Cтатуя

Воздух был пропитан тяжелым напряжением, сотканным из конкурирующих интересов и противоречивых планов. Министры сидели неподвижно на своих местах и буравили друг друга взглядами, словно пытаясь этим подчеркнуть превосходство над оппонентом. Атмосфера стояла удушливая, наполненная чувством грядущего конфликта. Доверие всегда было редким явлением в стенах Версаля, но сегодня утром — особенно. — Господа, я откладывал этот вопрос, сколько мог, но больше медлить нельзя, — Жан-Батист нервно теребил переплет своей счетной книги. — Нам нужно пересмотреть, как распределяется бюджет Короны, если мы не хотим проесть все наши ресурсы уже к концу лета. Гуго вальяжно раскинулся на стуле. Выглядел он порядком потрепанным, словно у него была интересная и насыщенная событиями ночь. Старик усмехнулся. — Вы, Жан-Батист, всегда так озабочены цифрами, — он прищурился. — Признайтесь, что Вам просто не терпится потратить деньги на свою драгоценную Академию наук. — Не верю, что говорю это, но лучше уж Академия наук, чем Ваша бесполезная дипломатическая миссия на Британские острова. Мишель сегодня пребывал в особенно скверном расположении духа, его кулак угрожающе лежал на столе. Глаза Гуго вспыхнули раздражением. — Следите за языком, месье. По крайней мере, я не трачу наши ресурсы на глупые и бесславные войны, как кое-кто из здесь собравшихся. — Ох, бросьте кокетство, Гуго, — Мишель просверлил его убийственным взглядом. — Вы прекрасно знаете, как меня зовут. Людовик устало потер виски, его лицо выражало крайнюю степень усталости и досады. Весь вид короля говорил о том, что он уже пожалел несколько раз о созвании этого совета. Александр, скрестив руки на груди, стоял позади Его Величества и с холодным огнем в глазах следил за происходящим, едва сдерживая кривую усмешку. Министры всегда ссорились из-за одних и тех же вопросов. Камердинеру даже было интересно, надоест ли им хоть когда-нибудь толкать по очередному кругу свои речи. В некоторой степени ему нравилось наблюдать за предсказуемостью двора и населявших его людей. Это был своего рода интеллектуальный вызов. За долгие годы Александр научился весьма точно предугадывать действия придворных в различных ситуациях. Это давало возможность заранее к ним подготовиться. Например, сейчас он очень сильно бы удивился, если в следующие несколько минут никто не назовет Жан-Батиста мечтателем, Гуго — трусом, а Мишеля — солдафоном. — Образование и наука имеет решающее значение для будущего любого государства, Гуго! — Жан-Батист выглядел так, будто ему приходится разговаривать о высоких материях с приматами. — Жаль, что Вы слишком невежественны, чтобы понять это. Мишель мрачно рассмеялся. — Да, уверен, что книги и уравнения без труда остановят испанскую армию от вторжения на наши берега, месье. — Вы думаете, что выбрасывая деньги на оружие, решите все наши проблемы? — Гуго закатил глаза. — Как типично для возвеличенного солдафона! — А Ваша «тактика», месье, я так понимаю, предполагает сдачу в плен еще до прибытия испанцев?! — Мишель не выдержал и стукнул кулаком по столу. Людовик откинулся на спинку стула. Его глаза были закрыты, будто он пытался отгородиться от шума. Александр же с трудом подавил смешок, находя разворачивающуюся сцену весьма забавной. Две догадки из трех. Стоило признаться, способность предсказывать поведение других доставляла ему даже слишком большое удовольствие. Казалось, что он глубже остальных понимал окружающий мир, словно обладая тайными знаниями основных закономерностей и ритмов, которые управляют людскими устремлениями. — Прошу прощения, что перебиваю Вас, господа, — вклинился Александр в первую же паузу в перепалке министров. Троица повернулась к нему, выражения их лиц варьировались от легкого раздражения до подозрения. Александр стойко выдержал недовольные взгляды министров. — Меня не покидает ощущение, что чем больше Вы спорите, тем сильнее отдаляетесь от блага Франции. Жан-Батист вздернул бровь. — И что заставляет Вас так думать, губернатор? Губернатор. Слово продолжало странно ощущаться — как обещание, как награда, как бремя. Александр все еще привыкал к нему. Это назначение символизировало собой мечту, за которой он гнался, цель, к достижению которой он так усердно стремился. Но все же предательский голос где-то глубоко внутри продолжал шепотом спрашивать, была ли это его мечта, а не чужая. — Позвольте я отвечу метафорически, — оторвавшись от своих мыслей, с легкой усмешкой сказал Александр, выйдя к краю стола справа от Людовика и оперевшись на деревянную поверхность руками. — Вы ведете себя так, будто стоите перед зеркалом, и каждый из Вас, глядя в него, видит только свое сияющие отражение. И это отражение ослепляет Вас, мешает Вам увидеть истину, что Вы — не отдельные сущности, а просто части одного и того же драгоценного камня. Драгоценного камня, который засияет ярче, когда все его грани будут отполированы и начнут блистать одинаково. Жан-Батист, Гуго и Мишель обменялись растерянными взглядами, не зная, как интерпретировать слова Александра. Камердинер, выдержав тревожную паузу, продолжил, его тон стал более зловещим. — Но позвольте напомнить Вам, что драгоценный камень может разлететься на миллион осколков, если какая-либо из его граней попытается затмить остальные. Министры замолчали. Теперь его послание было ясно как день. Людовик вынырнул из своей апатии и несколько раз медленно поаплодировал. Звук его хлопков казался объемным и резким в пустом пространстве зала заседаний. — Вы умеете подбирать слова, Александр, — король одобрительно посмотрел на него. — Давно Мы не видели, чтобы кому-то удавалось угомонить неудержимую тягу Наших министров к излишнему красноречию так изящно. Александр склонил голову. Это далеко не все на сегодня, сир. — Жан-Батист, просим для начала отчитаться о расходах и поступлениях. Спокойно и без эмоций, — Людовик поднял ладонь над столом. — И без обвинений. Камердинер вновь отступил за спину Его Величества и начал безразлично выслушивать, как министр финансов сухо рассказывал о налогах и пошлинах. Уже с минуты на минуту. В мире тягучей предсказуемости Александр раз за разом стремился занять место единственной непостоянной переменной. Такое положение давало исключительную власть — решающее преимущество, которое можно было использовать в своих интересах. Но, конечно же, он осознавал, что непредсказуемость сама по себе была бесполезна. Это был инструмент, которым он мог стратегически распоряжаться, способ достижения своих целей и утверждения своей воли. Из раза в раз нужно было помнить и анализировать, когда и как непредсказуемость может пойти на благо, не забывая о потенциальных последствиях. Александр всегда был готов адаптироваться и скорректировать свой подход в случае необходимости. Раздался аккуратный стук в дверь, Жан-Батист прервался на полуслове. В проеме появился слуга, он робко переминался с ноги на ногу. Мишель и Гуго переглянулись. — Прошу прощения, Ваше Величество, — пожилой мужчина низко поклонился. — У меня срочное извещение для губернатора Бонтана. Александр изогнул бровь и нахмурился, старательно изображая, что появление своего человека его сильно удивило. Присутствующие не должны были догадаться, что время для этого оказалось выбрано вовсе не случайно. Все, как он приказал. Камердинер перевел вопросительный взгляд на Людовика, будто спрашивая разрешения. Король кивнул. — Подойдите, — все еще отыгрывая безразличие, Александр властно подозвал к себе слугу. Тот поспешно пересек комнату и вложил в раскрытую ладонь камердинера запечатанный конверт. Он быстро вскрыл его и достал письмо, пробежавшись глазами по строчкам. С каждой секундой выражение лица Александра становилось мрачнее. — Что там? — в голосе Людовика слышались нетерпение и беспокойство. Камердинер передал письмо Его Величеству. — Вам нужно это увидеть, сир. В зале воцарилась тишина, пока король читал послание. Его брови нахмурились, а губы сжались в тонкую линию. Александр чувствовал, как тревога и неопределенность окутали стол, словно темное облако. — Английские шпионы были пойманы в расположении армии с зашифрованными письмами, скрепленными французской королевской печатью… — пробормотал Людовик, в его голосе сквозила плохо сдерживаемая ярость. Повисла тишина. Было слышно, как где-то в левом углу зала шмель бился об оконное стекло. — Это может означать только одно — кто-то при дворе находится в сговоре с англичанами, — словно только что придя к этому выводу, холодным голосом нарушил молчание Александр. Он неотрывно смотрел на министров, наблюдая за их реакцией. Жан-Батист и Гуго обменялись настороженными взглядами, ощущалось, как их недоверие друг к другу росло с каждой секундой. Рука Мишеля крепко легла на рукоять меча, будто он был готов к тому, что английские шпионы прямо сейчас ворвутся в зал заседаний. Александр подавил улыбку. Король поднял взор от письма, в его зрачках сверкали молнии. Он зло толкнул бумагу по столу в сторону Гуго. — Как прикажете это понимать?! — рявкнул он, его голос эхом прокатился по залу. — Кто-то тайно переписывался с Англией, и Мы требуем знать, кто это! Старик, казалось, моментально оправился от последствий похмелья. Он был потрясен и напуган, взгляд метался по комнате в поисках ответа. — Уверяю вас, Ваше Величество, мы докопаемся до сути дела, — сказал он, стараясь звучать уверенно, но Александр с мрачным наслаждением отметил, как Гуго украдкой вытер испарину с лица. Король не был в восторге. Напротив, казалось, его раздражение только усугубилось. Он обратил свой гнев на Мишеля, голос Людовика дрожал от нарастающей злости. — И как это ускользнуло от Вашего внимания?! — прошипел он. — Английские шпионы в Нашей армии! У Вас под носом! И Вы ничего об этом не знали? Мы очень разочарованы в Вас, Мишель. Военный секретарь пристыженно опустил голову, на его виске билась весьма заметная жилка. — Простите меня, Ваше Величество. Клянусь, я ничего не знал об этом до сей минуты. Я сделаю все, что в моих силах, лишь бы ничего подобного больше не повторилось. До этого сидевший молча, Жан-Батист прочистил горло. — Губернатор, — тихо подал голос он, его указательный палец ритмично цеплял уголок переплета счетной книги. — Безусловно, все здесь присутствующие ценят Ваши усилия по раскрытию этого вопиющего случая, но мы должны знать — кто передал Вам эту информацию? Александр вновь вышел к краю стола, его плечи были расправлены, поза приобрела более устрашающий и непоколебимый вид. Напряжение в комнате стало еще ощутимее, все ждали ответа. Его губы скривились в лукавой улыбке. — Месье, человек моего положения не может раскрывать свои источники. Это поставило бы под угрозу мою способность служить Короне наилучшим образом. Гуго подался вперед, буравя камердинера взглядом. — Значит ли это, что Вы предлагаете нам довериться лишь Вашему слову, губернатор? Конечно, Вы должны понимать, почему это обстоятельство может вызывать некоторое беспокойство. — О, я понимаю Ваше беспокойство, месье, — глаза Александра искрились весельем. — Но позвольте также напомнить Вам, что мое слово еще ни разу не было ложным. И оно спасало Корону от ужасных последствий настолько часто, что я сбился со счета. Методы и... подходы, которые я использую, оказывались эффективными даже тогда, когда все прочее терпело неудачу. Гуго открыл было рот, чтобы ответить, но король резко поднял руку. — Мы доверяем Александру, как доверяем себе, — отрезал Людовик не терпящим возражения тоном. — Его информация никогда еще Нас не подводила. И он прав — было бы безответственно раскрывать свои источники, особенно в свете последней информации. Никогда не знаешь, где притаился предатель. Слова короля повисли в воздухе. Александр понимал, что это значит, и ему было очевидно, что министры тоже прекрасно осознавали последствия. Доверие, которое Людовик им оказывал, было разрушено в одно мгновение, оставив их в уязвимом и незащищенном положении. Камердинер пустил всю мощь своего самоконтроля на то, чтобы на его лице не было заметно ни одного намека на самодовольство от осознания, с каким оглушительным успехом развивается его план. Посеянные семена подозрения создавали идеальную возможность для атаки. Но он не нарушал тишины, он ждал нужного момента. — Александр, — Людовик повернулся к нему, в его голосе была твердая уверенность. — Мы бы хотели выслушать Ваши предложения по тому, как нам действовать в сложившейся ситуации. Камердинер опустил голову, скрывая победную улыбку. Вот он, последний удар. — У меня есть мысли, Ваше Величество, но боюсь, не все здесь собравшиеся будут рады их услышать. — Главное, чтобы они понравились Нам, — Людовик нетерпеливо махнул рукой, словно предлагая ему поторопиться. Александр поднял голову, его выражение лица теперь не выдавало ни единой эмоции. — Конечно, сир, — он вновь оперся на стол двумя руками, твердо глядя на министров. — Безопасность короля и Его семьи должна быть первоочередной. Боюсь, что мне придется настаивать на том, чтобы полномочия по охране Версаля и прилегающих территорий были полностью переданы под юрисдикцию Швейцарской гвардии и мушкетеров. Армия была скомпрометирована, мы не сможем до конца быть уверенными, что в ее рядах нет других шпионов, пока не будет проведено детальное расследование и выяснены все детали того, что и как произошло. Мишель покраснел, жилка на его лбу забилась еще сильнее. — Все прекрасно знают, что вы держите швейцарских гвардейцев в своем кулаке, губернатор. А Жюль Манчини, капитан-лейтенант мушкетеров, — Ваш старый приятель. Вы предлагаете замкнуть охрану дворца на себе! Людовик внимательно слушал, его глаза метались туда-сюда между Александром и Мишелем. Камердинер повернулся к государственному секретарю по военным делам, окинув того ледяным взглядом. Нужно было отдать старику должное — он не стушевался, но от Александра не ускользнуло, как Мишель судорожно сглотнул. — Да, Вы правы, месье. Я, по сути, управляю Швейцарской гвардией, что вполне соответствует нашим целям и интересам, — вкрадчиво заговорил камердинер, обведя всех собравшихся внимательными серыми глазами. — В конце концов, это гарантирует, что самая важная работа будет поручена людям, в которых можно не сомневаться, ибо я лично принимаю меры, чтобы мне служили только проверенные солдаты. Думаю, месье, Вы в курсе, что у меня есть для этого все ресурсы. Министры переглянулись. Александр кожей чувствовал, как их злит и пугает осознание того, что у него есть глаза и уши во всех уголках Франции. Камердинер удовлетворенно хмыкнул. — Что касается Жюля Манчини, то он опытный и способный капитан, горячо уважаемый и любимый подчиненными. Наша же с ним дружба порядком преувеличена. Я лишь помог графу в некоторых… щепетильных ситуациях с его отвергнутыми любовниками, ни больше ни меньше. Александр краем глаза заметил, что Людовик с трудом сдержал смех. — Мы принимаем Ваше предложение, губернатор, — король вновь поднял руку, видя, что Мишель пытается еще что-то сказать. — Решение окончательно и дальнейшим обсуждениям не подлежит. Продолжайте, Александр. Камердинер кивнул. Самая сложная часть была позади, остались лишь формальности. — Нам нужно отложить вопрос дипломатического визита в Англию, пока мы не докопаемся до сути того, кто из придворных и с какой целью переписывается с иностранным государством в обход короля. Я и мои люди будут заниматься этим расследованием. Гуго просто склонил голову в знак согласия. Он выглядел побежденным, рационально взвесив, что в сложившихся обстоятельствах мало что может возразить на предложения камердинера. — И последнее, — продолжил Александр. — Мне нужны будут дополнительные деньги, чтобы реорганизовать охрану Версаля. Жан-Батист, прошу вас о содействии. Все ресурсы, которые можно перераспределить с менее приоритетных для короля направлений, даже если лично для Вас они очень важны, были бы крайне полезны. Вы как раз начали докладывать о расходах и поступлениях? Думаю, мы можем сразу после Вашего отчета решить, откуда было бы рационально забрать средства. Александр с ироничной улыбкой посмотрел на министра финансов. Тот молчал, в его глазах явно читалось раздражение. — Проследите, чтобы все было сделано, месье, — теперь уже приказал ему Людовик. Жан-Батист лишь сухо кивнул. Король поднялся, министры тут же поспешно встали за ним. — Господа, на сегодня Мы хотим завершить это заседание. Последние новости Нас измотали, и больше всего на свете Нам бы хотелось отвлечься. Вы сможете закончить Ваш отчет завтра, Жан-Батист. Мужчины поклонились и начали собирать свои документы. Людовик отошел к окну, держа руки за спиной. Между его бровей залегла складка. — Александр, задержитесь ненадолго, пожалуйста, — тихо произнес он, и это звучало скорее как просьба, чем приказ. Камердинер не удивился, более того — ожидал этого. Он ловил на себе мимолетные взгляды уходящих министров, в них зависть и недовольство смешались с чем-то отдаленно напоминающим уважение. Александр чуть заметно улыбнулся. Если уж и заслужить ненависть с их стороны, то только такую — с привкусом восхищения. Сложно было описать, насколько ему нравилось быть движущейся мишенью, заставлять других гадать и постоянно пересматривать свои ожидания. Быть той самой игральной картой, которая может нарушить чьи-то тщательно продуманные планы и создать новые возможности для собственных. Мало что могло сравниться с удовольствием видеть удивленное и разочарованное выражение на лицах его оппонентов, когда они понимали, что он их в очередной раз обставил. Уходя, Гуго подошел к камердинеру и протянул назад письмо. — Хорошо сыграно, губернатор, — мрачно прошептал старик. — Не знаю, о каких играх Вы говорите, министр, — Александр придал своему выражению искреннюю растерянность. — Я лишь выполняю свою работу. Забавнее всего было то, что он даже не лгал. Игры и были его работой. Гуго закатил глаза, и последний из министров покинул помещение. Дверь за ним закрылась чуть громче, чем было уместно. Несколько секунд комната была погружена в тишину. Наконец, Людовик повернулся и внимательно посмотрел на Александра. — Вы их здорово разозлили, — с ноткой веселья в голосе заметил король. — Странно злиться на чужую компетентность, а не на отсутствие своей собственной, — беспристрастно ответил камердинер, пожав плечами. Людовик хмыкнул. — И все же, Вы могли бы преподнести Ваши новости не таким драматичным образом. Бедного Мишеля чуть удар не хватил. — Соглашусь с Вами, вышло бы неловко. Не знаю, как бы Ваше Величество после этого объяснили Франсуа де Вильруа, почему так вышло, что его тесть умер прямо во время Conseil du Roi, — Александр иронически усмехнулся. — Свалил бы все на Вас, ясно дело. Камердинер наиграно схватился за сердце, словно Людовик только что ранил его из мушкета. — Что ж, мне не привыкать вести грязную работу в интересах Короны, Ваше Величество, — задумчиво протянул Александр, присев на край стола и подняв голову к потолку. — В тени, там, где нет места лучам Солнца. — И Вы хороши в этом. Людовик пересек комнату, поравнявшись с камердинером. — Но если отбросить шутки в сторону, — король испытывающе посмотрел на него. — Вы ведь знали о содержании письма заранее? Александр не повел бровью. — Нет, Ваше Величество, — без какого-либо сомнения ответил он. — Иногда мне не нужно подстраивать удачные моменты, они выпадают сами. Возможно, судьба мне благоволит. Придворный астролог вчера что-то говорил про Луну в Юпитере. — Не думал, что Вы в это верите. — Я и не верю, мой Король. Людовик рассмеялся и удовлетворенно кивнул. Александр почти не испытал угрызения совести за свою ложь. В конце концов, она была безобидна, и короля он обманывал гораздо реже, чем кого-либо. Даже себя. — Вы подозреваете кого-то? — на лице Людовика промелькнула тень. — Я подозреваю всех, — сухо ответил камердинер. — Но почему-то мне кажется, что Вы просили меня остаться не для того, чтобы задать этот вопрос. Король кивнул. — Я хотел услышать Ваше мнение по поводу одной мысли, которая не дает мне покоя уже какое-то время, — голос Людовика стал еще серьезней, кажется, вся его поза вдруг разом приобрела более величественный вид. Александр, словно чувствуя необходимость соответствовать, тоже приосанился и расправил плечи. — Я Вас внимательно слушаю, сир. Людовик чуть помедлил. Судя по всему, он не знал, как начать. — Англия, — наконец сказал он. — Мы ведь еще не враги? Александр приподнял бровь. — Разве этот вопрос не лучше бы было задать нашему уважаемому министру иностранных дел? — Его мнение для меня не так ценно, как Ваше, — отрезал Людовик. — Позволю себе небольшую вольность и нарушу субординацию, сказав, что считаю Вас… другом. — Насколько слуга может быть другом для Короля, — криво усмехнулся Александр. — Именно так, — Людовик мягко кивнул. Они понимали друг друга. И ценили это. Камердинер поклонился. Отец, надеюсь, Вы все видите, слышите и радуетесь где-то там, в своем аду. Александр не торопился отвечать. Король всерьез полагался на него, прислушивался к его мыслям и советам — сейчас нельзя было разбрасываться необдуманными словами. Каждую фразу необходимо было как следует взвесить. — Ваше Величество, у Англии столько же врагов, сколько и у Франции. Более того, некоторые из них, если не все, совпадают, — уверенно и спокойно заговорил камердинер. — Но они хотят убедить нас, что мы больше них нуждаемся в союзнике, что наше государство находится в невыгодном положении и что мы должны быть благодарны за любую милость, которую они нам готовы подкинуть. Но, мой Король, мы не в их власти, и нам не следует забывать о собственной силе. С нами нельзя шутить, нас нельзя обмануть пустыми обещаниями и подслащенными словами. Людовик слушал молча, не перебивая. Александр понял, что это приглашение продолжить. — Так что нет, Ваше Величество, Англия нам не враг. Но они и не наши друзья. Мы должны быть осторожны в отношениях с ними. Нам нельзя ни на миг забывать, что они — нация торговцев, всегда ищущих способ извлечь выгоду за счет других. Мы обязаны быть бдительными и не забывать, что наша сила заключается во внутреннем единстве, а не в надежде, что удачный внешний союз решит все проблемы. Король кивнул. Он нервно начал выстукивать пальцами по столу одному ему известный ритм и кидал неуверенные взгляды в сторону Александра, словно пытаясь убедить себя озвучить терзающие его мысли. — Недавно я услышал интересное и неожиданное мнение, — решившись, начал Людовик. — Что мы своими же действиями создаем почву для усугубления конфронтации с англичанами, и таким образом лишь приближаемся к исходу, в котором станем врагами. Быть может, все же настало время протянуть руку? Прислать в Англию полномочного представителя? Возможно, даже посла? Александр опешил, но не позволил никаким эмоциям отразиться на своем лице. — Простите мне мою дерзость, Ваше Величество, но мне странно слышать от Вас эти слова после сегодняшнего скандала с раскрытием английских шпионов в наших войсках. Людовик поджал губы. — Я понимаю Вас, Александр, — король несколько раз прошелся вдоль стола, он явно был обеспокоен. — Ситуация вопиющая и неслыханная. Но что, если ее можно было бы избежать, пошли мы в Лондон свою делегацию? Если бы продемонстрировали хоть какую-то готовность к компромиссам? Не являются ли их действия — противодействием нашим? Возможно, мы бы избавили себя от огромного количества проблем, если бы были чуть более... гибкими? — Кто поделился с Вами этими мыслями, Ваше Величество? — вопрос прозвучал как плохо прикрытое требование, но Александр был слишком взволнован, чтобы попытаться смягчить свой тон. Людовик остановился. Его щеки чуть покраснели, а губы тронула легкая улыбка. Он обернулся к камердинеру. — Мадам де Монтеспан. Александр нахмурился. А еще задумался, как же сильно он скучает по Луизе де Лавальер — она ему головных болей никогда не добавляла. — Давно я не разговаривал с женщиной, которая так тонко интересуется внешней политикой, — мечтательно продолжил Людовик. — И так увлекательно о ней говорит. Из-за слов короля в сознание Александра змеей начало заползать ноющее чувство сомнения. Он не обращал особого внимания на сближение короля с маркизой, хотя конечно, не мог не заметить участившееся количество их встреч. До сей минуты камердинер считал ее не более, чем очередной придворной дамой, претендующей на опустевшее место maîtresse-en-titre. Понятная и объяснимая мотивация для женщины ее внешности, положения и статуса. Однако теперь, видя, как король вполне серьезно размышлял над ее идеями, которые по странному совпадению касались внешней политики, Александр не мог не усомниться в истинных намерениях этой особы. Непостоянная переменная в мире предсказуемости. На него словно вылили чан с ледяной водой, и он враз стал сосредоточеннее и внимательнее, вспомнив, что губительно потакать своей эгоистичной слабости — желанию верить в способность безошибочно понимать мотивы других людей. Как глубины океана оставались загадкой для обитателей суши, так и истинные намерения людей скрывались под слоями слов и поступков. Возможно ли, что у мадам де Монтеспан есть неочевидная цель, которая не ограничивается простым восхождением по социальной лестнице? И вновь разговоры об Англии. Нет, совпадения слишком подозрительны, чтобы можно было их списать на случайность. Александр понимал, что нужно воздержаться от поспешных и резких решений. Ему необходимо было собрать больше информации, прежде чем предпринимать какие-либо действия. Риск совершенно недопустим. Было важно не оттолкнуть короля, пытаясь отговорить его от встреч с маркизой. Целесообразно выждать время, подготовить почву и подгадать подходящий момент для ответного хода. В одном вопросе, впрочем, медлить было нельзя — он должен был убедить короля отказаться от любых необдуманных маневров в отношении Англии. Но деликатно, оставляя Его Величеству иллюзию принятия собственного решения. Александр прочистил горло и устремил свой взгляд на Людовика. — Ваше Величество, мадам де Монтеспан обладает нежным сердцем, готовым к прощению и пониманию, — он настолько не верил в свои слова, что с трудом удержался от того, чтобы не скривиться. — Но мы не можем позволить этим чувствам заглушить наш разум. Я понимаю важность дипломатии и необходимость компромисса с Англией. Однако наш долг — убедиться, что этот компромисс будет достигнут на наших условиях, а не на их. Мы не можем позволить им думать, что они имеют преимущество в этом вопросе. Король медленно кивнул, обдумывая слова Александра. — Вы предлагаете ждать? — Боюсь, что в этом случае лучшим действием поистине будет бездействие. С каждым днем положение Англии становится сложнее. Бушующая на островах чума лишь усугубит его. Вскоре у них не будет выхода, кроме как первыми пойти на уступки. Король снова кивнул, на его лице появилось задумчивое выражение. — Хорошо, — сказал он. — Спасибо за Ваши мысли, Александр. Я их обдумаю. Не буду больше Вас задерживать. — Вы меня не задерживаете, сир. У моей службы нет нерабочего времени. Король улыбнулся. — Что ж, а вот у меня, кажется, есть. Хотел после завтрака выйти на охоту. Франсуаза-Атенаис любезно предложила составить мне компанию. Эта женщина не сидит без дела. Александр сжал челюсть. Кажется, его мысли в этот раз отразились на лице, потому что Людовик подозрительно прищурился. — Вы не одобряете мои встречи с ней, Александр? Камердинер мысленно отругал себя за секундную потерю бдительности. Вновь взяв под контроль свою мимику, дыхание, взгляд и голос, он сказал: — Ваше Величество, я хорошо помню о нашей договоренности, — его тембр был спокоен и безэмоционален. — Вы не вмешиваетесь в мою работу и методы, а я не влезаю в Вашу личную жизнь до тех пор, пока она не будет вредить Франции. За все эти годы Вы свою часть договора не нарушали, и я не планирую нарушать свою. Людовик с интересом склонил голову. — То есть Вы не считаете, что сближение с мадам де Монтеспан может навредить Франции? — Пока что не считаю. — Пока что? Александр вздохнул. — Как я уже сказал, сир, я подозреваю всех. Естественно, женщина, которая нашептывает на ухо короля Франции определенные… идеи, не может не входить в эту категорию. Людовик на секунду отвел взгляд. Он прокрутил перстень с крупным рубином на безымянном пальце. — А что насчет мадемуазель де Ноай? — внезапно спросил король, испытующе глянув на камердинера. Александр удивленно моргнул и задержал дыхание. Его накрыло необъяснимое чувство вины. Он не позволил ей отразиться на своем лице. — А что насчет нее, Ваше Величество? — Возможно, Вы бы хотели, что бы мне на ухо нашептывала идеи Ваша шпионка? Камердинер выдохнул. Непонятно откуда взявшаяся вина ушла так же быстро, как и появилась. — Я уже объяснялся перед Вами по этому поводу, Mon Roi. Но готов сделать это снова, — Александр скрестил руки за спиной и устремил на короля прямой взгляд. — Я не подсылал к вам мадемуазель де Ноай. Сие событие произошло стихийно, без моего ведома и я бы даже сказал… Вопреки моему желанию. Он осекся, почему-то посчитав, что подобное признание будет лишним. — …я бы даже сказал, это была самодеятельность со стороны мадемуазель, — чуть топорно завершил фразу камердинер, но Людовика это не смутило. — Оставьте, Александр, — в глазах короля плясали веселые искорки. — Я и тогда Вам поверил, сейчас же верю еще охотнее. Действуй мадемуазель де Ноай по Вашему указанию, ей бы хватило благоразумия не предлагать мне открытые отношения. Брови камердинера взметнулись вверх. К сожалению, он пока не достиг такого мастерства в сдерживании своих эмоций, чтобы никак не отреагировать на эту информацию. Он не был уверен, что достичь такого мастерства вообще возможно. — Что, простите? — О, я вижу, Вы ошарашены не меньше моего, — Людовика явно позабавила его реакция. — Представьте же себе мое изумление. Да, Вашей протеже дерзости не занимать. Она, понимаете ли, хотела бы исследовать новые возможности и экспериментировать «с другими людьми». Дыши. Александр почувствовал, как его желудок сжимается, пока он пытался взять себя в руки. Нельзя позволять эмоциям так свободно проявляться — ни сейчас, ни когда-либо. И уж точно не тогда, когда король наблюдал за ним, изучал его, как персонажа в пьесе. Но кого она имела в виду под «другими людьми»? — Вы знаете, кто могут быть эти «другие люди»? — словно считав его мысли, спросил король. Хоть Людовик пытался это скрыть, в его голосе слышалась ревность. — Ваше Величество, я могу только догадываться, — наконец приведя в порядок дыхание, безразлично ответил Александр. — Но уверяю Вас, что сам я не принадлежу к их числу. Король расхохотался. — Хорошо, иначе это был бы неслыханный скандал! Камердинер уже успел пожалеть, что вообще ввязался в разговор о личной жизни Рене, и больше всего на свете ему хотелось бы его закончить. Но следующий вопрос вырвался прежде, чем он успел остановить себя. — Вы согласились на ее… условия, Ваше Величество? Людовик задумчиво потер бровь большим пальцем. — Сам не знаю, какое затмение разума на меня нашло. Видимо, она была слишком хороша той ночью. Александр почувствовал, как его кулак непроизвольно сжал письмо — свидетельство его утреннего триумфа. Только прежней радости он больше не чувствовал. Все силы уходили на то, чтобы дышать ровно. — Впрочем, все в итоге сложилось удачно, — меланхолия короля испарилась, его лицо вновь озарилось улыбкой. — Я бы все равно никогда не мог бы предложить Рене официального статуса. С появлением Франсуазы-Атенаис было бы вдвойне несправедливо ограничивать мадемуазель. Людовик несколько раз кивнул, словно сам себя в чем-то убеждая. — Конечно, я по-прежнему буду рад любому ее появлению в моих покоях. К сожалению, в последнее время это происходит недостаточно часто. Александр холодно улыбнулся. — Вы не меняетесь, мой Король, — тихо сказал он. Людовик лишь хмыкнул. — Боюсь, что нет. Они помолчали. Солнце проникало сквозь окна, заливая зал заседаний теплым светом. — Это все, Александр, — наконец, сказал король. — Вы свободны. Камердинер поклонился и спокойным шагом покинул комнату, проследив за тем, чтобы дверь за ним закрылась с мягким щелчком. Уже в коридоре он понял, что до сих пор сжимает письмо в кулаке. Александр расслабил руку — бумага оказалась порвана там, где в нее впивались его ногти. Он с раздражением тряхнул ладонью. — Ваш план сработал не так, как Вы того желали, месье? — послышался тихий голос. Камердинер резко обернулся и увидел того самого слугу, принесшего конверт на заседание. Александр покачал головой, усмехнувшись. — Нет, Робер, план удался даже лучше, чем я себе представлял, — он поманил его к себе. — Пройдемся? В коридорах Версаля царила тишина и неподвижность, как будто дворец затаил дыхание после вчерашнего вечера. То тут, то там мелькали редкие придворные. Судя по их виду, далеко не все из них оправились от ночного веселья. Александр шел по полупустым галереям, его доверенный человек — чуть позади, их шаги мягким эхом отдавались от мраморных полов. Камердинер чувствовал, как в нем нарастает тревожная энергия, как груз ответственности давит на плечи. — Боюсь, я вновь должен просить Вас об услуге, Робер, — несмотря на утреннее умиротворение, Александр говорил тихим тоном, никогда не забывая, где и среди кого он находится. — В этот раз гораздо более сложной, чем драматичное появление с письмом. — Буду рад, если мне вновь удастся помочь Вам, месье, — Робер покорно склонил голову. Александр остановился. Обведя глазами пустой коридор, он быстро зашептал. — Мне нужна вся информация по мадам де Монтеспан, которую Вы только способны отыскать. Поднимите любых людей, которые могут пригодиться. Я хочу знать все: о ее семье, муже, жизни до замужества, о том, как у ее отца появились деньги. Сведения со всех мест, где она бывала и бывает, с кем общается и с кем перестала общаться. Помните, как Вы собирали информацию на Жана-Батиста? Робер кивнул. — Утройте усилия для маркизы. Это задание государственной важности. Награда не заставит себя ждать, но результаты мне нужны быстро. Губы престарелого слуги растянулись в довольной улыбке. — Я Вас не подведу, месье Бонтан. — Я знаю, — Александр смерил его серьезным взглядом. — Не буду Вас задерживать. Робер почтительно поклонился и быстро зашагал в обратную сторону. Камердинер вздохнул. Кажется, Людовик был не единственным, кому в итоге предстояло отправиться на охоту, только, в отличие от короля, его добыча была куда опаснее и непредсказуемее. И умнее. Еще раз глянув в сторону удаляющегося по коридору слуги, Александр развернулся на каблуках и продолжил свой путь сквозь сонный Версаль.