руки немного подрагивают. Кофе помогает хоть немного взбодриться перед тем, как садиться за руль. Из-за повышенной влажности дышать в такую жару ещё тяжелее, и Антон держится из последних сил, чтобы не заплакать от усталости. Как только он заходит в квартиру мужчины, сладкий аромат окутывает его с ног до головы. Антон глубоко вдыхает и чувствует, что слёзы всё-таки подступают к глазам. Пока Арсений не вышел из кухни, парень моргает часто-часто, чтобы себя не выдать. Он рад здесь быть. Даже такая неопрятная квартира теперь вызывает в нём чувство безграничной радости. — Привет, — мужчина выходит в прихожую с улыбкой. — Привет. Чай поставишь? — Попов согласно кивает, возвращаясь на кухню. Антону бы горячий чай и прилечь в мягкую постель. В глаза бросается отсутствие дивана в гостиной. Значит, прилечь не получится. — Всё нормально? Ты какой-то уставший, — Арсений ставит чашку чая на стол, достаёт печенье. Прямо роскошь в этом доме. — Я и правда устал, — обречённо вздыхает парень, принимая чай. Несмотря на то, что он горячий, благодаря мяте охлаждает всё внутри, — Что за помощь-то тебе нужна была? — Я слышал, что сегодня будет яркий звездопад. Хотел предложить посмотреть вместе, — глаза Антона округляются от удивления. — Серьёзно? — Серьёзно, — Арсений садится напротив, смотрит каким-то странным взглядом, который Антону так и не удаётся расшифровать. — С балкона или из окна? — С крыши? — мужчина улыбается, когда видит процесс загрузки на лице Шастуна. — Это как? — Пойдёшь со мной на крышу? Возьмём плед, я заказал ягоды. Возьмём вино, тебе сок? — Арсений кажется воодушевлённым и взволнованным, каким Антон его ни разу не видел. — Да, хорошо. До заката пойдём или попозже? — До заката. — Хорошо. Приготовить сэндвичи? — Да. В холодильнике всё найдёшь, я пойду плед достану, — Арсений невзначай проводит рукой по плечу гостя, покидая кухню. Предложение действительно удивляет Антона. Пару недель назад он отказался спуститься с ним вниз, чтобы проводить, а теперь сам же предлагает подняться, чтобы встретить закат. Уставший и выжатый как лимон омега не может ничего сказать против, поэтому повинуется и разбирается с продуктами, съедая заодно пару кусочков сыра. Сложив всё в большую тканевую сумку, Арсений подходит к двери и замирает. Антон тоже стоит рядом и пытается понять, что делать дальше. Стоит ли выйти первым? Или что-то сказать? Мужчина дышит тяжело, испепеляет дверь взглядом и не может сдвинуться с места. — Арс? — лёгкая рука ложится на плечо альфы, и тот рвано выдыхает. — Это была плохая идея. Я передумал. — Что? Ты даже не попробовал! — Антон возмущается и хмурится. Он не в состоянии сейчас быть терпеливым и ласковым. Он хочет прилечь, даже если на твёрдый пол крыши. — Извини, что потревожил, — сухо выдаёт Арсений. — Да пошёл ты. Выхватив тяжёлую сумку из чужих рук, Антон нараспашку открывает дверь и идёт по лестнице вверх. Шагов следом не раздаётся, мужчина лишь подошёл к выходу из квартиры. Через два этажа запал злости проходит, и тело начинает ныть с новой силой, отчего и сам Шастун останавливается. Что он будет делать там один на крыше? Пить сок и есть сэндвичи? Арсений не удивляется, когда Антон хмурый возвращается. Ему правда жаль, что он не смог переступить через себя и этот чёртов порог. Однако он удивляется, когда парень протискивается мимо него, и он совсем ничего не чувствует. Только парфюм. Ни вишни, ни черешни, ни цветения. Только слегка сладковатые духи. — От тебя не пахнет… — озадаченно говорит Арсений, останавливает парня и утыкается носом тому в шею. Никакого запаха. — Спасибо, я в курсе, — Антон бурчит больше по привычке, на самом деле ему очень хочется пожаловаться по этому поводу, но никак не хочется слышать, что без запаха он ему совсем неинтересен, — Раз моя помощь больше не нужна, то я могу ехать домой? — Почему ты на блокаторах? — Новое распоряжение в офисе. Арсений, я паршиво себя чувствую, устал, сраная непереносимость препаратов и жара. Если тебе от меня больше ничего не нужно, то я поеду домой. — Может посидим на балконе, если не на крыше? — Зачем? — Что-то вроде свидания, — Арсений неуверенно предлагает, но уверенно держит за запястье. Он не хочет его отпускать, не хочет оставаться в одиночестве. — Что-то вроде свидания? — брови парня поднимаются в знак удивления, но ни один мускул на лице напротив не дрогнул, — Ладно. Уговорил. Арсений быстро обустроил балкон, разложив там несколько пледов и подушек, бокалы для вина и сока, тарелки с едой, которую они изначально собирались взять. Всё это время Антон просто стоял и наблюдал. Он правда устал и не хочет ничего делать. Ему всё ещё непонятно, что и зачем делает мужчина. Что вообще происходит между ними? — Садись? — Арсений зовёт на балкон, и Антон послушно садится на мягкую поверхность, — Сок? — Да, спасибо. Небо окрасилось в нежные оттенки розового. Солнце садится с другой стороны, и его не видно, к сожалению. Антону искренне всё равно на это, он просто радуется, что наконец-то может отдохнуть. Они молча едят и пьют, наслаждаясь вечерней прохладой. В отличие от Антона, Арсению становится неловко от этой тишины. — Хорошие фотографии получились, — вдруг говорит он и наливает себе ещё вина, — Мне понравились. — Отлично. Значит, могу отсылать их в пиар-отдел. Почему мне не доплачивают за это? — бурчит парень, устраиваясь поудобнее среди подушек. — Принести тебе ещё что-нибудь? — Ага, верёвку и мыло. Напряжение витает в воздухе. Арсений правда старается не злиться, но не получается. Сегодня он хотел провести вечер в приятной и спокойной атмосфере, поболтать, посмотреть на звёзды, провести время вместе. Но сегодня, судя по всему, неподходящий день. Это расстраивает. Впервые за время их общения он пошёл на сделку с совестью и решился на осознанную романтику. — Так медленно темнеет, — вновь бурчит Антон. — Мы вообще-то в Питере живём. — Отстой. — Ещё сока? — Нет. Несмотря на усталость и плохое самочувствие, Антону неловко. Он видит, что своим поведением всё портит, но ничего не может с собой сделать. Он уверен, что без запаха не настолько привлекателен, просто пресный парень в плохом настроении. Хотя, вообще-то, он хотел этого. Хотел романтического вечера, хотел свидания, хотел проводить с Арсением больше времени. Но получив это, оказался не готов. — Если ты устал так сильно, то не буду задерживать. Спасибо за вечер, — не выдерживает напряжения мужчина. На свидание это не похоже, скорее на пытку, судя по лицу Шастуна. В ответ тишина. Антон всё елозит и не может устроиться так, чтобы у него ничего не болело. Длинные ноги не вмещаются, вытянуться не получается, а очень хочется. Ему правда не хотелось всё портить, но по-другому не получается. — Прости, мне правда нехорошо, — он отодвигает посуду, чтобы было больше свободного места, — Я прилягу, ладно? — Конечно. Парень ложится головой на колени мужчины, наконец-то вытягиваясь в горизонтальной плоскости. Улыбка наслаждения сразу появляется на лице. Кажется, вечер ещё не совсем потерян. — Звездопад ещё не скоро, да? — Нет, через час минимум, — Арсений не позволяет себе шевелиться, хотя пальцы уже начинает колоть от желания прикоснуться ко вьющимся волосам. — Хорошо. Ты решил ремонт начать? — Да. Мне показалось, что нужно что-то менять… Решил начать с дивана, — он усмехается, вспоминая, как омега заляпал ему мебель, — Думаю, лучше купить кожаный. — Не люблю спать на коже, — не думая, выдаёт Антон, но спохватывается, — То есть, в целом, поверхность не самая удобная. — Зато долговечная. — Тоже верно, — парень трётся щекой о чужое бедро, как кот, просящий ласки. Сегодня ему, как никогда, нравится запах шоколада. — Так почему вам сказали принимать блокаторы? — Во многих компаниях так. Типа чтобы не мешать друг другу работать. У нас такого не было, но сейчас жарко, проблемы с проветриванием и что-то случилось. В целях безопасности. — Но тебе не подходят эти препараты? — Никакие. Непереносимость компонента одного. Чувствую себя от них ужасно. Последний раз принимал ещё в универе, когда на тусовки ходил, организм уже совсем отвык, — с сожалением говорит Антон, делая голос тише, — Чувствую себя ещё более уязвимо. — Со мной тоже? — мужчина напрягается, а его рука так и зависла над чужой головой, не решаясь коснуться кудряшек. — Особенно с тобой, — Шастун переворачивается на спину, чтобы видеть чужое лицо. Арсений, услышав это, хмурится, руку опускает, не касаясь Антона. Ему не нравится, что его боятся. Вернее, что его боится Антон. Смелый и характерный Антон, который матом его покрыл ещё до первой встречи, который честно высказал своё мнение о его первой главе, который приезжает минимум раз в неделю в этот Богом забытый район на окраине, где полным полно гопников и наркоманов. Арсений в нём видит стержень, который явно сложно сломать. И он не хочет его ломать, не хочет его пугать. Антон стал его светом, на который он идёт, хоть и крошечными шагами. — Ты чего напрягся-то так? — со смешком спрашивает Антон, касаясь кончиками пальцев чужой руки. — Ничего. Антон руку убирает, прикрывает глаза и молчит. Арсений тоже молчит. Ему страшно, что он делает то, на что не имеет право. Но если он не будет это делать, то погаснет снова. Чувство вины и жажда нормальной жизни борются внутри него каждый день, и он не хочет, чтобы битва была напрасной. Путаясь в мыслях и страхах, он не замечает, как проходит время, как темнеет небо и как тяжелеет взгляд снизу. — Странно, — выводит из транса его Антон, — Ты молчишь, а у меня ощущение, что ты что-то пытаешься этим сказать. — Тебе кажется. Я просто молчу. — И о чём ты думаешь? — О том, что блокаторы вредят здоровью омег. Особенно твоему, — Антон улыбается, хоть и не верит, что Арсений и правда так долго размышлял об этом, — Не хочу, чтобы ты себе вредил. — Жаль, что мой начальник об этом не думает. Вскоре и лежачее положение Антону надоело. Пыхтя, он садится вплотную к Арсению. Их плечи, руки, бёдра и колени прижаты друг к другу. Антон ничего не может с собой поделать, ему хочется быть как можно ближе, и он позволяет себе эту слабость. Арсений удивляется, но не отталкивает, лишь обнимает его рукой, чтобы тому было удобнее. — Ты такой тёплый, — шепчет Антон, поворачивая голову и утыкаясь носом в чужую ключицу, — Но с тобой не жарко. — Только не усни. — Не обещаю. Бессонница из-за таблеток. — Постарайся. — Почему ты решил сначала пойти на крышу? — Оттуда красивый вид. И я подумал, что здорово было бы сделать такой шаг. — А почему передумал? — Не смог. — Почему? — Арсений усмехается. Слишком много вопросов «почему». — Не знаю, как это объяснить. Когда я думаю о том, что мне нужно выйти, то воздуха становится мало, тело цепенеет, и я просто не могу заставить себя выйти. Это глупо, и ты не поймёшь это, я знаю, но я ничего не могу с собой поделать. Я хочу, но не могу. Взгляд мужчины зацепился за пустой бокал. Хочется его наполнить и осушить, но он этого не делает, потому что тогда придётся отстраниться от Антона. Он молчит, и кажется, что разговор окончен, но тот вдруг обнимает его. Крепко, что они даже начинают заваливаться в бок. — Там не страшно, — говорит Антон спокойно, — Мир — не враг. Ты пострадать можешь и в своей квартире. — Я знаю. Меня не надо успокаивать и уговаривать, я не маленький мальчик, а взрослый мужчина. — Я в этом не сомневаюсь. Просто хочу помочь. — Не надо, Антон… — Арсений двигает их, и теперь они вместе лежат в обнимку на полу балкона, — Беспокойся о себе, а не обо мне. — А кто ещё будет беспокоиться о тебе? — Я и сам могу. Хватит об этом. Злость и раздражение вскипает в венах. Он не хочет, чтобы о нём заботился омега, у которого и своих проблем хватает. Не таким должен быть альфа. И если уж он позволяет себе сблизиться с Антоном, то должен быть нормальным. Или хотя бы казаться таким. Отношений у них не будет, он это знает точно, но пока они могут общаться в таком ключе, как сейчас, ему важно быть сильным в чужих глазах. — Смотри! — Антон указывает на потемневшее небо. Там и правда видны звёзды, — Видел? — Видел. Арсений ничего не увидел, но ему нравится видеть удовлетворённую улыбку на чужих губах. Антон внимательно всматривается в темноту, ожидая, когда же новая комета снова полетит по небосклону. Как только это случается, он тут же задерживает дыхание и хватает Арсения за руку, чтобы привлечь внимание. Мужчина усмехается, обнимает крепче и всё-таки смотрит на небо. — Загадываешь желания? — Чёрт, забыл про это… — смеётся Антон и задумывается о том, чего бы он хотел. Да, может это глупо и по-детски, но момент располагает. Ещё одну комету замечают оба парня одновременно. Арсений желание не загадывает, не видит в этом смысла. Он видит, как Антон зажмуривает глаза, и что-то бормочет одними губами, и это его забавляет. Вроде взрослый омега, но сейчас он просто мальчик, который загадывает желания на падающие звёзды. Это мило. — Арс? — раздаётся голос парня. — М? — Антон разворачивается в чужих руках, переворачивается на живот и заглядывает в чужое лицо. — Ты мне нравишься, — с улыбкой говорит Антон, но не даёт ничего ответить, только целует. Арсений уверен, что ему будет больно. Ему приятно это слышать, но обсуждать это и как-то менять их отношения не хочется, потому что это будет больно. К какому бы исходу они не пришли, что бы между ними ни произошло, всё равно будет больно. Но сейчас ему хорошо. Они лежат на полу балкона и размеренно целуются. Антон очень нежный, но никак не слабый, и это очень привлекательно. Арсений отстраняется первым, прикрывает глаза и просто крепко обнимает. — Мне пора ехать домой… — шепчет Антон, но не старается вылезти из объятий. — Ещё пять минут, — просит мужчина, утыкается носом в чужую шею, хоть там ничем и не пахнет, кроме лёгкого аромата парфюма. Зато там нежная кожа. — Поцелуешь меня? И они целуются. Антону не хочется уезжать, но правда нужно. Ему жаль, что он был таким холодным и колючим сегодня. Но несмотря на это, он всё равно чувствует, как Арсению не хочется с ним расставаться. На его талии покоятся сильные ладони, и целует он настойчиво, забирая на себя всю инициативу. Антону это нравится. Он чувствует чужую силу, но это не пугает совершенно. Он в безопасности здесь, он это знает. — Спасибо, что приехал, — шепчет Арсений, — Мне жаль, что не получилось сходить на крышу. Там правда красиво. — Сходим в следующий раз, — легко отвечает Антон и встаёт с пола. Арсений следует его примеру. — Напиши, когда доедешь до дома, ладно? — Хорошо, напишу. Антон обувается нарочито медленно. Он вспоминает те ужасающие кадры с места аварии, и ему становится больно. Хочется как-то уверить в том, что с ним такое не произойдет, но это вдруг кажется ему лишним. Так придётся объяснять, откуда он вообще об этом знает, что скорее всего приведёт к конфликту. — Антон? — Да? — выпрямившись, парень улыбается. Ему хочется снова обняться и поцеловать Попова. — Будь осторожен, хорошо? — Арсений тоже улыбается и подходит ближе, — И с таблетками тоже. — Всё хорошо будет, — коротко целуя, он открывает дверь и выходит, — Жду новую главу по расписанию. — Помню. Хорошей дороги. Арсений закрывает дверь в квартиру и возвращается на балкон.***
Уже несколько часов Антон чувствует на себе тяжёлый взгляд начальника. После нововведений их дружеские отношения заметно испортились. В конце концов, Стас знал о непереносимости препаратов у своего сотрудника, но всё равно заставил его принимать блокаторы. Шастун никак не мог этого понять. — Ты как? — спрашивает Дима, заметив состояние друга. — Отвратительно. Я понять не могу, если я не буду принимать препараты, то меня все здесь сразу трахнут или что? — возмущённо шипит Антон, откидываясь на спинку рабочего кресла. — Антон… — Это несправедливо. Я не могу нормально работать и жить! — Поговори об этом со Стасом. Он поймёт. — Ничего он не поймёт. Пошёл он вообще к чёрту! Дима смотрит с сожалением, но не пытается переубедить. Антон уже не маленький мальчик, как-нибудь сам разберётся с этим. Он кидает взгляд на Катю и улыбается ей, говоря таким образом, что всё хорошо. Девушка тоже волновалась за коллегу. — Какие планы на вечер? — Приеду домой и лягу спать, — всё также недовольно бормочет Антон, — Мне завтра идти на интервью, а я чувствую себя, как будто вот-вот склею ласты. Хуже, чем во время течки. — Я думал, ты к Попову поедешь. — Уже вчера у него был. — И как? — Что «как»? — Антон хмурится. Он не рассказывал никому о том, что происходит между ним и писателем. — Как с книгой дела? И в целом, как вы общаетесь? — Нормально всё. Дим, у меня и так нет сил на работу, ещё и ты отвлекаешь. Давай потом поговорим? — Да, конечно. Дима уходит к своему рабочему месту. В последнее время они сильно отдалились. Он по большей части вкладывается эмоционально в отношения с Катей, с которой они наконец-то смогли переступить черту стеснения и начали встречаться. Антон же замкнулся в себе, перестал делиться собственными переживаниями и чувствами, отказывается от встреч и сбегает из офиса при первой возможности. Это волнует Позова, так как знакомы они уже много лет, и они всегда были откровенны друг с другом. К концу рабочего дня, заметив, что Шастун начинает собираться, начальник решается всё-таки вызвать того на разговор. Антон приходит в кабинет с недовольным лицом, но это неудивительно. — Как дела? — Пока не родила. Стас, я устал, можно мы завтра поговорим? — Антон и правда выглядет измождённым. — Интервью завтра? — Да. Мне нужно отдохнуть и собраться с мыслями. — Там будут только альфы. Может тебе взять кого-то с собой? — Мне не нужна охрана. Стас, что происходит? Я и так уже на блокаторах, что ты ещё хочешь от меня? — Чтобы ты перестал воспринимать всё в штыки и думать, что ты тут самый умный. Если я принял решение, что так будет лучше, значит так оно и есть. — Да? А то, что я работать не могу нормально — это тоже хорошо? — Я об этом и хотел поговорить, пока ты не начал истерить, — Стас уже начинает злиться, видя, как парень закипает, — После завтрашнего интервью можешь прекратить приём лекарств. — А сразу так нельзя было? Почему я должен страдать, чтобы ты только потом передумал? — Антон начинает злиться ещё сильнее. Где логика в действиях начальства? — Всё, свободен. И прекрати истерить по каждому поводу. Ты уже не подросток. Шастун покидает кабинет, громко хлопнув дверью. Он устал от всего и от всех. Он хочет поскорее вернуться домой, поесть и лечь спать. Было бы неплохо доделать ещё несколько задач, поставленных на сегодня, но сил уже не осталось. К счастью, сегодня уже не так жарко, как было в последнее время. Кратко попрощавшись с коллегами, Антон спешит на парковку.***
Укутавшись в одеяло, Антон уже второй час разговаривает с папой по телефону. Как обычно, тот делится сплетнями, ругается на соседей, на начальника мужа и на то, что их сын никак не может к ним приехать погостить. Антону так спокойно и привычно. Хочется поделиться и событиями из своей жизни: про интервью, про Арсения, про свои чувства… Но сил на это нет. — Тош, у тебя точно всё хорошо? — Да, пап, всё хорошо. На работе устал просто, — поджимая колени ближе к груди, Антон прикрывает глаза. — Антон, нельзя так организм свой загонять. Тебе же ещё рожать, — Антон вспыхивает и перебивает. — Пап! Хватит, я сам разберусь. Всё хорошо у меня, не волнуйся, — телефон вибрирует, сообщая о ещё одном звонке, — Давай я тебе завтра позвоню вечером, хорошо? — Хорошо, тогда до завтра. Спокойной ночи. — И тебе. Отцу привет передай. Антон принимает звонок от Арсения. На губах появляется улыбка. Он рад ему всегда. Ему хочется разговаривать с ним как можно больше, хочется чаще видеться с ним, целовать его, обнимать и не расставаться. С ним такое впервые. Это так непривычно, что даже пугает. — Привет, Арс, — говорит парень, прикрывая глаза. — Привет. Как ты? — Устал ужасно. Завтра иду на интервью, представляешь? — Антон улыбается и крепче сжимает телефон, — Буду рассказывать про твою книгу. — Расскажи им лучше о себе. Ты отличный редактор, — Арсений говорит ласково. — Это часть пиара твоей книги. Стас настаивал, чтобы интервью взяли у тебя, как у автора, но я уговорил его отправить меня. Прогнозируют, что просмотров будет в два раза меньше, чем обычно, но хоть так, — уже грустнее говорит парень. — Постарайся меньше говорить обо мне, ладно? — Лишнее не взболтну, не волнуйся. — Спасибо, — со стороны Арсения слышится какой-то грохот, отчего Антон пугается. — Арс? Всё в порядке? — Да-да… Уронил коробку с вещами, — слышится ещё какое-то шуршание, — Решил выкинуть старые вещи. — Понятно. Повисает тишина. Антону нечего сказать, но он не хочет заканчивать этот разговор. Ему важно слышать бархатный голос мужчины, и совсем неважно, что он будет говорить. — Расскажи мне что-нибудь, — просит Антон, прикрывая глаза. — Приезжал сегодня Серёжа. Рассказывал про свою новую девушку. Кажется, у них всё серьёзно на этот раз. — Здорово. Рад за него, — Антон улыбается. — Да, я тоже. Он никогда не был в серьёзных отношениях, но сейчас вроде нагулялся. Сказал, что хочет познакомить её со мной, но только если я сам к ним приеду. Хитрый. — Давай попробуем? Утрёшь ему нос. — Мы уже попробовали. — Попробуем ещё раз. Обещаю не психовать как в прошлый раз. — Ты-то тут точно не причём, — Арсений усмехается, — Ты попытался помочь. Спасибо. — Арсений, я хочу помочь тебе. И просто хочу к тебе, — шепчет Антон, — Я устал. По щекам текут слёзы. Антон удивляется собственной эмоциональности. Только после встречи с Арсением он осознал своё одиночество. Он может ходить куда угодно, с кем угодно, но не хочет. Он хочет приезжать к Арсению и быть с ним в его четырёх стенах, потому что там ему не одиноко. Он чувствует свою нужность, чувствует себя там как дома, хотя и понимает, что это совсем не так. — Можно я завтра к тебе приеду? Пожалуйста? — Конечно. Когда захочешь, Антон. Я всегда рад тебя видеть, — Антон всхлипывает прямо в трубку, — Антон, ты в порядке? — Да, просто… — ответить ему нечего, он просто иссяк морально, — Просто да. — Ложись спать. У тебя завтра сложный день. Тебе нужно отдохнуть. — Да, ты прав, — Антон вытирает слёзы и улыбается, хоть его никто и не видит, — Спокойной ночи тогда? — Спокойной ночи, — никто трубку не кладёт, и Арсений в трубку тихо посмеивается, — Могу почитать тебе, если хочешь? Антон выползает из-под одеяла, удобнее устраиваясь на подушке. Он произведение узнаёт почти сразу. Даже вспоминает, как эта книга лежала на полке в чужой квартире. «Сто лет одиночества». Очень в тему. Арсений читает с выражением, и Антону становится хорошо. Словно в этой квартире он не один. Сон приходит постепенно, и Антон не успевает отключиться перед тем, как окончательно уснуть. Он искренне надеется, что Арсений отключится сам до того, как он сам начнёт храпеть в трубку.***
Дочитав первую главу до конца, Арсений зовёт по имени. Антон не откликается. Вероятно, уснул всё-таки. Завершив звонок, он откладывает книгу и вновь смотрит на прикроватную тумбу. Как и всегда, оттуда на него смотрит улыбающийся своей идеальной улыбкой Егор. Он клялся в вечной любви этому человеку, обещал, что он у него один-единственный на всю жизнь, а теперь нарушает все клятвы и обещания. Он влюбляется в Антона с каждой встречей всё больше и больше. Он больше не хочет быть запертым, не хочет тонуть в своей боли, не хочет медленно умирать в этом одиночестве. Антон ему показал даже не мир за окном, а его мир. Показал, что не страшно нуждаться в тепле живого человека, не страшно просить о помощи, не страшно просить и получать то, чего ты хочешь. Он чувствует себя предателем, и никак не может отпустить себя. Он не может убрать эту фотографию с тумбы, не может собрать вещи Егора и отдать их на благотворительность или просто выбросить, не может перестать смотреть на обручальное кольцо в верхнем ящике рабочего стола, не может отпустить. Отчего-то ему кажется, что мир рухнет, если он это сделает. Он сам рухнет. Сегодня он заказал диван. Не кожаный, как изначально собирался, а с приятной наощупь, как обещает магазин, обивкой. Собрал почти все свои старые вещи в коробку, чтобы выбросить. Собрал книги в коробки, потому что хочет поменять обои в комнате. Он готов полностью выбросить все свои вещи, мебель, книги, но не может избавиться даже от носков погибшего мужа, потому что они нужны. Кому? Зачем? На эти вопросы ответов он не находит. Вчера он так и уснул на балконе, не найдя в себе сил вернуться в спальню. Антон сказал о своих чувствах. Без драмы и требований получить взаимное признание. Он просто поставил в известность о них. И Арсению хотелось бы сказать что-то в ответ. Он в этих зелёных глазах видит тоску и одиночество, которые наполняют и его самого, но он живой. Эти чувства не вытесняют из его личности всё остальное. Он находит в себе силы делать гораздо больше, чем от него на самом деле требуется. Себя же Арсений корит теперь не только за то, что он не может сделать, но и за то, что из-за него приходится делать и испытывать Антону. Это нечестно, и он это прекрасно понимает.