Угощение или шутка

- Если Санджи-кун не появится через 5 минут, я его убью! – Нами напряженно переводила взгляд на городские часы. Через 5 минут обе стрелки должны были замереть на цифре 12, отмечая полночь, а еще через 10 – начаться конкурс на лучший костюм, в котором упомянутый блондин должен был принимать самое непосредственное участие. Вот только сам он не спешил возвращаться, бесследно исчезнув вместе с сексапильной красоткой в облегающем костюме. И Нами вот уже некоторое время занималась тем, что придумывала для кока самое страшное наказание из всех возможных. – Робин, ты не знаешь, куда его унесло? Девушка перевела взгляд на археолога, да так и замерла с открытым ртом – погруженная в раздумья, она даже не заметила, как скамейку, на которой они расположились, окружило несметное количество особей мужского пола. И все они не замолкали ни на секунду, перебивая друг друга, осыпали темноволосую красавицу комплиментами. Многие стояли на коленях у ног девушки, смиренно протягивая руки, чтобы хоть на миг прикоснуться к стройной ножке, обутой в высокий сапог. Робин на такие чудачества лишь снисходительно улыбалась, чем вызывала у извращенцев еще больший восторг. Нами глазами размером с тарелку наблюдала, как один из ухажеров, отрывая по виноградинке с внушительного размера ветки, смиренно вкладывает их в соблазнительно приоткрывающийся ротик брюнетки. Рыжая впервые видела новоприобретенную накама такой, но, переведя взгляд на горожан, она поняла – не только Робин вела себя странно. Город словно сошел с ума, жители веселились, словно звери на водопое – казалось, с них слетели все нормы приличия и морали, и они полностью отдались своим инстинктам, вытащив из глубин души все самые потаенные желания. В принципе, это было не так уж и плохо – люди веселились, словно дети малые, тут и там звучал громкий смех, и с лица каждого не сходила счастливая улыбка. Нами с удивлением поняла, что и сама она улыбается. Все же, Хэллоуин оказался не таким плохим праздником. Большая стрелка достигла последней цифры, и звон городских часов оповестил о наступлении полуночи, официальном начале праздника. Тяжело вздохнув, Нами перевела взгляд на сцену, на которой вот-вот должен был начаться главный конкурс. Неожиданно ее голову осветила идея, и девушка вновь перевела взгляд на археолога. - Робин, идем. – Навигатор схватила брюнетку за руку, утаскивая ее в сторону сцены под разочарованные возгласы поклонников. Санджи открыл было рот, собираясь что-то сказать, но его перебил звон городских часов, а в следующую секунду пустующий до этого переулок оглушили радостные крики и смех людей, пробегающих мимо двух застывших парней. На пиратов они не обращали ни малейшего внимания; даже то, что один из них был наполовину раздет, не вызвало никакого удивления – мало ли, у кого какие костюмы. Зоро не ожидал появления столь большого количества народа, и теперь потрясенно смотрел на блондина, не зная, что предпринять. Санджи увидел нерешительность в его глазах, и в следующую секунду он уже обнимал мечника за шею, не обращая внимания на находящихся поблизости людей. - Обними меня, – приказал вампир, - и закрой глаза. Зоро прижал к себе кока, обхватив его талию руками. Закрыв глаза, он с удивлением подумал, неужели вампир собирается укусить его прямо на глазах у всех этих людей, на что Санджи лишь тихо ухмыльнулся, прочитав мысли зеленоволосого. Мечник почувствовал, как его тело будто воспарило над городом, и в следующую секунду в нос ударил запах сырой земли и воска. Распахнув глаза, он с удивлением обнаружил, что они больше не в переулке – вокруг на большое расстояние расстилалось местное кладбище. Вампир, заметив его потрясенный взгляд, лишь слегка улыбнулся. - Я переместил нас сюда, здесь нам никто не помешает. Сказав это, он кивком головы указал на виднеющийся впереди силуэт небольшого здания – склепа, как понял мечник. Развернувшись, блондин зашагал в его сторону, и старпом последовал за ним, не сводя напряженного взгляда с гордо выпрямленной спины. В неясном свете Луны надгробные статуи отбрасывали причудливые тени, и все вокруг казалось каким-то неправильным, зловещим. Скорбящие каменные ангелы превращались в смеющихся демонов, сомкнутые в молитвенном жесте ладони напоминали тянущиеся к жертве когтистые лапы. На многих могилах стояли свечи, освещая идущим путь мертвенно-бледным светом, и Зоро подумал, что издалека они напоминают «блуждающие огни» - души умерших людей, появляющиеся над своими могилами. Парни дошли до склепа, и Санджи потянул на себя тяжелую кованую дверь. С громким мерзким скрипом она поддалась, открывая перед гостями свое темное нутро. Спустившись вниз по каменной лестнице, пираты оказались в довольно большом помещении, освещаемом лишь несколькими небольшими свечами, но их света не хватало, чтобы разогнать опутывающий их мрак. В нос била смесь запахов из пыли, сырости, воска и нафталина. Зоро поморщился, однако вампир, похоже, вполне комфортно ощущал себя в этой темнице для покойников. Обернувшись к застывшему мечнику, он самодовольно растянул губы в мерзкой ухмылке. - Не передумал, ягненочек? - Нет. – Твердо ответил Ророноа. – Но у меня одно условие. Вампир кивнул. Он уже знал, о чем попросит зеленоволосый – вернуть «его кока». Зоро не стал просить поклясться, или пообещать, он просто доверился этой нечисти, завладевшей телом Завитушки. Может, это и глупо, но когда кто-то из команды Мугивар принимал умное решение? Вампир подошел к нему, и положил обе руки на широкие плечи, слегка сжимая. На секунду он прижался к губам мечника, и в следующее мгновение с быстротой змеи прильнул губами к шее. Зоро почувствовал, как его острые зубы прокусили кожу, вырвав тихий болезненный стон. Вонзив клыки в вену, он начал неистово пить, вцепившись ногтями в смуглую кожу, оставляя на ней глубокие борозды. Вампир пил кровь, как новорожденный младенец сосет материнское молоко, сходя с ума от того, какой горячей она была. Кровь Зоро обжигала губы, язык и горло, и Санджи жадно и шумно всасывал ее в себя, позабыв обо всем. Вместе с кровью ему передавались обрывки мыслей и чувств зеленоволосого, и уж больно часто в них мелькал тот самый Санджи, вернуть которого он так старался. Вампир ощутил даже то, что мечник и сам еще не понял – любовь, чистую и светлую, не опороченную ни грязью, ни похотью. Он любил этого человека ни за что, и за все одновременно – так любят радугу, так любят дождь, так любят ночь… Чувство, не требующее ответа, неясное, размытое, но вместе с тем сильное и непреклонное. Санджи пил его кровь, и ощущал непонятное волнение – чувства мечника отзывались где-то в глубине него нестерпимой болью, но вместе с тем и безудержной радостью. Вампир чувствовал, как погружается в блаженное, ни с чем не сравнимое состояние. С каждым глотком жажда становилась только сильнее, и было все труднее оторваться от своей жертвы. Зоро тихо застонал, его руки слабо скользнули по шее блондина, поднимаясь вверх, вплетая пальцы в светлые локоны. Было не больно, нет. Он лишь чувствовал, как с каждым новым глотком силы покидают его, тело становится тяжелым, а глаза закрываются сами собой, погружая мечника в легкую полудрёму. Прижав голову кока ближе к своей шее, он хрипло выдохнул его имя. «Санджи». Блондин вздрогнул, услышав из чужих уст свое имя. Он ничего не видел и не чувствовал, полностью поглощенный утолением столь невыносимой жажды, но этот тихий шепот заставил его замереть, прекратив на время поглощать такую вкусную кровь мечника. Тело словно онемело, он не мог даже пальцем пошевелить, и где-то на задворках сознания он ясно слышал свой собственный голос: «Прекрати! Не убивай его! Не убивай Зоро!». Вампир чувствовал – силы старпома на исходе, еще несколько глотков, и жизнь его оборвется. Понимание этого факта обожгло его ледяным холодом страха, и он с быстротой молнии оторвался от чужой шеи, подхватывая на руки обмякшее тело Ророноа. - Зоро! Зоро! Не умирай, слышишь меня?! Не смей!! – Санджи чувствовал, как по его щекам безостановочно текли горячие, обжигающие кожу слезы. – Ты же говорил, что такой слабак, как я, не убьет тебя. Пожалуйста, не умирай!! Блондин прижал к себе мечника, опускаясь вместе с ним на холодные каменные плиты. Прижав Зоро к своей груди, он начал раскачиваться из стороны в сторону, словно убаюкивая. Понимание того, что он натворил, выжигало душу, а сердце разрывалось от боли при мысли, что он собственными руками убил любимого человека. А ведь он так и не сказал старпому о своих чувствах. Не смог решиться. Санджи сильнее прижал к себе безвольное тело и, подняв голову к потолку, пронзительно закричал, не в силах больше сдерживать разрывающие его на части эмоции.